Примирительный ужин

      Всем без исключения в Фонтейне было хорошо известно: если желаешь поговорить с глазу на глаз с самим Верховным судьёй Нёвиллетом— ищи его во Дворце правосудия и, быть может, тебе даже повезет, ведь он там едва ли не днюет и ночует. И это было чистой правдой. Нёвиллет ни капли не преувеличивал, говоря золотоволосому чужеземцу о том, что у преступников не бывает выходных, а потому их себе и Закон, как правило, позволить не может. За день мужчина внимательно просматривал огромное количество самых разных дел, некоторым из которых было необходимо дополнительное расследование, некоторым — время, на которое нужно поставить слушание в оперном театре «Эпиклез», при этом не нарушив ни график работы самого театра, ни других представлений. Собственно, чаще всего именно по этим вопросам к нему люди вне Дворца и обращались, и потому Нёвиллет никак не ожидал, что однажды его около кабинета подловит старый мужчина в деловом черном костюме, представиться «верным слугой демадмуазель Навии, президента Спина-ди-Росула» и… передаст Верховному судье написанное аккуратною девичьей рукою приглашение на ужин в «Дебор Отель».       Откровенно говоря, у Верховного судьи не было на все эти церемонии времени, но Нёвиллет не смог найти в себе силы отказать милой молодой девушке, с которой только совсем недавно смог установить более-менее нормальные отношения и перед которой все ещё чувствовал себя виноватым. В ускоренном темпе разобравшийся с большей частью дел, запланированных ранее им на остаток ночи, уставший Верховный судья перешагнул порог роскошного отеля и направился в освещенный огнями люстр ресторан, где за одним из столиков, уже накрытом, сидела его знакомая. Рядом с Навией стоял черноволосый молодой человек в темных очках, но даже не видя направления его взгляда, Нёвиллет точно мог сказать, что тот очень внимательно наблюдал за окружением своей госпожи и был готов в любой момент защитить её от беды. — Здравствуйте, госпожа Навия, — первым делом Нёвиллет бережно взял протянутую руку девушки в свою и коснулся губами костяшек, как того требовал этикет, после чего занял свое место за столом. — Признаюсь, я был удивлен, получив Ваше приглашение. Для меня большая честь отужинать с новым президентом Спина-ди-Росула. — Ну что вы, что вы! — Навия мило улыбнулась. — Это я должна так говорить. Всё-таки даже к Гидро Архонту Фурине на прием попасть куда как легче, чем к самому Верховному судье! Рада, что Вы приняли моё приглашение.       Нёвиллет смерил обратившуюся к своим спутникам девушку внимательным взглядом. Навия выглядела здоровой, энергичной и уверенной в себе — такой, какой и была когда-то, будучи ещё совсем молоденькой девчушкой. Но, разумеется, ему не следовало до сих пор считать её наивным ребенком. В конце концов, тот ребенок, казалось, исчез в тот день, когда на судебной дуэли, состоявшейся с его разрешения, погиб её отец. Ныне открылись печальные обстоятельства, приведшие к той трагедии и вынудившие Калласа выбрать смерть, но Нёвиллет до сих пор не мог не думать о том, что все могло бы повернуться совсем иначе, если бы в тот роковой час он внял отчаянным мольбам заплаканной девушки и своим сомнениям, остановил сражение чести, после дав приказ провести дополнительное расследование в отношении тех обстоятельства, которые привели к убийству Жака.       Его, Нёвиллета, трусливое бездействие привело к смерти хорошего человека и любящего отца, достойного гражданина Фонтейна, который многое сделал для процветания своей родины. Его бездействие приговорило совсем юную тогда девушку остаться один на один с жестоким миром взрослых и людьми, которые отныне повсюду называли её отца «Бесчестным». Сколько раз Навия вынуждена была до хрипоты спорить с клеветниками? Сколько слез выплакала одинокими ночами в подушку, не в силах убежать от груза столь рано свалившийся на неё ответственности за целую организацию и за людей, которые выбрали следовать за ней?       