«Пустые места на свитке исполнены большего смысла, нежели то, что начертала на нём кисть.»
Есть ли смысл в этом? Когда нужно молчать, когда нужно говорить — не всех учат с детства. Многие на горьком опыте понимают и поступают. Учатся говорить в начале, а после всю жизнь учатся молчать. Нужно объяснить то, что не объясняется — молчи. Нужно признаться в бессмысленных чувствах — молчи. Нужно говорить — молчи. Молчание меняет судьбу, меняет жизнь. Молчание сильнее слов. Почему бы просто не сказать? Но спустя столько времени… не поздно? Как насчёт спустя шестьдесят с лишним лет, будет это актуальным? Правда всегда актуальна, сквозь время, сквозь эти века и поколения. Любовь не любит молчание и бездействие. Любовь любит слова, чувства, поступки. Бесконечные сожаления могут удушать, лишь немногие отпускают и живут дальше. Она жила дальше. Было тяжело, но все упущенное позабылось, осталось лишь в строчках старого дневника. В него перестали писать с тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Причина веская. Положила точку абсолютно всему и стерлось очередным молчанием. Что произошло? … Лето обычно здесь жаркое и дождливое, меняется по настроению климата. Умеренно континентальный принес четыре отчётливо выраженных времён года, западные ветра снижают влияние океана. Зимы холодные и снежные, весна и осень на пару мягкие. Бостон — центр Новой Англии, город сам по себе компактный по сравнению с ближайшими городами, но жизнь кипит, улицы не пустуют. Много ирландцев, итальянцев и армян. От высоток до маленьких магазинчиков. Город славится своим образовательными учреждениями такие как MIT, Бостонский университет и колледж, а также самый престижный университет США — Гарвардский. В нём, кстати, на факультете искусств и наук учится один парень. Его зовут Ли Минхо. С виду обычный молодой человек, родом из Сеула, переехавший в детстве сюда, в Бостон. Родители занимают весьма высокие юридические должности в городе, поэтому им ничего не стоило оплатить обучение для Минхо в таком элитном учреждении. Но и сам Ли достаточно дисциплинированный и смышлёный, закончил третий курс, высшие баллы, идет смело в гору, за собой ничего не тащит. Строгое воспитание приносит светлое будущее. Вот только чего-то не хватает. Теперь же это ощущается более явно с тех пор, как… не стало Ли Соён. Шесть месяцев. — Да, я буду занят сегодня, надо разобраться с некоторыми вещами, ещё немного на чердаке осталось, — проговаривает шатен в трубку, постукивая по рулю электрокара Ford Mustang. — Нет, я же сказал, что всё сделаю сам, я не хочу никого нанимать, — он дожидается зеленый свет и раздраженно выдыхает. — Я за рулём, поговорим вечером, — заключает парень и быстро кладет трубку. Дорога с Дедхэма до Уолтема занимает около получаса без пробок, но сегодня вечер пятницы, время умножилось на два. Июль, плюс тридцать, спасёт только кондиционер и тишина в салоне. Минхо не любит включать радио и слушать музыку, он просто смотрит на дорогу, а в мозгу мысли, и все об учёбе. Последние три года он с головой погрузился в эту рутину. Дом, учёба, работа — проклятый треугольник студента. Отец с матерью твердили Минхо, чтобы он сосредоточился на учёбе, а работу не искал. Они выше среднего класса, у Хо есть всё в достатке, но мысль, что он сидит на шее, никогда не давала ему покоя. Он постоянно кому-то должен, даже если это не так, тревога выгрызла дыру в его мозгу, сделала себе домик и сидит там спокойно уже который год. А Ли не спит по ночам, бессонница-подружка включает настольную лампу, открывает ноутбук и работает. Если честно — достало. Но менять ничего не хочется. Так живут все, и Минхо поживёт. Ли Соён — бабушка Ли Минхо. Единственная, кто говорила обратное. Не идти за толпой, остановиться и подумать чего хочется, не молчать, слушать себя и высказать это всему миру. Она всегда говорила, что нужно следовать за мечтой, как твердят в Дисней мультфильмах. А Минхо её слушал, делал вид, по крайней мере. Он уважал и любил её, но законы и принципы общества его поглотили целиком под конец. Ли перестал слышать и слушать всех, кроме преподавателей на парах. Но сейчас он бы так хотел послушать что бы она сказала. Что бы сказала Ли Соён? Её так не хватает. Минхо чувствует. Нет, он знает, что упустил что-то важное. Бабушка ушла так быстро, Хо не успел сказать ей, как сильно она была важна для него. Она та, на кого хотел ровняться Минхо, но у него не получилось и не получится. Бабушки больше нет. От неё остались лишь фотографии и частный дом в Уолтеме. Родители решили его продать. Но многие вещи ещё остались, Ли поручился разобраться с этим лично, было бы легче нанять компанию для загрузки и перевозки коробок, но Хо настоял, что сделает всё сам. Это меньшее, что он может, это последнее, что удерживает еще свежие воспоминания. Он не стал спорить продавать ли этот дом или нет, оставлять его себе нет смысла, сдавать в аренду тоже. Минхо сейчас совсем не до этого, ему не нужен дом. Он не нашел самого себя, пустить корни не получается, земля ему ни к чему. Стены и мебель пропитаны теплом и добротой, но они постепенно потухают и теряют свой окрас. Очаг давно исчез, Минхо дрова подкидывать не сможет. Он неровня бабушке, и никогда не станет таким, как она. Это… больно. — Боже, уф, — Ли щурится и откашливается от пыли, доставая коробки со старого шкафа на чердаке. Пожалуй, это место самое заброшенное во всём доме, в эти года Соён сюда вовсе не поднималась, последний ремонт здесь делался двадцать лет назад, а уборки были редки. Миссис Ли не любила просить помощь, нанимать дополнительную рабочую силу, чтобы убираться в труднодоступных местах, предпочитала делать всё сама, даже если возраст подводил. Минхо всегда бубнил и ворчал, почему его бабушка так упряма и не звонит ему, чтобы позвать помочь, поэтому старался сам приезжать хотя бы раз в две недели и помогать чем может. Чердак был всегда закрыт. Хо сюда редко заходил, да и Соён не звала. — Ох, ещё альбомы, какой уже по счёту, — Минхо достает темно-синий альбом в твёрдом переплете. Очередные чёрно-белые фотографии с детства и молодости бабушки. Минхо любил просматривать эти книги воспоминаний, Соён часто доставала их и показывала своему внуку, особенно на её дни рождения и годовщины свадьбы. Молодость Соён была схожа с жизнью Минхо. Рождение в Корее, переезд в Америку, учёба, работа, любовь, свадьба, дети и внуки. Последние пункты Минхо еще не прожил, да и желания особого пока нет. Шатен достает ещё две коробки, те уже были под ореховым комодом. Одна поновее, пыли сверху немного, и Хо понял почему. Вязальные спицы, крючки разных размеров, измерительная