Destruction

Страх — странная штука. Это чувство, пробирающееся глубоко под кожу, щекочущее нервы, разъедающие изнутри. Испытывая сильный страх, начинает казаться, что прямо на подкорке мозга кто-то скальпелем вырезает «беги», «прячься» или «спасайся». Но порой страх кажется чем-то незначительным, если стоит в ряду с адреналином, сильной печалью или опустошением, а может и страстью. Единственное, что я наверняка могу сказать о страхе, так это то, что нельзя давать ему овладевать своим телом, мыслями, иначе он заполнит собой все пространство, вычленяя остальные чувства. Я запустила страх слишком глубоко внутрь себя, поэтому каждую ночь просыпалась от кошмаров. Я стала замечать, что внезапные звуки заставляли меня содрогаться всем телом, а резкие движения могли вызвать крик. Возможно, это было из-за того, что я почти не спала, а может, у меня реально поехала крыша. Уже несколько дней я совсем не выходила из дома. На работе сказала, что приболела. Благо, денег с выставки оставалось достаточно, поэтому я могла бичевать дома, не боясь, что в один «прекрасный» момент холодильник окажется пуст. Да, эти деньги нужны были для других целей, например, для покупки нового мотоцикла… эх, мечты, мечты. Но было опасно выходить работать. Скорее, я бы разбилась на первом повороте, уснув на ходу, так что приходилось оставаться дома. Но даже в давно уже привычной квартирке я чувствовала себя отвратительно. Посторонние шумы заставляли прятаться в одеяло с головой, подтягивая ноги, как можно ближе. Я запрятала все свои антиквариаты в потайной отсек шкафа и не высовывала, боясь, что кто-то подсмотрит и заберет. Паранойя вышла на новый уровень. Когда Грей все-таки соизволил явиться домой, он опешил, как только увидел мое измученное лицо. А я была так рада, что наконец-то не одна, не наедине с демонами в своей голове. Фуллбастер сгреб меня в охапку, завернул в одеяло и усадил на диван, протягивая три пачки моих любимых чипсов. — Я скучал, — честно признался он, когда листал телевизор, ища какой-нибудь интересный фильм. — Я тоже. Почему ты так долго пропадал? — прошептала я, стараясь не отрубиться. Бессонные ночи давали о себе знать. Возможно, сейчас стоило бы уснуть прямо у Грея под боком, так намного спокойнее. — Блокировал все каналы, по которым работал. Короче, свернул я свои дела, Люси, — хмыкнул он, аккуратно водя пальцами по моему плечу. Я удивленно уставилась на Грея. Не могла поверить в его слова. Не уж то решил покончить с работой, чтобы обезопаситься наверняка? Даже слабо верилось. Это было именно то, чем Грей горел. Это приносило и деньги, и удовольствие. Фуллбастер испытывал настоящий азарт, проникая в труднодоступные базы, в системы банков, вытаскивая оттуда деньги. Да, незаконно, но какое это имело значение, когда каждый второй недовольный жизнью нарушает чересчур строгие законы. — Но почему? — выдавила я, хотя наверняка знала ответ. — Я не могу подвергать себя, тебя и Нацу такой опасности. Я способный, смогу найти более «законную» работу, — он показал кавычки пальцами и беззаботно улыбнулся. Я прерывисто выдохнула и уткнулась лбом в его плечо. Почему-то в голове возник образ Нацу. Подумать только. Сколько всего изменилось с тех пор, как я впервые повстречала его. Наша с Греем жизнь перевернулась с ног на голову. Пока тяжело было сказать, хорошо это было или плохо, но выбираться отсюда сейчас точно было невозможным. Мой телефон завибрировал где-то под боком, привлекая к себе внимание. Я лениво нащупала его и подняла к самому лицу, пытаясь мутным взглядом разглядеть отправителя сообщения. — Там написано Стинг Эвклиф, — сказал Грей, понимая, что я почти ничего не вижу. — Кто это такой? Ты что нашла мне замену, пока я пропадал? — хохотнул он. — Нельзя подсматривать в чужие переписки, ты не в курсе? — язвительно выдала я, прикрывая лицо руками. Этот Стинг. Я успела позабыть про него в эти заветные минутки спокойствия. Он-таки добрался до меня и выпросил картину. В течение недели мы переписывались, обговаривая детали, цвета, общий