12. October
Крышка ноутбука с грохотом захлопнулась. Намджун снял очки, которые использовал обычно только для работы, предпочитая в обычной жизни носить линзы, и устало потёр глаза. Сегодня он решил поработать из дома, чтобы приглядеть за Мокко, по совету лечащего врача — доктора Кана, — которому их передал Сокджин в силу своей загруженности. Результаты анализов ничего существенного не выявили: Мокко был полностью здоров. Доктор Кан ссылался на то, что это обычная осенняя хандра, что нередкое явление как у людей, так и у животных, и пока не стоит слишком сильно беспокоиться. Он посоветовал понаблюдать за Мокко некоторое время: просто находиться рядом и окружать любовью и заботой, а там видно будет, что делать дальше, если его состояние не изменится. Намджун так и поступил. Первые два дня ничего не менялось: Мокко всё также спал, иногда ел, пил и снова спал, гулял он нехотя и недолго. Намджун даже успел забеспокоиться с новой силой, но вот сегодня ситуация изменилась в лучшую сторону. Ощущение чего-то липкого и скользкого на лице заставило скривиться и выплыть из сна. Намджун нехотя открыл глаза, смотря в потолок и пытаясь сфокусировать зрение. Не то чтобы оно было идеальным, но если постараться, то увидеть хоть что-то можно было, а с пеленой сна это становилось намного сложнее. От этого занятия его отвлёк длинный шершавый мокрый язык, скользнувший по щеке и задевший нос. — Фу, Мокко, — буркнул альфа, пытаясь отпихнуть от себя наглое пушистое облачко, что настойчиво продолжало вылизывать его лицо. — Ну всё, хватит! Он приподнялся на постели, спихивая с себя развеселившуюся собаку. Мокко на такое развитие событий недовольно звонко тявкнул. — Ну что? — Намджун вопросительно приподнял бровь, наблюдая за собакой. Мокко сидел возле его ног, высунув язык и виляя из стороны в сторону хвостом. Он был на удивление игрив и подвижен сегодня. Последние дни, в которые ему нездоровилось, Намджун, просыпаясь и покидая постель, находил Мокко спящим на своём излюбленном месте в лежаке. Даже гулять не просился с утра пораньше, как это бывало обычно. А сейчас вон, встал раньше альфы и пребывал в хорошем расположении духа. Это не могло не радовать. — Тебе лучше, дружок, да? Ну иди сюда, — Намджун притянул Мокко к себе, зарываясь пальцами в пушистую шерсть. Он наклонил к макушке и оставил лёгкий поцелуй. Мокко ластился к своему хозяину, облизывал пальцы рук и игриво покусывал их, бил лапами по одеялу и задорно тявкал. Волнение и беспокойство полностью отпустили альфу, и он смог спокойно выдохнуть, а переживания по своему любимому питомцу больше не терзали его сердце. Утро закончилось прогулкой на свежем воздухе. Пока Намджун медленно разгуливал по парку, попивая купленный в кафе апельсиновый латте — самое то в осенний период, — Мокко носился из стороны в сторону, пугая местных птичек и поднимая с земли шуршащую листву. Намджун расслаблено улыбался, наблюдая за столь активной собакой, радуясь, что все самые страшные мысли не оправдались и всё обошлось лишь малой кровью: беспокойством и небольшим стрессом. Работа тоже стала протекать более легко, ничем не обременяемая. Было только пять часов, когда Намджун закончил со всеми делами на сегодня. Сделав чашечку ароматного имбирного чая, он стоял возле большого панорамного окна и наблюдал за мирно протекающей снаружи жизнью. Мысли то и дело возвращались к омеге, что успел запасть в душу за столь короткое время. Он с предвкушением ожидал их ужина, что про себя в тайне называл свиданием. Ресторан уже был выбран — самый лучший из всех, в которых он когда-либо бывал, надо заметить, а бывал он во многих, — а столик заказан на нужное время. Всё обещало пройти в лучшем виде, но ожидание давалось нелегко. Уже так сильно хотелось вновь увидеть этого восхитительного омегу, что так сладко пах карамелью с нотками чего-то ещё, что он ещё не успел разобрать, но