лента, ножницы и разного цвета нитки. Бабушка очень любила рукодельничать, особенно вязать всякие удобные и практичные вещи. Минхо помнит, как на одно Рождество вручил ей большую синюю коробку с белым бантом, а в ней аккуратно сложены клубки ниток высшего качества из овечьей шерсти, цветов так тридцать. Соён была в восторге от подарка внука, даже когда отец Минхо подарил своей матери дорогущую газонокосилку, она не улыбалась так ярко, как нескольким клубкам от любимого внучка. Через две недели она уже вручила Хо свитер цвета карамели с принтом из белых кошачьих мордочек. Самая драгоценная вещь, что есть у Ли на данный момент. Надевал он свитер редко, только на особые случаи и в гости к бабушке, боясь испортить и испачкать вязаную вещь. А теперь, скорее, вообще не наденет, а поместит в стеклянный шкаф и будет любоваться, как музейным экспонатом. Ведь все вещи от бабушки стали в сотню раз дороже. Больше она ничего не подарит, больше ее нет рядом и не будет. Минхо не умеет выражать свои эмоции и чувства, на похоронах даже не всплакнул. Только когда все успокоились, он убежал и за закрытой дверью тихо захлебывался, притягивая колени к груди, как маленький мальчишка. Хо не верит, что её нет. Сжимая спицы для крупной вязки, Минхо вспоминает, что и сам вязать умеет, конечно же, Соён научила своего внука некоторым хитростям и в вязании, и в готовке, и в ухаживании за цветами. Ли Минхо всё помнит, теперь кичится бытовым экспертом. Если честно, по сравнению со своими сверстниками он более самостоятельный и опытный, всё благодаря дорогой бабушке Ли Соён. Хо натягивает рукав своей кофты на ладонь, стирает подступившую слезу и складывает клубки со спицами обратно в коробку — возьмёт к себе домой, может, попробует снова связать шарф, последний желтый он подарил Джисону, тот почти уписался от радости, пока Бин бурчал, что Хо его совсем не любит. — Вот, розовые нитки есть, свяжу Бину шапку с кроличьими ушами, — хмыкает шатен, а после запечатывает коробку широким скотчем. Последняя коробка в дальнем углу под комодом, кажется, вообще не доставалась последние десять лет. Ли тянет руку, кряхтит и пугливо мычит, касаясь пальцами густой паутины. — Ох, наконец достал. Парень сдувает толстенный слой пыли, коробка пожитая, может, старше самого Минхо? При открытии похрустела и почти развалилась. — А! — шугается Хо, когда из коробки выползает маленький паучок. — Нужно тут везде паутину вытереть, будто Хэллоуин наступил, — ворчит Ли и щурится на внутренности картонного ящика. Ничего особенного на первый взгляд: пару блокнотов, фотографий, каких-то ракушек, браслетов, амулетов и дневник. Дневник? По крайней мере, он так и подписан. Почерком бабушки. — Дневник бабушки? — шепчет Минхо, достав тетрадку-книжку в кожаном перелёте. — Ой. Фотография. Из дневника выпадает фотография. Она изящно летит вниз, паря в воздухе. Чёрная-белая, потёртая и поцарапанная слегка, некоторые краюшки пожелтели и помялись. Ох… — Кто это? — завороженно мычит Минхо и быстро щурится. На фотографии виднеется человек. Молодой парень с широкими плечами, светлые кудрявые волосы, глаза полумесяцы, широкая улыбка, даже ямочки есть. На заднем плане вырисовывается что-то типа беседки, ещё фонарики, плетеная из лозы панель и полупрозрачные занавески на ней. В руках у блондина тарелка с какой-то едой. Плохо видно, фотография и вправду выцвела и потеряла изначальное качество. Но это лицо. Крадёт воздух из лёгких. — Красивый, — тихо заключает Минхо после минутного гипноза фотографии. — Я не помню, чтобы бабушка говорила… — размышляет шатен, переворачивая находку. Подпись бабушкиным почерком: «Моя первая любовь. 1962 год.» Ого. Вау. Во-первых, Минхо в смятении. Во-вторых, на фотографии изображён не дедушка. Кто это, чёрт возьми? Может, Хо что-то напутал, и это написала не бабушка? Может, это вообще не принадлежит ей. Однако всё это лежало в её коробке и на её чердаке, так что… Бабушка не рассказывала об этом парне. Её первая любовь? Минхо впервые слышит. Соён ничего не скрывала от своего внука, она рассказывала в основном всё, что с ней происходило в жизни, даже не пропускала никаких деталей, Хо знал её биографию наизусть, поражаясь, какая же память у этой женщины. Но этот белокурый улыбающийся парень. Нет, Минхо не помнит. Если бы знал, то точно бы запомнил. Слишком блондин на фотографии хорош, чтобы его забыть. Изображение выпало из дневника. Это личное, Хо не станет открывать и читать. Любопытство сгрызает изнутри, Минхо кусает вишнёвые губы. Не любит он это чувство. — Бабуль, прости, я просто... — стыдливо мешкается Ли, аккуратно открывая книжку. Он пролистывает первую пожелтевшую страницу, замечает имя бабушки, понимает, что да, это её дневник, но, не останавливаясь, пролистывает, пролистывает и ещё немного. В нижнем углу каждой описанной страницей есть дата и год, она конспектировала не все дни, как понял Хо. Сделав быстрые расчёты, стало понятно, что дневник она завела в подростком возрасте и писала она в него вплоть до… тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Дальше страницы пусты. Минхо не смотрит на текст, но он листает назад, вспомнив про дату на фото, ищет год тысяча девятьсот шестьдесят второй. Да, есть такая страница с этим годом. Вероятно, оттуда и выпала эта фотография. Хо до жути хочется прочитать. Чёрные чернила, аккуратный почерк, правда, последние строчки кажутся дрожащими и плывущими, в разных частях бумажного листа высохшие следы… слёз? Минхо щурится, начинает вчитываться в предложения, с каждым словом его глаза расширяются, губы приоткрываются, виднеются верхние зубы. Он замирает. «Никогда не думала, что двенадцатое июля станет для меня чем-то особенным. Никогда не думала, что смотреть я на тебя буду по-особенному. Ты пришёл в чёрной рубашке, расстёгнутые верхние пуговицы, уложенные светлые кудри и улыбающееся лицо. Ты всегда улыбаешься, всегда всем даришь свою драгоценную улыбку без разбора. Ты тот, кто всегда меня поддерживает, даже когда кажется, что у меня всё прекрасно. Мамы не стало около года назад, но ты запомнил мои слова об её фирменном летнем блюде, пришёл и приготовил мне его на костре из углей фруктовых деревьев, привёз лучшее мясо из лавки дяди Дэвиса и пропустил вечеринку университета, чтобы побыть рядом со мной. Ну, вот как в тебя не влюбиться, Бан Кристофер Чан? Знаю, что ты никогда не полюбишь меня в ответ, наша дружба слишком крепкая, я не могу её разрушить. Наверное, эту тайну я унесу с собой, куда-то далеко, не пачкая твою белоснежную личность.Июнь. 1962 год.»