сюжет картины и прочую ерунду. Хотя в основном мне казалось, что Эвклифу просто нравилось написывать мне целыми днями. И вот снова. «Люси, можем ли мы встретиться в ближайшие дни? Я хотел бы увидеть наброски картины вживую». — Это партиец, — спокойно сказала я. В ответ почувствовала, как Грей напрягся всем телом. — Он нашел мой номер и выклянчил картину. Я подумала, что полезно будет сблизиться с ним, выведать что-то, например… — Надавать бы тебе по заднице, Люси. Ничего тупее ты не могла придумать? Вдруг он сам выведает у тебя что-то или начнет использовать? В партии одни ненормальные. — А вдруг он тоже не одобрят действия партии? Как Нацу, например? — хоть я и говорила об этом, верилось мало. Стинг скорее был похож на аристократика, которого вполне все устраивало. — Кстати, а Нацу то в курсе, что ты с ним связалась? Ну, с этим Стингом Эвклифом, — Грей произносил его имя с некоторым пренебрежением. Будто выпускал из себя что-то чужеродное. — Эм, — я замялась, ведь глупо было не сказать об этом Нацу, но я правда ему не сказала. Хотела, но так обрадовалась его приходу в тот день, что вылетело из головы, а там уже и случая подходящего не было. — Не сказала, — пришлось признаться. Грей не тот человек, от которого можно что-то скрывать. Это я уже поняла. — Ну, как знаешь. Главное, не вляпайся ни во что. На этом серьезная часть наших разговоров закончилась. Грей включил фильм, который мы молча смотрели минут двадцать, но потом слово за слово, и мы уже болтали обо всем на свете. Я рассказала о своих кошмарах, а он о том, что на него чуть было не вышла партия, но он успел замести все следы взлома. Мы проболтали бы всю ночь, если бы усталость не взяла свое. Я уснула в ногах Грея, впервые за долгое время я действительно почувствовала спокойствие. Каково же было мое удивление, когда, проснувшись утром, я почувствовала себя бодрой. Больше скажу, этой ночью меня не кошмарило. Наконец-то почувствовав себя живой, я потянулась и подставила лицо солнечным лучам, проникающим сквозь не повернутые жалюзи. Сегодня мне предстояло встретиться со Стингом, так что выспаться было очень кстати. Даже не удивившись, что Грея не было в постели, я поднялась и направилась в ванную. В зеркале меня встретила какая-то незнакомка. Правда, я не узнавала себя в этой усталой девушке со впавшими щеками и темными кругами под глазами. Решив, что позже перекрою весь этот ужас косметикой, я просто сполоснула лицо и пошла на кухню, желая хоть чем-то перекусить. Каково же было мое удивление, когда я увидела за плитой Грея, аккуратно переворачивающего яичницу. Он не заметил меня, поэтому я решила молча понаблюдать за его стараниями. Когда Грей не смог перевернуть яичницу ровно, а потом еще и сматерился под нос, засовывая в рот обожженный палец, я уже не могла сдерживать смех. Скрутившись пополам, я старалась подавлять свой хохот, но растерянный вид Грея только ухудшал ситуацию. — Вместо того, чтобы ржать, лучше бы помогла! — выпалил Фуллбастер, закидывая кухонную лопатку в раковину. Он разочарованно отряхнул руки и вывалил немного подгорелую яичницу на тарелки. Выглядело просто ужасно, но то, с какой старательностью Грей делал яичницу, придавало аппетит. Так бы я и смеялась, если бы идиллию утра разорвал надоедливый звонок. Слишком часто звонки портят моменты, не находите? Я закинула помидорку в рот, а Грей ответил, как только увидел имя на экране. Он даже не успел начать говорить, как на другом конце кто-то затараторил. Фуллбастер поменялся в лице, оперся на кухонный гарнитур спиной и напряженно сжал переносицу. Я даже забыла пережевывать еду. Просто прожигала Грея взглядом, ожидая, пока он скажет мне, кто звонил. — Я… — хрипло произнес Грей и откашлялся. Он посмотрел на меня и поджал губы, — понял, да, скажу Люси, и съездим к Гажилу. Мое сердце тревожно сжалось. «К Гажилу». Плохое предчувствие тут же охватило меня, в горле будто появился ком. Грей положил трубку, но глаза так и не поднимал. Я пару раз постучала вилкой по столу, чтобы он