отцовская привязанность

после возвращения в главный штаб генерал Фридеман Шмидт открыл дверцу пассажирского сидения машины, выпуская наружу своего сына Вальтера. парень осторожно вышел, стараясь не удариться головой о низкий потолок и негромко хлопнул дверью, когда закрывал ее. после томный взор был направлен на отца, Вальтер ждал дальнейших указаний. – сынок, ты чего застыл? пошли в дом! ни о чем не переживай, все будут тебе только рады. генерал сказал это с добродушной улыбкой, разбавляя каменное выражение лица Вальтера ноткой нежности, любви и беззаботности. юноша улыбается в ответ отцу, как по приказу. его улыбка выглядит невероятно фальшивой. только его рот искривлялся в улыбке, червонная радужка и тёмный зрачок оставались такими же безразличными и равнодушными ко всему. Фридеман Шмидт бодро взял сына под руку и повёл в главный штаб. повёл туда, где, как казалось Вальтеру, был его настоящий дом и где все были ему нескончаемо рады, где тот прожил всю свою жизнь, где тот возглавит человечество и возьмёт будущее человеческого рода в свои молодые ручонки. .....однако, генерал усовершенствовал мозг сыну не только для полного подчинения и возведения логики на пьедестал. у него были очень грязные и мерзкие планы насчёт его сынишки, Шмидт младший не должен мешать ему. что бы не случилось. спустя пару часов парниша уже был в своей комнате. он лежал и смотрел в потолок, обдумывая всё, что произошло с ним за последнее время. все эти события, а, в особенности, за сегодняшний день, не могли не утомить рыжего, поэтому тот даже не переоделся в свою домашнюю одежду, которую отец любезно ему принёс. послышался глухой и негромкий стук в дверь. – открыто. в комнату, как и ожидалось, вошёл генерал. он был одет в свободную пижаму, которая смотрелась смешно и нелепо на такой важной шишке, как Фридеман. – как ты себя чувствуешь, сынок? спросив это мужчина осторожно садится на край большой постели, будто боясь спугнуть малого. – лучше некуда. не смотря на ответ его физиономия оставалась такой же безразличной. он явно больше не был тем самым Немо, как и не был тем самым Вальтером. после генерал тяжко вздыхает и смотрит на сына с некой жалостью. отец пришёл не просто пожелать спокойной ночи своему сыночке-корзиночке, ему хотелось исполнить свои мутные и никому неясные желания, из-за которых его могли бы посчитать отвратительным даже самые близкие ему люди. он хотел почувствовать своего сына, прочувствовать весь его спектр оставшихся эмоций и выбить из него всю дурь, все эмоции, все религиозные убеждения. он знал, что Вальтер не может пойти против него, от чего становилось только стыднее. Шмидт младший не мог как-либо ослушаться своего отца. физически не мог из-за "совершенствования" его мозга и сознания в принципе. теперь во властных руках Фридемана тот был беспомощной куклой, игрушкой и вещью, что собирались использовать. и он не мог возразить, ведь вещи не говорят и не ругаются. особенно те, что используют для удовлетворения своих самых грязных и мерзких потребностей. и Шмидт, конечно же, воспользуется беспомощным положением своего сына. и, он уверен, будет пользоваться ещё не раз. – сынок, усвой одну вещь... генерал нежно положил широкую и теплую ладонь на колено Вальтера и стал медленно и нежно поглаживать его. Вальтер был ещё так молод... но ничего, скоро генерал сделает из своего мальчика лучшего мужчину на свете. сын взглянул на отца и непонимающе поднял бровь. – что бы не случилось, как бы я на тебя не ругался... сердце быстро застучало от чувства вины в перемешку с предвкушением столь невинного и родного тельца, что отдало свою жизнь и разум на растерзание чокнутому папаше. пульс ощущался в висках. –... я всегда буду любить тебя. ты - будущее этого мира. не будь ты для меня столь важен, я бы не стал возлагать на тебя такие надежды. поэтому не сомневайся в моей любви, Вальтер. это приказ. парниша вновь сделал свое уже привычное генералу лицо. безразличное такое, стеклянное, как у куклы. причем очень качественной и красиво сделанной куклы. личико у сынишки было симпотное. и никто не сможет играть