Ты не сбежишь, Калеб

Это была совсем чужая страна для них. Чужие люди. Чужие нравы. С тех пор как корабль высадил двух мальчишек на берег, они осознали, у них есть только они сами. Братья. Как много это слово значит. Особенно, когда твой брат держит тебя за руку и обещает быть с тобой всегда. Братство — форма любви, которая оставалась у двух мальчишек Виттебейнов. Они потеряли семью. Им пришлось бежать из родной страны. Младший Виттебейн толком не понимал, что случилось. Просто однажды родителей не стало, и дети очутились в незнакомом месте. Старший же понимал больше, но и он в силу возраста не мог осознать, почему так случилось. Их отец был старостой небольшого пригорода в Англии, пригорода, что теперь лежит в руинах. Побега детей никто не заметил, но старший Виттебейн боялся оставаться в Англии. Братья сели на первый попавшийся корабль и отправились в путь по морю. Калеб, так звали старшего мальчика, таскал хлеб брату. Куда шел корабль, мальчики не знали, да и как спросишь, прячась от матросов. Они боялись, что их выкинут за борт. Но этого не случилось. Во время сильной грозы младший, его звали Филипп, громко зарыдал. Он испугался, что корабль потонет. Как бы не пытался утешить его Калеб, Филип плакал. Так их и нашел старый моряк, осматривающий склад, где как раз и прятались мальчишки. Филиппа укутали в теплое одеяло и детям дали каюту, на условии, что Калеб должен был работать юнгой. Да, мальчику было всего 8, но ради брата он согласился. Америка. Здесь мальчишки попрощались с моряками и отправились в путь. Голод, жажда, вид умирающих от проказы и холеры — это не под силу и взрослому, но эти два ребенка двигались вперед. Болезнь Филиппа заставила искать дом. Да и на дворе стояла уже осень. Но в домах не были рады принять незнакомцев. Калеба называли попрошайкой и гнали прочь, пока он не постучал в дверь аббатства, где жил лишь один старый аббат. — Святой отец, я как и вы верю в бога, я как и вы дитя божье. Прошу помогите моему младшему брату. — Калеб встал на колени перед стариком и опустил голову, думая снова услышать ругань. Аббат был не слишком свят. И столь нежное и милое создание, умоляющее его о помощи растрогало его сердце. Но не только. Он захотел этого мальчишку. — Милое дитя, сколько тебе? Как твое имя? — спросил аббат — К.калеб… десять…недавно исполнилось. — Я, конечно, помогу твоему брату и вы можете жить в аббатстве. Сколько хотите. «И делать что я хочу» — подумал аббат, но вслух не сказал. Братья Виттебейн стали официально послушниками аббатства. Ночи Филипа проходили в уюте, но он плакал, каждый раз, оставаясь один в темной келье. Ведь Калеб почти каждую ночь ходил к аббату «отмаливать грехи». Ни Филипп, ни Калеб, не роптали на жизнь. Они не смели винить того, кто дал им дом, еду, одежду, смысл жизни. — СВЯТОЙ ОТЕЦ!!!!! В лицо аббату прилетел кулак Калеба. — Как вы посмели?! Я верил, что вы хороший человек, я столько лет исполнял ваши прихоти, а вы? Старик ощупал нос. Сломан. — Мальчик мой… — Не мальчик, мне 16. И как вы посмели приставать к Филиппу? Вы его напугали этим. — Ох, мальчик мой, это недоразумение, я всего лишь поправлял на нем сутану. — Я терпел… Терпел ваш отвратительный запах, ваши похотливые привычки. Шесть лет терпел. Ради брата. Но я не позволю кому-либо его испортить. — Ему 13, я его лишь потрогал, ты согласился ходить ко мне ещё в более юном возрасте. Мальчик мой. Ты испорченное создание. Не хочешь ли отмолить грехи? Аббат попытался приобнять Калеба за талию, но тот скинул с себя потную руку старика. — Мы с братом уходим. Вы много для нас сделали. Без вас, Филипп бы погиб. Но я всё равно всей душой ненавижу вас. Каким бы страшным грехом это не было, я ненавижу вас святой отец. Вы испортили меня и напугали моего брата. — Милое дитя, погоди… Дверь кельи аббата хлопнула. Уже через несколько часов братья снова шли по чужому городу. — Куда мы идем? Снова непонятно от чего бежим? — спросил Филипп. Вот как он видит ситуацию. Калеб даже не задумывался, что его брат не понимает опасностей, от которых старший пытается его уберечь. — Так надо. — сказал Калеб — Конечно. Ты ведь всегда знаешь, когда надо делать ноги. — закатил глаза младший брат. Дальше они шли в тишине. Пока