20. October
Болезнь затянулась на всю неделю, прямиком до конца октября. Джин всё ещё кашлял и отчаянно боролся с насморком, но чувствовал себя вполне сносно. Однако покидать тёплую постель не спешил даже под дулом пистолета… Игрушечного, конечно, который когда-то прикупил Чимин и стал использовать в качестве угроз для Джина, воображая себя бог знает кем. Но, стоило отметить, в самый первый раз это было достаточно убедительно, настолько, что потом пришлось платить штраф за ложный вызов полиции и всю неделю видеть, как Чимин показательно крутит у виска, вспоминая случай. Да, было на их опыте и такое. Чимин вообще достаточно странный омега. Джин, конечно, давно уже это понял и с каждым днём только находил всё новые и новые подтверждения этому феномену. Вот, например, сейчас омега уже в третий раз за последние пятнадцать минут буквально залетел в комнату и, что-то поискав среди своих вещей, вылетел обратно. Свечи, вазу, непонятную ткань, напоминающую скатерть, бокалы на высокой ножке, купленные им для неожиданных вечерних «запоев», — всё это Джин мельком успел рассмотреть в руках Чимина, прежде чем за ним захлопывалась дверь. Странно. Однако даже всё это не заставило его подняться с нагретого местечка и пойти посмотреть, что там за переполох устроила эта заноза в его заднице в шестом-то часу вечера. Нет, это тоже не такая уж и важная причина для этого. Обняв подушку и подтянув колени к груди, Джин прикрыл глаза, продолжая своё «лёжное» занятие. Его лицо было умиротворённым, а тело расслабленным вплоть до того момента, пока дверь комнаты с грохотом не распахнулась, а внутрь не вбежал запыхавшийся Чимин. Джин, вздрогнув, широко открыл глаза и чуть приподнялся на локтях, осматривая чуть ли не задыхающегося омегу, что согнулся в три погибели. — Так, — прохрипел он, одной рукой опираясь о стену и пытаясь отдышаться, — чего разлёгся? — Чимин, — проговорил мирно Джин, на долю секунды прикрывая глаза. — Ты совсем охренел? Чимин закатил глаза, выпрямляясь и правой рукой откидывая влажные волосы со лба. — Ничего не знаю, а ну быстро поднимай свою ленивую болезненную задницу, у нас и так времени в обрез! Я ради кого тут стараюсь вообще? С мученическим стоном Джин перевернулся на живот и по самую макушку завернулся в одеяло, чтобы в следующее мгновение подвергнуться нападению Чимина.❇❇❇
Сокджин не знал, чего ожидать. Всё это было… странно. Кажется, у него появилось новое любимое слово, описывающее всю его жизнь с недавнего времени. Омега плёлся по тихому тёмному коридору, в котором, к его удивлению, не было ни души в столь «ранний» для студентов час. В мыслях он перебирал различные варианты того, что же мог задумать Чимин, раз заставил его так вырядиться, уложить волосы и даже накраситься, после погнал практически в другой конец здания, не дав доспать положенные ему часы, что отобрала ранее болезнь. Что же могло… Внезапно его мысли прервал аппетитный запах еды, смешанный с чем-то ещё, не менее приятным. Это заставило его чуть замедлиться — хотя, казалось бы, куда ещё — и чуть ли ни крадучись приближаться к источнику. Когда Джин вошёл на кухню, увиденное его поразило до глубины души, настолько, что он даже забыл, что собирался сделать изначально. Некогда унылые серо-бежевые голые стены украшали гирлянды, отбрасывающие мягкое тёплое сияние, которое дополняло на вид романтичную атмосферу. На середину помещения перекочевал ранее стоявший в углу круглый стол. Он был накрыт на двоих и представлял собой пусть и не шикарное, но всё равно восхитительное зрелище. Белоснежная скатерть с золотисто-чёрным витиеватым узором служила основой для несколько тщательно расставленных простеньких блюд. Ваза с ярким букетом из разноцветных листьев занимала центральное место, что добавляло обстановке нотку осенней природной эстетики. Сервировка стола была обставлена элегантной — насколько это было возможно для общежития — посудой, а полированное столовое серебро поблёскивало в свете кухонных ламп и мерцающих зажжённых свечей, от которых исходил нежный ванильный аромат. Бутылка игристого вина стояла наготове в компании кристально чистых бокалов, обещая