всему своё время. Его просто неистово тянуло к нему, словно невидимой нитью привязали, и он, ведомый, шёл навстречу, не смея противиться. Руки так и чесались, будто уговаривали своего хозяина прикоснуться к чужой коже, познать, насколько она нежна и приятна на ощупь, но он останавливал свои порывы, толкуя разуму, что ещё слишком рано переходить к столь радикальным мерам, ибо слишком плохо они ещё друг друга знают. Вот после свидания, можно будет пробовать… Взять за руку хотя бы, о большем он пока и не думал. Из мыслей Намджуна вырвал Мокко, что шумно тащил по паркету поводок с ошейником, а затем остановился возле его ног, выпуская из пасти это прогулочное оборудование и всем своим видом показывая, мол: «Гулять пора, хозяин, ты время-то видел?» Намджун весело усмехнулся. — Что? Раньше я тебя не мог вытащить на улицу, а теперь сам зовёшь? — спросил он, трепля его за ухом, на что получил в ответ звонкий лай. — Ну пошли, пошли, дружок. Выгуляем тебя как следует. И пока Мокко носился по просторам парка, глаза альфы зацепились за прогуливающуюся не далеко от них парочку — альфы и омеги — и внезапная мысль, показавшаяся просто гениальной, проскользнула в голове. Может и не стоило ждать до пятницы, чтобы увидеть омегу?❇❇❇
Высидеть почти два часа на латинском языке в четверг оказалось не так страшно, как Джин думал, но к концу лекции он просто зверски проголодался. По дороге до клиники он заскочил в любимую закусочную и заказал себе своё любимейшее блюдо — Дакжим. Тушёная курица с овощами, обильно приправленная острым соусом «шрирача». М-м-м. Чем не здоровое питание? Вот и Джин не знает, но Хосок часто на него возмущался, когда видел на его обеденном столе подобное «острое безобразие», по своему изысканному мнению. Вот и сейчас Джин старался как можно быстрее избавиться от блюда, торопливо его поедая, пока Хосока не было поблизости. Но его планам не суждено было сбыться. Дверь кабинета приоткрылась, и из-за щели показалась голова Хосока. Омега осматривал Джина с замершими у рта палочками и шумно втягивал носом воздух, принюхиваясь. — Чего это ты тут делаешь? — прищурив глаза, наконец поинтересовался Хосок после молчаливого представления. Джин, опустив палочки обратно в тарелку, посмотрел на еду, потом перевёл взгляд на Хосока и сглотнул. — Ем, — ответил он. — Что ты ешь? — последовал следующий вопрос. Джин уже наперёд знал, чем весь этот допрос закончится. Проходили, и не один раз. — Еду, Хоби, я ем еду, — устало выдохнул Джин, невозмутимо продолжая трапезу. — Вижу, что не землю, но вот дело в том, какую именно еду ты ешь, — прошипел Хосок, испепеляя взглядам несчастное блюдо. — Ты хоть знаешь, насколько вредна острая пища? — Она вредна, только если её есть на завтрак, обед и ужин каждый день, а если изредка — то не вреднее твоих сладостей. — Вот, значит, как, да… — нарочито-грустно протянул Хоби. — Я тут, значит, забочусь о вас всех, а вы вот так, да… — Начинается… — пробормотал джин, откидывая в сторону палочки. Весь аппетит испортил своим нравоучением. — С чего ты вообще возомнил себя главным здесь? — Как это с чего? — тут же встрепенулся омега. — Вот печеньки ты чьи ешь? — спросил он, но не дал и слова вставить, как сам себе ответил: — Верно, мои, ведь я их заказываю. А конфетки и чай? Тоже мои. Да я тут вас всех едой снабжаю, чтобы вы, бедные мои, с голоду-то не умерли! — Н-да, — протянул Джин, предвзято осматривая чашку с различными сладостями, что стояла на краешке стола, — конфетки и печеньки — это та ещё еда богов… — он взял одну конфету, больше напоминающую сморщенную сливу, на вид совсем неаппетитную и не внушающую доверия. — А ну не смей обижать моих вкусных малюток! — воскликнул Хосок. Он тут же бросил к Джину, отбирая несчастную конфету под недовольный взгляд омеги. — Да чтоб ты знал, печеньки с конфетками превыше всего! — он взял чашку со сладостями и прижал