Rosea Flos

Улочки Фонтейна редко погружались в тишину после захода солнца. Обуянные мягким светом фонарей они ничуть не уступали дневной суете: усталые моряки, вернувшиеся из долгого плавания, располагались в ближайших забегаловках, нарядно одетые дамы со своими кавалерами прогуливались по богато украшенным садам близ жилых кварталов, а озорные дети, сбежавшие из-под надзора родителей, сновали около цветастых прилавков и миниатюрных фонтанчиков. Непрекращающийся гомон сегодня действовал на нервы великому иллюзионисту. Сидя на крыше знаменитого оперного театра «Эпиклез», он улавливал отрывки восторженных разговоров отдыхающих внизу жителей и понимал, что этому месту, как и многим другим, не суждено было стать пристанищем его спокойствия. Зачастую Лини пропускал привычный шум мимо ушей и сосредотачивался на предстоящих выступлениях, но сегодня, как назло, это не работало. В такие моменты Лини начинал завидовать Фремине, ведь тот проводил в уединении большую часть своего времени, чего старший брат не мог себе позволить. Приходилось проглатывать зависть и вновь надевать злосчастную маску, нити которой постепенно срастались с нежной плотью. Отдирать их с каждым разом становилось всё сложнее, порой до боли, а когда маска с глухим стуком падала оземь, рядом находилась лишь сестра. Только в её присутствии Лини мог хоть ненадолго, но побыть самим собой. Из груди вырвался горестный вздох, и перед глазами чёткой картиной явились сегодняшние события. Если бы не светловолосый путешественник, Лини бы сейчас здесь не сидел. Он бы не всматривался в ряд больших огненных факелов, расположенных вдоль каменного моста, не вслушивался бы в плеск озёрной воды неподалёку и, очевидно, никогда не увидел бы семью. При мысли об этом сердце иллюзиониста пропустило болезненный удар. Губы его поджались, и Лини в который раз окатило волной искренней благодарности к Итэру. Когда на суде вскрылись неприятные факты, Лини с горечью подумал, что пора попрощаться со своей защитой. В тот момент шок явно читался на лице путешественника, однако он тут же взял себя в руки и после коротких раздумий захотел прояснить ситуацию наедине. Разговор принёс плоды, и Итэр выступил в роли защитника до самого конца. Любой другой на его месте выбежал бы из театра, вопя о том, какие Фатуи злодеи и каким мерзавцем надо быть, чтобы занять их сторону. Но только не Итэр. О большем Лини и мечтать не мог. Улыбнувшись своим мыслям, иллюзионист потянулся к плечевой накидке, а мгновение спустя вынул из-под неё небольшую радужную розу. Даже в темноте при тусклом свете фонарей она выглядела прекрасно. Лини снял перчатку и невольно провёл подушечкой пальца по чуть смятому лепестку, наслаждаясь его бархатистой нежностью. Созерцание цветка вернуло Лини на несколько лет назад, когда ему только начали поручать серьёзные задания от Дома Очага. Тем вечером их сиротское пристанище посетил сам «Отец». Семейный ужин, на удивление, прошёл гладко, а после трапезы Лини вызвали в просторный кабинет, где он вновь увидел её, сидящую за массивным кедровым столом. Она смотрела на вошедшего гостя выразительными глазами, радужки которых были перечёркнуты алыми линиями, и хранила молчание. Это была отнюдь не первая их встреча, однако под её пристальным взглядом Лини чувствовал табун мурашек, несущихся вдоль спины. Долго тишина не продлилась: женщина в изысканном костюме скрестила руки на груди и улыбнулась своему подопечному. — Знаешь, как с лёгкостью завоевать доверие человека? — без лишних предисловий начала она. Лини замялся и помотал головой из стороны в сторону, не находя ответа. — Подарки, внимание, сладкие речи, язык цветов и прочие хитрости — всё это пустит пыль в глаза и поможет добиться желаемого от кого угодно. — Язык… цветов? — переспросил Лини. Уловив в вопросе мальчика нотки любопытства, Арлекино улыбнулась и вытащила из-за спины цветок необычайной красоты: зелёный упругий стебель, продолговатые листья, нежный бутон жёлтовато-розового оттенка и опоясывающие его голубоватые чашечки в форме слезинок. Затаив дыхание, Лини подошёл поближе, чтобы получше рассмотреть чудное растение. — Радужная роза, — пояснила Арлекино и, схватив запястье подопечного, аккуратно вложила цветок в тёплую ладонь. — Очаровательная и манящая. Прекрасное средство, дабы заворожить чувствительную натуру. — Мне она нравится. — Ещё бы, — улыбнулся «Отец», и Лини невольно заметил, как в глазах её заплясали огоньки. — Я хочу, чтобы ты познакомился с этой розой поближе. Смысл последнего предложения ускользнул от Лини, что сразу заметила Арлекино. Она неспешно встала из-за стола и подошла к нему. — Мне доложили, что ты рвёшься выполнять куда более сложные задания, чем нынешние. Это правда? Лини кивнул. — Что ж, я очень ценю твоё стремление помочь нашему Дому, потому заранее выбрала ряд тех поручений, с которыми ты точно справишься. Уже сообразил, какими они будут? На мгновение Лини оцепенел. Он мысленно промотал их разговор и сразу же ухватился за брошенный намёк. — Я не стала