— Бан Кристофер Чан, — всё, что выдаёт Минхо, еще добрые три минуты гипнотизируя это письмо после прочтения. Минхо в шоке. Мягко сказано. Не описать словами насколько. В другой руке та самая фотография, вероятно, сделанная самой Соён. Она сфотографировала свою первую любовь — Кристофера Бана. Она так ему и не призналась? Где он сейчас? Хо правильно всё понял? Минхо не помнит этого имени. Этот человек не был на её похоронах, Хо уверен. Стоит ли спрашивать свою семью об этой персоне? А зачем? Родители — это последние, к кому хочет обращаться Хо. — Кто же ты такой? — мычит задумчиво Ли, в который раз глядя на чёрно-белое лицо. Что-то в нём было. Что-то было в этом Кристофере. Одна лишь старая фотография, но от неё веяло бешеной привлекающей энергетикой. Эти глаза, нос, губы, улыбка, всё такое… идеальное. Выглядит этот Кристофер словно принц из сказки. Да ещё и добрый какой, по словам бабушки Ли. Минхо не может её осуждать, в чём смысл? Влюблённость есть влюблённость, да и в такого мужчину сложно не влюбиться. Возможно, если бы Хо встретил в то время этого Чана, вряд ли бы остался равнодушным. Стойте, что? — Что за бред, о чём я думаю? — мотает головой парень, закрывая дневник вместе с фотографией, вложенной в страницу. — Который уже час? Я задержался, чёрт, — цыкает Хо и с кряхтением поднимается с пыльного пола, оттряхивая свои светлые джинсы. Час неожиданных открытий пошатнул моральное состояние шатена, но… К восьми Хо надо подъехать к своему кампусу, где его встретит группа, с которой у них совместный проект, достаточно важный и решающий для итогового балла Минхо. А после идут недельные каникулы и подготовка к следующему последнему курсу. Вот бы выжить. — Хорошо, большую часть вещей я вывез. Завтра, думаю, справлюсь со всем остальным и получается… прощай? — проговаривает Минхо и останавливается в прихожей у выхода, оглядывая помещение. Рука замирает на выключателе, глаза бесцельно блуждают по всем комнатам и лестницам. Так пусто и холодно теперь. Не только в доме, но и внутри Минхо. Неужели это конец? Больше он не увидит этот дом. Больше не сможет приезжать на выходные и на праздники. Больше его никто здесь не встретит с любящей улыбкой и с фирменным говяжьим Кальби. Всё дорогое и нужное давно прошло. А отпускать так не хочется. Но нужно. — Всё, погнали, — Хо сглатывает ком горечи и пекущей грусти, резко выключает свет и закрывает тёмно-дубовую входную дверь. Завтра последний день, пора бы оставить все сожаления в этих стенах и шагнуть в распланированное будущее. По крайней мере, Хо попытается. … Господи, эта ночь была ужасной. Ни жарко, ни тепло, ни сухо, ни влажно, казалось, обычное тёмное время суток. Частный дом семьи Ли расположен в тихом районе, территория вокруг просторная, соседи далеко, никаких посторонних городских шумов, единственное, что может разбудить — это садовник или мусоровоз, но и то, к часам десяти утра. Комната Минхо находится на третьем этаже, шесть на шесть для него хватает, посредине двуспальная кровать, у стены письменный стол и шкаф с одеждой, еще хороший телевизор, а больше парню ничего и не нужно. Большую часть времени он проводит вне комнаты, здесь он только спит и иногда делает учебные задания. Иногда — потому что в библиотеках и кафе ему лучше работается. Дома Минхо некомфортно. Точной причины нет, родители не мешают, атмосфера располагающая, светлые стены не напрягают глаза. Но Минхо никогда не тянуло домой. Каждый раз знакомая дорога отягощала, шины будто прилипали к асфальту, стекла запотевали, а машина глохла. Хо любил приезжать только к бабушке. Ни одно место не приносило младшему Ли спокойствия, как дом бабушки Ли. Но вернёмся к этой ночи. Минхо правда не мог уснуть. Почему же? — Да кто же он такой, — раздражённо провопил в подушку Минхо. Он ворочается в кровати до трех утра, всё думая о дневнике и фотографии с бабушкиного чердака. В голове только его лицо. Лицо Кристофера Бана. Этот взгляд и улыбка упрямо въелись в мозг Минхо. Что-то новое для него. Хо не помнит, когда в последний раз не спал из-за какого-либо человека. Обычно бессонница была по причине тревоги и учёбы. Шатен закусывает губу, мнёт в руках одеяло, не отрывая взгляда от белого потолка. Пятки ног в нервном тике покачиваются на простыни, бёдра подрагивают, а спина в напряжении. Его улыбка... Какого цвета глаза и губы? А эти руки… Какой у него голос? Минхо готов поспорить, что мягкий и мелодичный, словно правильные сочетания клавиш пианино. Смех такой же, почему-то он уверен. — Боже, я совсем с катушек слетел, — Минхо касается руками порозовевших щёк и шокированно замирает. Почему он смущён? Просто потому что думал о каком-то незнакомом человеке с черно-белой фотографии? Немыслимо и глупо. Это усталость и затянувшееся уныние. Вот и всё. Минхо пора отвлечься на более важные дела, этим утром нужно закончить с вещами бабушки и выставить дом на продажу. Сегодня наступит конец этому бардаку. … — Гостиная, кухня, ванная, спальня, — Минхо проходит мимо открытых дверей, перечисляя пустые комнаты, что он уже убрал. — Вторая комната, туалет, кладовка и… — Ли останавливается у лестницы ведущую на чердак. — Остался грёбанный чердак, окей. Парень топчется перед первой ступенькой, неуверенно наклонив голову вбок для лучшего обзора верхней двери. Пыль на перилах отпечатывается на кончиках пальцев, Минхо ведёт ладонью вверх по опоре, делая первый шаг, затем второй, третий, отчеканивает скрип дерева по перепонкам. Лёгкие заполняются запахом пыли, бумаг и старых досок. На этой стороне еще не было влажной уборки, но Минхо её сделает напоследок, оставив весь дом пустым и чистым для следующего хозяина. Просто забрать вещи с чердака и всё, дело- то. Парень поднялся. Но… Внутри Ли Минхо резко переворачивается. Что-то не так. Он не может понять, что именно. Шорох. Хо замирает в двух метрах от двери в чердак. Его карие глаза стекленеют, цепляясь за ручку двери. Он промаргивает спустя секунды и хмурится, осматриваясь после по сторонам. Снова шорох. За этой дверью. — Что за… — запинается шатен, щелкая металлической ручкой, дабы распахнуть чердак. — …шум? О. О? Вероятно, вот он — источник шума. — Привет? Этого не может быть. Нет, нет, нет. Минхо кажется, просто кажется. — Ты брат Соён, да? Минхо задали вопрос. Человек перед ним сейчас здесь, на чердаке. Не просто человек, а тот парень. Светлые кудрявые волосы, яркая улыбка, широкие плечи и… этот голос. У Минхо дрожат ноги, он медленно садится на корточки у порога, запуская пальцы в свои каштановые волосы. — Похоже, я думал о нём слишком много, у меня начались галлюцинации, ох, — шепчет, будто в бреду Ли, сильно зажмуривая глаза. — Мне нужна передышка. Я сейчас