с прекрасной игрушкой генерала, которую он вырастил и которую никому не даст. – хорошо, сэ- – Вальтер! Фридеман Шмидт резко перебивает своего сына. – не сэркай мне тут, слышишь? я твой папа, папочка, на людях отец, но никак не сэр. на комнату обрушилось неловкое молчание, в котором чувствовалось сильное напряжение обоих. было настолько тихо, что каждый из находящихся в этой комнате мог слышать дыхание своего собеседника. первым нарушить столь давящую на виски и душу тишину решился Шмидт младший. – ... хорошо, пап. я учту это. генерал заулыбался. – умница, сынок. а чего это ты в уличной одежде на чистой постели лежишь? не порядок, давай, переодевайся! тот пытался не выдать своего волнения. да, Шмидт не раз видел своего сына без одежды, но учитывая то, за какими делами он сюда пришел, становилось неловко. ничего не говоря бывший Немо сползает с кровати и встаёт на ноги во весь рост. он аккуратно сбрасывает со своих плеч жилетку, кладя ее на стул, после поочередно расстёгивает пуговицы на помятой из-за валяния в ней на кровати рубашке. тут-то и начнётся самое сладенькое. Вальтер снял с себя верх и поспешно принялся за низ, стягивая с себя брюки. Фридеман наблюдал за этим затаив дыхание, тот внимательно вглядывался в тело младшего. глазами он изучал рельеф его нежной кожи, проходясь от ключиц до пальцев ног. хоть сынишка его был молоденький, шестнадцать лет как-никак, фигура у него уже сформировалась. этот факт заставлял отца таять от одной мысли, что он сможет делать с этим телом что захочет, вертеть им как того пожелает сам генерал. – вау, сынок, у тебя такая красивая фигура! весь в мать! Вальтер посмотрел на отца и сразу же отвёл взгляд, поднимая уголки губ и образуя улыбку. Шмидт младший сел на кровать рядом с отцом, от чего та немного скрипнула. – спасибо, пап, не стоит. – ещё как стоит! ты только взгляни! Фридеман осторожно кладёт руки на плечи Вальтера и слегка массирует их круговыми движениями. – какие у тебя крепкие плечи, а какие ключицы! генерал проводит указательным пальцем по косточкам, легонько щекоча их и вызывая у сына потемнение на лице. всё явно зашло слишком далеко и Вальтер это чувствовал, но пойти против отца он даже в мыслях себе не позволял. пока Валь думал об этом теплая отцовская рука уже была на его животе, щупая небольшие мышцы пресса, накаченные в результате тренировок сержанта Леманн. – я смотрю ты и ноги подкачал! а то раньше я вообще не понимал как ты на своих спичках держался! Фридеман уже без всякой осторожности положил руку на ляжку Вальтера, слегка ее сжимая и легонько поглаживая большим пальцем. Немо был совсем тёмным, хотя лицо оставалось таким же безразличным. он даже бровью не повёл, но потемневшие участки кожи выдавали смущение. тут генерал неожиданно встаёт с кровати и становится напротив своего сына. причём сейчас они стоят довольно близко, генерал даже мог услышать нервное и частое дыхание юноши.массивная рука снова оказалась на крепких юных плечах, фигура отца загораживала желтоватый свет лампы, поэтому на Вальтере была внушительная отцовская тень. – послушай. сейчас я сделаю кое-что, о чем знать никто не должен. это будет наш общий секрет, только ты и я. об этом никто не должен знать, даже Карл или твоя мама. никто, только мы. – без проблем, пап. ... пожилой мужчина Карл тихо шагал к двери сына своего друга. уже было довольно поздно, он бы не хотел никого будить. пол предательски громко скрипел, но на звуки никто не вышел. придя к нужной ему двери мужчина услышал приглушённый голос Фридемана Шмидта из комнаты. интересно, о чём он говорил с Вальтером? любопытство взяло верх над логикой и Карл немного приоткрыл дверь, что, на удивление не скрипнула, как это обычно бывает. Фрид говорил сыну о том, чтобы тот называл его не по имени, а папой, отцом или... папочкой. мерзость. на что Вальтер соглашается спустя некоторое время. потом Шмидт попросил малого переодеться и Карл уж хотел уйти, ведь ничего интересного в их диалоге не было, но потом от Фрида послышались комплимент по поводу фигуры сына. это слегка насторожило создателя и тот стал внимательно