просить об этом твою сестру по- — Не надо!!! — резко выкрикнул Лини. Перед глазами всплыла картина недавних дней. Дней, которых он предпочёл бы забыть навсегда. Лини зажмурился и сжал руки в кулаки, да так сильно, что ногти больно впились в кожу. Зажатый в ладони стебель розы переломился, и её бутон несколькими лепестками осыпался на красный узорчатый ковёр. — По понятным причинам, — продолжила фразу Арлекино. — Не переживай, сейчас ей ничего не угрожает. Слова «Отца» немного успокоили, однако чувство бессилия вновь напомнило о себе вспышками воспоминаний той жуткой ночи. Ещё немного, и Лини безвозвратно потонул бы в них, если бы не обтянутые перчаткой пальцы Арлекино, схватившие его за подбородок и приподнявшие чуть вверх. — Не дай тем событиям разрушить себя, иначе будешь бесполезен, — холодным тоном произнесла она, а после, когда Лини нехотя приподнял веки, мягко продолжила: — Не прячь свои прелестные аметистовые глаза, они таят огромную силу и ещё не раз пригодятся нашему Дому. Лини понимал, к чему она клонит. И прекрасно знал о их с сестрой миловидной внешности. К слову, с Линетт она и сыграла злую шутку. Он не мог допустить, чтобы сестра вновь прошла через подобное, поэтому был готов взяться за всё, лишь бы уберечь самое дорогое. — По взгляду вижу, что ты всё понял. Но не волнуйся, я не заставлю тебя заниматься тем, чем не положено в твоём возрасте. Твои задачи будут заключаться лишь в том, чтобы обольщать тех, на кого мы укажем и приводить в заранее назначенные места. Вот и всё. А дальше — уже наша забота. Арлекино выпустила подбородок Лини из своей хватки и опустилась на одно колено, дабы собрать опавшие лепестки. Когда она закончила, то вложила их в ту же ладонь, где покоилось сломанное растение. — Ах да, можешь смело использовать цветы. Они очень эффективны в этом деле. В особенности, радужные розы… С того момента Лини выполнил немало подобного рода поручений. Линетт, естественно, не рассказывали о занятиях брата, и это было к лучшему. Лини не знал, как она отреагирует на правду, поэтому всеми силами старался скрывать свою причастность к многочисленным смертям. Громкий заливистый смех, внезапно раздавшийся откуда-то снизу, вывел Лини из омута воспоминаний. Он втянул грудью прохладный вечерний воздух, отгоняя последние клочки прошлого, а затем перевёл взгляд на розу. Маленькая и чуть помятая. Для Лини эти цветы всегда были тесно сплетены с обманом и грязными уловками. Каждая из «жертв» была так или иначе очарована его сладкими речами и изысканными манерами. Особо сообразительные во время диалога пытались увиливать, чуя что-то неладное, но как только Лини с лукавой улыбкой доставал из шляпы самый главный козырь, человека можно было считать окончательно попавшимся на крючок. И Лини знал, что это сработает, ведь каждый второй житель Фонтейна худо-бедно разбирался, какой цветок и что символизирует. Единственное утешение иллюзиониста в этом «ремесле» заключалось в фальшивых чувствах. Лишь пыль в глаза, как выразился «Отец». Настоящие же эмоции были погребены глубоко внутри. И снова перед глазами предстал образ светловолосого путешественника. Столь яркий и тёплый, будто сплетён из сотни тысяч золотых нитей. Лини не винил Итэра за холодное отношение к себе. В конце концов, именно он утаил важную информацию, чем впоследствии и воспользовалась Фурина. Но… если бы он рассказал раньше, как бы отреагировал путешественник? И как сложились бы их отношения после? Чем больше Лини об этом задумывался, тем больше путался в предположениях. Однако одно знал точно: он вновь должен был увидеть сияние янтарно-медовых глаз Итэра, впитать его улыбку, подобно глотку живительной влаги в засушливой пустыне, и услышать приятный мелодичный голос. Лини прикрыл глаза и искренне рассмеялся столь наивным желаниям. Итэр вошёл в его жизнь слишком внезапно и так виртуозно перевернул её с ног на голову, что было бы огромным упущением дать ему уйти. Лини сердцем чувствовал, что если отпустит Итэра сейчас, вместе с ним уйдёт и то последнее, что удерживает стену его кошмаров от дальнейшего возведения. Стену, за которой иллюзионист так и останется умирать в одиночестве, известный лишь как Фатуи, обманщик и коварный обольститель, повлиявший на судьбы множества людей. И нет, он не собирался заставлять его или как-то манипулировать. Всё, чего хотел Лини — вновь завоевать доверие путешественника. Он лишь хотел, чтобы рядом был кто-то, кто его поймёт. Увидит в нём настоящего Лини, обрежет нити чёртовой маски и выкинет её в самые тёмные глубины холодного океана. Легкая улыбка накрыла губы иллюзиониста, и он, поднявшись на затёкших ногах, лёгким движением выпустил радужную розу из ладони. Цветок тут же подхватили проворные порывы ветра и понесли в сторону мирно спящей воды. Лини не жалко было с ней расставаться, ведь он планировал в скором времени отыскать совершенно новую, более прекрасную розу для путешественника. И на сей раз Итэр будет единственным, кому она откроет своё истинное, ничем не запятнанное значение.