сяду и посчитаю до десяти. Нет-нет, надо еще дыхательную гимнастику сделать, и мне станет лучше, точно, надо сделать прямо сейчас, иначе я откинусь. Ли начинает быстро дышать, больше не двигаясь. — Эй, ты в порядке? Ли слышит шаги, настоящие шаги, они всё ближе. Он чувствует, как над ним кто-то стоит. Нет, это все бред или сон. Что-то из этого точно. Блять. Голос на слух намного мелодичнее и приятнее, чем себе представлял Ли. Пахнет свежестью и морским бризом, а рука слишком мягко похлопывает по плечу шатена. Хо медленно поднимает голову, и видит — напротив него также на корточки присел белокурый незнакомец. Минхо задыхается, у него начинается приступ паники. Бан Кристофер Чан. Прямо сейчас и прямо здесь сидит перед ним, с растерянностью изучая лицо Ли. Не бумажный, не чёрно-белый. Живой, здоровый и настоящий… Это точно он. И выглядит в десять раз лучше, чем на фотографии. — Прости? Я? На какой фотографии? — мычит напряжённо блондин, а после выдает короткий смешок. Чёрт, Минхо сказал это вслух? — Ты Кристофер? Бан Чан? — Эм, да, это я, а ты…? Ли Джухён? Брат Соён? Она говорила, что ты приехал с Кореи недавно и захотел мне помочь, но я не думал, что ты тут будешь уже к утру. Ли Джухён. Младший брат бабушки, он сейчас находится в Пусане, точно не в Бостоне. Этот Чан знает… знает Соён и её семью? — Я не… Я не Джухён. Я Минхо, — Хо выдаёт это прежде, чем закусить губу и пожалеть о вылетевших словах. Что здесь, чёрт возьми, происходит? Это все неправда. Минхо до сих пор спит. — Минхо?.. — Кристофер хмурит брови и встает на ноги и протягивает руку шатену. — Извини, я не слышал о тебе. Давай мы дождемся Соён, и она нам все объяснит. Вероятно, мы оба не ожидали друг друга здесь увидеть. Ха-ха, ну, конечно, Минхо не ожидал! Ли упирается о стену и медленно приподнимается, игнорируя чужую руку. Он чуть отшатывается, касаясь спиной закрытой двери чердака. Всё плывет, сердце стучит бешено и быстро, капли пота стекают по позвоночнику вниз, а ноги трясутся, будто шатен пробежал длинный марафон. — Этого же быть не может. Ты ведь не Кристофер. Ты его родственник, верно? Вы очень похожи. — О, теперь моя очередь быть чьим-то родственником, — усмехнулся блондин. — Не понимаю о чем ты, но я Бан Кристофер Чан, лучший друг Ли Соён. И я пришел помочь ей с переездом в этот дом. — Какой сейчас год? — Что? — парень чуть замирает, а после чешет затылок. — Ну… тысяча девятьсот шестьдесят второй или по какому календарю тебе ответить ха-ха, — смеется он, но заметив серьёзное лицо собеседника, продолжает: — Слушай, это какой-то розыгрыш? — Это какой-то тотальный капец, — хрипит Хо, все еще выглядя, как загнанный в угол мокрый кот. — Ты не можешь быть здесь, ты не можешь выглядеть так, — он мотает головой, выкидывает руки в сторону блондина и улыбается. — Ты ненастоящий. Ты выглядишь так не по-настоящему, как с картинки, с фотографии… — он делает медленно шаг вперёд и вновь протягивает руку, словно под гипнозом. Минхо должен коснуться и проверить, сошёл ли он с ума. — Хэй, М-минхо, что ты… — незнакомец бегает глазами по чужому лицу и чуть напрягается, когда шатен тянет к его голове руку. Мягко. Пальцы Хо путаются в этих воздушных кудрях, он отпускает ладонь, проводит ею вниз к уху, затем к шее, останавливаясь на чуть открытых ключицах. Чан бархатный, а еще трогательный. На нем белая a-shirt футболка, открывающая полностью вид на красивые накаченные руки, тёмно-синие джинсы, кожаный ремень и завязанная на поясу клетчатая коричневая рубашка. Кристофер вышел словно с мотивирующих плакатов шестидесятых годов. Рука Минхо все еще покоится на плече Криса, глаза прикованы к лицу незваного гостя, между ними сантиметров двадцать, Ли улавливает тяжёлое дыхание Чана, замечает его редкие веснушки на щеках и… слегка покрасневшие уши. Боже, Кристофер так очарователен. Минхо по идее должен бежать со всех ног из этого дома, но он стоит здесь, с пересохшим горлом и бесстыдно пялится на красавчика из прошлого века. Это какой-то абсурд. — Ты всё? Закончил меня трогать или ещё будешь? — Бан разжимает челюсть, косит взгляд на ладонь Минхо, что прилипла к его коже. — Ты немного странный, Минхо. Не очень вежливо вот так нарушать чужие личные границы, но посчитаю, что это твой стиль знакомства. Хотя лично я предпочитаю просто рукопожатия на первом этапе. — Я не понимаю, как это случилось. Как ты здесь оказался? Тебя не должно быть здесь. Что именно произошло, излом времени? — Минхо путается в мыслях, перебирая даже глупые варианты. — Так, — серьёзно начинает Чан, убирая чужую руку с себя. — Давай-ка мы найдём Соён, потому что мы друга друга совсем не понимаем. — Ты её не найдёшь. — Что? — Ты не найдёшь Ли Соён, — уточняет Минхо, не смотрит в глаза напротив, не может. — Её здесь нет. Её нет в этом доме вот уже полгода. Столько времени, а говорить больно до сих пор. А стоило ли вообще говорить сейчас это? — Она буквально двадцать минут назад открыла мне калитку и попросила подняться на чердак, чтобы отнести швейную машинку. В каком смысле её здесь нет? — усмехается Кристофер, делая шаг назад. — Она уехала в магазин за карнизом для занавесок в гостиную, приедет с минуты на минуту, — поясняет он, а после замирает, стреляя глазами. — Ты вообще кем ей являешься? Может быть, ты… тут незваный гость? Как ты сюда попал, приятель?.. Блондин складывает руки на груди: вид у него обосраться от страха, если честно. Минхо сейчас точно не по себе. — Эй, подожди, — поэтому Ли быстро пресекает чужой наезд. — Я знаю Соён, я… я её родственник. — Я знаю почти всех нынешних родственников Соён, а тебя вижу впервые и слышу тоже впервые. Минхо, говоришь? — щурится парень. — Ли Минхо. Ты меня не знаешь и знать не должен, — Минхо снова теряется, ходит по чердаку туда-сюда. Он правда не понимает, как это произошло и что ему теперь делать. В реальный мир его возвращает подходящий ближе Чан. Кажется, загадочный гость протягивает руку, чтобы открыть дверь, но Ли тут же встаёт напротив, ограждая ручку своей поясницой. — Подожди. — Отойди, пожалуйста, — глаза Криса на секунду потемнели, Ли замечает выступившую вену на лбу блондина и начинает дрожать. Хорошо, кажется Бан злится. От него веет чем-то охереть страшным. Хо надеется, что его не убьёт на месте этот острый взгляд. Шатен сглатывает, их лица теперь еще ближе, дыхание смешивается, как и запахи их тел. — Прошу, дай всё объяснить. Возможно, ты мне не поверишь, мне и самому сложно, но… нам нужно разобраться, — осторожно выпаливает Минхо, пытаясь смотреть прямо в глаза Чану. Рука Кристофера уже устраивается на талии Ли в надежде отодвинуть того от ручки двери, но