The Loyal Pin

"Ваше высочество сказал, что проведет большие школьные каникулы, обучая меня игре в теннис, чтобы я могла получить повышение и носить белое платье с юбкой, как все остальные, почему вы возвращаетесь в Англию так рано?" Лицо Прик, которая, аккуратно сложив руки, сидела у меня на коленях, выглядело таким помятым и неорганизованным, что я не мог избавиться от чувства вины. Она бормотала, что мой отъезд в Англию, похоже, состоялся немного раньше, чем она ожидала. "У великого принца еще не было возможности провести медовый месяц с леди Вати, поэтому он решил, что подбросит меня туда, поэтому он воспользовался возможностью, чтобы самостоятельно составить все расписание." "Как бы ни спешили, вашему высочеству следует оттянуть время, чтобы отпраздновать день рождения леди Пин..." Пухлые губы Прик скривились, густые брови нахмурились. "Причина, по которой леди Пин даже заболела на этот раз, была бы в печали." Чрезвычайно честная фраза Прика ничем не отличается от толстого твердого предмета, который безжалостно врезается мне в затылок. Я уставилась на закрытую дверь, тихо и устало вздыхая. В это время пациентка, которой Прик сама поставила диагноз, крепко спала в этой палате. Сразу после того, как Кхун Пин собственными ушами услышала решительный отказ из моих уст, прозрачные слезы Пилантиты потекли безостановочно, как капли дождя в серый и пасмурный день. Образ Кхун Пин, рыдающей, как маленькая девочка, прочно запечатлелся в моих мыслях. В это время, неосознанно... этот образ часто возникает, терзает и колотит мое сердце до такой степени, что мне приходится поднимать руки, чтобы бессознательно прижать их к груди. Устав от слез, которые, кажется, нелегко высыхают, Кхун Пин действительно заболела во время вчерашних сумерек. Ее шелковисто - белое туловище красное и горячее, словно в огне... Она не хочет есть, не хочет спать, не желает ни с кем разговаривать. Опустим только меня... Которая является исключением из всего... Я сообщила о болезни Кхун Пина тете Пэд, а затем назначила западного врача, чтобы он приехал и проверил состояние Кхун Пина в "Сосновом дворце". После тщательного обследования врач предоставил большой набор обезболивающих и тонизирующих средств для Кхун Пин. Тетя Пад приехала навестить свою племянницу в Сосновый дворец перед тем, как Кхун Пин погрузилась в глубокий сон, на который наркотик почти не подействовал. "Я прошу тебя присмотреть за леди Пин." - сказала Тетя Пад мне взволнованным голосом. "Как бы я ни просила ее вернуться во дворец Буа, Леди Пин отказывалась. Теперь я вынуждена побеспокоить Принцессу Анил." "Тетя, не волнуйтесь. Кхун Пин приняла лекарство, немного отдохнёт и будет намного лучше. Предоставь это мне." При всегда снисходительном отношении Кхун Пин... На самом деле, молодая женщина скрывала свое упрямство против своей тети; принцессы Падмики во многих отношениях. "Это моя вина... Я не стала сообщать крайний срок Кхун Пин," - сказала я, глядя в большое окно. "Если я расскажу слишком много заранее, Я боюсь, что Кхун Пин будет слишком обеспокоена, сказав ей, что теперь это кажется таким коротким, что ей трудно смириться с этим..." "Это действительно трудно пережить, миледи, Леди Пин ждала пять лет, не была счастлива три месяца, а ты вот-вот уйдешь." "На этот раз я пробыла здесь недолго, прошло всего почти два года", - сказала я плавающей фразой, которая, я не была уверена, предназначалась для того, чтобы успокоить Прик или утешить себя. "Но два года - достаточный срок, чтобы человек, который ждет, мог умереть." Обожженные карие глаза Прика уставились на меня. "Теперь ситуация изменилась, ничего изменить нельзя... Ждать леди Пин будет во много раз труднее, чем раньше." И снова разговор Прик пронзил мое сердце до такой степени, что я чуть не подавилась горячим чаем, который только что взяла и отхлебнула. Кто, кто это... кто учит Прика говорить жгучие саркастические слова другому человеку? "Прик, никогда не говори этого никому другому, я приказываю прямо здесь!" "Я обращаюсь только к вашему высочеству". Девушка поклонилась так низко, что ее лоб коснулся колен: "Ты такая мудрая, ты знаешь мои намерения и не возьмешь вину на себя." Хех, такой хороший специалист по выживанию. Прик слишком умна.. "Если я смогу сама определять свою судьбу... Я решила бы не уходить