Когда ночь становится темнее

Свой первый бал я ждала с большим impatience. Маруся, наша служанка, едва ли не привязывала меня к стулу, чтобы я не мешала ей одевать меня, а maman нервно расхаживала по комнате, напоминая о правилах, которые я и так уже знала. На тот вечер мне было заготовлено воздушное белое платье из шелка и шифона, украшенное кружевом, бисером и жемчугом. Когда я, полностью одевшись, предстала перед maman, она чуть не заплакала, прошептав что-то о том, что я стала совсем взрослой. Это было для меня лучшим комплиментом. Женщины в изящных платьях, мужчины в строгих черных фраках, звон бокалов, оркестр, запах свежесрубленной ели и дорогих духов, блеск стеклянных украшений на елке. Все это в миг окутало меня и затянуло в водоворот событий, за которыми я не успевала следить. Это был рождественский вечер тысяча девятьсот десятого. Тогда же я вновь встретилась с Владом. Он приехал с Алексеем и первым пригласил меня на танец. — Вы прекрасны, Людмила, — это было первое, что Влад сказал мне за тот вечер. Зал вращался вокруг нас ярким калейдоскопом, а мы кружились по нему вместе с остальными танцорами. Я улыбнулась, чуть опустив взгляд. — Людмила, вы продолжаете писать? — поинтересовался Влад. — Конечно. А вы все также путешествуете? — Приходится, — он слабо улыбнулся. — Что ж, тогда, может быть, вы останетесь ненадолго? Всего на неделю. Влад, кружа, поднял меня в воздух вместе с остальными, и, поставив на пол, ответил: — Я был бы рад, однако служба не позволяет задерживаться на одном месте надолго. Ни он, ни Алексей никогда не говорили о службе Влада, а на мои вопросы отвечали крайне расплывчато, поэтому однажды я просто перестала спрашивать. Я вздохнула и понимающе кивнула. Прядь черных волос упала на его лоб. Мне пришлось подавить желание убрать её. — Пожалуй, это мой последний визит в Россию, — задумчиво проговорил Влад. — Потом отправлюсь в Египет. Я напишу вам, когда где-нибудь остановлюсь. — Зачем? — я удивленно взглянула на него. — Ваши рассказы. Я очень хочу с ними ознакомиться. — Хорошо. В таком случае, я буду с нетерпением ждать вашего письма. — Влад неловко улыбнулся. Наш танец закончился мучительно быстро для меня. Papa подозвал меня к себе и представил мне человека, с которым он общался весь вечер. Все в нем было идеально: от золотых волос до блестящих начищенных туфель и отточенных королевских манер. Нам представили друг другу, и он почти сразу же позвал меня танцевать. Так началась моя история с тем мужчиной. Я не называю его имени, хотя и прекрасно помню его. Он не заслуживает того, чтобы его имя было где-то запечатлено. Однако так говорю я сейчас, в две тысячи двадцать первом. В тысяча девятьсот десятом я была очарована им, как и многие, многие женщины, которые его знали. Тот мужчина умел вскружить голову и заполнить собой все мысли… Да, я буду называть его только так, потому что имя его мне до тошноты противно. Благодаря отварам Линды на поправку я пошла достаточно быстро. Уже на следующий день я смогла работать и бодрствовать дольше трех часов, хотя подруга все еще настаивала на том, чтобы я продолжала лежать в кровати и пить лекарства. Бездействие убивало меня сильнее всех болезней, и я продолжала писать свои короткие статьи. Пока я сидела дома, Линда таскала мне продукты и даже пыталась помочь с готовкой, но после того, как она чуть не сожгла мою плиту, эти попытки были заброшены. Утром четвертого дня моего «больничного» Линда спустилась ко мне одетая в свою теплую дубленку и завернутая в белый шерстяной платок. Долго думая о том, зачем она носит такие теплые вещи, если не чувствует холода, я пришла к выводу, что для того, чтобы слиться с толпой. Подруга сказала мне собираться и побыстрее, потому что Влад уже ждет нас на улице. Не задавая вопросов — я давно хотела выйти прогуляться, — я оделась, и мы пошли вниз. Влад ждал нас у подъезда, уткнувшись в экран телефона. Он был в длинном черном пальто, больше похожем на осеннее. — Куда мы идем? — спросила я. Идя рядом с ними в своем большом пуховике, я чувствовала себя ребенком на прогулке с родителями. — На ежегодный базар. Каждый год там закупаемся какими-нибудь мелкими безделушками… — Ага, уже скоро придется еще одну квартиру покупать под «безделушки», — выдохнув облачко пара, проговорил Влад. Линда пихнула его локтем в бок, парень криво