Художники могут всю ночь

За окном был прохладный октябрь. Жёлтые деревья, которые вот-вот скинут свою багряную листву, дрожали от холодного ветра; мокрый асфальт и сырые улицы под каплями осеннего дождя. А небо пасмурное-пасмурное, такое ощущение, что в данную секунду на сырой асфальт снова пустятся капли холодного осеннего дождя. В эту пору года Питер совсем не радовал теплыми лучами. У студентов не так давно началась учеба, и подрабатывать стало труднее. Ведь на одну стипендию не проживёшь, правильно? Нет, конечно же, не все искали себе работу, кому-то было достаточно денег, а вот вторая половина студентов активно искала подработку. Кто-то устраивается на подработку в кафе, кто-то клеит листовки, кто-то занимается репетиторством. Только вот Антон Шастун выбрал довольно специфическую и необычную подработку, и в этом парню помогла его фигура. Он — натура известного художника — Арсения Попова. Арсений сидел за столом и смотрел в окно на активный Санкт-Петербург. Даже в дождь люди бежали по своим делам, перескакивая лужи, и пытаясь удержать, от сильного напора ветра зонты, создавая впечатление большого муравейника. Капли начавшегося дождя поливали красивые здания города. В каждом была своя история, и в каждом кипела жизнь. Капли били по стеклу окна, не давая Попову нормально наслаждаться красотой города. На нем красовалась серая кофта, рукава которой пестрили разными цветами засохшей краски. Черным штанам досталось намного меньше, так же как и обуви — данные элементы одежды были почти чистыми; а поверх кофты накинут нежно-бежевый фартук, который так же был весь вымазанный в разные цвета красок. Конечно, фартуком данную тряпочку было трудно назвать, в нем вмещалось две функции: собственно, функция фартука и полотенца для рук — удобно, не спорю. Время близилось к четырем часам дня. Из мыслей Арсения вывела, со скрипом, открывающаяся дверь, где стоял запыхавшийся Антон. — Добрый день! Чуть не опоздал, — с одышкой произнес парень. — Добрый, по сравнению с прошлыми разами ты ещё рано пришел, — прокашлявшись, произнес Арсений своим низким голосом. Шастун прошел за ширму, скинул свою широкую и слегка мокрую одежду и уже стоял в заранее обновленной позе посередине комнаты полностью обнаженный. Арсений обвел взглядом парня и сощурил глаза. — Нет, не так. Левую руку чуть выше, — скомандовал Попов и наклонил голову, — ровнее стань. Ага, так. И ногу немного в сторону. Все, отлично! Антон подправил позу и глубоко вздохнул, настраиваясь на работу. А что вы хотели? Стоять смирно тоже какая-никакая работа. А благодаря ориентации Антона и неземной красоте Арсения, уж очень трудно так работать. Попов взял карандаш в руку и пододвинул мольберт поближе к себе. Отвёл руку с карандашом в сторону, чтобы сделать замеры масштаба работы. Небольшие замеры ставил на белом холсте, попутно поправляя позу Антона, который видимо, замечтался и расслабился. Арсений заправил карандаш за ухо, и намешал в палитре нужные краски, и студия тут же заполнилась специфическим запахом. Широкой кистью художник делал основные линии, которые позже превратятся в очередную картину. Мужчина переводил взгляд на Антона и обратно на холст, чтобы в точности подобрать цвета бледной кожи Шастуна. Случайно мазнул краской по щеке, когда тыльной стороной ладони убирал непослушную прядь. У Антона дернулся член, готовый встать в боевую позицию. Кровь прильнула к лицу, а зелёные глаза сразу начали бегать по лицу Попова, в надежде, что тот ничего не увидел. Так и было. Мужчина увлечённо наносил на холст новые цвета, при этом закусив нижнюю губу. Член дернулся ещё раз. Так дело