отсюда с самого первого раза, Прик." "Вы думаете, у меня слишком много вариантов?" На этот раз Прик, кажется, действительно вызвала слезы на ее глазах. "Я не буду принимать это близко к сердцу. Если вы поможете мне сварить кашу для Кхун Пин" -перебила я, не желая затягивать разговор с такой скользкой придурошной, как Прик. "Ваше высочество такое умное!" . . . Вкусная каша со свининой... которую мы с Прик приготовили ранним вечером. Кхун Пин поправилась как раз вовремя... Вечерний свет струился через окно в изголовье кровати и освещал бледное, красивое лицо Пилантиты, создавая живописное зрелище, когда я открыла дверь, чтобы навестить ее. Прик взяла поднос с едой пациента и поставила его на столик рядом с кроватью. Она украдкой посмотрела на Кхун Пин обеспокоенными глазами, прежде чем встать на колени и молча уйти, зная, что я хочу побыть наедине с Кхун Пин... "..." Большие, ясные карие глаза Кхун Пина, остекленевшие, когда она посмотрела мне в глаза, они были так полны печали, что мое сердце дрогнуло и упало, как будто падало с крутого обрыва, который я не могла увидеть на дне пропасти. Она схватила меня за руку и похлопала по своим горячим щекам с милым умоляющим выражением. "Пока Анил рядом, я чувствую себя намного лучше." "Анил все еще здесь..." - я с трудом проглотила комок в горле, понимая глубокий смысл, скрытый в разговоре Кхун Пин. Выслушав... Слезы Пилантиты внезапно прекратились, как будто по команде механизма переломов. Я вытерла ее слезы пальцами, испытывая глубокое разочарование от осознания того, что я и представить себе не могла, что это может быть так больно. "Съешь немного каши... так ты можешь принять какое-нибудь лекарство. Анил приготовила это сама. Если Кхун Пин откажется есть, Анил расстроится." "Я съем это..." - этот нежный голос всхлипывал и безжалостно колол. "Только когда Анил поест..." "Конечно..." "..." "Анил по кормит." Я говорила хриплым голосом, дрожа от мыслей, эхом отдающие в моей груди. Все, что я могла сделать, это вымученно улыбнуться и придвинуться ближе к Кхун Пин, которая теперь опиралась на большую подушку, Прислонённую к изголовью кровати. Я зачерпывая немного каши и решительным жестом выдуваю ее, чтобы она остыла, прежде чем с энтузиазмом отправить в маленький рот человека передо мной. "Осторожно, она горячая." Я так и сказала, когда увидела покрасневшее лицо Пилантиты слегка перекосилось. "Ешь осторожно." Я протянула руку, чтобы смахнуть влажные от пота волосы Кхун Пин и заправить их ей за ухо. По крайней мере, теплый человек передо мной согласился послушно съесть кашу, которую я приготовила сама, пока не съела почти всю миску. Что еще милее, так это то, что она без колебаний принимает так много таблеток, что я не могу не восхищаться. Я одарила милой улыбкой человека, стоящего впереди. Пилантита неосознанно улыбается вместе со мной. Прошептала Кхун Пин, глядя на свои свободно сцепленные руки на коленях. Два ее больших пальца обводят друг друга, демонстрируя ее бессознательное созерцание. "Я..." Я протянула руку и схватила тонкую руку Пилантиты, как будто страдание действительно доступно чувствам. Я хотела впитать в себя все страдания Кхун Пин и завладеть ими как своими собственными... "Не вини себя так, ладно?" Я нежно поцеловала Пилантиту в овальный лоб: "Анил знает, что Кхун Пин так старается..." Слезы Пилантиты снова потекли по щекам. Она приблизилась и медленно обняла меня, словно опасаясь, что мое тело рассыплется в прах. Пока Кхун Пин снова не заговорила дрожащим голосом, это безмолвное объятие на мгновение промочило мои плечи от ее слез. Я с трудом сдерживаю слезы, когда слышу хриплый голос больного человека, спрашивающего сильного человека таким взволнованным голосом. "Анил может съесть остатки каши Кхун Пина, и я, возможно, буду сыта..." Я улыбнулась так широко, как только смогла. "Я тоже недавно съела немного хлеба." "На этот раз можно я покормлю Анил?" - сказала Пин приглушённым голосом, едва понимая, что она продолжает прижиматься своим маленьким личиком к моей груди. "По какой причине вы хотите, чтобы больной человек меня кормил? Мне будет неловко, когда люди узнают." Я не выдержала и нежно рассмеялась. "Вам не обязательно объявлять об этом кому бы то ни было..." Прекрасное лицо, которое только что оторвалось от моей груди в этот