улыбнулся. — В общем, это традиция. Не только наша. Там весь город закупается или продает. Если зима теплая, то палатки ставят в поле, а если холодная, как сейчас, то на старом складе. — Пару дней назад я писала об этом короткую заметку, поэтому эта информация не была для меня новой, но мне хотелось, чтобы Линда посвятила меня в подробности. Мы шли дальше. Старый склад оказался большим двухэтажным зданием рядом с лесом. Его двери были распахнуты, зазывая всех желающих внутрь и предлагая спрятаться ненадолго от кусающего щеки холода. Люди, которых, как мне казалось, в городе было намного меньше, с громким смехом и шумными разговорами то втекали в двери склада, то вытекали оттуда. Линда крепко взяла меня за руку и стала проталкиваться внутрь. Внутри здание казалось еще больше. Длинные ряды пестрых палаток напоминали лабиринт, под потолок улетали облака пара, шум разговоров мешался с различной музыкой. Линда чуть ослабила хватку и переплела наши пальцы между собой. Мы прогуливались между палатками, рассматривая товары, разложенные там. Остановившись у стенда с цветастыми платками, Линда вопрошающе посмотрела на меня. — Платки все наши, святовещенские, — проговорила старушка с добрым морщинистым лицом и мягкой улыбкой. — Мы их уже несколько сотен лет шьем. Нигде такого качества не найдешь. Попробуйте! — она отобрала и развернула, чтобы показать нам, черный платок, расшитый цветами и золотыми нитями. — Давайте, девушка, — женщина указала на меня. Мы с Линдой переглянулись, я стянула шапку и наклонилась чуть вперед. Она обернула вокруг моей головы платок и протянула мне зеркало. Я придирчиво оглядела свое отражение. Конечно, платок был неплохим по качеству и на мне смотрелся неплохо, но мать научила меня до последнего торговаться на базарах. — И сколько стоит? — спросила я. — Две двести. Я скривила губы и начала развязывать платок, но тут руки женщины остановили меня. — Две тысячи, — вкрадчиво проговорила она с все той же улыбкой. — Дорого, — покачала головой я. — Мы поищем дешевле. — Таких, как у нас, нигде нет, — поспешила уверить меня старушка. — Мы видели дешевле в соседней палатке, — парировала я. — Да, Лин? Она улыбнулась и кивнула. — Да, в том ряду. Женщина чуть прищурилась и осмотрела нас, словно желая вычислить говорим ли мы правду. — Полторы тыщи, — сказала она. — Ну, не знаю, — протянула я. — Тыща двести. — Восемьсот. — Нет, это воровство, — возмутилась пенсионерка. — Тыща, дешевле не продам. — А мы дороже восьмиста и не купим, — я развернулась и сделала вид, что собираюсь снять платок, но тут женщина меня снова остановила. Я победно улыбнулась. — Пусть будет по вашему. Восемьсот. Мы расплатились за платок и пошли дальше. Отойдя достаточно далеко, Линда легко пихнула меня локтем в бок и улыбнулась. Владу позвонили, и он отошел от нас в сторону, моя подруга проводила его взглядом, а затем снова посмотрела на меня. — Обожаю святочный базар! В следующий раз возьму тебя на масленичную ярмарку, — она остановилась на месте и заправила мою челку под платок, чуть поправив его. — Я думала, мне придется учить тебя этому, а ты вот как. Я фыркнула. Влад вернулся к нам, Линда с вопросом посмотрела на него. — Долг зовет, — он виновато улыбнулся и поцеловал её в висок. — Увидимся вечером. — Угу, — улыбка Линды растаяла также стремительно, как и Влад в толпе. Она вздохнула, а затем снова посмотрела на меня и улыбнулась. — Пойдем дальше? — Ты не хочешь поговорить? — спросила я, видя её бледную улыбку. — Нет, не сейчас. Идем, — она потянула меня дальше. Товары мелькали у меня перед глазами ярким калейдоскопом. Я смогла отключиться от всего, что происходило за пределами базара и искренне наслаждаться нашей с Линдой прогулкой. Я даже не заметила, как в моих руках оказался бумажный стаканчик с горячим чаем из самовара. Проходя через ряд со всякой едой мы попробовали местный липовый мед, воздушную клюквенную пастилу, понравившуюся мне больше всего, пряники, яблоки в карамели, смокву из рябины. Затем мы снова вышли к вещам, и Линда замерла у палатки с различной бижутерией. Я проследила за ее взглядом и увидела серебряные медальоны. Они давно потерял свой блеск, но на нем все еще можно было разглядеть искусную гравировку. Линда осторожно протянула к одному из них руку и провела пальцем по выпуклым витиеватым буквам ЛГ. На втором