You Look So Fine

Свалившаяся на голову пандемия сорвала целую кучу планов, поменяла жизнь и в целом похерила её почти всем и каждому. Ещё подарила паранойю, поэтому едва зайдя в квартиру Ник снял маску, смотал её и, дойдя до кухни, выбросил в ведро, затем вытряхнул содержимое пакета на стойку и выкинул пакет тоже. Всё, что можно было помыть (почти всё), закинул в мойку и включил едва не кипяток. Это всё мама, которая каждый день присылала ему кучу сообщений о том, что кто-то из её знакомых заболел, попал в больницу, сыпала статистикой, и вообще всячески растила в нём страх. Он уже даже новости не читал, всё узнавал из её сообщений. Спустя пару месяцев, конечно, стало легче, но он всё равно мыл всё, что мог, потому что в затылке стучалась мысль “кто-то на это чихнул”. Оставив сушиться яблоки, Николас вытер пивные банки и убрал в холодильник, возвращаясь в коридор и глядя на часы на руке. Почти три часа дня, Ноа отписался примерно полчаса назад, что ждёт багаж, значит, должен приехать минут через десять-двадцать. Они не виделись чуть больше трёх месяцев, и это было реально странно для них. Не прошло и пяти месяцев с их разговора на кухне в Лос-Анджелесе, когда они как-то неловко и довольно глупо признались друг другу в чувствах и решили попробовать превратить дружбу в отношения, и три из этих месяцев они уже провели порознь. В моменте казалось правильным вернуться в Вирджинию, сейчас он уже сомневался, может, стоило остаться со всеми в Калифорнии. Хотя всё равно тянуло бы домой, да и климат там слишком жаркий. От мысли, что вот-вот они увидятся снова, внутри то и дело поднималась щекочущая радость и немножко волнение. И эти два чувства не давали ему спокойно заняться хоть чем-то, да он даже не ел сегодня с утра, потому что кусок в горло не лез. Николас достал телефон, собираясь спросить, насколько Ноа далеко, как раздался звонок в дверь, заставивший сердце забиться в бешеном ритме. Убрав телефон в карман джинс, Николас без раздумий повернул замок и открыл дверь. Двухметровое чудовище в чёрных очках, чёрной маске и чёрной кепке, а так же чёрной кофте и серых джинсах (в белых кедах, прошу заметить), устало вплыло в его квартиру и бросило спортивную сумку на пол. — Пиздец, а не перелёт, — Ноа быстро кинул кепку на столик у двери, туда же очки, и с ненавистью снял маску, глубоко вдыхая. — Тошно, душно, моё сиденье пинал ребёнок, на меня пускал слюни сосед по месту, и так пять часов. Привет. — Я думал, самолёты сейчас полупустые, — Ник не мог не улыбаться, глядя на родное до боли лицо. — Мечтай, — Ноа подошёл ближе, лицо быстро поменялось с недовольного на просто уставшее. — Я заебался и хочу принять душ. И я ничего не ел с семи утра. И у меня сессия с психотерапевтом через час. — Три месяца не виделись, чувак, — выдохнул Ник, поднимая брови. — Может, хоть в щёчку чмокнешь, я не знаю? — Блядь, прости, пожалуйста, — Ноа нахмурился. — Я постоянно хочу спать из-за новых антидепрессантов, думал, в самолёте вздремну, но сам видишь. Прости, пожалуйста. Он наклонился и прижался к губам Ника на несколько секунд. Пускай это было коротко и скромно, но вполне достаточно, чтобы ухватить нежность, которую вложил в это Ноа. К тому же, через секунду он наклонился снова, и, почувствовав мягкий язык на своих губах, Николас к чёрту забыл о мерах предосторожности, что всего Ноа могли десять раз обчихать, и прижался к нему всем телом. От него пахло дорогой, пылью, потом, и всё равно пробивался родной аромат, который ни с чем не спутать. Спокойствие от этого поцелуя быстро расслабило тело, Ник провёл ладонью по его шее и осторожно поцеловал её. Ноа с силой сжал его, утыкаясь носом в распущенные волосы. — Мне так тебя не хватало, — тихо сказал он с каким-то отчаянием. — Мне тоже, — признался Николас, ощущая весь груз прожитых месяцев. — Надеюсь, ты задержишься. — Конечно… Неохотно разойдясь, Николас забрал его сумку, чтобы отнести в спальню, и Ноа свернул в ванную. Теперь, вновь получив синицу в свои руки, Ник не мог оставить её ни на минуту. Ноа успел только наполовину раздеться, когда Ник вошёл к нему, и тот улыбнулся краем губ. — Пришёл за бесплатным стриптизом? — Банковские карты принимаете? — Только по средам. Николас усмехнулся, продолжая наблюдать, как Ноа раздевается, и заметил, что его дыхание участилось. Пальцы начали вспоминать, как чувствуется это тело, а затем подплыли воспоминания о громком сбившемся дыхании, пьяном взгляде карих глаз, переполненных удовольствием. Обнажённая фигура скрылась за чёрной занавеской, и Ник смог вдохнуть. — Хочешь заняться чем-нибудь? — Ник