обратил на меня внимание. Аппетит вмиг пропал, хотелось просто узнать, наконец, что вызвало такую реакцию. Фуллбастер сложил руки на груди и прерывисто выдохнул. — Леви… — начал Грей, видимо, не зная, как лучше преподнести информацию, — приговорили к смертной казни. Вилка громко свалилась на пол. Я плотно поджала губы и опустила голову. Да, я так и не смогла узнать, что за девушка эта Леви. Но Гажил рассказывал о ней, когда мы заходили. «Она мелкая и бесячая. Любит возмущаться, а еще может днями не замечать меня, если читает какую-то книжку. И вообще она часто меня раздражает! — Гажил печально улыбался и снова припадал губами к бутылке коньяка. — Но никто никогда не был так добр ко мне. Она научила меня любить, я мечтал, чтобы когда-нибудь у нас были дети, большой дом и собака. Это так глупо, но я так ее люблю» Тогда я впервые увидела, как он плакал. Огромный пугающий железный Гажил проливал слезы, потому что его лишили единственного света, оставшегося в его жизни. — Но почему? — выдавила я, сквозь зубы. Хотелось смести все со стола и разломать его пополам, а потом вломиться в партию и разбить кому-нибудь голову отвалившейся ножкой. — Нацу сказал, что она даже не пыталась отрицать свою вину. Говорила о том, что нельзя отказаться от истории. Короче, это же Леви… Она не позволит так обращаться с книгами и всем остальным, — на его лице появилась грустная полуулыбка, которая тут же исчезала. — Нельзя все так оставить, — я стукнула ладонями об стол и поднялась. — Нужно как-то встрять, я не знаю, может заплатить или сделать вид, что она невменяемая и забрать. Ну хоть что-то… — Люси, не смеши. Это партия. Для них люди — пешки. Деньги? Серьезно? В их руках все деньги мира, зачем им еще несколько тысяч, которые ты сможешь предложить? Если они решили ее казнить, то уже ни чем не поможешь. Я снова осела на стул и закусила губу. Нацу наверняка сделал все возможное. Быть может, уровень доверия к нему все еще был недостаточным, да и к тому же, Леви — девушка его друга. Нужен был кто-то независимый, чтобы это не выглядело, как спасение. Совершенно безумная мысль посетила мою голову. Я резко выпрямилась и схватила телефон. Через четыре часа встреча со Стингом. Это ведь мой шанс. Если попросить Стинга замолвить словечко за Леви. Господь, это просто безумная мысль, но ведь может и получиться. — О нет, я знаю этот взгляд, — взвыл Грей. — Что ты задумала, Люси? — Давай съездим к Гажилу ближе к вечеру. Мне сейчас нужно поработать над картиной перед встречей. Не доев, я встала из-за стола и прошла в комнату. Кажется, Грей о чем-то возмущался, но я уже не слушала его, ведь в голове засел один единственный план, который любой ценой нужно было осуществить. Как только я открыла краски, в нос ударил запах фенола и каких-то примесей. Было страшно представить, из чего была сделана эта гуашь, но на Стинга разоряться не хотелось, поэтому я прикупила набор подешевле. Эвклиф был странным. Он попросил изобразить небоскребы, среди которых проплывает полупрозрачный голубоватый кит. Эту картину можно было увидеть в любой момент, просто выглянув в окно, но Стингу была принципиальна ручная работа. Эта голограмма уже на протяжении двух лет «плавала» над городом и символизировала мудрость и мощь партии. Я не знаю, существуют ли киты где-то там далеко, за огромными стенами, но я точно знаю, что эти огромные существа — отражение могущества. Но не того, которое демонстрирует партия. Все их могущество ограничивается инквизицией. Именно поэтому мне противна мысль, что эти бездушные черти ассоциируют себя со столь благородным животным. Я выводила окна небоскребов аккуратными мазками. У меня явно стало получаться лучше, ведь я хотя бы научилась держать кисточку в руках. Кто бы мог подумать, что кто-то вроде меня будет заниматься искусством. Таким далеким и элитарным, мало того, что не соответствующего моей жизни в целом, так и моему неусидчивому, порой взрывному характеру. После пары часов работы, я тяжело выдохнула и отряхнула руки. Пальцы и локти были в