были буквы ВГ. Она взглянула на продавца — хмурого мужчину сорока лет. — Извините, а сколько стоят эти медальоны? — спросила девушка таким тихим и тонким голосом словно слова давались ей с большим трудом. — Полторы тыщи, — лениво ответил он. Линда пробежалась взглядом по прилавку и спросила цену еще двух предметов: треснутого зеркала в серебряном обрамлении и резного деревянного гребня. Продавец уложил их в деревянную коробочку, заполненную опилками, и, получив деньги, отдал девушке. Линда прижала коробку к груди, ненадолго зажмурившись, и убрала её в сумку. Мы, не говоря друг другу ни слова, пошли дальше, я только крепче сжала её руку. Спустя несколько палаток Линда развеялась и снова была веселой. Наши сумки, купленные здесь же, наполнялись различными безделушками, а кошельки стремительно пустели. Конечно, я продолжала следить за тем, чтобы этот шоппинг не ударил по моему бюджету, но, поддавшись всеобщему ярмарочному настроению, я иногда забывалась. Таким образом я купила деревянную музыкальную шкатулку с маленькой танцующей куколкой. — Хочу что-нибудь своим купить, — сказала я, крутя в руках мыло с запахом кедра. Есения любила все, что пахнет необычно и вкусно, поэтому в ее доме почти в каждой комнате стояли ароматические свечи и палочки из «Икеи», а в ванной стояли всевозможные духи и аромамасла. Кто-то похлопал меня по плечу, заставляя обернуться. Глеб. С самой наинаглейшей ухмылкой стоял так близко ко мне, что я могла чувствовать его обжигающее дыхание у себя на носу. Некомфортно. Я отстранила его от себя и сложила руки на груди. — Ой, да брось, — фыркнул парень. Я вопрошающе вскинула брови. — Что с лицом, Иванна? Улыбнись, сегодня праздник. Я только сильнее нахмурилась и посмотрела на Линду. — Глеб, — она выразительно посмотрела на него, словно напоминая о каком-то их договоре. — Никого не трогаю, — вскинув руки, проговорил парень. — Фокус-то можно показать? Мы переглянулись, а затем я повела плечом. Он ухмыльнулся, завел руку за мою голову, а затем, как цирковой фокусник, достал из-за моего уха деревянную коробочку и протянул её мне. Я скептично посмотрела на нее. — Ого, где научился таким фокусам? Я просто думала, что волки в цирке не выступают, а ты вон как умеешь. — Он закатил глаза, а я ухмыльнулась, поддевая пальцами крышку. Внутри лежала клюквенная пастила. Я не купила её, потому что она была слишком дорогой и продавец не хотел сбрасывать цену. — Клюквенная? — переигрывая, воодушевленно спросила я и широко улыбнулась. Он кивнул, самодовольно улыбаясь. — Какая жалость, что у меня аллергия на клюкву! — с тем же воодушевлением проговорила я и захлопнула крышку. — Как скажешь, — вся его веселость резко испарилась словно ее и не было никогда. — Я это учту, — его губы растянулись в улыбке, больше похожей на злобный звериный оскал. Холодная рука Линды обвилась вокруг моего запястья, я отвела взгляд от Глеба и перевела его на подругу. Линда долго смотрела на меня, поэтому у меня возникло ощущение, что подруга пытается прочитать мои мысли, я вырвала руку из её хватки и поспешила уйти от них. Возможно, я была немного груба, но мне не нужны были никакие подарки Глеба. Мне было неприятно его чрезмерное внимание, которое, я уверена, было обусловлено тем, что я была новым человеком в городе. Проходя мимо палаток, я не рассматривала их, однако одна все-таки привлекла мое внимание. Она была больше остальных и сделана наподобие закрытого шатра, поэтому сильно выделялась. Меня тянуло к этой палатке, ноги сами вели к входу в тканевых складках шатра. Снаружи это была грубая плотная ткань, не пропускающая свет, но внутри шатер был отделан тонким фиолетовым шифоном. Резкий запах трав и благовоний ударил мне в нос. В полутьме горели свечи, слегка освещая фигуру за столом. Я узнала её почти сразу по широким плечам и ярко-рыжему каре. Она оторвалась от разглядывания дна своей фарфоровой чашки и посмотрела на меня, положив подбородок на сцепленные пальцы. — Ну проходи, коль пришла, — лениво растягивая слова проговорила она. Я, как под гипнозом, послушно подошла к столу и села в кресло. Ирина достала из-под стола чистую чашку и налила туда кипящий кофе из турки, после чего протянула её мне. Девушка кивнула на чашку, и я сделала первый глоток. Горячий кофе обжег мой язык, и я отставила чашку. Ирина склонила голову вбок. — Это