тост за предстоящий чудесный вечер. На заднем плане играла негромкая инструментальная музыка, добавляющая мелодичности атмосфере. А манящий аромат домашней еды, что Джин почувствовал ещё на подходе к данному месту, разносившийся по воздуху, заставлял живот издавать тихие жалобные звуки. — Вау, — закончив осмотр помещения, поражённо выдохнул Джин, переводя взгляд на, как ему казалось, виновника «торжества», что с неловкой улыбкой стоял с другой стороны стола, сцепив руки внизу живота, и, кажется, заметно нервничал. — Ты всё это устроил? — решил уточнить он. — Я просто подумал, — начал Джун, чуть опустив голову и неловко почесав затылок, — что раз у нас не получилось встретиться на «свидании» в прошедшую пятницу, а учитывая твою ещё не совсем прошедшую болезнь, не получится и в эту, то почему бы его не перенести прямо сюда, к тебе?.. Как видишь, причины, чтобы не делать этого, я не нашёл. — Я… я просто поражён. Действительно не ожидал подобного. Джин, обычно не поддающийся никакой лести и держащий практически все свои чувства в себе, внутри распадался на кусочки. Для него никто и никогда не делал подобного, а это так приятно, оказывается! Просто неимоверно приятно и радостно от одной только мысли, что альфа так заморочился ради него. — Намджун, это просто невероятно, — восхищённо произнёс омега, ещё раз вскользь осмотрев чудесную обстановку вокруг, после остановившись на переминавшемся с ноги на ногу и смущённо улыбавшемся альфе. — Как ты всё это сделал? — Ну, мне немного помогли, конечно же. И не обошлось без небольшого подкупа местных студентов и завсегдатаев кухни парочкой ящиков рамёна и газировок, да и парочки шоколадок для местных сторожил общежития. — Джин прыснул в кулак от этого заявления. Такие жертвы и только ради него одного? Удивительно и по-прежнему очень приятно! — Но оно того определённо стоило, ты просто потрясающе выглядишь! — с озорной улыбкой закончил альфа, не сводя взгляда с омеги. Омега, тронутый его стараниями и «жертвами», кивнул с благодарной улыбкой, выдавив тихое смущённое: — Спасибо. Несколько минут они просто стояли в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием зажжённых свечей, и смотрели друг на друга, пряча и так заметные счастливые улыбки, пока живот омеги не подал признаков своего голода в виде громкого урчания. — Что ж, думаю, пора переходить к основным блюдам, — отмер Джун, пока омега сконфуженно опустил голову, мысленно ругая свой живот за предательство в самый не подходящий момент. Они сели за стол, но перед этим Намджун, конечно же, не забыл о своей галантности и отодвинул для омеги стул, помогая сесть под его тихий смешок. Наслаждаясь едой, которую приготовил альфа, — ну как приготовил, под строгим надзором Чимина умело выбрал простые блюда в своём любимом ресторане, — они вступили в оживлённую беседу. Смех и звяканье посуды наполняли воздух, создавая приятную атмосферу в уютной обстановке.❇❇❇
Они говорили обо всём и ни о чём одновременно: обсуждали работу Намджуна; Джин рассказывал о своей учёбе и работе в клинике, с удовольствием вспоминая все интересные и местами смешные моменты. Омеге было очень комфортно в обществе этого альфы: оно не давило, давало возможность расслабиться и вести себя непринуждённо. Это свидание маркером — даже не карандашом! — он записал как «лучшее» на подкорке своего сознания. И вот как раз в тот момент, когда Джин подумал, что лучше вечера и быть не может, Намджун встал из-за стола, отошёл к окну, где расположилась небольшая музыкальная колонка, и чуть громче включил музыку, поставив другую песню. Красивая мелодия, ласкающая слух, заполнила пространство, создавая интимную атмосферу. Сокджин с замиранием сердца наблюдал за тем, как альфа разворачивается и с игривым блеском в глазах подходит прямо к нему, останавливаясь у него за спиной. — Потанцуешь со мной? — наклонившись, хрипло прошептал он около уха омеги, обжигая горячим дыханием и заставляя мурашки пробежаться вдоль позвоночника. Ранее отражающееся удивление от происходящего на лице Джина сменилось довольной улыбкой. — М-м, медленный танец прямо на кухне общежития? — не