к своей груди, воркуя: — Не слушайте его, милые мои, он так шутит. Пойдёмте-ка отсюда, от греха подальше, я буду вас лучше любить, нежели этот предатель сладостей. Джин закатил глаза. Покачивая головой, он наблюдал за удаляющейся спиной секретаря-тире-друга, что всё ещё ворковал со сладостями. Остаток дня прошёл на удивление быстро и легко: ни каких тебе крикливых клиентов и их истерик, никаких пушистых смертей, — очень даже удачный день! Джин даже не устал как следует, что тоже удивительно. Обычно, стоило только дню закончиться, как он едва ли с ног не валился, успевал только собрать себя по кусочкам, оставляя бардак в кабинете на следующий день, да вернуться в общежитии и улечься спать, не снимая одежды. Сегодня же он всё ещё бодро расхаживал по кабинету, наводя порядок. Успел продезинфицировать используемые ранее медицинские инструменты, закончил записи в карточках клиентов, навёл порядок на рабочем месте — обычно на нём царил тот ещё беспорядок, на что часто ворчал Хосок. Щёлкнул выключатель, и кабинет погрузился во тьму. Джин закрыл двери, объявляя рабочий день завершённым. Попрощавшись с ещё не ушедшим Хосоком, он вышел на улицу и остановился на крыльце клиники, с наслаждением вдыхая на полную грудь свежий воздух. Осенний воздух был пронизан свежестью и лёгким холодком, который приятно ощущался на коже. Листья падали с деревьев, словно танцуя медленный танец, и образовывали мягкую шуршащую ковровую дорожку на земле. Они играли в лучах солнца, словно яркие огоньки, и создавали неповторимую атмосферу умиротворения и спокойствия. Джин всем сердцем любил это время года. Оно было особенным для него. Внезапный, до боли знакомый лай прорезал слух, заставляя вынырнуть из пучины мыслей. Джин повернул голову вбок, замечая резвящегося на дороге Мокко и стоящего к нему спиной Намджуна. Брови изумлённо поползли вверх, а изо рта вырвался поражённый вздох. Вот чего уж он не ожидал, так это встретить альфу раньше назначенного срока их ужина. Запахнув пальто, Джин направился в сторону ничего не подозревающего альфы. — Что ты тут забыл? — остановившись позади Намджуна, выдал он. Альфа мигом обернулся, улыбка тут же отразилась на его лице, стоило только увидеть омегу. — И тебе привет, Сокджин, я тоже рад тебя видеть, — проигнорировав вопрос, сказал Намджун. Омега со сложенными на груди руками и напускной серьёзностью на лице выглядел скорее как милый злобный котёнок, у которого отобрали лакомство, нежели действительно устрашающе злым, как тот себе навоображал. — Может, всё-таки ответишь на вопрос? — сузил глаза Джин. Намджун усмехнулся. — Да вот мы с Мокко решили прогуляться перед сном, и так вышло, что добрели до клиники, — объяснял Намджун и почти не соврал же. Так, чуток не договорил, но не врал! И, судя по недоверчивому взгляду омеги, понял, что ему не очень-то и поверили, поэтому поспешил продолжить: — Мы действительно случайно сюда забрели. А потом я также случайно заметил тебя собирающимся в окне и подумал, что время уже позднее, поэтому… Позволь нам с Мокко проводить тебя, — попросил он, смотря Джину в глаза чуть ли не умоляющим взглядом. — Время действительно уже позднее, начинает темнеть и на улицу выползает всякий сброд, а мы, — кивнул на всё ещё резвящегося Мокко, — в случае чего не дадим тебя в обиду. Да, Мокко? Мокко довольно тявкнул, заслышав своё имя. — Он согласен со мной! — довольно заключил Джун. Джин смотрел на них с явным недоверием. — Не в обиду тебе и этой прелести, Намджун, но Мокко меньше всего похож на того, кто сможет кого-либо защитить, кроме как себя, и то только путём бегства, — возразил омега. — Почему же? Пусть он и мелкий, но вон какой резвый и может быть достаточно грозным. Да, Мокко? — снова обратился он к собаке. Мокко снова довольно тявкнул, а затем залез носом в опавшую листву, что-то унюхав, и чихнул, мило проскулив. Джин скептически наблюдал