краске, кажется, даже на носу красовалось синее пятно. Нужно было привести себя в порядок. И если, что делать с макияжем и волосами я знала, то вопрос одежды оставался проблемой. Мой гардероб состоял из ярких толстовок, свободных штанов, кожаных обтягивающих брюк и из одного единственного красивого платья, в котором я уже была на выставке. Тратить деньги на тряпки совсем не хотелось. К тому же, я все еще не отошла от покупки этого дорогущего платья. Попрошу, чтобы меня в нем хоронили. Перерыв шкаф верх дном, я откопала какие-то черные брюки и кремовую рубашку. Видимо, надевала это в старшем классе. Удивительно даже, что не выбросила. Но когда я решила примерить этот «невероятный» образ, то вновь потерпела крах. Пуговицы еле застегнулись на груди, а вот брюки стали коротковаты. Все-таки со старшей школы прошло немало времени. Плюнув на эту затею, я стянула с себя этот кошмар и закинула куда-то подальше в шкаф. Потом выкину. Устало усевшись на кровать, я взяла телефон. Уже неосознанно я проверяла сообщения и искала имя Нацу. Первые пару раз меня это пугало, но потом я смирилась с мыслью, что постоянно ждала его сообщений. Писать первой было немного страшно. Не потому что я боялась навязываться, не подумайте, в нашей ситуации это было бы настоящей глупостью. Я боялась, что могла написать не вовремя, когда кто-то есть рядом и видит его телефон, например, а еще я боялась, что за его переписками постоянно следят. В голове пролетели слова Нацу с нашей последней встречи. «Обещаю, что поцелую тебя» — вспоминала я и чувствовала, как сердце отбивало чечетку. Мне становилось не по себе оттого, что я постоянно думала о нем. К тому же, он был самым частым гостем моих ночных кошмаров. Вот Нацу стоит в темной комнате, держит в руках пистолет. У меня на руках убитый Грей. Здесь я стою на краю крыши и смотрю вдаль. Стены наконец-то разрушены, партия свергнута. Я поворачиваюсь к Нацу, чтобы наконец-то обнять его и отблагодарить за все, но он лишь лукаво улыбается и сталкивает меня с крыши. Теперь Нацу стоит на сцене перед целой сотней людей. На его шее крепкая петля. Инквизитор безжалостно нажимает на кнопку и в одно мгновение лишает Нацу воздуха. Его бездыханное тело барахтается буквально пару минут, а затем повисает безжизненной тушей. Я вздрогнула, отгоняя от себя все эти кошмары. Никогда не верила в вещие сны, так к чему переживания? Уверена, это просто игра моего воображения, основанная на моих болях и страхах. Хлопнув себя по щекам, я поднялась и занялась приготовлениями, заодно придумывая, как буду просить Эвклифа о помощи.

* * *

До назначенного времени оставалось буквально двадцать минут. Я увеличила скорость, чтобы проскочить на нужном свете светофора. Я успела соскучиться по своим поездкам, ведь из-за бессонницы садиться на мотоцикл было опасно. За моей спиной болталась сумка, в которую я с горем пополам запихнула холст. Конечно, было бы логичнее встретиться со Стингом у себя дома, но увидь он наш район, развернулся и убежал бы. Место моего жительства совершенно не соответствует крутой художнице. Поэтому было принято решение встретиться в ресторане. Эвклиф предложил, а я решила не отказываться. На всякий случай отправила Грею геопозицию, чтобы он мог контролировать ситуацию. В конце концов, Стинга я совсем не знала. Вдруг он окажется маньяком, который просто хочет заманить меня и повесить за обман. Я остановилась в паре улочек от нужного заведения. Не хотелось, чтобы кто-то увидел, что я приехала в дорогой ресторан на мотоцикле. Так что пришлось идти пешком. Неудобные каблуки попадали в щели между плитками асфальта, поэтому несколько раз я чуть не навернулась. Я решила не заморачиваться с выбором одежды, поэтому надела единственную однотонную футболку и заправила ее в черные брюки. Сверху накинула черное пальто Грея, и вуаля! «Я уже внутри. Скажи на входе мое имя, тебя проводят» — гласило сообщение, пришедшее мне, когда я была в паре минут от ресторана. Только сейчас я почувствовала, что нервничаю. Даже не потому