после замирает, все еще покоясь на шлевках светлых джинс шатена. — Хорошо, я слушаю, — хрипит Чан, не смея отходить от собеседника. — Можешь шаг назад сделать? Я так не могу, — парень смущается и съёживается от прикосновений Бана. — Тебя это напрягает? Эм? Ну, вообще-то есть такое. — А тебе, типа, нормально? — нервно усмехается Ли. — Да, нормально. Ты же меня лапать мог, — отчеканивает безразлично Крис. — От тебя приятно пахнет, — он обводит взглядом чужую шею, поджимая губы. — Говори, моё терпение на исходе. Что этот парень творит, твою мать? Эти двусмысленный переглядки, оценивающий взгляд, сдерживаемая ухмылка. Сначала он корчит злого и опасного парня, а теперь ведёт себя словно… — Чёрт, какой же ты… — шипит Минхо. — Какой? — забавно наклоняет он голову вбок, их носы почти соприкасаются. Ауч. Мурашки на коже Ли сгрызают его стойкость. Подождите, Минхо кажется или Чан с ним… флиртует? Нет, у Хо уже конкретно летит крыша. Хо делает глубокий вдох, закрывает на секунду глаза, чтобы собраться с мыслями. Это так сложно, он не был к такому готов, он не знает с чего начать. — На дворе сейчас не шестьдесят второй, — подает голос Минхо, откашлявшись. Он освобождается из чужой хватки и направляется в другой угол комнаты, где валялся потрепанный календарь с котиками. — Двенадцатое июля, две тысячи двадцать третий год, — шатен находит нужный лист и тыкает на сегодняшний день, показывая Крису. Хорошо, что Минхо вчера пропустил некоторые вещи здесь, календарь тут очень кстати для наглядного пособия. Чан напрягается, замечая календарь, складывает руки на груди, молчит, ожидает, когда Минхо вновь заговорит. Минхо хочет говорить, но почему же во рту так горько и вязко, сердце болит и тянет вниз, а непослушные ноги еле держат? Впервые такое жалкое и странное ощущение. Эта тема была и всегда будет тяжёлой для него. — И бабушки… — хрипит Хо. — Ли Соён сейчас нет в живых, полгода назад она не смогла пережить инфаркт и скончалась, похороны были в январе, — после он кусает нижнюю губу, сглатывает пекучесть в горле, дабы не заплакать. Он не плакал даже на похоронах, а теперь хочет разреветься перед незнакомым человеком. Ну уж нет. — В этом доме она правда прожила почти всю свою жизнь, но теперь дом без хозяина, и моя семья его продаёт, — продолжает тихо пояснять Хо, а после мнётся. — Я её внук, Ли Минхо, — он замечает, как Крис хмурится сильнее, сжимая пальцы в кулаки. — Я приехал забрать все её вещи и… когда дошёл до чердака, нашёл коробку, в которой был дневник Соён и фотография с тобой. Я не придал этому большого значения, — конечно, Минхо просто не мог уснуть всю ночь. — Но сегодня я вернулся за последними вещами, а на чердаке сидишь ты — тот самый парень из чёрно-белого фото моей бабушки. По деревянным балкам потолка и пыльным стенам расползлась напряжённая пауза. Ли стоит, сжав календарь, почему-то так страшно, от блондина напротив исходит очень тёмная аура. Ему поверят? — Соён сказала, что купила дом в хорошем районе, — наконец нарушает тишину Крис, странно прищуриваясь. Он делает вдох и продолжает на выдохе: — Поэтому я, если честно, не ожидал, что есть риск встретиться с… зависимым человеком. Что? — Что-то принимаешь? Марихуану или покрепче? — задаёт настороженно вопрос Бан, начиная медленно кружить вокруг Минхо. — Я не разбираюсь в этой траве. Но хочу сказать одно, — режет твёрдо он словами воздух, а после встает напротив, сцепляя свои руки вместе и поднимая их до уровня груди. — Эй, послушай. У меня есть друг, который прошёл через это. Зависимость — это всегда плохо, избавившись, ты обретешь свободу и контроль над своим разумом. Понимаешь? Я могу дать адрес хорошего врача… Минхо начинает потеть обильнее, румянец на щеках становится ярче, и скорее не от смущения и растерянности, а от гнева. Хотя, почему он злится? — Я что, по-твоему, на наркомана похож? — резко выплёвывает Ли, а после поджимает сухие губы. — Ладно, хорошо, твоя реакция объяснима, ты не веришь мне, — Минхо успокаивается и, чуть улыбаясь, разводит руками в стороны, а после быстро приближается к окну. — Но посмотри на это. Видишь? — парень поднимает старые жалюзи, открывая вид на улицу. Блондин недоверчиво мычит, отворачивает голову в сторону двери, но в итоге делает пару шагов к старому окну. Он упирается руками об подоконник, уставившись в пыльные стекла. Его лицо меняется с недоверчивого и напряжённого в слегка шокированное, глаза начинают быстро бегать по открывающемуся виду, он бросает взгляд на Минхо, а после снова на окно. — Это… стой, а где сад? Почему везде один газон, мы только вчера поперёк ворот яблони с Соён посадили, — тараторит непонимающе Крис, зачесывая со лба назад выпавшие кудри. — Это… машина? — его внимание заостряется на припаркованной машине цвета серого металлика. — Да, это моя. Ford Mustang Mach-E. Знаешь такую? — Хо наклоняется, чтобы лучше увидеть лицо Чана, что пялится на двор. — Я… нет, не слышал. — Не слышал, потому что в шестидесятых её не существовало, — поясняет Хо, фыркая. — Зато она существует сейчас, потому что на дворе двадцать первый век. Этого не может быть. Крис отталкивается от подоконника, отходит назад, упираясь об левую стенку спиной. Бан дышит часто, широкая грудь вздымается, зрачки увеличены, он хрустит костяшками пальцев и облизывает пухлые губы. Минхо снова улетает на секунду в транс, наблюдая за нереальным гостем. Серьёзно, Кристофер выглядит, словно греческий бог. Ему нормально так выглядит вообще? Хо не в порядке, пялиться и ловить краш на человека из прошлого — плохая идея, у этого незнакомца может случиться приступ паники, а Ли совсем не знает, что с этим делать. — Нет, нет, это всё… это всё розыгрыш какой-то, — Бан начинает тихо смеяться, мотая головой. — Вы решили меня надурить, нет, не может быть, — Кристофер тут же резко и целенаправленно выбегает за дверь. Он буквально с грохотом вылетает с третьего этажа, летя по ступенькам вниз, будто пробегая олимпийский марафон. Всё происходит так быстро. Минхо теряется, не успевает понять, что чёртов Бан сбежал, и больше не в его поле зрения. Только не это. Окей, паника начинается уже у Минхо. Не теряя времени, он бежит следом за блондином. — Чан, стой! — выкрикивает шатен, быстро спускаясь по ступенькам. — Соён! — Чан распахивает все двери на пути. — Соён! — громко начинает звать Крис, заглядывая в каждую комнату. — Ли Соён, чёрт возьми, где ты?! — почти что рычит Кристофер, нигде не находя свою подругу. Взъерошенный Чан замечает входную дверь, предполагает, что Соён может быть на улице, да, она там. Она ждет его, чтобы объяснить весь этот хаос. Почему стало так тревожно? Это