момент, было чрезвычайно угрюмым: "Дело не в том, чтобы обидеть больных..." Я подняла палец Пилантиты, чтобы страстно коснуться своими губами. . . . "Я должна сказать, что больше не хочу обижать Кхун Пин." ------------ Пилантита спросила меня в мою последнюю ночь в "Сосновом дворце". Она переехала из комнаты для гостей, чтобы остаться в моей спальне на третью ночь. "Ты разделила свое зимнее пальто, чтобы надеть его по прибытии в аэропорт? Погода там холоднее, чем здесь." "У меня есть", - мягко улыбнулся я, двигаясь, чтобы обнять тонкую талию сзади, желая польстить. "Не волнуйся, Кхун Пин." "Как я могу не волноваться?" Девушка протянула руку и в трансе погладила меня по плечам. "Чем больше я люблю, тем больше волнуюсь..." Услышав это, я внезапно сжала объятия в несколько раз крепче, как будто желая соединить наши торсы в одно целое. "Но Анил любит Кхун Пин больше”, - Кхун Пин одарила меня любящей улыбкой, как только услышала, что я так хвастаюсь. "Разве Анил не может позволить мне полюбить Анил еще раз?" "Анил просто говорит правду." Кхун Пин рассмеялась, несколько раз поцеловав меня в обе щеки, как будто я была маленькой девочкой,прежде чем поднять руку и провести по моим губам, прежде чем сказать хриплым голосом. "Давай ляжем спать. Анил должна завтра рано проснуться." "Ты можешь не выключать лампу сегодня вечером?" - сказала Пилантита, видя, что я собираюсь протянуть руку и выключить лампу в изголовье кровати, как и в любую другую ночь. "Сегодня вечером я хочу ясно видеть Анил." "Хорошо." На этот призыв я смогла откликнуться, а затем легла рядом с Кхун Пин, которая теперь переместилась, чтобы лечь на ту же подушку, что и обычно. Ясные карие глаза Пилантиты подняли голову и встретились со мной взглядом. Ее прекрасное лицо, залитое мягким желтым светом фонаря, выглядит таким несчастным, что я не могу отвести глаз. Она неосознанно скользнула пальцами по моему лицу, скользя по лбу, вискам... веко... щеки, а затем некоторое время кружила вокруг губ. Пилантита медленно поднялась и обхватила меня под своим телом. Я улыбаюсь, когда оказываюсь во власти застенчивого человека, который никогда раньше не заводил между нами любовных отношений. "Чему ты улыбаешься?" - спросила Кхун Пин, но не стала дожидаться моего ответа, потому что теперь она своим теплым язычком пробует мои губы на вкус, понемногу, понемногу, жестом, похожим на котенка, жадно наклонившегося, чтобы полакомиться молоком из большой миски. Маленький кошачий язычок начинает озорно пробовать мой подбородок, мочки ушей и шею. Мое сердце трепещет при каждом искушении, исходящем от Кхун Пин. Я протянула руку и не отрываясь погладил ее по затылку. Другой рукой я задрала ее ночную рубашку высоко над талией, прежде чем страстно ласкать ее гладкую и лоснящуюся горячую плоть. Теперь я попыталась пошевелить рукой, чтобы освободить нижнее белье леди, которое раздражающе съехало вниз. В этот момент Кхун Пин сильно сжала зубами мои нижние губы, как будто хотела подавить мои непослушные руки. "Сегодня вечером Анил должна оставаться неподвижной и доставлять мне удовольствие." Хриплый тон Кхун Пин звучал властно, когда она сняла с меня всю одежду до краев моего обнаженного торса, который был натянут под ее полностью одетым торсом, но он был потрёпан, отчего она выглядела еще сексуальнее, чем когда-либо. Взгляд Пилантиты прикован к моему телу от волос до пяток. В результате мое тело разгорается от чувства смущения, и мне приходится сдержанно кусать губы. "Тело Анил прекрасно, как у нефритовой статуи...", - сказала Пилантита, проводя кончиками ногтей между моей грудью, прежде чем провести ими прямо по низу живота. "Но, пожалуйста, знай, что..." "Анил - это нефритовая статуэтка, принадлежащая мне..." Прежде чем я по-настоящему задохнулась перед ней... Пилантита наклонилась и провела кончиком языка по моему телу в том же подражательном поведении, в котором я дразнила ее раньше, но ее беззаботное, как у котенка, прикосновение заставило мое сердце замереть. Невозможно предсказать, в каком направлении пойдет горячий язычок Пилантиты. Что я знаю сейчас, так это то, что она облизывает отметины на моем теле, как будто это доставляет ей удовольствие. Я задерживала дыхание каждый раз, когда испытывала желание девушки. Мои обнаженные мозги затрепетали, как только