что я должна была встретиться с партийцем. После выставки это уже не казалось чем-то страшным. Я переживала, потому что мне предстояло уговаривать Эвклифа замолвить пару слов за Леви. Если ее повесят, Гажил точно свихнется, а Нацу… он будет до конца своих дней винить себя в этом. Скорее всего, тут же уйдет из партии, а потом… даже представить было страшно, ведь это буквально цель всей его жизни. Вряд ли он сможет жить в этом мире дальше, зная, что теперь ничего изменить точно уже нельзя. Я вошла в нужное мне заведение и застыла на месте. Роскошь этого помещения просто завораживала. Большие золотые люстры, имитирующие свечи. Красные бархатные шторы, тюлевые скатерти, мраморные колонны, располагающиеся вдоль всего зала. Официанты в одинаковых идеально выглаженных костюмах галантно подливали девушкам вино, пока их молодые люди любезно улыбались, наверняка представляя, сколько денег им придется оставить. На каждом столе стояли свечи, а ещё откуда-то доносилась чудесная музыка. Совсем не похожая на ту, что можно было услышать в каких-нибудь торговых центрах или в клубах. Сейчас такую даже никто не слушал, но она прямо-таки ласкала слух. Опомнившись, я подошла к мило улыбающейся девушке. — Здравствуйте, я ищу Стинга Эвклифа, — произнесла я, пытаясь улыбаться как можно более дружелюбно. — Добрый вечер, прошу Вас, — девушка вышла из-за своей стойки, и только в тот момент я поняла, что она была андроидом. Давненько я их не видела. Все-таки, андроиды были достоянием последнего десятилетия, стоили заоблачно дорого, а потому выкупали их лишь самые богатые люди. Еще больше меня удивило то, что все остальные официанты тоже были андроидами. Я попыталась прикинуть, сколько денег было потрачено на всех них, но от этого стало дурно. — Прошу сюда, — улыбнулась «девушка» и указала мне на красную ширму. Кивнув ей в знак благодарности, я сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Это было маленькое помещение примерно три на три метра. В центре был расположен стол, а вокруг него красный диван, обитый бархатом. На одной половине этого дивана расположился Стинг. Он сидел, закинув ногу на ногу и изучал голографическое меню. Кремовый костюм неплохо выделялся на фоне этой комнаты, да и выглядел… что скрывать, отлично. Завидев меня, Эвклиф тут же отвлекся от меню и подскочил с места, чтобы поцеловать мою руку. — Рад нашей встрече, Люси, — произнес он и улыбнулся. Только сейчас я обратила внимание, что его клыки были чересчур заостренными. Я пыталась вежливо улыбаться и галантно отвечать на вопросы, но ничего не могла поделать с тем, что чувствовала себя ужасно некомфортно в его обществе. Я всем сердцем ненавидела партию, а он был никем иным, как выходцем из нее. В голове тут же всплыл образ Нацу. Сейчас он тоже состоял в этой разрушающей структуре, но все еще оставался самим с собой. С самой искренней улыбкой из всех, что я видела, с горящими серо-зелеными глазами и порой по-детски невинной душой. От воспоминаний я почувствовала тепло, разливающееся по всему телу, будто кто-то накрыл меня теплым одеялом. — Ты хорошо себя чувствуешь? — вывел меня из размышлений голос Стинга. Черт, я так задумалась, что забыла об этом максимально сомнительном человеке рядом с собой. — Да, не о чем беспокоиться, — произнесла я, отгоняя любую неуверенность, пытающуюся просочиться в мой голос. — Я привезла картину. Это не готовый вариант, но уже очень близкий к завершению. Я достала из сумки холст и развернула его на столе, не давая скручиваться обратно. Стинг внимательно осмотрел каждую деталь. Даже встал, чтобы обойти пару раз стол и посмотреть с разных ракурсов. Только сейчас я поняла, что кит, изображенный на картине вовсе не похож на кита! Это был скорее толстый дельфин или чересчур огромный пингвин. Я была уверена, что Стинг думал о том же, но он продолжал рассматривать ее молча. — Что ж, твой универсальный стиль сохранен, — прыснув в кулак, произнес Эвклиф. Я вспыхнула, легко нахмурившись. — Нет-нет, ничего не подумай, — он замахал