смотреть за происходящим через щёлочку. Шмидт продолжал сыпать сынишку комплиментами, что выглядело очень странно. обычно он показывал свою привязанность немного другими способами, а тут прямо своего сына нахваливает, так ещё и трогает везде! совсем на Фрида не похоже! через время отец говорит сыну о каком-то секрете, который он никому не должен говорить. Карл теперь и не думал уходить, а просто тихонько притаился у двери и поглядывал на Шмидтов, стараясь не дышать. ... после согласия генерал валит Шмидта малого на кровать, обхватывая ногами его пояс. Вальтер немного поёжился, но лицо оставалось невозмутимым. лицо генерала было всего в паре сантиметров от лика сынишки, который явно ничего не понимал. – что ты хочешь, пап? о черт, этот вопрос прозвучал так невинно. будто маленький ребенок спрашивает у родителя почему небо голубое, можно ли найти подарок на конце радуги или существует ли дед мороз. от этого становилось всё труднее вытворять свои грязные делишки с чистой совеместью. – всё узнаешь, сынок. я не сделаю тебе плохо, не переживай. после этих слов последовал короткий и нежный поцелуй в щёку, от чего Вальтер почернел ещё пуще прежнего. Фридеман Шмидт достал из кармана своих домашних штанишек какую-то непонятную маленькую баночку, которая была даже меньше, чем ладошка Вальтера без пальцев. генерал положил баночку рядом, а следом стал стягивать нижнее бельё с сына, от чего малой дёрнулся. Вальтер уже давно всё понял, но не хотел это принимать. он не мог ослушаться Фридемана, ему не хотелось делать что-то такое со своим собственным отцом, поэтому тот просто смирно лежал. он даже молиться не мог, ведь это было запрещено. он остался совсем один, никто не сможет остановить отца. никто не может прекратить это, даже сам Вальтер. ему не было страшно, просто очень не хотелось терять анальную девственность со своим предком. – всё хорошо, Валь. не беспокойся, я знаю что делаю. Фрид резко суёт руку в нижнее белье сына и стягивает его, обнажая плоть, столь уязвимую часть тела сыночка. Валь вздрогнул и посмотрел на отца с приподнятыми бровями. их взгляды встретились и Фрид лишь подмигнул Шмидту младщему. – сынок, будь добр, ляг на животик. – пап, ты собираешься меня изнасиловать? столь неожиданный вопрос застал мужчину врасплох. по сути это он и собирался сделать, но не мог признать это. он не хотел признавать, что являлся преступником, кто совратил своего несовершеннолетнего сыночка. чувство вины снова окатило Фрида, словно ледяная вода. – ляг на живот говорю! Вальтер послушался(не то, чтобы у него был выбор) и прилёг на мягкое одеяло, обнажая перед отцом свой зад и чернея. генерал ухмыльнулся, чувство вины чудесным образом улетучилось. отец снова берет ту самую баночку, внутри которой находится густая белая смесь. тот намазывает её на три своих пальца и, раздвигая ягодицы, вводит по одному пальцу и щупает тесные стенки. Валь от такого пытался свести ноги вместе и сжимался вокруг пальцев, пытаясь вытолкнуть инородный предмет, но ничего не выходило. совсем скоро малой уже был растянут и достаточно возбуждён, поэтому можно было переходить к вишенке на торте, гвоздю программы! .... смотря на всё происходящее через маленькую щель Карл начал разочаровываться в своем лучшем друге ещё больше. как он мог поступить так с Немо, со своим сыном? он так молод и наивен, у него вся жизнь впереди, а тут приходит ёбнутый папаша и делает из тебя ничего не чувствующую секс куклу. Карл определенно осуждает такие действия, осуждает инцест и педофилию, но тогда почему его рука сама тянется к штанам, расстёгивает ширинку и сама берется за член? почему всё, что происходит по ту сторону, так сильно возбуждает? то, как прекрасно Фрид говорит всякие ужасные фразы, сформировавшаяся фигурка Вальтера, тонкие и изящные пальцы генерала... это всё ужасно неправильно, но от этого, кажется, Карл возбуждается только сильнее. ведь запретный плод сладок. не контролируя себя мужчина начинает водить рукой по крайней плоти, а позже спускается ниже и размазывает предэякулят по всей поверхности. от того послышалось частое и тяжёлое