невозможно пить. — Да, в этом и суть, — ответила ведьма, но накрыла мою чашку ладонью на несколько секунд. — Пей, теперь не так горячо. Посмотрев на нее с сомнением, я снова поднесла чашку к губам и сделала осторожный глоток. Кофе был холодным, но чашка продолжала оставаться горячей. Я допила кофе, оставив на дне всю гущу и протянула полупустую чашку Ирине. Девушка взяла её из моих рук и принялась крутить, после чего отставила в сторону, внимательно посмотрев на меня. — Тебя что-нибудь беспокоит, Иванна? — Откуда вы знаете мое имя, — я нахмурилась. Ирина растянула черно-фиолетовые губы в улыбке. Её макияж был ярким и даже в каком-то смысле отталкивающим — черные египетские стрелки тянулись от уголков глаз до висков. Серебряные перстни на ее пальцах блестели и позвякивали. Платок, как тот, что был у меня на голове, покрывал её плечи. Она выглядела как настоящая ведьма, ну, или городская сумасшедшая. — Милая, я старая ведьма, я знаю все и всех в этом городе, — Ирина вновь взяла чашку и резко перевернула её на белое блюдце, которое я не замечала до этого. — И я вижу, что ты хочешь знать ответы на вопросы, которые задаешь. Я подавила желание усмехнуться от такой клишированной фразы. Она подняла чашку, заглянула в нее и хмыкнула. — У тебя хорошая родовая защита. — Они считают, что я крещеная, — я повела плечом. — Нет-нет, тут другое, — Ирина чуть нахмурилась. — Тут защита от сильной ведьмы. Как материнская… Мать занимается ведовством? — Я покачала головой, ведьма хмыкнула. — На твоем пути будут трудности, но эта защита поможет тебе выйти сухой из воды. — Она, хмурясь, продолжала крутить чашку, разглядывая кофейную гущу. — В тебе скрыт крошечный кусочек родовой магии… Как будто её раздробили. Сестры, братья есть? — Да, сестры. Нас четверо, — я с интересом подалась вперед, желая заглянуть в чашку и тоже что-то там увидеть. Ирина закивала, а затем отставила всю посуду. — Милая моя, да ты ведьма, — она лукаво улыбнулась. — Ученая и очень слабая, конечно, но какая есть, — девушка щелкнула пальцами, и в её руке возникла визитка, которую Ирина протянула мне. — Приходи сегодня к нам ворожить. Свои способности нельзя забрасывать. Они, подобно тлеющей лучине, могут потухнуть, а могут разгореться и стать пожаром, уничтожающим все на своем пути. Я осторожно приняла визитку, прочитала адрес и повела плечом. Мне нужно было подумать. Все это слишком. За последний месяц я и так узнала больше, чем за всю свою жизнь, и больше, чем должна была. Голова начинала болеть от благовоний. Я хотела поскорее покинуть палатку, но в то же время я жаждала узнать как можно больше. Мне хотелось, чтобы Ирина дала ответы на мои вопросы. — Магия есть в каждом из нас, нужно лишь уметь вовремя раскрыть её, — Ирина улыбнулась мне, чуть склонив голову вбок. — Милая, я не могу сказать тебе больше в этом шатре, когда твоя энергетика теряется среди прочих торговцев. — Я не могу быть ведьмой, — я покачала головой и протянула её визитку обратно. — Отчего же вся нечисть к тебе так тянется? Я посмотрела на свечу в подсвечнике, но все равно продолжала чувствовать на своем лице изучающий и выжидающий взгляд Ирины. Ведьма откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. — Приходи, если захочешь и не испугаешься. А теперь уходи, там за тобой еще люди стоят. Линда выловила меня у выхода и подхватила под руку. Я, не сопротивляясь, позволила ей увести себя с ярмарки. Мы медленно шли несколько минут, хрустя снегом под ногами, когда я посмотрела на нее и нахмурилась. — Я просила не читать мои мысли, — буркнула я. — Прости, привычка. Это не оправдание, я понимаю. — Привычка? Серьезно? — Да, — Линда остановилась, заставив остановиться и меня. Она говорила серьезно. — Я годами занималась тем, что подслушивала чужие мысли. Когда занимаешься чем-то очень долго, это становится привычкой. Иногда плохой, как эта. Мы снова замолчали. Подруга вскинула руки и принялась поправлять платок на моей голове. За то время, что я её знала, мне удалось выяснить, что для нее поправление и разглаживание чужих вещей или уборка — это способ успокоиться. Мысленно я случайно сравнила её со своей матерью, которая молча убиралась, когда злилась на нас. Я моргнула, отгоняя это сравнение. Её руки сжали мои плечи. — Я не хотела обидеть тебя. Мне просто нужно было убедиться в том, что ваши перебранки