ведь неправда, слова Минхо неправда. У того симпатичного парня просто проблемы с головой. — Кристофер, подожди, ты не можешь… — Минхо запыхается, дойдя до прихожей, он сгибается и упирается об колени, чтобы отдышаться. Боже, этот Кристофер какой-то недоделанный Флэш. Ли замечает блондина у выхода и быстро подходит, уже намереваясь ухватиться за чужой локоть. — Не могу… — загнано выпаливает Чан. — Что за, — он протягивает руки вперёд. — Что происходит? Почему я не могу выйти? Чан не может выйти на улицу, перед ним открыта дверь, он стоит на пороге, но его что-то не пускает, будто невидимая стена. Крис упирается ладонями об прозрачную оболочку перед ним, касания вызывают волны по не пускающей стенке. — Выйти? — Минхо стоит за спиной Криса, не понимая о чём тот мелит. Ли обходит парня и спокойно выходит на улицу и видит: Чан стоит у порога и стучит по невидимой стене? Это что… магия? Мозг отказывается это анализировать. — Меня что-то не пускает, — Крис непонимающе шипит, его голос явно дрожит. — Почему я не могу выйти во двор, Минхо?! Чан напуган до чёртиком, Минхо, вообще-то, тоже. Они смотрят друг на друга, совершенно не понимая что сейчас происходит. Ли не может собраться с мыслями: перед ним человек, который не должен существовать в таком виде, который не должен находиться в этом доме. Но этот человек тут, и волшебным образом не может выйти на улицу, его удерживает какой-то нереальный барьер. — Ох, бля… — всё, что шепчет Ли. Бан продолжает ломиться на улицу, но прозрачной стенке хоть бы хны, удары становятся сильнее и громче, Кристофер выкрикивает проклятия и начинает гневно пинать порог. Хорошо, это становится шумным и выходящим из-под контроля. Нужно что-то делать. Ли осматривает улицу, надеясь, что никто из соседей на них не пялится, он забегает обратно в дом, толкая Криса в гостиную. — Не трогай меня. Ты кто вообще такой? Что ты сделал со мной? — злостно шипит Крис, вытягивая руки для защиты. Минхо цыкает, понимает, что ему сложно, но Бану не легче. Если честно, он не осознает откуда у него взялись такие силы, чтобы сохранять адекватность и успокаивать непонятного человека перед собой. — Эй, эй, — осторожно зовет Хо, щёлкая пальцами. — Тише, прошу. Давай успокоимся, ладно? Мне не лучше, чем тебе сейчас. Пожалуйста, просто присядь и выслушай меня. Мы должны оба разобраться в том, что здесь творится. Минхо аккуратно садится в гостиной на диван, который ещё не вывезли из дома, и хлопает на место рядом с собой. Крис всё еще дышит рвано и мимолетно оглядывает гостиную испуганным взглядом, а после встаёт напротив, не намереваясь садиться по просьбе Хо. — Это всё кажется сном, — кивает Крис, пытаясь себя успокоить. — Просто скажи мне где Соён, я хочу её увидеть, — он выговаривает слова медленно, сквозь зубы. Ли усаживается поудобнее на диван, смотрит изучающе на Криса, поджав губы. — Кристофер… — на выдохе начинает Минхо. И он снова рассказывает. Более спокойно, с некоторыми деталями, насколько это возможно. Ту же историю, что и на чердаке: кем он является, чей этот дом, где Соён, и как он узнал кто такой Крис. Под конец Минхо поясняет, что также не понимает, как здесь оказался Чан и что им делать дальше. Крис не выглядит более расслабленным и осознающим ситуацию. Не то, чтобы Минхо удивлён. — Во-первых, как ты можешь быть внуком Соён, когда у нее даже нет парня, — поднимает Чан указательный палец правой руки. — Во-вторых, я о тебе ни разу не слышал за десять лет дружбы с Ли, — усмехается он, поднимая средний палец. — В-третьих, весь этот бред с двадцать первым веком не обоснован, — заканчивает парень безымянным, качая ладонью. — Сейчас две тысячи двадцать третий год, Соён исполнилось бы восемьдесят один год, но её больше нет в живых. У неё был муж Ли Тэян, у них есть три ребёнка, последний — это мой отец Минхёк, я его единственный сын Ли Минхо. Я родился в две тысячи третьем году, мне двадцать лет, — уперев лицо на ладонь, тараторит уставший Хо. — Ли Тэян? Я не… — Они, кажется, познакомились в шестьдесят пятом и через год поженились, так что ты о нём не знаешь пока что, — покусывает шатен нижнюю губу. — Ты сказал, что сейчас шестьдесят второй. — Я читал… — Чан пытается переварить услышанную информацию, медленно начиная. — Утренняя газета сегодня буквально с датой двенадцатого июля, тысяча девятьсот шестьдесят второго года, чёрт возьми. — Вот, — Минхо приподнимается с дивана, подходит к коробками у двери прихожей и достаёт старые газеты, на которые бабушка когда-то была подписана. — Газета не сегодняшняя, а с декабря прошлого года, но посмотри. — Две тысячи двадцать второй, — Чан щурится на цифры, пролистывает страницы, бегает глазами по строчкам. — Джо Байден? Это ваш президент Америки? Что за… — Чан не успевает прочесть до конца политическую статью, как из его рук вырывают газету. — Так, — Хо забирает газету себе. — Я думаю, это лишняя информация для тебя. Минхо осознает, что вся информация, сказанная им для Чана лишняя, тот вообще не должен был знать будущее семьи Ли и что происходит в мире сейчас, но а как по-другому? Ли просто не представляет, как сейчас правильно поступать. Может, вызвать полицию? Нет, это вообще ничем не поможет, их обоих просто запихнут в психбольницу. — Значит, сейчас не шестьдесят второй и… стой, Соён… Соён умерла? — до Кристофера доходит только сейчас, он замирает, смотря на Минхо. — Да… в январе. — Я… Боже, нет, она жива, она жива, — тараторит Крис, усмехаясь. — В твоём времени — да, она жива, но здесь её больше нет, — шепчет Ли, он скребёт тёмную ткань дивана, пытаясь не рассыпаться от нарастающей тоски. — Не могу поверить, я просто хочу надеется, что всё это сон, — блондин закрывает свое лицо ладонями, упираясь о каменный камин, расположенный напротив дивана. — Я тоже хочу на это надеется, — хрипит Ли, понимая, что вряд ли всё это обычный сон. И снова наступает удушающая тишина. Но хотелось, чтобы её не нарушали именно так: — Ты похож на неё. — Что? — Хо вздрагивает, услышав эту фразу. — Теперь я вижу, что у вас очень схожие черты лица с Соён, — бормочет Чан, потускневшим взглядом, обводя лицо шатена. — Мне… часто говорят родственники, что я похож на бабушку, — мычит Хо. Всё же странно слышать это от Криса. Закладывается какой-то совершенно другой смысл в это примечание. — Внук Соён, — шумно выдыхает Бан. — Я говорю с внуком Соён, — он улыбается, всё еще не веря до конца. — Ты сказал ещё, что нашел меня на фотографии, — он начинает вспоминать всё, что говорил ему Минхо. — Да, — Хо тоже вспоминает с чего началось всё это странное. — Пойдём на чердак. Они поднимаются на третий этаж к