за этим резвящимся пушистым вихрем, что даже птичку-то едва испугает своим видом. Он перевёл взор обратно на альфу, говоря своим взглядом, мол, серьёзно? — А что насчёт меня? — перевёл тему Намджун. — Я тоже не внушаю чувства надёжности и защиты? — он показательно выпятил грудь, воображая из себя защитника всея Кореи. Джин фыркнул, наблюдая за этим цирком. Пробормотав себе под нос что-то по типу «выпендрёжник», он обогнул альфу с левой стороны и не спеша двинулся вдоль дорожки в сторону парка. Приняв это немое действие за приглашение, Намджун довольно последовал за ним.❇❇❇
Уже стемнело, луна давно сменила солнце на посту, кидая свои блеклые лучи на землю. Тут и там зажглись фонари, освещая тёмное пространство ярким светом. В столь поздний час было малолюдно, лишь изредка на пути встречались прогуливающиеся парочки. Тишина окутывала со всех сторон, но не давила. Им было уютно находиться в компании друг друга, даже не говоря ни слова, или, может быть, так казалось только альфе, а вот Джин бы поспорил на этот счёт. Он, не спеша, шёл по дорожке, рассматривая обстановку вокруг, и усердно делал вид, что не замечает направленного на себя пристального взгляда. Альфа уж слишком пристально смотрел на его профиль, иногда отводя взгляд, чтобы приглядеть за рядом разгуливающим Мокко. И это внимание начинало Джина раздражать. Он, конечно, понял уже, что нравится Намджуну, но это же не повод так внаглую пялиться! Он уверен, что ещё чуть-чуть в таком же темпе, и альфа либо шею себе свернёт, либо убьётся обо что-нибудь, ведь совсем не смотрит себе под ноги. И не то чтобы Джину было его жаль, нет, ему всё равно, совершенно. Просто не хотелось бы потом труп прятать или проводить всю ночь в больнице. Да, всё именно так. И дело совсем не в том, что подобное внимание смущало и заставляло против воли покрываться краской. И даже не в том, что альфа был ему более чем симпатичен. Да, совсем не в этом. — Может, хватит пялиться, — буркнул омега, тут же по нос утыкаясь в воротник пальто, пряча покрасневшие — совсем не от холода, хотя он бы поспорил — щёчки. — Ничего не могу с собой поделать — грех не смотреть на такую красоту, — самоуверенно заявил Намджун, но, когда омега повернулся к нему с округлёнными глазами и открыл было рот, чтобы что-то ответить, альфа тут же перевёл тему: — Так ты, получается, любишь животных, раз выбрал подобную профессию? — задал он вопрос, желая узнать побольше об омеге. У них, конечно, ещё будет время на это за ужином, но много информации не бывает. Он готов был хоть вечность слушать этого омегу. Джин снова фыркнул на столь незатейливую смену темы, но не имел ничего против. Уж лучше так, чем снова краснеть, не имея в голове ни единого варианта для ответа. — Ну… — задумчиво протянул омега, — здесь всё немного глубже, чем кажется, скажем так. — Расскажешь? — мягко спроси альфа, кидая быстрый взгляд на омегу, затем снова переводя его на дорожку. Глубоко вздохнув, Джин поведал ему печальную историю из своего детства. Несмотря на то, что он уже вырос и давно отпустил тот случай, но произошедшее всё равно оставило свой отпечаток на тогда ещё десятилетнем ребёнке, который пронёс его и во взрослую жизнь. — Это… весьма печально, — ответил Намджун, выслушав весь рассказ от и до. Он и представлять не хотел, что чувствовал в тот момент ребёнок, в один момент лишившийся своего любимца. — Мне жаль, что так вышло, и твоей кошке не повезло наткнуться на такого неумеху-врача. Ты не заслужил такой тяжёлой потери в детстве, мне действительно жаль… — Не стоит, — возразил Джин и, отвечая на предыдущий вопрос, сменил тему, не желая углубляться в грустные воспоминания: — Хотя животных я тоже, несомненно, люблю. — А что ещё ты любишь? — подхватил тему Намджун, решив, что это хороший шанс для того, чтобы получше узнать омегу. Сокджин неоднозначно промычал, задумавшись. А действительно, что