это не какой-то извращенный флирт. Я удивленно вскинула брови. — Это долгая история. Может быть, когда-нибудь я её расскажу. Если вкратце, то ты напомнила мне одну нашу старую знакомую. Точнее ваше общение с Глебом. — Ладно, если тебя успокоит это, я не флиртую с ним и не собираюсь этого делать. Боже упаси, — я фыркнула и закатила глаза. Помолчав несколько секунд, я вздохнула. — Я встретила Ирину, и она сказала, что я ведьма, и пригласила к ним сегодня. Линда сжала губы в тонкую полоску и отвела взгляд, убрав руки с моих плеч. — Ты знала? — Догадывалась, — она поправила лямку сумки на плече. — Когда Василиса отказалась тебя выпускать, я стала думать, что в тебе могло быть такого, что она тобой заинтересовалась. Потом еще кошка твоя… В общем, тогда это были просто мои догадки, но если Ирина сейчас говорит, что ты ведьма, у меня нет причин сомневаться. — Я думала, она тебе не нравится, — вспомнив слова Глеба, проговорила я. — Это личное. Она может мне нравиться и не нравиться, но это не значит, что она слабая ведьма. Я доверяю её способностям, а не ей. — Значит, ты не будешь против, если я пойду к ней сегодня? Линда некоторое время молчала, опустив взгляд, а затем отрицательно качнула головой. Пару часов назад она с воодушевлением звала меня к себе, чтобы попробовать погадать. Мне хотелось узнать больше от Ирины, но в то же время я боялась обидеть подругу. — Ты взрослая женщина, Иванна, я не могу запретить тебе куда-то идти. Тем более, тебе это нужно, — Линда едва заметно скривила губы. — Давай пойдем домой. Я устала, замерзла и хочу поскорее раздеться и лечь в горячую ванную. — Я думала, ты не должна мерзнуть. — Я чувствую холод не так, как ты. Для меня он в разы сильнее, — она взяла меня под руку, и мы пошли в сторону дома. — Это были твои медальоны? — спросила я через некоторое время. — Да, когда-то давно. Один принадлежал мне, а второй Володе. Алексей подарил их нам перед своим отъездом во Францию. — Её голос становился все тише. — Один был у него, а два других у нас. Мой был на мне в день моей смерти, а Володин я так и не нашла. Ну, сегодня, как видишь, нашла оба. В коллекции вещей Влада были старые вещи Линды. Видя её лицо и то, как быстро и не торгуясь она купила медальоны, я подумала, что, скорее всего, Линда была одержима собиранием своих вещей. Даже её биография, которую мы писали, была своего рода сбором воспоминаний, старых вещей. Словно она по кусочкам пыталась собрать прежнюю версию себя — Людмилу Грачёву. И пока она собрала не все, поэтому её старое имя ей чуждо. Однако это были лишь мои домыслы. Если Линда когда-нибудь и слышала их, то никогда не комментировала. На лестничной клетке мы разделились: Линда ушла наверх, а я — к своей двери. Замки моей квартиры и квартиры Даши щелкнули одновременно. Я обернулась и бросила быстрый взгляд на Диму, замершего в дверях. После собрания упырей мы не разговаривали. Он, конечно, разблокировал меня и даже пытался извиниться, но я точно также кинула его в черный список. У меня не было никакого желания общаться с тем, кто меня не слушает, кому не важно мое мнение и мои эмоции. Даша осталась в общине вампиров, поэтому пока что Дима, очевидно, не собирался съезжать. Линда сказала мне, что они разорвали помолвку по Дашиной инициативе. И, знаете, я её даже понимаю. Она хотела умереть, потому что бессмертие стало бы для нее пыткой, но Дима исключительно из-за своего эгоизма не хотел отпускать её. — Иванна, — позвал меня Дима, вырвав из размышлений. Я устало посмотрела на него. — Прости за то, что… — Мне все равно. Можешь не извиняться и не оправдываться. Я ведь все равно ничего не понимаю. Мне ведь не доступны твои высокие чувства. — Если бы ты была на моем месте, — снова начал он. — Если бы я была на твоем месте, я бы попыталась прислушаться к тому, кого люблю. Ты не думал, что, возможно, из-за тебя она теперь обречена убивать людей? Ты не думал, что ей может быть это противно? Подумай. С этими словами я зашла в квартиру, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Хотя я могла понять и его… — Что б тебя, — раздраженно прошипела я, наспех засовывая телефон в задний карман джинсов и накидывая джинсовку. — Куда-то собралась? — мать выглянула из комнаты Я проигнорировала её вопрос, пытаясь среди хлама на обувнице найти свои ключи. Их там не было. Мое сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Я даже не слышала её вопросов. — Где мои ключи? — раздраженно и резко спросила я. Мне было абсолютно плевать на то, обидится она или нет. — Я их убрала. Ты никуда не пойдешь. Совсем уже скатилась со своими гулянками. А на дворе май месяц, между прочим. Ты как экзамены сдавать будешь? Нервно фыркнув, я развернулась к выходу из квартиры. В данный момент меня не волновало ничего, кроме последнего сообщения от Саши, в котором она говорила, что дорожит нашей дружбой и просит прощения. Мать что-то кричала мне вслед, но я уже вышла на лестничную клетку, громко хлопнув дверью. По лестнице я спускалась, перепрыгивая через две ступеньки, а вылетев из подъезда, я побежала в сторону Сашиного дома. Легкие горели огнем, сердце, казалось, вот-вот остановится, но я не позволяла себе отдохнуть. Прохожие странно и непонимающе смотрели на меня. Месяц назад последний парень, который был студентом, Саши слил в сеть её голые фотографии. Понятия не имею, что было у него в голове в тот момент, но разлетелись они довольно быстро, поэтому уже утром про это знали все в нашей школе. Отрицать что-то было бесполезно: лицо Саши было прекрасно видно, как и её комната на фоне. Все обвинения посыпались на нее, и никто даже не пытался понять, что в этой ситуации она была жертвой. Никто не пытался ей сочувствовать. Хуже всего, что даже на сверстников, называвших её шлюхой и бросавших в её сторону сальные комментарии, ей жаловаться было некому: учителя точно также считали её виновной, грязной, распутной, и некоторые не стеснялись говорить ей об этом. На её стороне была только я, но ей, очевидно, было недостаточно этого. В лифте её дома я нервно стояла и молилась о том, чтобы он не застрял и ехал быстрее, чем это возможно. Однако он, как назло, ехал медленно, а затем с веселой музыкой открылся. Входная дверь её квартиры была открыта, поэтому я забежала туда и начала звать её. Мой голос растворялся в мертвой тишине квартиры. К горлу подкатил ком, я часто дышала, пытаясь успокоиться, по щекам быстро скатывались слезы, которые я сдерживала все это время. Ворвавшись в её спальню, я нашла Сашу, свернувшуюся калачиком на кровати. Я села рядом с ней и начала трясти ее, бить по щекам, но она все никак не хотела открывать глаза. Захлебываясь слезами, я позвонила в службу спасения, потому что, испугавшись, напрочь забыла номер скорой, а затем её родителям. И те, и другие прибыли достаточно быстро и выпихнули меня из её комнаты. Я села на диван в гостиной, притянула колени к груди, обняла себя руками и принялась ждать, не замечая ничего. Это все, что мне оставалось. Позже оказалось, что Саша пыталась выпить все снотворное своей матери, но таблеток в банке оставалось не так много, поэтому она просто крепко уснула. Я поговорила с ней на следующий день и показала, что тоже выложила на свою страницу в социальной сети фотографии, где я была в одном белье. Саша усмехнулась и сказала, что я дура, а я согласилась, потому что это был первый её неловкий смешок за последний месяц. Потом школа закончилась, а в колледже никто не знал об этой ситуации. Мы договорились больше не упоминать этот инцидент, однако я вспомнила, что, когда нашла Сашу, она не дышала, её пульс не прощупывался и она ни на что не реагировала. А потом мы просто узнали, что она уснула. Только сейчас, почти десять лет спустя, я понимаю, что это было странно. Вспомнив слова Ирины, я вытянула руку вперед и подумала о том, что хочу притянуть к себе статуэтку с комода. Однако она даже не качнулась в мою сторону. Я устало вздохнула, покачала головой и хмыкнула, бросив взгляд на несчастную статуэтку. — Ага, конечно, ведьма, а письмо из Хогвартса на почте потерялось, — пробурчала я, снимая с головы платок. Повесив куртку, я снова посмотрела на статуэтку и вытянула руку. — Вингардиум Левиоса?.. Паутина?.. Статуэтка, лети! Статуэтка издевательски продолжала стоять на месте, а кошка начинала косо на меня смотреть. Я закатила глаза и опустила руку. Как же это все глупо. Сняв верхнюю одежду, я забросила сумку с вещами на кухню, помыла руки после улицы и только тогда стала разбирать покупки. Сувениров для сестер я так и не купила. Увидев в сумке деревянную коробочку с надписью «пастила», я нахмурилась, взяла её в руки и открыла крышку. Клюквенная. К внутренней стороне крышки