руками, посмеиваясь, — просто мне не доводилось видеть таких картин. Те художники, которых я встречал, использовали в своих работах передовые технологии. Понимаешь, они были совсем иного уровня, но отсюда и плюс твоей картины. Это универсальная ручная работа. Я не понимала, что он нес, но почему-то мне захотелось рассмеяться. Уж не знаю, хотелось ли ему мне польстить, либо же у него правда совершенно не было вкуса. — Тогда осталось добавить деталей. Думаю, дня через два, картина будет полностью готова, — я улыбнулась, и в этот момент к нам подошла официантка. Посмотрев на цены, я почувствовала, что у меня пропал аппетит. Полноценный ужин обошелся бы даже дороже того платья. Глянув на Стинга, я сделала вывод, что его эти цены вообще не колышут. Чем я только думала, соглашаясь идти сюда. — Мне, пожалуйста, мясную тарелку с жареными овощами под соусом. И, будьте добры, бутылку красного сладкого. Самого лучшего, конечно. Девушка мило улыбнулась и повернулась ко мне. В ее памяти сразу откладывался заказ и направлялся прямиком на кухню. Все-таки, андроиды — удивительная разработка. Я попыталась найти что-нибудь подешевле, но чем больше я читала меню, тем сильнее разочаровалась. Конечно, цены были обоснованными. Я была уверена, что здешнее мясо не отдавало силиконом, а овощи химозой, но все же… — Мне, пожалуй… Салат «Санрайз», — я ткнула на самое дешевое по моему мнению блюдо. Радуйся, Эвклиф, сегодня ты сэкономишь целое состояние. — Ты слишком скромна, Люси, — хохотнул Стинг, — я угощаю, ты можешь брать все, что захочешь. — Я не голодна. Может позже возьму десерт, — я соврала, ведь я была ужасно голодна! А все потому что утром я так и не смогла нормально поесть, но от такой дорогущей еды меня скорее вырвало бы. Я ткнула на кнопку и закрыла меню. Стинг изучающе смотрел на меня, скользил взглядом по моему лицу, рукам, волосам. Я пыталась не выдавать свою неловкость. Все-таки на выставке я придерживалась образа не обделенной внимания художницы. — Могу ли я задать личный вопрос? — разорвал возникшую тишину Стинг, за что я мысленно поблагодарила его. Еще минута, и я сошла бы с ума. Я лишь кивнула, при этом сжав руки под столом. — В каких вы отношениях с Нацу Драгнилом? Если бы я пила, то наверняка бы подавилась, потому что я ожидала чего угодно, но точно не этого. Нужно было действовать осторожно. Наверняка, он и у Нацу это спрашивал. Нельзя было наговорить лишнего. Иначе, я могла выдать нас всех с потрохами. — Исключительно деловых. Господину Драгнилу нравятся мои картины, вот и все, — я смотрела ему прямо в глаза, чтобы у него не возникло никаких сомнений в правдивости моих слов. — Он так смотрел на тебя во время выставки. Уверен, что он рассчитывает на что-то большее, — хмыкнул он и уложил подбородок на кисти. — Впрочем, об этом говорить должен не я, а он сам. Мне хотелось провалиться под землю. Да какое ему вообще дело, почему его так интересую я и Нацу? Это начинало порядком надоедать, поэтому, я решила как можно скорее покончить с этим всем и уйти. — Раз на то пошло, можно тоже личный вопрос? — я закусила губу и посмотрела на него снизу вверх. Стинг откинулся на спинку дивана, раскинул руки и кивнул. — Почему ты состоишь в партии? На секунду я подумала, что это самый тупой вопрос, который я могла задать, но любопытство взяло верх. На первый взгляд Эвклиф показался мне последним козлом. На второй — просто странным парнем, а на третий вполне дружелюбным молодым человеком. Что-то подсказывало, что он мог сыграть не последнюю роль в плане Нацу. — Почему… — задумчиво произнес Стинг и усмехнулся, — А ты умеешь задавать каверзные вопросы, Люси. — Думаю, он не намного каверзнее, чем твой, — парировала я, а Стинг вскинул руки в примирительном жесте. — Я в партии, потому что за ней будущее. Понимаешь ли, я не художник, не музыкант, никаких талантов у меня нет, но я хочу оставить след в истории. Довольно корыстная цель, не находишь? — в этот момент в комнату вошла официантка-андроид и поставила перед нами тарелки с едой. Она