«Я могу назначить тебя ангелом. Ты сможешь вернуться на Небеса. Как в старые времена. Только лучше.»
Лучше.
Кроули другой. Не такой, как остальные демоны. Кроули умеет испытывать любовь, и в этом заложен его огромный минус. Смертные посвящают любви стихи, песни, отзываются о ней как о чём-то прекрасном, о чувстве, которое должен испытать каждый. Люди относятся к ней с трепетом, они готовы убить за неё и пожертвовать своей собственной жизнью, если это необходимо. Любовь идеализируют, и это ни для кого не секрет — у каждой, даже самой светлой стороны, есть своя тёмная. Безответная любовь. Она крепко держит в своих огромных лапах, исцарапывает когтями невинную, такую отчаянную душу. Она не несёт за собой ничего, кроме всепоглощающей и сковывающей боли, провоцирует на рисковые поступки и вынуждает создавать самому себе образы, чтобы быть подходящим для предмета своего обожания и заслуживать его. Люди готовы падать перед ним на колени, обещать измениться, стать другим.Стать лучше.
В книжном пусто. Тишина душит. Такой несвойственный, но такой пронизывающий до самых косточек страх засел внутри демона. Он оглядывается по сторонам, натыкается на предметы, что так или иначе ассоциируются с больше не его ангелом. Диван, на котором Азирафаэль сидел с очередной книжкой, делая медленные глотки горячего чая, больше не приносит того приятного тепла, которое разрасталось в груди Кроули, стоило лишь взглянуть на него. На нём больше не хочется сидеть, закинув ногу на ногу, не хочется дремать, зная, что ангел заботливо подложит подушку под голову и накроет одним из своих пледов. Мюриэль покинула книжный следом за Азирафаэлем, не задавала лишних вопросов и попросила лишь дать несколько советов, чтобы быстрее познавать все мельчайшие подробности о Земле. Пожертвовать книгами, выставленными на стеллажах в специальном порядке, Кроули никак не мог, поэтому посоветовал ей сходить в ближайшую библиотеку. Взгляд обращается к Бентли за окном, даже та поменяла свой цвет и не получила от хозяина никаких упрёков. Растения в горшках уже начали покрываться пятнами и гнить.Демон гниёт вместе с ними.
Он смотрит на своё отражение в зеркале и больше не видит в глазах свои особенные искры, с которыми всегда смотрел на ангела. Он видит лишь изрядно помятое существо, чёрные крылья, раскинувшиеся за спиной, и сейчас они кажутся главным недостатком — Кроули должен быть лучше, чтобы заслужить внимание и любовь, так, может, Азирафаэль посмотрит на него иначе, если полностью избавиться хотя бы от одной вещи, напоминающей о своём статусе падшего? Вырывать перья больно. Больнее, чем лететь с Небес на сумасшедшей скорости и чувствовать, как они сгорают. Ладони испачканы в крови, массивные капли падают на пол и едва ли не образовывают лужу. Глаза замылены, всё плывёт, и в теле непривычная, но заслуженная слабость, словно вот-вот демон свалится в обморок и, быть может, никогда из него не выйдет. Чем-то отдалённо похоже на спячку, в которую не помешало бы провалиться после, дожидаясь его возвращения. Чтобы показать, как изменился, стал, в конце концов, лучше. Он дрожит и не может понять, от чего именно. Внутри скопилось огромное количество негатива и основная его часть обращена именно на себя, лишь надежда горит крошечным огоньком неподалёку от сердца. Перья падают на пол одно за другим, крылья образовывают кокон, скрывают от внешнего мира, и Кроули жмурится, жмурится от этой отвратительной боли, неконтролируемо вздрагивает, когда несколько капель попадают на лицо, смешиваются со слезами — он и не заметил, как те водопадом хлынули из глаз — и стекают вниз, впитываясь в одежду. Демоны не плачут. Демоны никогда не позволяют себе проявлять слабость, они уничтожают любого, кто только заикнётся о чём-то подобном в их сторону. И этот факт один из доказательств того, что Кроули неправильный. Неправильный для Небес, неправильный для Ада, неправильный для самого себя и, самое обидное, самое ранящее, неправильный для Азирафаэля. Возможно, ему нужен кто-то другой. Но разве это не Кроули был с ним на протяжении нескольких веков, разве не Кроули поднимался ради него Наверх и разве не Кроули множество раз спасал его? Кроули дарил ему редкие экземпляры книг, угощал любимыми пирожными и водил в самые лучшие кафе и рестораны. Кроули был рядом даже тогда, когда этого не требовалось, но он знал, что ангелу хорошо и спокойно в его присутствии. Кроули умалчивал об отсутствии жилища, чтобы не взваливать тяжёлый груз на чужие плечи и не заставлять возиться с ним. Неужели Кроули не заслужил почувствовать любовь в ответ, не заслужил того, что Азирафаэль перестанет умалчивать о ней, будет говорить о ней в открытую и примет её целиком и полностью?Примет самого Кроули таким, какой он есть.