была приклеена записка: «Не люблю клюкву и знаю, что она тебе понравилась и что никакой аллергии у тебя нет. Глебка;)». Я хмыкнула, невольно улыбнувшись, достала один кубик пастилы и положила его в рот. Пока мягкая кисловатая пастила таяла у меня во рту, я написала Линде, и та скинула мне номер Глеба. Некоторое время я просто смотрела на пустой диалог и думала. Очень долго я то набирала, то стирала сообщения, не зная, стоит ли вообще что-то писать. В итоге я закрыла диалог, так ничего и не отправив. Я разобрала вещи, переоделась в домашнюю одежду и легла на диван, под плед. Было только три часа дня. В ленте новостей не было ничего интересного, а чаты, в которых я состояла, молчали. Несколько минут я лежала и смотрела в потолок, а затем поднялась с дивана, обулась, и вновь вышла на лестничную клетку, решив сходить к Владу. Кто-кто, а он точно должен знать все об Ирине и других ведьмах. Дверь в его квартиру была, как обычно, всегда открыта. В коридоре было тихо и темно, я не останавливаясь прошла к двери кабинета, постучала и в следующую секунду получила ответ. Влад сидел за стол, перебирал какие-то бумаги и не поднял взгляда, когда я вошла. Я села в кресло перед столом, забросив локти на подлокотники. — Что-то случилось? — поинтересовался он, собирая документы в кучу. — Я встретила Ирину сегодня. Она сказала, что я ведьма и что у меня мощная защита. Он бросил на меня взгляд, отложил бумаги в сторону и сложил руки в замок. — Да, это логичнее моей теории, — задумчиво проговорил парень. — И что ты планируешь с этим делать? — Не знаю, — я пожала плечами. — Поэтому и пришла сюда. Чтобы спросить твоего совета. Что обычно делают в таких ситуациях? Влад откинулся на спинку кресла. Я выжидающе смотрела на него, но он только молчал. — Я думаю, ты можешь помочь нам в сложившейся ситуации. Тебе нужно инициироваться, но не вступать в ковен Ирины. — Подожди, — я перебила его, наклонилась ближе к столу. — Мы говорим об охотнике на ведьм? — Да. Ты была бы неплохой приманкой, — рассуждал он. — Ирина своих не даст, да и вряд ли охотника заинтересует ведьма из ковена. Как я понял, он ищет ведьм-одиночек. Устранить их проще, а мстить никто не будет. Я вскинула брови, Влад бросил на меня взгляд и неопределенно взмахнул рукой. — Ну, конечно, ты будешь не одна, но он не должен этого знать. — В твоем плане есть недочет, — заметила я. — Ты не знаешь кто это. — Верно, — он кивнул. — Это несколько затрудняет выполнение плана. Мне нужно подумать. Это все, что ты хотела спросить? — У тебя есть какие-нибудь книги про нечисть и прочее? Хочу побольше узнать. — Должны быть, — Влад повернулся в кресле к книжному стеллажу у стены. Затем он поднялся и пошел к полке. В этот же момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел Глеб. Заметив меня, он остановился в дверях. Влад бросил на него равнодушный взгляд и спокойно пробурчал: — Варвар. Тебя стучаться не учили? — Как будто ты не рад меня видеть, — ухмыльнувшись, проговорил Глеб. — Здравствуй, Иванна. — Здравствуй, Глебка, — усмехнулась я. Глеб подошел к столу и сел на край. — Ты чего пришел? — Влад достал из шкафа книгу и протянул её мне. Она была в черной кожаной обложке, название местами стерлось, страницы внутри были тонкими и желтыми от времени, а сама книга была тяжелой как кирпич. — Там еще три тома, но думаю, что тебе и одного будет достаточно. Ну так что? — он снова взглянул на Глеба. — Ты меня не просил, но я проверил. За несколько дней до исчезновения упыренка в вашем районе случилась довольно сильная вспышка энергии. Дальше этого дома она, конечно, не ушла, но у меня есть некоторые основания предполагать, что шла она из квартиры Дашки. Если её рассказ от начала и до конца правдив, то это скорее всего она приворожила кого-то из этого дома. Так как ты бес, а Линдси русалка, на вас этот приворот не сработал, значит, кто-то этажом ниже. — И сколько квартир мы должны проверить? — задумчиво спросил Влад, сложив руки на груди. — В душе не ведаю, — Глеб легко пожал плечами. — Нужно провести эксперимент. — Нет, точно нет. Одного привороженного нам хватит, — Влад нахмурился. — Если охотник здесь, то Дарья должна была почувствовать его, но она искала его по городу. — А вы не думали, что их может быть двое? — встряла я. — Один был одержим из-за приворота, а второй охотится на ведьм. — Все