ловким движением открыла вино и разлила его по нашим бокалам, тут же удаляясь. Стинг сделал небольшой глоток алкоголя и блаженно зажмурился. — Ничто не имеет таких возможностей, как партия. Нигде нет стольких ходов для реализации, как здесь. Я хотела было спросить, устраивают ли его эти ходы, но проглотила этот вопрос вместе с вином. Не хватало еще попасться в какую-нибудь ловушку и угодить в тюрьму. У меня оставались не законченные дела. — Порой, меня ужасают методы, которыми пользуется партия, — практически шепотом сказал Стинг. Все-таки, он оставался осторожным. — Но только так можно управлять таким количеством взбунтовавшихся людей. Я поджала губы и обвела его взглядом. Это высказывание было некорректным, ведь их карательные меры распространялись и на невинных людей. Тех, что пытались самовыражаться, хотели жить свободно и счастливо. — Дело в том, — осторожно начала я, — что эти методы, к несчастью, коснулись близкого мне человека. Стинг с интересом глянул на меня и придвинулся ближе. Я почувствовала запах его парфюма. Терпкий, но приятный. А еще от него пахло дорогим табаком. Я сглотнула и отвела взгляд. — Моя подруга сейчас в тюрьме, ее приговорили к казни. — За что? — За хранение… исторических книг. Дело в том, что это их семейная реликвия. Очень дорогая для нее вещь, передающаяся из поколения в поколение, — я врала на ходу. Нужно было сделать максимально убедительную и жалобную историю. — Когда ее бабушка умерла, эта книга была единственным, что от нее осталось. И при обыске эту книгу нашли. Эвклиф выпрямился и задумался. Видимо, он сразу понял о ком речь. Партия — не такой большой круг. Такие случаи наверняка у всех на слуху. К тому же, если Нацу пытался вытащить Леви, Стинг наверняка об этом знал. — Та миниатюрная девушка с синими волосами? Я была без понятия, какого цвета волосы у Леви! Гажил не показывал ее фотографии, потому что они вызывали у него сильные негативные эмоции. Но он упоминал, что Леви была маленькой, поэтому я все же кивнула. — Нацу так яростно пытался защищать ее. Не уж то по твоей просьбе? По спине пробежались мурашки. Оставалось лишь надеяться, что Эвклиф не знал о том, что обыскали Леви как раз из-за вступления Нацу в партию. Потому что, если он все же знал об этом, то я закопала всех нас в огромную яму. — Да. Я попросила его, но… это не помогло. — Потому что исторические книги запрещены, — отрезал Эвклиф. На пару секунд дружелюбие пропало из его глаз, но потом взгляд снова смягчился. — Понимаешь ли, Люси… Есть вещи, за которые с тебя просто возьмут штраф или поставят под надзор. Это что-то незначительное, как распитие алкоголя в общественном месте. Но есть то, что запрещено законом. Я не буду отрицать, что казнь за книгу — это бесчеловечно, но законы писаны для всех, поэтому твоя подруга не исключение. Я спрятала глаза. Конечно, на что я только рассчитывала. Больше всего мое сердце сжималось за Гажила. Он точно не переживет. — Партия хочет восстановить мир. И порой, чтобы сделать это, нужно завладеть людским сознанием, — Стинг указал пальцем на свой висок. Я тут же вспомнила о том, что верхушка партии решила внедрять чипы в детей и невольно сжала кулаки под столом и прикусила губу. — Чтобы завладеть сознанием, нужно создать новый мир. Мир, в котором есть лишь одна правда. Та правда, которую диктует партия. И на что я только рассчитывала. Вмиг опустошив бокал с вином, я подняла на него глаза. Я думала, что увижу в них строгость, призрение, злость, уверенность в партии, да что угодно, но точно не это. Его взгляд был полон жалости. Знал бы он, что жалеть нужно вовсе не меня. — Кажется, мое мясо остыло, — разочарованно выдохнул Стинг, наконец взглянув на принесенную минут пять назад пищу. — В общем, прости, Люси, боюсь, что я ничего не смогу сделать. Судьбу людей решает глава и его доверенные лица. А я… обычный сотрудник. Говорить не хотелось, поэтому я уныло взяла вилку и молча приступила к салату. Я не чувствовала вкуса. Лишь слышала хруст овощей, похожий на поломанные кости.