Сколько таких Навий ныне жило по всему Фонтейну только потому, что Верховный судья не желал видеть ничего, кроме подчиненного суровым законам порядка?       При мыслях об этом, Нёвиллет едва нахмурился: почему-то в голове всплыл и другой образ — образ девушки с причудливыми синими глазами и белыми кудрями. Откровенно говоря, он не был уверен, кому именно нанесет оскорбление, если поставит рядом друг с другом фигуры Навии и Фурины да сравнит их. Но… нанесет ли? В конце концов, у Гидро Архонта и нынешнего президента Спина-ди-Росула было кое-что общее: они обе оказались заложницами трагическим обстоятельств, но если Навия предпочла когда-то взять себя в руки и бороться за доброе имя своего отца и будущее созданной им организации (не зря её элегантное платье украшает янтарный Глаз Бога Гео), то Фурина до сих пор предпочитала в одиночку страдать и рыдать, безответственно скрывая от народа Фонтейна слишком многое и о себе, и об их королевстве, думая при этом, что так всех защитит. — Месье Нёвиллет, что-то случилось? — взгляд Навии стал серьезным. — Позвольте угадаю: ваши тревоги как-то связаны с госпожой Фуриной и тем, что произошло с Оратрис? — Вы частично правы, — Верховный судья кивнул, не видя смысла скрывать свои сомнения. — Могу я узнать как вы это поняли?       Нёвиллет не думал, что когда-то почти-обычному-человеку удастся так легко почувствовать то русло, по которому двигались его размышления. Фонтейновцы в большинстве своем уважали его, некоторые откровенно боялись, но все без исключения признавали, что он — живое олицетворение беспристрастной справедливости, у которой всегда завязаны глаза. Глаза же некоторые романтики называли «зеркалом души», а раз уж его глаза были для всех «завязаны», то как Навия смогла в них что-то разглядеть?       Внезапно Нёвиллет почувствовал себя странно. Так, словно его грудь кто-то начал изнутри щекотать, но при этом ласково и немного игриво. Что это было за странное состояние, вызывающее недоумение напополам с отчетливым желанием непременно вызнать у сидящей напротив девушки ответ? — О, — Навия задумчиво коснулась пальцем уголка губ, а затем вся просияла. Стала на миг ярче, чем блеск всех сапфиров в её колье. — Считайте, что мне это подсказала моя интуиция! — Вот как. Она у вас необычайно развита. — Хе-хе, знаю. Она не раз меня выручала из передряг… Но давайте не будем об этом, всё-таки мне бы хотелось, чтобы воспоминания о нашем ужине остались только самые приятные. — Как пожелаете, госпожа. Но прежде могу я поинтересоваться: почему Вы меня пригласили? — Почему? — Навия отвела яркие глаза, словно неожиданно очень заинтересовалась цветочной вазой, что стояла в углу за спиной Верховного судьи. Тем не менее, через несколько мгновений она тверда встретила пытливый взор своего собеседника. — Потому что я решила, что настало время двигаться дальше и что не хочу навечно остаться в Ваших глазах той заплаканной девочкой, которая дважды пыталась навязать Вам вину за свою боль. К тому же, Спина-ди-Росула и Суду наверняка в будущем предстоит немало совместных дел и плохие отношения между главами могут только все усложнить или испортить в решающий момент. Нёвиллет одобрительно кивнул. — Слова настоящего лидера, мадемуазель Навия. Буду рад поработать как со Спина-ди-Росула, так и с Вами лично. — Спасибо, месье. Ну а теперь давайте начнем наш ужин! В прошлый раз мы с Путешественником попробовали здесь разные блюда, а сейчас я заказала другие, но, надеюсь, что нам обоим все понравиться. — А если нет? — невольно Нёвиллет почувствовал заинтересованность. Навия, как он убедился по двум заседаниям, умела удивлять почтенную публику своими неожиданными ходами. Ещё бы не нарушала протоколы и цены бы ей, как судебному представителю, не было. — Тогда попробуем что-то другое, конечно же! В крайнем случае, я испеку нам что-нибудь, а уж в чае-то мы точно можем быть уверены.       