Книжный и его атмосфера совершенно не похожи на то, что было раньше, в, наверное, его лучшие времена за всю жизнь. Времена, когда ангел был рядом. Сейчас всё мрачное, пыльное, некоторые углы заставлены бутылками из-под разнообразного алкоголя, употребление которого уже не помогает забыться; на столе разложены их совместные фотографии, сделанные достаточно давно, утерявшие свой цвет, но сохранившие воспоминания. За окном льёт дождь. Ливень, чтобы влюблённые не посмели найти и толики романтики, не начали целоваться под зонтом, прижимаясь друг к другу и сплетая пальцы. Вдалеке слышны раскаты грома, а молния периодически освещает тёмные тучи, создавая наиболее неблагоприятную и нелюбимую многими погоду. Демон растерянно смотрит на перо в своей руке и поджимает губы. Он вырвал не слишком много, содрогаясь каждый раз, но по ощущениям уже лишился крыльев полностью. — Дорогой? О, боги, что ты... Кроули оборачивается слишком резко. Этот голос невозможно спутать с другим. Азирафаэль застыл в открытых дверях, Азирафаэль смотрит на него и во взгляде нет одобрения, нет любви, лишь животный ужас и паника, усиливающая с каждой секундой молчания. И конечно, демон мог бы предположить, что происходящее сейчас — не больше, чем сон, но всё вокруг слишком реально, всё ощущается слишком правдоподобно. — Что я наделал... Глаза наполняются слезами снова. Азирафаэль не мог прийти за ним, максимум — за парочкой особенно любимых книг и пирожными в кофейне поблизости. Не за ним. Азирафаэль ясно дал понять, что не хочет видеть демона рядом с собой. Кроули отворачивается и укрывается крыльями, полностью игнорируя по-прежнему текущую оттуда кровь. — Забирай всё, за чем пришёл, и уходи. Его голос звучит неожиданно тихо и сдавленно. Демон утирает лицо тыльной стороной ладони, пытается нащупать очки поблизости и рычит, злясь на себя, ведь оставил их на столе, рядом с теми самыми фотографиями. — Вообще-то, я пришёл за то... — Я не вернусь на Небеса! — рявкнул Кроули и тут же в удивлении поднял брови, поджал колени к груди, чтобы уткнуться в них лицом. Азирафаэль не виноват в своём желании быть с кем-то хорошим, он совершенно точно не заслужил гнева. Ему необходима теплота, нежность, забота, всё, что включает в себя любовь, но только не от демона. Приходится делать извечно провальные попытки смириться с существованием этого, признаться, весьма очевидного и ожидаемого факта. Сзади раздаются негромкие шаги, и демон обнимает себя крепче, напрягается, будто вот-вот заискрит молниями либо вспыхнет адским пламенем. Ему не хочется видеть, не хочется слышать, хочется лишь убежать, скрыться за заблокированными дверьми автомобиля. Только он не учёл, что это желание значительно слабее, чем желание не пугать ангела своим внешним видом. Азирафаэль растерянно осматривается по сторонам, подмечая даже самые незначительные детали, прежде чем наткнуться на тёмные капли на полу. Он был уверен, что демон не станет радоваться его возвращению, что от своих же слов никак не отказаться. Изменить прошлое и предотвратить главную ошибку за всё его существование — невозможно.Но можно ведь повлиять на настоящее.
— Я знаю. Я просто... Ты был прав, Кроули, — ангел медленно обходит его, осматривая. Он переживал. Переживал ещё тогда, когда поднимался наверх, а перед глазами не было ничего, кроме пустого, разбитого взгляда. И переживал не зря. Вот же...! — Но мы не об этом. Что же ты сделал с собой? Ты... зачем? Слышится смех, напоминающий истерический. Крылья расступаются, открывая вид на лицо демона, его демона, и Азирафаэль ужасается снова. Лицо измазано в крови, глаза припухшие от слёз, под ними видны яркие круги, и губы приподняты в кривой усмешке. Кроули протягивает ему перо, лежащее неподалёку. — Я стал лучше, милый? О, это ещё не конец, будь уверен, мне нужно знать, стоит ли продолжать, ведь... — Кроули... Азирафаэль сводит брови, кусает нижнюю губу и наклоняется вперёд в неожиданном для обоих порыве: просто-напросто обнять. Провести пальцами по местам, где раньше были перья, наткнуться на что-то горячее, мокрое и пачкающее, вздрогнуть и прижать к себе крепче. Вместо слов с губ срывается лишь непонятный и неразборчивый хрип. Ангел зажмуривается, делает глубокие вдохи, медленные выдохи, подбирает правильные слова, пусть и не имеет ни малейшего представления о том, какими именно они должны быть. Кроули замер в его руках. Он не обнимает в ответ, не комментирует и, кажется, попросту не дышит. Кроули не понимает, как ему следует поступить. — Не стоит, — с трудом произносит Азирафаэль, отстраняясь. — Что? — Не стоит продолжать. Ангел смотрит ему в глаза недолго — выдержать такой взгляд сейчас находится за гранью возможного. Поэтому он оборачивается, подавляет тяжёлый вздох при виде вырванных перьев. Некоторая часть вовсе была оторвана, от неё наверняка остались лишь короткие отростки. — Они вырастут? — Не знаю, — демон жмёт плечами и тотчас хмурится. Он не понимает, почему Азирафаэль по-прежнему рядом и ещё не ушёл обратно на Небо. Кроули нужны ответы. Ответы на каждый вопрос, и он вполне вправе их потребовать, но то, что делает ангел, сбивает с толку: искусанные губы касаются одного из неповреждённых перьев, заставляя вздрогнуть и отшатнуться. — Хвати... — На Небесах слишком плохо без тебя. Я не могу так, я... не могу. И ты можешь выгнать меня, Кроули, конечно, я заслужил, но, пожалуйста, больше никогда, слышишь? Никогда не делай это. — Я демон, — напоминает Кроули, снова хмурясь. Возможно, всё это — последствия болевого шока? Такого не может быть. Нет. Точно не может. — Ты самый лучший демон из всех, кого я только встречал, — бормочет Азирафаэль, качая головой. Ему трудно говорить. В голове поднялся вихрь беспорядочных, местами абсолютно несвязанных друг с другом мыслей, и даже они сейчас лучше, чем давящее молчание. — Я обещаю, я всё объясню, я... Мы поговорим, нормально поговорим, только... Нужно смыть кровь. Ты позволишь? Кроули кивает в ответ, особо не задумываясь. — Позволю.