не пойдёт, надо что-то делать. — Арс! Можешь, пожалуйста, открыть окно? Что-то мне душно, — как можно спокойнее проговорил Антон. — Все в порядке? На улице дождь, мне кажется, тут вполне нормальная температура, — нахмурился Попов, но все же встал открыть окно на проветривание. — Да-да, все хорошо. У тебя новые краски? Может из-за запаха? — « одеколона, который исходит от твоего тела » — про себя добавил Антон. В комнату тут же залетел холодный ветер, своими потоками обвивая обнаженное тело. Антон глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из себя. И правда стало легче. — Да нет, не очень новые, — пожал плечами художник, — если станет плохо, не молчи, пожалуйста. Мне не нужен в студии голый парень без сознания, — посмеялся Арсений, своим смехом посылая новую волну возбуждения по телу юноши. Тот в ответ лишь кивнул и кинул взгляд на свой член. Блин, ещё чуть-чуть и встанет. Ветер предательски собирался сдуть холст, пока Попов мешал новые цвета. Только заметив неизбежное падение листа, как резко дернулся на спасение работы, опрокинув на себя палитру. — Да блядская хуета, блять! — прорычал Арсений, поднимая палитру. Но зато холст спас. Антон посмеялся с этой ситуации, но когда почувствовал тяжесть внизу живота, то стало не до смеха. Блять! Встал. Стало до жути стыдно, лицо тут же стало красным. Антон тут же собирался рвануть за ширму к одежде, как Попов перевел на него свой взгляд. Ну, все! Приплыли. Арсений нахмурил брови, рассматривая Антона, пока тот пытался прикрыться. Перевёл взгляд на руки. Снова на лицо. И снова на руки. — Антон… — не зная, что сказать, попытался привлечь внимание Шастуна. — Блять, Арс, прости. Я не знаю, как так вышло… Может мне… — слова давались очень тяжело, язык не слушался, а во рту тут же пересохло. Тут же собираясь уйти, Антон услышал крик Арсения, приказывающий стоять на месте. Мужчина обошел натуру, становясь сзади, и положил руки на плечи юноше, слегка их разминая. — Не знаешь, как так вышло? А я, кажется, знаю. Думаешь, я не вижу твои попытки справиться с собой? — прорычал на ухо Попов, — когда-нибудь это должно было произойти, — мужчина достал из кармана фартука презерватив и показал Антону, — что скажешь? — Арс, боже, я… — собственный стон не дал договорить мысль до конца. Грязные пальцы скрутили чувствительные соски. Сильные руки художника блуждали по телу Шастуна, размазывая не до конца засохшую краску. Антон откинул голову на плечо Попову и снова пропустил стон. — Пойдем к столу, м? Я помогу тебе с этим справиться, — Низкий голос проникал под кожу, заставляя покрываться тело мурашками. Арсений обхватил рукой член парня, сделав пару движений вверх-вниз, — просто скажи мне «да». — Да! Арс, пожалуйста! Попов ухмыльнулся и потянул Антона к столу, прижимая голую спину к холодной поверхности. Холод улицы уже не был важен, температура в студии стояла слишком высокая для двоих жаждущих людей. Навалившись сверху, Арсений взял тюбик розовой краски и намазал ею палец. Провел кривую линию от соска до низа живота. Красным цветом нарисовал сердце около левого соска и оставил поцелуй на чувствительной бусинке. Антон обхватил руками плечи Попова, так же их сжимая. Ещё несколько цветов оказались на бледной, почти белой коже. — Видишь, каким ты сразу стал ярким? Такой же стала моя жизнь с приходом тебя в эту студию, — Арсений хотел положить руку на русые кудряшки Шастуна, но остановился. Цвет волос был слишком красивый, чтобы марать его красками. Антон потянулся к губам Арсения за поцелуем. Без колебаний Арсений примкнул к желанным губам, пробуя их на вкус. Антон оказался настойчивее