сел на стиральную машину, с трудом отрывая взгляд от фигуры. — После терапевта, да, — голос перебивала льющаяся вода. — Сейчас бы я только поел. — Яйца с беконом? Хлопья? Тосты с авокадо? С джемом и арахисовой пастой? Могу сделать фунчозу, — начал перечислять Николас. — Я забил кухню едой к твоему приезду. — Хлопья и тост с авокадо будет супер. — Тогда жду на кухне, — Ник спрыгнул с машинки. — Ник. — Что? — Я очень скучал. Николас тихо усмехнулся, пытаясь не выдавать, как много эти слова значили для него. Потому что ещё неокрепшие отношения, именно романтические, казалось, не должны переживать такое расставание. И иногда он правда ловил себя на мысли, что они и не переживут. Одно дело общаться онлайн, другое — в живую. К тому же, Ноа серьёзно занялся своей головой, начал ходить к психотерапевту, и там кто знает, как поменялись его мысли. Вроде общение онлайн не сильно поменялось, но лишний раз эти мысли лезли в голову. Если говорить совсем откровенно, с начала их романтических отношений между ними почти ничего не изменилось. Они оставались теми же друзьями, только теперь чаще обнимались, целовались в губы и трогали друг друга в разных местах. Стали немного счастливее, что быстро заметили их друзья, и, потеряв бдительность, случайно им раскрылись. Но в целом они те же друзья. Даже не использовали каких-то уменьшительно-ласкательных нежностей. Хотя то и дело у Ника проскакивало желание назвать Ноа "малыш" в моменты нежности, но он стыдливо это игнорировал. Тосты выпрыгнули из тостера как раз в тот момент, когда вошёл Ноа. Вместо того, чтобы занять место за островком, он обошёл его и обнял Николаса со спины, вызывая кучу мурашек. Мокрые волосы коснулись плечей и щеки, когда он наклонился и поцеловал его рядом с губами. — Как у тебя дела? — Теперь лучше, — хмыкнул Ник. От того, как Ноа глубоко вдохнул его запах, Николас не сдержал улыбку. Чужие руки поднялись по торсу выше и обняли за грудь, пока сам он пытался размазать авокадо по тостам. — Я хотел прилететь раньше, но, если честно, в какой-то момент подумал… Тупо, окей, это тупо, но я подумал, что ты не захотел остаться со мной в ЛА, потому что… Ну, что ты не уверен насчёт нас, всё такое, — Ноа вдруг перехватил у него нож и начал сам заканчивать тосты с авокадо, не глядя в глаза. — В общем подумал, что ты сдал назад. — Как тебе вообще такое в голову пришло? — Ник толкнул его в бок локтём. — Я просто люблю посомневаться насчёт всего. — Почему я должен пойти на попятную, я буквально поставил на кон всю свою судьбу, когда признался тебе, потому что меня съедали эти чувства изнутри, — он поставил локти на столешницу и повернул голову на Ноа, тот вроде как прятал свою улыбку, а потом резко замер с ножом в руке и закрыл глаза. — Блядь, Ник, я люблю тебя. Правда люблю. Но я до безумия боюсь, что всё в какой-то момент рухнет, — выдохнув, он снова открыл глаза и продолжил размазывать уже превратившееся в кашу авокадо. — Всё отлично, чувак, — Николас мягко засмеялся, пытаясь разрядить обстановку, и положил ладонь Ноа на щёку, поворачивая к себе и подвигаясь ближе. — Я же тоже люблю тебя, и не представляю, что должно случиться, чтобы это изменилось. После этих слов он прижался к его губам, по телу сразу побежали мурашки. Всё равно, несмотря на то сколько раз они это делали, каждый раз Николас думал, что его должны оттолкнуть, и никогда этого не происходило. Только раскрытые в ответ губы, огонь его рта, взволнованный выдох, ударяющийся о кожу. Оставив своё занятие, Ноа обнял его обеими руками, пальцы правой руки крепко сжали волосы и тут же отпустили. Оторвавшись от губ, он прижался к его лбу своим, закрыв глаза, и Николас буквально видел, как мысли суетятся за его веками. Ник осторожно погладил его шею и угол челюсти, молча ожидая. — С этой пандемией, изоляцией, у меня немного крыша едет, Ник, — признался он, касаясь кончика его носа, Ник же не сводил с него глаз. — У меня такие дурацкие мысли в голове. И куча воспоминаний, и детство сюда лезет, и ебанутое подростковое время, и последние годы были не такими простыми. Терапевт на мне просто обогатится. — Я всегда рядом, если хочешь поговорить. — Спасибо. Я знаю, да, просто даже подумать не мог о некоторых вещах, что они так повлияли на меня. В плохом смысле повлияли. Вообще, — Ноа резко отстранился, — у меня скоро с ним сессия, так что давай поедим. Оставим эти ебанутые разговоры и спокойно поедим. Оставив последний поцелуй на краешке губ, Николас сжал его руку и отошёл к островку, на котором уже стояли тарелки и сухой завтрак. Хотя время было почти четыре.