Ужин прошел гладко, а время за ним пролетело неожиданно очень быстро. Нёвиллет все ещё слабо понимал человеческую натуру и до сих пор находился в поисках ответов на ключевые вопросы, которые, согласно его логике, должны были однажды приблизить к разгадке тайны мистического источника всех сил и слабостей людей, а потому собеседником вне делового общения был неважным. Однако, на его счастье, солнечная Навия вполне справлялась с разговором за них двоих и неловких пауз не возникало: девушка увлекательно рассказывала о недавних событиях со своей точки зрения, делилась тем, что ныне происходило в Спина-ди-Росула (Нёвиллет посоветовал ей держать глаза открытыми, ведь никто не мог быть уверен в том, сколько ещё сообщников Марселя осталось в организации и как именно они теперь могут попытаться отомстить той, кто разрушила все их дела), немного касалась своего прошлого, но при этом не сводила всё только к своей персоне, искренне интересуясь и мыслями самого Нёвиллета.       Единственная тема, которую они оба предпочитали избегать — её отец.       Нёвиллет не хотел омрачать установившуюся атмосферу, после чего снова извиняться, но только в этот раз за испорченное время. Навия же… Вероятно, она не желала обсуждать с Верховным судьей свою семью и тот её более чем понимал: всё-таки эта тема оставалась слишком личной. Тем не менее, едва ли не в первый раз за всю свою жизнь мужчина чувствовал, что по-настоящему отдыхает от всех своих ежедневных забот, а потому, когда блюд на столе более не осталось, а стрелки часов показывали уже начало двенадцатого ночи, ощутил себя случайно выброшенным на незнакомый берег детенышем неспешной выдры — растерянным вне своей стихии и одиноким без сородичей рядом.       Его возвращения давно ждали во Дворце, ведь наверняка уже пришли кипы новых документов. — Снова дождь? — удивилась Навия, когда на её ладонь упали первые капли воды. — Странно, разве сегодня измерители влажности не обещали хорошую погоду?       Нёвиллет не ответил, с нечитаемым выражением лица глядя на вновь застланное свинцовыми тучами небо. Навия это заметила и тоже устремила свой взор к потемневшим небесам. Немного помолчав, она сказала: — Знаете, месье Нёвиллет, папа никогда не верил в Гидро Дракона, считал его детской выдумкой. Но в детстве, когда мне хотелось выйти погулять и шел дождь, я всегда звала его и просила не плакать. Я обещала, что стану его другом и тогда ему больше никогда не будет грустно. Ха-ха, глупо, правда?       Нёвиллету показалось, что в этот момент под его ногами стремительно разверзлись воды Первозданного моря, чьи древние глубины приняли его в свои родные объятия. Иначе откуда бы взялось это странное и едва знакомое, но такое приятное тепло в груди, которое медленно растекалось по всему телу, одновременно даруя покой и вызывая желание воспарить, поднимая волны в такт внутреннему гимну? И этим теплом вдруг очень захотелось поделиться с девушкой, что его сумела пробудить. — А-а-а? Месье Нёвиллет, вы чего это? — предводительница Спина-ди-Росула выглядела потрясённой, когда на её плечах бережно сомкнулись чужие сильные руки. Тем не менее, она не отстранилась, даже осторожно обняла мужчину в ответ. — Спасибо Вам, госпожа Навия, — прошептал Верховный судья, после чего отпустил девушку и вернул себе привычное самообладание. — Благодарю за ужин и с нетерпением жду нашего сотрудничества.       Сказав это, Нёвиллет, — реинкарнация когда-то убитого божества и хранителя Первородного моря, Дракона Гидро, — развернулся и направился к водному вокзалу, чтобы успеть на последний аквабус. Конечно же, он мог добраться до Дворца правосудия и своими силами, но пользоваться для перемещения по Фонтейну все же предпочитал достижениями людской изобретательности.       Он не оглянулся на Навию, решив, что сейчас не нужно ещё больше смущать девушку — и зря. Поступи Верховный судья иначе и вновь бы увидел множество эмоций в ярких голубых глазах, готовых отразить для него догадливую человеческую душу, даровать необходимые ответы и друга, от которого не нужно скрывать свою истинную природу.       Дождь прекратился, даже не успев толком начаться.