оборачиваясь и посмеиваясь, задал он риторический вопрос, чтобы в следующее мгновение одобрительно прошептать: — Почему бы и нет. Джин медленно повернул голову в сторону, замечая вытянутую руку Намджуна, и так же медленно вложил в неё свою, вставая с места и разворачиваясь лицом к альфе. Джун тут же отвёл его в сторону, немного дальше от стола. По спине Джина пробежали мурашки, а в животе что-то затрепетало от предвкушения, когда его за руку притянули ближе к себе и на своей талии он почувствовал чужие широкие ладони. Они огнём обожгли его кожу — настолько хорошо чувствовался их жар сквозь тонкую ткань шёлковой рубашки. Они двигались под музыку вокруг своей оси: то грациозно, то немного нелепо, наступая друг другу на ноги, пошатываясь из стороны в сторону, иногда оступаясь, и давили внутри себя смешки. — Мы либо отдавим друг другу ноги, либо убьёмся, оказавшись на полу, если продолжим в том же духе, — посмеялся Джин. — Знаешь, я был бы рад оказаться между твоих ног. — Оу-у, — замерев и удивлённо посмотрев в глаза Намджуна, протянул омега. Видимо, когда понял, что сказал на самом деле, альфа в испуге округлил глаза и, мямля, попытался оправдаться: — Н-нет, я… я имел в виду… совсем другое! Джин хихикнул, прикрывая ладонью рот. Было так забавно наблюдать за потерянным альфой, что строил из себя рыцаря, как бы утверждая: на первом свидании «ни-ни». Но ничего, омега обязательно всё возьмёт в свои руки, если понадобится. — Тогда стоило сказать немного иначе, не думаешь? — игриво протянул омега. — «У твоих ног» — состоит немного из других составляющих. Намджун лишь тяжело вздохнул, опустив голову, но улыбка так и норовила вновь появиться на его лице. — Это всё ты, — буркнул он, — такой красивый, что сводишь меня с ума, а мой мозг заставляешь отключаться. — Ц! — цокнул Джин. — Ну что за альфы пошли, во всём обвиняют омег. — Это возмущение скорее было шуточным, нежели серьёзным, как попытка скрыть снова накатившее смущение, что вскоре непременно красной краской отразится на щеках. — И не говори, — вдруг понизившимся на пару тонов голосом подтвердил Джун, и от него по телу омеги пробежали мурашки, заставив его вздрогнуть. Между ними воцарилось молчание. Они стояли друг напротив друга, достаточно тесно прижимаясь телами, и не отводили взглядов. Глаза в глаза, рука в руке, тело к телу. Альфа нежно поглаживал пальцами ладонь Джина, которую крепко сжимал в своей руке, из-за чего Джин начинал всё тяжелее дышать — это незамысловатое действие приносило удовольствие. Чтобы хоть немного отвлечься от приятных ощущений, омега отвёл взгляд от чужих глаз, начиная путешествовать им по лицу напротив, но это не сделало лучше, когда он опустился на губы. Они так манили к себе, на вид мягкие и упругие, наверняка очень вкусные, что аж слюна собиралась во рту, которую он поспешил сглотнуть, не замечая, как за этим действием проследил альфа. Рычаг был опущен. Джин не успел опомниться, как Намджун впился в его губы страстным поцелуем и, видимо, ощутив их мягкость и податливость, глухо застонал. Они, как изголодавшиеся звери, вцепились друг в друга, пожирая поцелуем. Долгожданный, он приносил большое удовольствие, собирающееся тяжестью внизу живота.❇❇❇
Каким-то невообразимым образом минуя коридор, они нелепо ввалились в комнату Джина, а за ними с грохотом закрылась дверь. Страстно целуясь и жадно шаря ладонями по телам друг друга, они свалились на одну из кроватей, кажется, Чимина, но не то чтобы их это волновало — слишком сильно погрузились во внезапно охватившие их чувства. И даже если бы упомянутый сейчас находился в этой же комнате, вряд ли они и это бы заметили, продолжив заниматься более интересными и приятными делами, но, к счастью, того здесь не оказалось. Пусть Намджун и, как положено альфе, вёл в поцелуе, Джин ни на миллиметр от него не отставал, с особой жаждой отвечая на движения губ того, поочерёдно сминая то верхнюю, то нижнюю губу, временами оттягивая ту зубами. Жар от возбуждения неумолимо распространялся по всему телу, заставляя изнывать от желания получить столь желаемое удовлетворение. А испытываемая страсть туманила рассудок. Не