он любит? Его так давно об этом никто не спрашивал, что в данный момент этот вопрос поставил его в тупик. До Намджуна никому не были интересны увлечения омеги, все предыдущие альфы говорили только о себе любимых, своих планах на будущее и, пожалуй, самое любое, о своей работе. Намджун всё не переставал его удивлять своей учтивостью и участливостью по отношению к нему. — Я люблю… — начал Сокджин, активно вспоминая все свои предпочтения в чём бы то ни было, — я люблю сладкий попкорн, сладким напиткам предпочитаю газированную воду, чай без сахара, голубику — хотя многие не понимают почему, — но она же крутая! — всплеснул руками он, не сдержав эмоций. При виде такого энтузиазма Намджун рассмеялся, покачав головой. — Учту на будущее. Что ещё? — спросил он, тут же с умным видом добавляя: — Нужно срочно составить список! Настала очередь Джина смеяться. — Зачем тебе это? — Как зачем? — наигранно-непонимающе спросил альфа, нахмурившись. — Должен же я знать, что тебе нравится, чтобы в будущем уметь угождать. — Так уверен в «нашем» будущем? — прыснул Джин. — Абсолютно, — ответил он без доли сомнения. Несмотря на то, что Джин никогда не любил излишне самоуверенных людей, возомнивших себя чуть ли не пупами земли, уверенность Джуна ему симпатизировала. Он не кичился ею, в точно знал, где нужно было использовать эту черту, а где не стоило. Ещё один плюсик в копилку альфы, по скромному мнению омеги. Намджун, толком даже ничего не делая, с каждой встречей всё больше начинал ему симпатизировать, всё больше закрадывался в душу, рискуя пробраться до самого сердца. И пусть омега стойко держал оборону, но чувствовал, что становится слишком слаб перед этим уверенным альфой и милым облачком, что, не обращая никакого внимания на «каких-то там» людей, разгуливал себе то там, то здесь, но далеко не убегал, присматривал краем глаз и охранял их покой. — Так, что ещё? — повторил свой вопрос альфа, вырывая Джина из пучины мыслей. — Кино! — воскликнул он вдруг, тут же тушуясь от своей громкости. Не всегда у него получалось её контролировать, что нередко ставило его в неловкое положение. — Кино? — недоумённо повторил Намджун. — Да, кино, — повторил Джин. — Я просто обожаю всякие американские фильмы прошлых времён, начиная от восьмидесятых годов. Не чёрно-белые, конечно, — поспешил уточнить он, — хотя эти тоже ничего, но цветные больше по душе. Такие фильмы навевают лёгкую грусть былой молодости, да и мир тогда был совсем иной. Атмосфера в них неповторимо прекрасная. — Не могу не согласиться, — ответил альфа, улыбнувшись краешками губ, — атмосфера в таких фильмах действительно кажется совсем иной… более живой и настоящей, что ли. В них есть душа, чего не скажешь про многие другие, что делают в наше время. — Точно! — воскликнул Джин. Не контролируя свои бурные эмоции, он, прежде чем осознал, что делает, схватил Намджуна за руку. Данное действие заставило альфу затормозить, а затем и вовсе остановиться в оцепенении. Он даже сначала не понял, что произошло, но так отчётливо чувствовал жар чужой ладони на своей руке, к его великому сожалению, облачённой в ткань пальто. Когда Джин осознал, что сделал, то округлил глаза, поднимая взгляд со своей руки, вцепившейся в чужую, на альфу, что также удивлённо смотрел в ответ. Между ними воцарилось словно немое кино. — Абсолютно точно, — одними губами прошептал Намджун. Он не сводил взгляда с омеги, что цеплялся за его руку словно за последнюю ниточку, что удерживала его в этой жизни. Медленно, чтобы не спугнуть, он левой рукой прикоснулся к руке омеги, чуть выше кисти, и также медленно начал двигать её вниз, пока не довёл до своей ладони. От одного лишь прикосновения рук — кожи к коже — их тела будто бы вспыхнули, загораясь огнём. По телу пробежала сладостная дрожь. Было ощущение лёгкости и какого-то внутреннего счастья, будто бы они были предназначены друг