не увидели толпу людей. — О, вы ведь священник. — к Калебу подошел высокий мужчина в костюме и белых перчатках. — Нам нужен кто-то, кто сможет отпустить грехи ведьме. — Ведьме? — переспросил Калеб, который решил оставить сутану, так как другой одежды на выход у него не было. — Именно. Перед сожжением, нужно помолиться за её душу, а наш священник запаздывает. — Так почему вы не позовете аббата из этого города? — спросил Филипп Калеб и мужчина одновременно фыркнули. — О, похоже, вы тоже, святой отец наслышаны о нем. Неприятная личность. — Самого бы его сжечь. — добавил старший Виттебейн — Нельзя. Будь он ведьмой, давно бы оказался в моем списке сожженных ведьм. Филиппа заинтересовала эта жуткая профессия. «Охотник на ведьм? Это звучит так интересно», — думал мальчик. Его привлёк так же меч охотника. Маленький Филипп в своих мечтах уже покорял чудовищ и ведьм, разрубая их этим мечом. Ну, или похожим. — Я тоже хочу стать охотником на ведьм, — тихо сказал мальчик брату и они разделились. Младший Виттебейн пошел смотреть казнь ведьмы, а старший помолится при всех за душу несчастной женщины. Остатки костра потушил дождь. Ведьма уже стала скрюченным обожжённым телом. Не желая промокнуть, толпа разбрелась восвояси. — Святой отец, вы из какого храма? — спросил охотник на ведьм, подходя к Калебу. — Уже не из какого. И мой чин — послушник. Был. Я вряд ли захочу связать свою жизнь с религией в дальнейшем. Только это единственная моя одежда пока, — сказал Калеб. — Может, ты и твой брат поедете со мной в мой город? — предложил мужчина. — Я сам из поселения Грейвсфилд. Священник, что не приехал, живет при храме, что в пяти милях от Грейвсфилда. Сейчас он бы мог без труда сюда явиться. От его храма к этому городу даже ближе. Но… он тварь. Если хоть кто-то из связанных с церковью будет отпускать ведьмам грехи, то уже хорошо. — А я смогу стать охотником на ведьм и у меня будет меч? — спросил Филипп — Если ты так хочешь. Взгляд охотника на ведьм не понравился Калебу. Уж слишком пристально тот на него смотрел. Да и на «ты» как-то резко перешел. Этот мужчина, как бы не говорил о священниках, но людей в сутане уважает. Филипп же горел идеей о великой профессии, сожженных и убитых ведьмах. — В следующий раз на сожжение не пойдешь, — сказал строго старший Виттебейн брату. — После вида мертвой ведьмы совсем неугомонный стал. Мальчишка что-то пробурчал. — Да, мы поедем с вами, — ответил Калеб мужчине, взвесив все за и против. Повозка, запряженная черной лошадью, двигалась неспешно. Маркус, так звали охотника, не пытался даже заставить свою клячу двигать ногами. Кобыла плелась и спотыкалась на каждом шагу. — Наверное это должно пугать ведьм перед смертью, — заметил Калеб, что-то вырезая из дерева ножом, найденным на дне экипажа. — Эта повозка и перевернуться может. Но это, похоже, не тревожило Маркуса. Он счел это за остроумную шутку. Грейвсфилд оказался тихим неприметным городом, окруженным кладбищем и болотами. Калебу город не понравился. А Филипп настолько хотел быть охотником на ведьм, что не замечал мрачной атмосферы и недружелюбия города. — Спасибо, что помогли устроиться нам с братом, — сказал Калеб Маркусу. — Ему новый дом очень понравился. Но я ведь что-то должен? — Ну, помимо подставного священника, думаю ты понимаешь, что тебе нужна работа, — заметил охотник, полируя меч. — Да, понимаю. И, похоже, это что-то неприятное, — заметил старший Виттебейн. — Немного. Но прибыльно. В большом городе неподалёку активно пользуются сексуальными услугами. Это богатый город и такой милый мальчик, как ты быстро станет популярен, что у знатных дам, что у господ с тугими кошельками. Калеб опешил. Предложение было ужасным. Но так он сможет обеспечивать брата всем необходимым. А забота о брате стояла у него прежде собственных моральных устоев. — Но Филипп, что я ему скажу? Он не перенесет, если узнает. — Но он будет гордиться братом — охотником на ведьм. Я лично буду отвозить тебя туда и отвозить обратно. В замен… Часть денег ты отдашь мне… Это, думаю, будет не мало, ведь там ты сможешь заработать на своей милой мордашке сколько захочешь. — Америка — отвратительная страна, — заметил Калеб. — Но я и сам отвратителен. По рукам.