то чтобы Джин никогда раньше не испытывал её, он далеко не был девственником, однако то, что происходило между ними сейчас, было нечто совершенно иным. Более безумным. Омега полулежал на альфе и опирался ладонями на его грудь, ощущая сталь явно натренированных мышц, и чертовски сильно хотел почувствовать их кожа к коже, без препятствий в виде рубашки, но… Хотя, а что ему, собственно, мешало это сделать? Верно, ничего. Он больше не мог ждать, жаждал увидеть его тело. Омега принялся торопливо расстёгивать верхний элемент одежды альфы, не забывая отвечать на пылкие поцелуи. Вытащив полы белой рубашки из классических чёрных брюк, он дернул ткань, и последние две пуговицы отлетели на деревянный пол. Джин тут же принялся ощупывать обнажённую грудь, после чего протяжно простонал от удовольствия: на ощупь мышцы были действительно впечатляющими. Нехотя Джин оторвался от приятного занятия и, тяжело дыша, прошептал прямо в опухшие от страстных поцелуев чужие губы: — Да ты издеваешься, и после этого это ещё я «мистер идеальность»? Намджун усмехнулся, ничего не отвечая на это возмущение, лишь отодвинул краешек чужого воротника рубашки и стал покрывать обнажившуюся кожу рядом поцелуев, местами слегка втягивая и прикусывая её, тем самым оставляя небольшие следы. — Каюсь, есть за мной грешок в виде посещения спортзала, — всё же согласился он хриплым голосом, лишь на секунду оторвавшись от своего увлекательного занятия. — Но переплюнуть твою красоту ни в жизнь не смогу. — Альфа чуть сильнее втянул кусочек омежьей кожи в рот, заставив её обладателя проронить звонкий стон, граничащий между лёгкой болью и удовольствием. — Да что ты… — Договорить возмущённую речь Джину не дали, снова затянув в жадный поцелуй, затем углубляя его, пуская в ход язык и лаская. Это ощущалось чертовски хорошо: жадные, сминающие его губы, твёрдое, пышущее жаром тело под ним и ещё одна немаловажная деталь, упирающаяся ему прямиком в левое бедро, — возбуждённый член. Джин чуть приподнялся с колен Намджуна и сместился в сторону, чтобы нависнуть прямиком над его органом, а затем опустился прямо на него. Он медленно водил бёдрами, потираясь о чужую промежность, раздозоривал её обладателя, пока тот не простонал протяжно, откидывая голову назад. — Чёрт, — сквозь зубы прошипел Джун. Джин лишь хихикнул, продолжая свои игры, перенимая главенство у альфы. Теперь он направлял их страсть: беспорядочно раскидывал поцелуи на чужой шее и теле, куда только мог дотянуться, ощупывал руками его тело, кружил бёдрами по возбуждению. Однако всё это и его самого заставляло изнывать от желания, а возбуждение нарастать, но останавливаться он явно не собирался. Ночь обещала быть длинной.❇❇❇
Честно говоря, Намджун был слегка шокирован. Тот самый омега — стесняющийся, вечно смущающийся и робкий — сейчас вытворял вот такое. У него просто в мозгу не укладывалось, как такое могло произойти. Может, омегу подменили под шумок, пока он не видел? Иных объяснений у него попросту не было. — Т-тебе не кажется, м-м, — между страстными поцелуями шептал Намджун, — ч-то мы немного, м-м, торопимся, ох… — простонал он, когда омега чуть сильнее качнул бёдрами, особенно сильно проехавшись ими по его члену. Чуть отстранившись от пышущего жаром чужого тела, омега тяжело дышал прямо в губы Намджуна, инстинктивно облизывая собственные, на чём альфа и зацепился взглядом. — Так, — с придыханием начал он, добавляя строгие, граничащие с лёгким рычанием, нотки голосу. — А теперь слушай сюда, Намджун, я весь вечер был паинькой и ласковым заинькой, — каким ещё никогда себя не выставлял, — так что сейчас просто заткнись, засунь все свои джентльменские черты глубоко в свои потаённые места и трахни уже меня, наконец! Эти слова и поведение омеги стали спусковым крючком: альфа полностью отпустил себя и с рычанием набросился на желанное тело, целуя и покусывая нежную кожу, сжимая талию до тихого вскрика омеги. Теперь между ними больше не было опущенных между делом шуточек и игривых взглядов. Они понимали, что это неуместно в воцарившейся в пространстве интимной атмосфере. Сейчас между ними витало желание, нарастало