* * *

— Может тебя подвезти? — произнес Стинг, когда мы вышли на улицу. Стало прохладнее, поэтому я сложила руки на груди. — Спасибо, не стоит. Я тоже на машине, поэтому можешь не переживать. Стинг вытащил сигарету и поджег ее элегантной позолоченной зажигалкой. Теперь-то понятно, почему от него так пахло. Его сигареты стоили раза в четыре больше моих. — Тогда до встречи, — улыбнулся Эвклиф. Я протянула ему руку, чтобы со всеми хорошими манерами он поцеловал мою ладонь и отправился в закат, но вместо этого, взяв мое запястье, Стинг притянул меня ближе и наклонился к уху, заполняя все пространство запахом табака. — Надеюсь, что до скорой, — прошептал он и мазнул губами по моей щеке. Я резко откланялась и стремительным шагом направилась к своему мотоциклу. Чертовы каблуки, которые застревали в щелях, будьте вы прокляты. Во мне бушевала буря эмоций. Злость, непонятное отвращение и четкое осознание того, что это ненормально. Даже секс с барменом из клуба не показался мне таким неправильным, как этот недопоцелуй от Эвклифа. Я потерла щеку рукой, желая «смыть» невидимый отпечаток его губ. Достав телефон из кармана, я быстро напечатала Грею. Мне хотелось просто забыть об этом странном действии со стороны Эвклифа. «Выезжай к Гажилу. Буду там через двадцать минут». Дорога к месту назначения казалась бесконечной. Я прокручивала в голове разговор со Стингом. Не верилось, что Леви действительно нельзя было спасти. Все это казалось таким ненастоящим. Быть может, я была в очередном кошмаре? Я равнодушным взглядом обводила дороги, светофоры и проезжающие мимо машины. Нет, все было слишком реальным для кошмара. Задумавшись, я чуть было не влетела в поворот, но вовремя успела вывернуть руль, вновь выезжая на прямую дорогу. Только переломанных костей не хватало. Уже подъезжая к дому Гажила, я стала замечать некоторые странности. Районы пустовали, хотя время было «клубное». Странно было не видеть алкоголиков и наркоманов, насилующих проституток в подворотне. Да и в целом было тихо. Я не слышала ни разговоры, ни музыку, обычно доносящуюся из клубов. Район будто вымер. Грей уже ждал меня у подъезда. Каково было мое удивление, когда рядом с ним я увидела Нацу. — Привет. А ты что здесь делаешь? — спросила я, после того как припарковала мотоцикл. — Рад тебя видеть, — сказал Нацу и тут же помрачнел. — Я должен сам рассказать обо всем Гажилу. Вина полностью лежит на мне. Пусть ударит меня или вообще убьет. Я должен понести ответственность. Я хотела бы сказать, что его вины здесь не было, но не могла. Я прекрасно понимала, что если бы Нацу не влез в партию, вряд ли в квартиру Гажила вообще бы пришли. Я вздохнула и перевела взгляд на Грея. Он был напряжен, как никогда. Желваки на его скулах напряглись. — Шел бы один. Не особо хочу видеть, как Гажил будет разбивать твое лицо в кровь. — Должен же кто-то успокоить его, после того, как он разобьет мне голову, — безэмоционально хмыкнул Нацу и подошел к двери. Кажется, их совсем не волновали странности, происходящие в районе. Оно и неудивительно, ведь им предстояло сказать другу такую ужасную новость. Я еще раз огляделась по сторонам и вновь убедилась, что поблизости нет не души. — Прежде чем мы войдем, — я привлекла к себе внимание, — где люди? Вам не кажется, что здесь подозрительно тихо? Действительно, они только сейчас обратили на это внимание. И все же, это было явно последнее, что их волновало. Впрочем, хрен с ним. О себе бы переживать, а не о других. — Хороший вопрос, конечно, — произнес Нацу, — но сейчас вообще не до этого. Если что-то произошло, то наверняка мы узнаем об этом из новостей. Пойдем. Вновь этот жуткий подъезд. Неприличные граффити, маты на стенах, обблеванная лестница. Я зарылась носом в волосы, чтобы хоть как-то уберечь себя от этого тошнотворного запаха. Подойдя к нужной двери, Нацу с силой забил по ней кулаком. Ответа не последовало. Он приложился ухом к железу, чтобы услышать хоть какие-то звуки на той стороне. — Гажил, открой, — рявкнул Грей, также начиная бить по двери кулаком. Мы простояли минуты две, но никто так и не появился. Нацу дернул за ручку. Дверь оказалась открыта. Внутри меня сжался ком, который медленно пробирался от живота к горлу. Сердце забилось с бешеной скоростью. Плохое предчувствие буквально накрыло меня с головой. Нацу вошел в квартиру первым. Он обошел гостиную, спальню, но Гажила нигде не было. Везде лишь чувствовался запах дешевых сигарет в перемешку с коньяком и водкой. Краем глаза, я увидела, что в ванной горел свет. Тяжело сглотнув, я потянула за ручку и заглянула внутрь. Раздался пронзительный крик. Мой крик. Он показался мне таким чужим, что я не сразу поняла, что этот звук исходил из меня. Я закрыла рот руками и отступила назад, натыкаясь на тут же примчавшегося Нацу. В его глазах застыл ужас. Грей тоже не заставил себя долго ждать. Втроем мы стояли в дверном проеме ванной Гажила. Сам Железный лежал в ванной, вода которой окрасилась в ярко красный цвет из-за вытекающей из его груди крови.