заветной комнате. Минхо садится возле коробок и притягивает ту самую, в которой он нашёл дневник и фотографию с Кристофером. — Вот, — находит Минхо фото, взяв его в руки. — Ох, чёрт, ты, — шатен замирает. — Ты был здесь, прямо на этом фото, но… здесь пусто. Ли держит в руках фотографию, Кристофера на ней будто никогда и не было. Его нет. Что за… — Это же беседка родителей Соён, — ойкает Крис, заглядывая в фотографию. — О, и мой железный барбекю там есть. — Вчера я нашёл это фото, и здесь был запечатлён ты. Сейчас ты здесь, а фотография пуста, — хмурится Ли, а затем переводит удивлённый взгляд: — Ты чё, вышел из неё? — Что? — моргает непонимающе Бан, отодвигаясь. — Нет, не выходил из неё! Как это вообще возможно? Я просто приехал с Соён сюда час назад, и пока она пошла в магазин я зашел на чердак, а затем пришёл ты и… я оказался в непонятном месте. — Может, это дело рук Доктора Стрэнджа… — раздумывает Минхо. Недавно он пересматривал все части про этого супергероя, там и не такое творилось. — Кого? Что за доктор? — Кристофер чувствует себя не в своей тарелке. — Из комиксов один человек, управляющий временем, типа… но ты его не знаешь, — махнул шатен рукой. — Я Бэтмена знаю, — бурчит блондин. — Но как это нам поможет понять произошедший парадокс? — Ну, всего этого не может быть чисто с научной точки зрения, — Хо зарывается пальцами в свои влажные от пота волосы. — Путешествий во времени не бывает, только в фильмах и книгах. — Может, это магия… — Это тоже невозможно с научной точки зрения. — Ну, я же как-то здесь, — чеканит Чан и пожимает плечами. Минхо продолжает сидеть на пыльном полу, ему посрать на запачканные джинсы, он снова тянется к заветной коробке, вытаскивает оттуда все вещи, на которые вчера не обратил внимания. Крис усаживается рядом с ним, оглядывая все вытащенное, его взгляд замирает на одном тёмно-синем амулете. Ох. — Это… это мой амулет, что он здесь делает? — Кристофер цепляется пальцами за верёвку, проводит по круглому гладкому камню, переворачивает, сзади две буквы «К» и «Б». Его инициалы. — Это твоё? — спрашивает Минхо. — Что оно делает в вещах у бабушки? — Я не знаю. Это подарок от Соён на мой день рождения, я не помню, чтобы отдавал это ей обратно, — хмурится блондин. Подарок от Соён? — На тебе его сейчас нет, — осматривает парня Минхо. — Ох, да, — вспоминает Бан. — На нём порвалась верёвка, и я отдал его в ремонтную, вечером уже должен был забрать. Здесь уже другая, — помечает он, проводя большим пальцем по крепкой верёвке. — Вероятно, уже заменена. Может быть, ты вернул эту вещь бабушке обратно? — Зачем мне это делать? Я его всегда носил на шее, не снимая. Для меня амулет был дорогой вещью от лучшей подруги, — объясняет Крис. Лучшая подруга. Ли Соён была его лучшей подругой. Но… Соён не считала его просто другом. Минхо вспоминает подпись на фотографии, он вспоминает заветные строчки из дневника. Она… она была влюблена в Кристофера уже на этом моменте. А знал ли Чан? Минхо не читал дальше, не листал другие страницы дневника. В любом случае и так понятно, что вместе они не были, и этот блондин был просто первой любовью Соён, неудавшаяся любовь или… Может, всё дело в дневнике? Может, в нём Минхо найдет нужные ответы почему Кристофер здесь. Это возможно? — А где он? — М? Что? — Чан приподнимает голову, вопросительно глядя на вставшего Хо. Минхо шуршит коробкой, смотрит на разбросанные вещи, бегает глазами. Дневника нет. Он же был здесь. Ли его положил вчера на место. Шатен принимается метаться из угла в угол, вытаскивает оставшиеся не вынесенные коробки в надежде найти бабушкин дневник. Где он? Только не говорите, что он исчез тоже каким-то магическим образом. Хватит странностей на сегодня — Что ты ищешь? — блондин хмурится, не понимая почему вдруг Ли такой ошпаренный. — Одну вещь, очень важную, — парень нервно сглатывает. — Может, она нам поможет разобраться во всём, — он не знает почему так уверен. — Подожди меня здесь, я спущусь вниз, наверное, я оставил его где-то там. — Ладно… — мычит непонимающе Крис, всё еще сидя среди старых бумаг. Ли кидает последний взгляд на Чана: не очень хорошая идея оставлять его одного, но ведь это всего лишь на минуту… Шатен спускается быстро на второй и первый этажи, попутно обыскивая все комнаты в надежде, что найдет потерянную книжку. Но везде пусто, стоят лишь коробки в прихожей и диван в гостиной, больше ничего. Вообще ничего. Дневника нигде нет. Это навевает тревогу. — Супер, — раздражённо шипит Минхо, поднимаясь на чердак. — Я не нашёл его, и это плохо, может, всё-таки на чердаке затерялся? — парень открывает дверь, спрашивая Криса. На чердаке никого нет. — Чан, — Минхо зовет, быстро мотая головой в поисках блондина. — Чан? Кристофер? Эй, ты где? — Ли начинает повышать тон, зовя Криса. Хо недовольно мычит, зачесывает мокрую от пота чёлку назад и выбегает в коридор, продолжая звать Чана. Это уже нихрена не смешно. Куда Кристофер делся? — Нет, только не говорите… — начинает дрожать в панике Ли. — Бан Кристофер Чан? Куда ты пропал, я же велел сидеть на чердаке! — гневно восклицает он. Все комнаты остаются пустыми. Он выбегает во двор, обходит его раза три минимум, а затем вновь заходит во внутрь помещения. Чана нет. — Это ведь не было бредом. Он был тут, я с ним, сука, разговаривал, — Минхо скатывается по стенке гостиной со стеклянным взглядом. Зубы не попадают друг по другу, холодный пот стекает по спине, мокрая прилипшая майка очерчивает грудь, что часто вздымается от нахлынувшей паники. Руки дрожат, ноги вновь не держат, и вообще снова это загнанное потерянное состояние. Минхо сейчас кажется, что его мозг просто-напросто взорвётся из-за переполненных мыслей и эмоций. Что. Ему. Блять. Делать. Ли сидит битые два часа на полу, а после повторно исследует дом на наличие Чана. Ему нужно вернуться домой и просто лечь спать. Может, это правда был дурной сон, Минхо правда очень устал. … Дорога домой казалась длинной и бесконечной, открытые полосы, никаких пробок, ветер проникает в салон, обдувая бурлящую голову Ли, он все еще тонет и захлёбывается в своих раздумьях, не веря, что Кристофер был его галлюцинацией. Не верит. Минхо проходит мимо родителей, отвечает что-то нечленораздельное на их вопрос «как дела?», а после запирается в своей комнате. По плану он должен был закончить с вещами бабушки сегодня и скоро свалить с друзьями во Флориду на летние каникулы. Чанбин и Джисон очень долго уговаривали Минхо на эту поездку, и Хо не мог им отказать. Ему нужно было отвлечься, нужно было очистить мозги от затхлой учёбы и работы и просто отдохнуть. Но теперь его не покидает странное