возбуждение, заставляя дрожать. В следующий миг одежда стала покидать в край разгорячённые тела, оставляя их нагими. Последним элементом стали джинсы омеги. Намджун, насколько позволяли его слегка трясущиеся от явного перевозбуждения руки, торопливо расстегнув пуговицу и ширинку, начал стягивать их, чему способствовал тяжело дышащий под Джин, приподнимая свои бёдра. И каково было удивление альфы, когда на омеге не оказалось белья. Он откинул джинсы в сторону к остальной одежде и недоумённо посмотрел в глаза чуть смутившемуся Джину. — Что? — буркнул тот на его взгляд. — Чимин настоял на этом нюансе, просчитав, что так дела будут обстоять быстрее. — Чимин, значит, — хрипло бросил альфа. — Ну устрою я этому твоему Чимину, несмотря на ранее оказанную помощь. Больше не тратя время на разговоры, Намджун наклонился к телу омеги и прильнул к чужим мясистым бёдрам, крепко сжимая их в руках, отчего, несомненно, останутся если не синяки, то явные покраснения, оставляя влажные поцелуи и постепенно втискиваясь между ними. Омега уже вовсю постанывал, сжимая в руке собственное возбуждение, и тёк: конечно, не так, как описывали всю часть этого процесса в бульварных романах для омег, но вполне достаточно, чтобы в дальнейшем хорошо принять в себя член даже без смазки. Медленно, но верно Намджун добрался до самого интересного местечка омеги, слизнул выступившую капельку естественной смазки и одобрительно простонал, головой уткнувшись Джину в живот. — Даже здесь ты на вкус как карамелька, восхитительно, — сбито проговорил он. — О боже, заткнись! — смущённо проворчал Джин, закрывая ладонями лицо, начавшее заливаться краской уже далеко не от возбуждения. — То ли ещё будет. — Ты сейчас весь настрой испортишь, любитель извращённых разговоров! — Не волнуйся, я не дам тебе сосредоточиться на своих словах. — Чт… — Омеге в который раз не дали договорить: быстрым, но аккуратным движением перевернули на живот, заставив чуть оттопырить попу, и прильнули к анальному колечку, целуя и посасывая его. Под громкие стоны омеги Джун с особым усердием втягивал в себя сморщенную кожицу, слизывая с неё смазку. Чёрт, действительно карамельную! Никогда раньше он не испытывал такого удовольствия от процесса делания римминга омегам, как сейчас. Он удерживал бёдра изворотливого Джина и уже вовсю толкался в его нутро языком, выбивая из груди всё более громкие стоны, граничащие с криком. — Ах, о боже, Намджун! — выкрикивал омега между ними. Почувствовав, как бёдра Джина задрожали в его руках, он стал усерднее двигать языком, толкаясь как можно глубже внутрь, доводя омегу до первого за этот вечер оргазма. — Намджун! — выкрикнул омега, чуть приподнимаясь над постелью и обильно кончая, тем самым пачкая спермой постель Чимина под собой. Оставив последний поцелуй на голой ягодице и легонько сжав её, Намджун поднялся, сев на колени рядом с всё ещё дрожащим от недавно испытуемого удовольствия Джина, и вытер тыльной стороной ладони испачканный в смазке рот. Вид распластанного перед ним омеги вызывал неописуемый восторг, а член уже больно пульсировал, требуя к себе внимания. Но он всё ещё не прикасался к нему, будто проверяя себя на прочность — сколько ещё так выдержит. — Ты в порядке? — участливо спросил альфа. В ответ ему послышалась неразборчивая речь. — Что? — Более чем, — охрипшим голосом проговорил Джин, медленно перевернувшись обратно на спину. — Мы только начали, а я уже охрип, — недовольно пробухтел следом. Намджун понимающе усмехнулся. — Просто кто-то, пусть и не любит «извращенные», — выделил слово, — разговоры, зато очень даже любит стонать и крича-а-ать, — последнее слово он простонал, так как омега, уже немного придя в себя, ногой дотянулся до возбуждения альфы и с нажимом провёл по нему, оттягивая кожицу. — Да что ты, — издевательски протянул Джин, продолжая свою пытку, а альфа тем временем подавался этому действию навстречу, потираясь членом о чужую ногу и закатывая от удовольствия глаза. — Может, продолжим? Или с тебя и так хватит? — И не надейся, — прорычал Джун, перехватывая ногу омеги за лодыжку и притягивая того чуть ближе к себе. — Я только начал, — угрозой