для друга кем-то сверху, связанные воедино нитью судьбы, что вовек не разорвётся, будто между ними произошло единение душ. Но они не в каком-то там романе или фильме, чтобы это оказалось правдой, однако ощущения были ничуть не хуже этой теории. Последующие несколько минут прогулки, — когда они смогли, наконец, отвести друг от друга взгляды и двинуться дальше, были наполнены заметным смущением и неловкостью, а после — весёлыми смешками и различными разговорами. Они так и шли: нога в ногу, рука в руке. Несмотря на заметно похолодавшую погоду, им было тепло. Они грелись друг другом, словно пытались впитать в себя чужую энергию для последующей разлуки. Листва, шуршавшая под ногами, успокаивала и придавала свою атмосферу. Не только днём осеннее время года было прекрасно, но и вечером, и ночью: когда разноцветные листья вспыхивали огненными цветами под светом фонарей; когда вокруг царила тишина, покой; когда согревал не солнечный свет, а чужие руки, эмоции, тёплые разговоры и горячие напитки. Это тоже было по своему прекрасным. Намджун, в добавок ко всему, был очень интересным рассказчиком. Он так интересно рассказывал различные истории из своей жизни, что омеге хотелось слушать и слушать его вечно, не перебивая. А глубокий голос был до того чарующим, что Джин часто в нём терялся, мысленно улетая в свою собственную вселенную, где маленькие Джин-и уже устроили свой кружок поклонения этому альфе и всему его составляющему. Но, несмотря на все «трудности», Джин сумел уловить из всего рассказанного альфой то, что Намджун, помимо того, что разделял его увлечение старомодным кино, любил кататься верхом на лошадях, практикуя данное увлечение хотя бы раз в пару месяцев; не представлял свою жизнь без кофе, порой даже злоупотребляя этим напитком, на что Джин недовольно покачал головой — он кофе пил редко, предпочитая ему сладкий молочный какао; любил такие неспешные вечерние прогулки, которые ранее разделял, в частности, только с Мокко; а также занимался спортом, как минимум два раза в неделю бывая в тренажёрном зале. Ещё Джин узнал, что альфа вернулся в Корею всего года три назад, до этого учась и проходя практику в Америке. А также у него тоже был такой немного придурошный друг, в точности как его Чимин. На этом и сошлись. Время в компании друг друга пролетело незаметно. Было уже достаточно поздно и холодно, когда они всё же решили, что пора прекращать прогулку, пока не продрогли до костей, да и Мокко уже вдоволь нагулялся и теперь скулил, просясь домой — в тепло и к вкусной еде. Намджун, как подобает джентльмену, проводил омегу прямо до порога общежития, чтобы тот не разгуливал по темноте один. Они остановились у ступенек, не разрывая крепко сцепленных рук и смотря друг на друга с мягкими улыбками. — Что ж, пришло время прощаться… — грустно начал Джун. Джин закатил глаза, чуть отклоняясь назад и переступая с ноги на ногу. — Боже, не утрируй, мы расстаёмся всего-то на несколько часов. — Почти на весь день, — нахмурился альфа. — Переживёшь, — ухмыляясь, бросил Джин. — Ц, — цокнул он, — жестокий ты человек, Джин-а. Джин пропустил смешок. — Боже, у тебя такие холодные руки, — вдруг осознал Намджун. Он чуть дрожащими руками держал чужую ладонь, чуть растирая кожу в попытках согреть. — Так, а ну давай бегом внутрь, греться! — командовал он. — Есть, командир! — весело отозвался омега, приложив свободную руку к голове. Несмотря на холод, что уже окутал его с головой, заставляя дрожать и переступать с ноги на ногу, он чувствовал лёгкость и счастье. Ему было так легко рядом с Намджуном, словно он парил в облаках, а не твёрдо стоял на земле. Посмеявшись со столь нетипичного для предыдущих дней поведения омеги, Джун мягко добавил: — Спасибо за прогулку, Джин-а. Я с нетерпением буду ждать наше свидание, — назвал всё своими именами, наконец. — Я тоже, — даже не возразил, принимая такой исход событий. Подарив альфе последнюю нежную улыбку, Джин начал высвобождаться из чужого крепко захвата руки и медленно отступать назад. Последнее касание пальцев, и холод окутал расцепленные руки.❇❇❇