маленькие губки Пилантиты жадно впились в верхнюю часть моей груди. Мои две руки крепко обхватили спину человека сверху, прежде чем смущенно простонать имя Кхун Пин. "Кхун Пин..." Кхун Пин не смогла ответить, потому что ее рот не был свободен. Она подняла мои груди и поцеловала их, прежде чем сжать, как девочка игрушку. Я выгибаюсь навстречу этому прикосновению, невыносимо протягиваю руку и прижимаюсь к ее груди. Вид Кхун Пин, крепко кусающей губы, вызывает во мне непреодолимую привязанность. Особенно теперь, когда она скользнула пальцами вниз и обвела мои чувствительные сочные места неожиданным образом... Я вздрогнул, когда Кхун Пин провела пальцами по чувствительному месту, создавая теплое, влажное, гладкое покрытие на своих руках...... Пульсирующее чувство продвигалось вперед и атаковало до тех пор, пока я, очевидно, неосознанно не согнула бедра, чтобы почувствовать влажное прикосновение. Мои руки нечаянно коснулись простыни, когда пальцы Кхун Пина неловко скользнули внутрь. Покалывающее ощущение, которое иногда замедляется, иногда усиливается, чего я никогда раньше не испытывала; заставляет меня периодически задерживать дыхание. Вскоре тело становится тяжелее и горячее, как будто оно освобождается и поднимается к высшей точке, которой я никогда раньше не достигала. Кхун Пин легла на меня и обняла мое тело, которое счастливо покачивалось в собственнических объятиях. Она прошептала мне на ухо о своей любви безостановочно нежным голосом, прежде чем еще раз нежно поцеловать мои губы. "Я уже пометила все тело Анил..." "..." "Возвращайся туда, Анил больше ни с кем не может тусоваться", - сказала Пилантита, любовно поглаживая пальцами мою переносицу. "Кхун Пин обвинила Анил...", - сказала я, прежде чем подняться, чтобы завладеть Пилантитой. "Кроме Кхун Пин, у Анила никого нет...." "Может ли на этот раз Анил пометить Кхун Пин?" Я, которая не спала наполовину, а наполовину бодрствовала всю ночь, пока, наконец, не заставила свое сердце сесть и посидеть у кровати, поскольку небо еще не совсем рассвело, как можно тише, потому что я боялась, что разбужу человека рядом со мной, который тихо плакал почти всю ночь, тоже проснулся. Тем не менее, Пилантита пришла в сознание почти сразу же, как только я пошевелилась. "Анил проснулась так рано утром, поспала бы еще немного." Теплое тело приподнялось и обняло меня сзади. Ее обнаженный торс прижимается к моей обнаженной спине, пока в груди не вспыхивает ощущение тепла. "Анил плохо спала... так что я встану и умоюсь". Я с любовью провожу рукой по плечам обладательницы ласки. "Ты не можешь остаться?" "..." "Я..." Пилантита еще крепче обняла меня за талию. "Я не хочу, чтобы Анил куда-либо уходила..." Как только Кхун Пин впервые произнесла слова, которые, казалось, были спрятаны в глубине ее сознания, я почувствовала, как что-то горячее и влажное скользнуло по моей спине. Пилантита плакала так много раз прошлой ночью, что я не могу сосчитать... "Кхун Пин..." "Анил скоро вернется..." - я обернулась и с тревогой обняла теплое тельце. Пилантита провела рукой по красному синяку, который она отметила на моем декольте ранним вечером, мрачным рассеянным жестом. "У Анил найдется кто-нибудь, кто заменит меня там?” "..." "Анил такая очаровательная." "..." "Ты будешь помнить, что отдалась мне?" "Конечно..." - произнесла я, прежде чем неудержимо прижаться лицом к белой шее Пилантиты. "Всю оставшуюся жизнь." "..." "Кроме Кхун Пин, я никогда никого не видела в поле зрения." Я могу только упомянуть об этом, а затем страстно поцеловать худое плечо Кхун Пин. Нежное ощущение ее гладкого торса и слезы пробудили желание утешить ее еще одной нежной любовной ролью. Но в этой главе о любви Пилантита каждый раз реагирует значительно по-разному. Поцелуй, который становится влажным от слез... Торс дрожит от рыданий... Тихие стоны, всхлипывания... Я почувствовал цепкий пушок и страстное желание, как будто так боялась, что мое тело исчезнет у нее на глазах. Я помню каждое движение Кхун Пин, как она наклонилась и крепко обняла ее, когда поняла, что Пилантита достигла пика счастья. Я протянула руку и нежно погладил ее блестящие черные волосы и наклонился, чтобы поцеловать уголки ее глаз, мокрых от слез, чтобы утешить ее. . "Кхун Пин, пожалуйста, подожди меня... "..." <<< Продолжение следует >>>