прозвучало прямо в мягкие искусанные губы, заставляя их обладателя судорожно сглотнуть. А дальше вновь последовало сбитое дыхание, громкие звуки поцелуев, затем стоны. Омегу тем временем растягивало уже три пальца, глубоко толкающихся в горячее нутро. Джуна крыло от того, насколько жарко было у того внутри, он судорожно сглатывал, представляя, как там окажется его член, как мягкие стенки сожмут его, принося неимоверное удовольствие. Из горячих дум его вывел особенно громкий вскрик омеги, что дугой выгнулся на простынях, — кажется, пальцы нащупали простату. Он продолжал двигать ими строго в этом направлении, наблюдая за метавшимся Джином, что то ли подавался ему навстречу, то ли пытался оттолкнуть из-за столь ярких ощущений. — Хва-ва-тит, — промямлил омега. — Я-я так скоро кон-нчу! Альфа тут же вынул пальцы, не желая, чтобы и в этот раз омега пришёл к пику без него. Протянув руку к рядом стоящей тумбочке, он схватил пачку презервативов и дополнительную смазку, на всякий случай, — всё это, как он краем глаза заметил ещё при входе в комнату, уже было приготовлено. Осмотрительно, однако. Разорвав упаковку, Намджун с блаженным стоном натянул резинку на свой член и обильно полил его смазкой, после чего вернулся к омеге, нависнув над ним. — Готов? — решил уточнить он. — Более чем, а если ты ещё чуть-чуть промедлишь, то точно будешь удостоен только дочкой моей ноги, — со злобными нотками в голосе прошипел Джин. — Как скажешь, — усмехнувшись, бросил Джун, в один плавный толчок заполняя омегу. Ох, как же внутри него было хорошо: мокро, тесно и чертовски горячо. Альфа протяжно простонал в унисон с омегой, его порядком потряхивало от столь внезапного прилива удовольствия. Он ненадолго замер, давая Джину привыкнуть к своим пусть не огромным, но достаточно большим размерам, после чего начал толкаться: медленно и осторожно. И тут же почувствовал, как чужие ногти впились ему в спину. — Боже мой! — выкрикнул Джин. — Можно просто «Намджун», — ляпнул в ответ альфа то, о чём всегда мечтал, но как-то не выпадало возможности, тут же набирая скорость и толкаясь в омегу более уверенно, уже не боясь навредить. Комнату очень скоро наполнили шлепки кожи о кожу и громкие стоны с редкими выкриками. Джин всё так же цеплялся руками за спину альфа и закинул ему на поясницу ноги, изредка чуть подгоняя того, хотя этого и не требовалось вовсе: Намджун и сам отлично справлялся, толкаясь глубоко и чётко по простате, пока омега двигал бёдрами ему навстречу. Небольшое помещение уже напрочь пропиталось запахом секса и их смешанным: карамелью и яркой корицей, которой пах альфа. Простыни под ними были сбиты, одеяло валялось где-то на полу, как и часть подушек, кровать скрипела под натиском разгорячённых тел. Под протестующий стон выйдя из тела омеги, Намджун перевернул его на живот и поставил на колени, заставив локтями опереться о кровать, и снова заполнил до основания, вырывая из горла хриплый крик: — Намджун! — Ох, он, наверное, никогда не устанет слушать своё имя, слетающее с губ омеги при особо яркой вспышке удовольствия. В таком положении он стал проникать ещё глубже, даруя больше удовольствия. Тело под ним била новая порция дрожи, передающаяся и ему. Они оба были близки к завершению. Почувствовав, что уже совсем скоро кончит, Джун стал резче двигать бёдрами, совершая рваные, но точные движения, и вытянул руку, уложив её сначала на живот омеги, а затем опустив ниже, сжимая его член и начиная его надрачивать в такт своим толчкам, чтобы приблизить оргазм. От этого незамысловатого действия Джин застонал пуще прежнего, комкая в руках простынь, удовольствие всё приближалось к нему, затягивая узелок внизу живота, пока не взорвалось оглушительной вспышкой. Омега кончил, зажмурив глаза до бликов перед ними, содрогаясь всем телом и открывая рот в немом крике, больше не в силах стонать. Намджун ещё несколько раз толкнулся в горячее нутро, что особенно сильно начало его сжимать, и кончил вслед за ним, глубоко изливаясь с басистым стоном. Он вышел из омеги до образования узла и, выкинув использованный презерватив в мусорное ведро, упал рядом с ним на