дыхание, лишь бы его не заметили..... .... Генерал вытащил пальцы из отверстия своего сына и взял ещё немного субстанции себе на пальцы, размазывая по своему шлангу. после тот приставил головку к кольцу мышц и навалился на Вальтера своим телом, нежно целуя плечи и спину. Фрид проталкивает внутрь сына крайнюю плоть, от чего нижний вдохнул, вздрогнул и поёжился. кажется, можно продолжать. проталкивая член дальше Шмидт замечал какой же его сыночка узкий и тёплый. будто его член сейчас на Мальдивах, ей богу! вставив член до конца отец положил руки на талию сына и легонько поглаживал её. как бы ему не хотелось трахнуть своего сына так, что он потом сидеть не сможет, чувство вины и забота одолевали Фридемана. нужно сначала дать привыкнуть мелкому к новым ощущениям наполненности и тепла, а только потом грубо толкаться внутрь. немного посидев так генерал всё же начал двигаться, но пока не сильно быстро. частое дыхание Вальтера очень сложно не услышать. ему явно это не нравилось, но кто его вообще спросит? со временем ритмичные и резкие толчки стали только быстрее и грубее, проникая глубоко внутрь Шмидта младшего. от толчков член малого тёрся об одеяло, что было приятно и играло на контрасте с грубыми насаживаниями на член отца. кольцо мышц сжималось от вихря ощущений, что такой молодой Вальтер испытывал впервые. тот додумался расслабить мышцы ануса, чтобы было не так больно. – нет-нет, сожмись немного... сын слушается и обратно напрягает кольцо мышц. – да-да, вот так. умничка, сынок. движения становились всё сильнее и грубее, частое и тяжёлое дыхание Вальтера постепенно превратилось в лёгкие и тихие постанывания. боль ушла, наступил черёд возбуждения. как бы амнезисту не было противно и мерзко, действия столь властной отцовской фигуры заставили хотеть подчиниться ещё сильнее. вскоре Шмидту надоела поза, хотелось видеть уже ничего не выражающий, но такой красивый и родной лик сынишки. Фридеман взял того на руки не выходя и, встав с кровати, прижал спину Вальтера к холодным бетонным стенам, от холода которых не спасали даже обои. генерал вновь начал резво двигаться внутри тёплой и узкой дырочки, что сыночек ему любезно предоставил для личного использования. и предоставит ещё не раз, он обязан. у него не будет выбора. генерал снял свои очки и кинул их на мягкую постель, продолжая вдалбливать сына в стену. а тот и не сопротивлялся, вообще никак. вся эта ситуация сводила старшего с ума! прекрасный лик его сыночка, узкая и тёплая дырочка, что всегда готова принять в себя что-то такое родное, как член отца, тихие вздохи Вальтера... – мальчик мой, ты умница. ты так хорошо принимаешь меня! я обязательно займусь с тобой подобным ещё!! ты такой послушный! да, амнезист и впрямь без лишних слов и действий отдавался Фридеману Шмидту, поэтому тот хотел как-то его наградить. он аккуратно взял в руку набухший и изнывающий от чрезмерного возбуждения шланг Вальтера и, размазав природную смазку, начал двигать рукой в такт своим движениям внутри Шмидта младшего. о да, это то, чего так хотел генерал! полное подчинение и контроль! они оба, кажется, слились воедино. Вальтер стонал в такт толчкам отца, в то время как Шмидт двигал рукой. это был словно концерт, где дирижёр махал своими пальчиками, а Фрид и Вальтер - музыканты, которые делали всё слушая друг друга. в конце концов ничего не может длиться вечно, поэтому оба мужчины одновременно кончают. старший изливается глубоко в сына, низко и протяжно стонет, а младший кончает в отцовскую руку после того, как несколько раз толкнулся в неё. оба были потные, щёки горели. это определённо запомнится им на долгие годы вперёд. ... всё это время Карл задыхался от своих стонов, пытаясь быть тише. он кончил одновременно с ребятами, это было так незабываемо! было чувство, что он тоже участвует в половом акте. что он прямо там, вместе со своим лучшим другом и его лучшим сыном. этот вечер определённо утомил бедного Карла, но на следующий день тот будет бодр как огурчик. всё же Фрид говорил, что он ещё не раз воспользуется сыном, поэтому создатель постарается прийти на премьеру вовремя.