Джин как можно тише открыл дверь в комнату, стараясь не разбудить возможно уже спящего соседа. И как обычно это бывает, когда намеренно стараешься делать всё тихо, получается — громко. Снимаемая одежда слишком громко шуршала, на что Джин жмурился, ботинки с глухим стуком были поставлены возле комода на специальный коврик. С горем пополам раздевшись, он поднял ранее опущенную на пол сумку — с не менее громким звуком в царившей тишине — и посеменил к своей половине комнаты. Неожиданно включённый яркий свет заставил его вздрогнуть и поморщиться. Он медленно развернулся, замечая в дверях соседа. Чимин, активно жуя бутерброд, стоял в проёме двери, облокотившись на угол, и наблюдал за растерянным Джином, которого застал врасплох. Он посмотрел на часы на руке, затем снова перевёл взгляд на омегу. — Ну и где это мы шарились столько времени? — промямлил с набитым ртом. — И не говори, что был на работе, — быстро добавил он, стоило только Джину открыть рот, — ни за что не поверю, ты работаешь до шести, а сейчас уже десятый час. Джин безапелляционно закрыл рот, только буркнув в ответ: — Гулял. Чимин в ответ промычал, продолжая свою трапезу и настраиваясь на дальнейшие расспросы. Джин начал мельтешить по комнате: выуживал из шкафа вещи и переодевался. Мысленно отсчитывал время, через которое последует следующий вопрос, ведь Чимин не был бы Чимином, если бы закончил на этом разговор. На его удивление, омега продержался целых три минуты, если Джин правильно считал. — Ну и кто он? — спросил Чимин, нарушая их молчание. Он давно уже доел свои бутерброды, удобно устроился под одеялом в позе лотоса на своей кровати и наблюдал за Джином. — Кто «кто он»? — не понял Джин. — Тот красавчик, — кивнул на окно, — что провожал тебя. Такой статный, харизматичный, да и, видно, подтянутый, — перечислял Чимин, не без удовольствия наблюдая за с каждым словом всё больше хмурящимся омегой. — Да не смотри ты так, не претендую я на твоего хмыря. Чёт слишком серьёзный он… Пугает даже, — Чимин поёжился, вспоминая глубокий чужой взгляд. — Вон и не смотри, пока глаза не выколол! — пригрозил Джин ему подушкой. Чимин закатил глаза. — Ля, стояло ему только тебя один раз за ручку подержать, как ты стал угрожать мне? Или он тебя ещё за что-то подержал… Или ты его… Хм-м, — рассуждал он, за что в итоге получил той самой подушкой по голове. — Э-эй! — возмущённо провопил, отбрасывая предмет обратно к его хозяину. — А нефиг болтать что попало! — Ц, — цокнул Чимин, — даже поговорить уже нельзя. А я ведь обещал тебе, что вернусь к теме твоей чрезмерной задумчивости! — Это было ещё несколько дней назад. — Но это ничего не отменяет. Теперь я хотя бы воочию увидел причину твоего поведения! — выдал довольный Чимин. — Так кто он? — снова спросил, не получив ответа в прошлый раз. Джин тяжело вздохнул. За всё время знакомства с Чимином и жизни с ним в одной комнате он хорошо запомнил то, что от него так просто не отвяжешься. Этот омега был до того дотошный и прилипчивый, что если не узнает все ответы на интересующие его вопросы — всю душу вытрясет, да так, что в итоге ни один не выдержит и выложит всё и даже больше на блюдечке, лишь бы отстал. Поэтому Джин отныне всегда выбирал путь наименьшего сопротивления: так и нервы свои сохранит в целостности — в большинстве случаев, по крайней мере, — и время сэкономит, ведь итог в любом случае будет один и тот же, только без лишних потерь. Но, несмотря на все недостатки, Джин считал Чимина действительно хорошим другом. Если опустить вышеперечисленное, то Чимин мог помочь действительно ценным советом, а также всегда подавал руку помощи по первому же зову. Идеальный друг, если уметь уживаться с его