кровать, приводя сбитое дыхание в норму. С уставшим полустоном Джин подполз к нему под бок, еле как перекинув ногу через его бёдра, а Намджун только ближе притянул его к себе, смотря в потолок. — Это было «вау», — выдохнул омега. — Не могу не согласиться, — ответил Джун, — действительно «вау». Они пролежали так некоторое время: тесно прижавшись друг к другу, грудными клетками ощущая свои учащённые сердцебиения. Приятная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием, стала их спутником на некоторое время, пока её вдруг не нарушил альфа: — Кажется, я ещё не говорил тебе, насколько прекрасно твоё тело, — как бы между делом протянул Намджун, проводя ладонью по спине омеги, тут же прижавшемся ещё ближе к нему. — Ты мне и так уже много комплиментов наговорил за всё это время, что краска даже не успевала сходить с моего лица! — Мало, я до конца жизни не устану повторять, насколько ты прекрасен. И под аккомпанемент смущённого писка Намджун утянул омегу в глубокий поцелуй, прижимая его тело как можно ближе к себе, хотя, казалось бы, куда ещё.❇❇❇
Около месяца спустя
Перебирая кипу рабочих бумажек, Сокджин сидел на диване в гостиной в домашней одежде, состоящей из: тёплой хлопковой рубашки сиреневого цвета, в таких же штанах и в не менее важном осеннем атрибуте в виде тёплых носков, что так заботливо всё время натягивал на него его альфа, если видел без них. Его альфа. Омега и не задумывался, что из-за ранее попадавшихся «не тех» альф, в ближайшие лет пять, пока не окончит учёбу и не устаканится на работе, вступив на полноценный рабочий день, свяжет себя отношениями. Они ему стали казаться чем-то неважным, тем, без чего запросто можно прожить. Однако, встретив Намджуна, — быстро изменил свои устои, погрязнув в любви к этому доброму, заботливому и просто чудесному альфе. Уже прошло чуть меньше месяца, как омега съехал из уже такого родного и уютного, несмотря на все сложности жизни там, общежития, в не менее уютную и уже такую родную квартиру Намджуна. Было жаль, конечно, покидать компанию Чимина, но не сказать, что тот слишком расстроился, скорее был только рад отдать своего друга и соседа в одном флаконе в руки заботливого и любящего его альфы. Да и Джин не слишком-то и тосковал, ведь альфа попросту не давал этого делать, делая каждый их день насыщенным и полным счастья. Вдруг Сокджин обернулся на звук камеры, запоздало замечая направленный на себя объектив. Намджун со шкодливой улыбкой смотрел на него, вылавливая выезжающий из камеры снимок и взмахами руки проявляя его. Омега только и успел надуться в неверии, что его так нагло сфотографировали исподтишка. — Один-один, карамелька, — сияя белоснежной улыбкой, подметил Намджун, уворачиваясь от летящей в него декоративной подушки, заботливо запущенной сердитым омегой. Альфа ещё много всего интересного услышит в свою сторону и долго будет отбиваться от неугомонных рук так сильно не любившего фотографироваться омеги, но обязательно научит его любить это дело. Нельзя, чтобы такая красота не была по тысячу раз с разных ракурсов запечатлена на камеру. Он слишком любил своего омегу, чтобы допустить такую оплошность, и никогда не устанет этого повторять, заставляя того отчаянно краснеть и закрывать ладонями щёки от смущения. Этот снимок бок о бок со снимком Намджуна, сделанного когда-то омегой, но так и не отданного ему, будет висеть в рамочке на полке с витиеватой надписью снизу:«И с каждой осенью, что подарила мне тебя, я расцветаю вновь, чтобы ещё сильнее влюбиться в твою улыбку».
Со временем к этим двум снимкам прибавятся новые, на тот момент уже аккуратно складываемые в специальный альбом, купленный на этот случай. Они часто в будущем будут его доставать и просматривать свои счастливые памятные моменты. Каждый раз в хмурый день, пока за окном будет лить проливной дождь, а гром оглушать своим величественным громыханием, показывая не совсем приятную сторону осени, они будут вооружаться чашечками горячего какао с зефирками и, с улыбками перелистывая страницу за страницей, просматривая фотографию за фотографией, вспоминать свою осень со вкусом истинного счастья.The end