ощущение, что он должен остаться. Глупо. Так глупо. Минхо нужно расслабится и забыть этот сумасшедший день, вот и всё. — Серьёзно, умоляю, это шутка, — Минхо громко скулит и сжимает челюсть, перешагивая порог комнаты. Дневник бабушки. Спокойно лежит на полке рядом с кроватью Минхо. Парень сейчас свихнется. — Как я мог его здесь оставить, я же не брал его с собой, что за чертовщина? — он подбегает к дневнику, берет его в руки, чтобы убедится в реальности, а затем с грохотом запрыгивает на кровать, снимая кеды. Он без раздумий открывает ту самую страницу, где говорилось о Чане. Кусает губы. Перелистывает назад, пробегает по абзацам, написанным бабушкой, и понимает, что первое упоминание Чана в романтическом контексте именно на этой странице с датой шестьдесят второго. Ясно. — Все еще неловко читать дневник бабушки, — он вздыхает, руки тянутся закрыть книжку, но мозг твердит, что нужно читать дальше. Минхо вспоминает про последнюю страницу и тут же открывает её. Настороженно начинает читать. «Нет. Не верю, что это произошло. Мне правда до сих пор не верится. Я получила известие об этом неделю назад, но мне кажется, что это все ложь. Почему? Почему это произошло? Я ждала, когда ты наконец приедешь на рождение нашего с Тэяном третьего ребенка, я вчитывалась в слова, как ты был счастлив за нас с мужем, ты обещал, что приедешь на рождение Минхёка… Почему ты уехал, Чан? Ты был счастлив, верно? Я знала, что ты был счастлив, ты вроде бы нашел себе парня, поселился у родного берега Мэнли, стал тем самым спасателем, о котором мечтал быть все своё детство. Ты был счастлив? Я тоже была безумно счастлива за тебя. Я опустила все свои чувства к тебе, не сказав и слова. Я полюбила Тэяна, у нас теперь прекрасная семья, я была невообразимо рада, когда ты стал крестным нашего первого сына. Я видела твою улыбку, я видела твои слезы. Ты был лучшим, Чан. Ты был моим лучшим другом. Почему… Почему тебя не стало? Перед прошлогодним уездом ты сказал, что обязательно вернёшься и привезёшь с собой различные ракушки с песочного берега и кисло-горький джем, который так любят в солнечной Австралии. Но ты не приехал. Я получаю письмо, что ты тебя унесло большими волнами в Тасманово море, когда ты спасал тонущего мальчика. Ты погиб, помогая, твои последние вздохи были пропитаны добром и желанием спасти людей. Ты погиб героем, Кристофер. Но это так несправедливо. Я никогда не прощу, что отпустила тебя, никогда не прощу, что не сказала тебе обо все своих, пусть даже ушедших чувствах. Я никогда не прощу судьбу за то, что она забрала моего друга Кристофера. У меня от тебя остался лишь амулет, что ты забыл здесь прошлым летом, фотографии и воспоминания о нашей крепкой дружбе. Но этого так мало. Покойся с миром, Кристофер. Я никогда тебя не забуду, ты всегда останешься в моем сердце, мой любимый друг. Твоя Ли Соён.12 июля 1975 год.»
— Нет, стойте, подождите, нет-нет, — на последних строчках Минхо судорожно листает страницы дальше. Пусто. Больше ничего. Ни одного слова. Эта страница последняя. Он прочел всё это, затаив дыхание, с каждой строчкой в сердце вонзались иглы, пересыхало в горле. До последнего Хо надеялся, что неправильно понял прочитанное. Но увы. Кристофер погиб в тысяча девятьсот семьдесят пятом году в возрасте тридцати пяти лет, спасая тонущего ребёнка в море. Вот и всё. Минхо закрывает медленно дневник и замирает, уставившись в стенку напротив кровати. Свет в комнате выключен, за окном вечереет, из открытого окна доносится шелест дуба во дворе и поливающих газон дождевателей. Минхо не дышит. Лицо бледнее смерти. Левую щеку щекочет скатившееся капля. Он плачет. Хо ненавидит плакать, он всегда держит слезы при себе, но он плачет прямо сейчас. — Ох, — дрожаще выдыхает Минхо, быстро вытирая слезы, чуть смеется. — Значит, его давно нет в живых. Вот как, — шепчет шатен, усаживаясь на кровать. Почему так больно? Будто бы это он знал Криса целую вечность, будто это он дружил с ним не один десяток лет, будто это у него были неописуемые чувства к этому яркому человеку с кудрявыми волосами. Он ведь видел Чана сегодня, он разговаривал с ним. Минхо чувствует себя погано. Любовь бабушки давно прошла, но она ценила своего друга до последних дней, с горестью и вдали провела его в мир иной. Почему она не рассказывала Минхо о Чане? Ей было настолько больно говорить о своем погибшем друге? Почему-то Хо начинает понимать, он постепенно проникается этой тягучей болью и печалью потерянного счастья и дружбы. Минхо снова потерял частичку чего-то родного. После смерти Соён, а теперь после смерти Кристофера. Почему Кристофер так резко вошёл в жизнь Минхо и теперь не отпускает? Его нет в живых. Его не существует теперь. Чан должен перестать существовать для Минхо, как это было пару дней назад. Минхо забудет его, он сможет. … Нет, не сможет. — Минхо? — Господи… Чан, — Минхо роняет коробку у входа на чердак. — Ты тут, снова тут. Этого не может быть. Это какое-то издевательство над Минхо. Он сошёл с ума окончательно. Он приезжает на следующий день, чтобы, наконец, покончить с вещами в доме бабушке. А на чердаке снова он. Снова тот самый светлый кудрявый парень сидит на пыльном полу и встречает его с удивленным лицом. — Я думал, это всё было… — Сном? — заканчивает Минхо фразу Чана. — Я думал, что свихнулся, когда ты просто исчез, я думал, мне всё привиделось. Куда ты пропал из чердака? — на грани истерики шипит Ли, чуть дергая свои волосы. Жизнь над ним насмехается. Либо Хо действительно нужно обратиться к врачу. — Ты спустился вниз за какой-то вещью, и после… — начинает запуганно Чан. — Не помню, но после я очнулся в своей комнате, и мой день начался заново. Я пришел к Соён, мы погрузили коробки и приехали в этот дом, я зашел на чердак и… ты снова тут, — он смотрит на Минхо недоверчивым взглядом и приподнимается. — Я правда думал, что встреча с тобой была лишь сном, поэтому просто постарался забыться, а оказывается… — День сурка, — выпаливает Хо. — Твой день начался снова, и ты снова попал сюда ко мне. У меня же начался следующий день, — констатирует он. Что это значит? — Что это все значит, Минхо? — Крис походит к шатену ближе. — Почему я снова попал к тебе? — Я… не знаю, Чан. Я думал, тебя вообще не существует, и это всё мои больные фантазии, — хрипит Ли, и наконец смотрит на блондина. Но ведь Чан правда выглядит нереальным. Слишком нереальным. Минхо не видел за свою жизнь настолько… очаровывающего и красивого человека, от Криса будто веет чем-то звёздным и морским. Дитя моря и неба. Но он… Погиб. Погиб.«Я люблю тебя, потому что вся вселенная сговорилась помочь мне найти тебя.»