и уже проникал языком в рот художнику. Руки гладили друг друга и размазывали краску, пока парни целовались, пытаясь насытиться друг другом. Попов первым разорвал поцелуй. Ниточка слюны потянулась за губами. — Растяни себя, пожалуйста. У меня руки грязные, их долго мыть надо. Да и смазки у меня, правда, нет — Забывшись, Арсений почесал затылок и на каштановых волосах появились несколько жёлтых отпечатков. — Вообще без проблем. Только если ты меня снова поцелуешь, — ухмыльнулся Антон и обильно облизал пальцы, готовясь принимать новый поцелуй. Откинулся на стол и задрал ноги, сразу приставляя пальцы к входу. Два пальца вошли с трудом, и Шастун зашипел в поцелуй. Лаская соски, Попов пытался отвлечь парня от небольшой боли. Привыкнув, Антон продолжил себя понемногу растягивать, пока Арсений одной рукой скручивал правый сосок, а языком ласкал левый. От засохшей краски шершавая ладонь потянулась к члену, медленно надрачивая. Снова смочив пальцы, Антон погрузил в себя сразу три. Пальцы наткнулись на простату, и парень застонал в поцелуй. — Тише, Антон, тише. Мы не одни в здании, — усмехнулся Попов, развязывая фартук. Ткань упала на пол, а следом полетели и штаны с бельем. Сделав пару движений по своему половому органу, Арсений достал презерватив. Упаковку разорвал зубами и раскатал латекс по члену. — Готов? — Антон сразу кивнул, и в эту секунду ануса коснулась головка члена, медленно входя. Шастун очень громко застонал и Попов тут же приложил руку к его рту, делая резкий толчок. Антон вскрикнул, но уже тихо. Тогда Арсений отпустил руку и положил их на бедра парню, сильно сжимая их. Оставляя следы от краски и ногтей на ногах, мужчина опустил руки на колени парню и резко развел их ещё шире. Теперь толчки были глубже и чувствительнее. Гортанный стон вырвался из Арсения. — Тише, Арс, тише. Мы не одни в здании, — передразнил Антон, коварно улыбаясь. Убрал мокрые от пота каштановые волосы мужчины и хотел поцеловать, но в последний момент передумал. — Ах, ты так, значит. Ну, держись! — Арсений почти вышел и сделал максимально резкий толчок. Рукой потянулся к чистой и мягкой кисточке. Лёгкие, как перо, волосинки коснулись головки члена. Антон зажал себе рот рукой, чтобы не простонать от таких ощущений. Кисточка сделала пару круговых движений вокруг головки и пошла дальше изучать длину органа. Шастун закусил себе ребро ладони, чтобы хоть как-то заглушить череду стонов. Тем временем кисточка обвела яички и вернулась к головке, продолжая ее массировать Грубые и быстрые толчки заставляли тело дрожать. Арсений вовлек Антона в поцелуй, чтобы заглушить стоны друг друга. — Арс! Я скоро уже. Арсений снова ускорился, приближая оргазм. Кисточку заменил своей рукой, двигая ее в темп своим толчкам. Плюнул на ствол для лучшего скольжения и продолжил Хлопающие звуки заполнили комнату. Антон затрясся, и, закусив себе губу, бурно кончил в кулак Арсению. Сам мужчина с громким стоном кончил следом. По инерции сделал ещё несколько толчков, и вышел из тела. Снял презерватив, и, скрутив его в узел, бросил в мусорный бак под столом Из ящика взял сухие салфетки и вытер свою руку, а следом живот Антона. Чмокнул в губы и потянулся за одеждой, пока Шастун до сих пор лежал на столе. Похлопал его по бедру. — Собирайся, поехали ко мне, мыть тебя буду, — по-тёплому улыбнулся и пошел к раковине. Антон вытерся от пота любезно предложенными салфетками и пошел к ширме за вещами, при этом, не забыв подколоть Арсения: — Не забудь зарисовать наш секс, — Шастун поиграл глазами под громкий смех Попова, — хотя, даже если забудешь, никогда не будет поздно все повторить.