тараканами в одном пространстве. Кровати омег уже давно были расстелены для сна. Они лежали напротив друг друга, чуть ли не по самые макушки завёрнутые в пушистые одеяла. Осенью ночи в общежитии по-особенному холодные, пока не наступят морозы, по случаю чего обычно и включают отопление, как бы печально это не было. — Мы познакомились в парке, — начал Джин, посильнее кутаясь в одеяло в поисках спасительного тепла. — Я его сфотографировал, тем самым нарушив покой, — он поморщился, вспомнив, как поначалу было страшно видеть перед собой тучей нависающего альфу, а потом до жути неловко. Джин нервно хихикнул, вспоминая эту встречу: — Изначально думал, что он подошёл, чтобы прибить меня за подобную вольность. — Говорил я тебе, что твоё «маньяческое» занятие к добру не приведёт, — зевая, отозвался Чимин. — Я всё ещё удивляюсь, почему ты всё ещё на свободе. Я бы за подобное давно полицию на тебя натравил. — Да брось, в этом нет ничего такого. — Ты исподтишка фотографируешь людей, а перед этим ещё и следишь за ними. — Не слежу, а наблюдаю. — Одно и то же. Джин фыркнул. — Не фырчи на меня! — слабо возмутился Чимин. — Я волнуюсь о тебе и твоей безопасности, между прочем. Если этот альфа к тебе отнёсся лояльно, то совсем не факт, что все такими будут, — серьёзно проговорил Чимин. В этот раз в его голосе не было слышно ни намёка на былую игривость. В нужные моменты Чимин мог быть очень серьёзен и твёрд, а злить его и вовсе — опасное дело, — Джин не проверял на себе, но видел как-то мельком обращённую им злость на других людей и сделал в голове небольшую пометку по этому поводу. — Знаю, знаю, — согласился Джин. Он действительно всё это понимал, особенно учитывая отношение к фотографиям исподтишка в Корее, поэтому в последнее время старался слишком сильно не злоупотреблять своим занятием, но полностью его искоренить пока не мог. Может быть, когда-то в будущем… Но не сейчас. — Я на пути к тому, чтобы прекратить это делать, — почти не врёт. — Вот и правильно-о-о, — снова зевнул Чимин. — А теперь перейдём к более насущным вопросам, пока я ещё не уснул: как зовут-то твою новую жертву, что обратила на твою маньяческую натуру внимание? — Намджун, — сухо бросил Джин в ответ. Он хотел бы возмутиться на то, как Чимин преподнёс вопрос, но усталость давала о себе знать, подавляя это желание. — М-м, — неопределённо промычал Чимин. — Не плохо, звучит вполне солидно, хотя бы не какой-нибудь там Чхоль, Ёнбом, Минджу… — Перечисляешь имена своих бывших? — Да, именно поэтому и говорю, что «Намджун» очень даже ничего. — Потому что его нет в твоём списке мудаков? — приподняв бровь, уточнил Джин, заранее понимая, каков будет ответ, и не прогадал. — Именно, — хмуро бросил Чимин. За окном уже давно царила непроглядная темнота, опустившаяся на город вместе с ночью. Шум ветра было слышно даже через закрытое окно, вместе со скрежетом ветвей деревьев, что, раскачиваясь под порывом холодного воздуха, бились об стекло. Омеги вяло переговаривались между собой, из последних сил борясь со сном, желая побольше пообщаться перед очередным занятым для обоих днём. Джин делился с Чимином прошедшей прогулкой, рассказывал в общих чертах о том, что узнал о Намджуне, пока умалчивая о назначенном свидании, что должно было состояться уже завтра. И, как ни странно, особого волнения не было по этому поводу, так, если только слегка. Джин чувствовал лёгкий озноб и тяжесть в теле, но не придавал этому значения, ссылаясь на холод в комнате. Однако симптомы болезни всё усиливались. Где-то на краю сознания вилась мысль, что надо бы было выпить лечебный напиток или чай для профилактики, но слишком сильно не хотелось покидать пригретое местечко, а сон всё больше манил в свои сети. Джин так и уснул с этой мыслью, перестав слышать вялое щебетание со стороны Чимина, что, кажется, давно предался дрёме, сладко посапывая.To be continued...