жертвы были задушены, — Глеб открыл рот, но вместо него ответил Влад. — Конечно, нельзя отрицать, что их может быть двое, но сейчас проще думать, что это один человек. — М-да, тоже мне сыщики, — буркнула себе под нос я. — Ладно, Шерлок, предложи идею по поиску двух человек, убивающих одним и тем же способом, — Глеб с улыбкой склонил голову вбок. — Влад предложил мне стать приманкой. Я, конечно, против, потому что у вас, как минимум, два клана бессмертных. Не логичнее было бы взять кого-нибудь оттуда? Ну, кого-нибудь, кого не получится убить. — Мне надо подумать об этом, — проговорил Влад, возвращаясь в кресло. — А теперь проваливайте. Я поднялась с кресла и поспешила покинуть кабинет, однако Глеб все равно догнал меня на лестничной клетке. Несколько секунд мы шли молча, после чего я остановилась и вздохнула, приготовившись говорить. — У меня нет аллергии на клюкву, поэтому, наверное, спасибо. За пастилу. Она действительно мне понравилась. Глеб остановился на ступеньке ниже, повернулся и улыбнулся. — Всегда пожалуйста. А в чем была проблема сказать это на ярмарке? — Мне не нужен был подарок от того, кто пытался загрызть меня и моего лучшего друга. Он хмыкнул, отведя взгляд, а затем снова посмотрел на меня, убрав руки в карманы. — Иванна, если бы я действительно хотел тебя загрызть, маленький снежок бы меня не остановил. Да и я все-таки предпочитаю оленей. — Я усмехнулась. — Наверное, ты ждешь каких-нибудь извинений. — Да, было бы неплохо. — Хорошо. Прости за то, что напугал тебя. — До чертиков напугал, — добавила я с невольной ухмылкой. — Да, верно. Прости за то, что нарычал на тебя и напугал до чертиков. — Я подумаю, — я фыркнула. Он снова улыбнулся и уже развернулся, чтобы спуститься ниже. — Кстати, у меня аллергия только на цитрусовые. Глеб обернулся ко мне на половину, хмыкнул, достал из кармана пачку сигарет и, достав одну, кивнул: — Я это учту. Я проводила его взглядом и распахнула дверь своей квартиры. Заметив чей-то силуэт в коридоре, у комода, я резко посмотрела в ту сторону и чуть не выронила книгу из рук. Передо мной, широко распахнув глаза, стояла девочка лет тринадцати и сжимала в руках мою музыкальную шкатулку. Её длинные черные волосы доставали девочке до колен, из-под длинной белой сорочки торчали худые бледные босые ноги. Я сразу поняла, что передо мной какая-то нечисть, но она не была похожа на русалку или упыря. Она выглядела напуганной, но не тем, что я могла ей как-то навредить, а тем, что я увидела её. — Ты кто? — осторожным громким шепотом спросила я. Она только хлопала глазами, глядя на меня, а затем, словно опомнившись, отложила шкатулку на комод и присела в реверансе. — Варвара Рожкова, — быстро протараторила она. Я нахмурилась, осмотрела квартиру. — Ты была моей кошкой, да? Варвара кивнула. Я молча кивнула, мой взгляд упал на книгу, которую я сжимала в руках. — Значит, мавка? — и Рожкова вновь кивнула. — Ясно… — устало вздохнула я. — Ты выгоняешь меня? Пожалуйста, не выгоняй! — в пару шагов Варвара оказалась у меня. Она вцепилась в мое предплечье и умоляюще заглянула в мои глаза. — Пожалуйста, пожалуйста! Я буду кошкой, если тебе так удобно. — Тебе некуда пойти? Где твои… родители?.. — Я хочу остаться здесь. Пожалуйста, Иванна. Закрыв глаза, я шумно выдохнула. Еще одной проблемы мне не хватало. Что мне с ней делать? Выгнать на улицу в одной ночнушке? Это жестоко, пусть она и нечисть. Оставить её у себя? Что будет, когда её родители придут за ней? — Черт с тобой, — буркнула я. — Потом решу, что делать. Мавка взвизгнула, обхватила меня руками, стиснув в объятиях, и быстро-быстро тараторила слова благодарности. То, как она упрашивала меня оставить её здесь, и её радость, насторожили меня. Все остальные вопросы стали волновать меня меньше, чем появление её родителей. Уже вечерело. Я отстранила Варвару от себя и пригляделась к ней. Она выглядела, как обычная тринадцатилетняя девочка, чем напоминала мне Мирославу. Не хотелось думать о том, сколько ей лет на самом деле. У нее был вздернутый нос с редкими бледными веснушками и торчащие уши. Её светлые серые глаза еще больше напомнили мне моих сестер. Из всех нас такой цвет глаз от отца не унаследовала только Кира — у нее они были ореховыми. — Мне нужно будет сейчас уйти, — сообщила я, все еще удерживая Варвару на некотором расстоянии от себя, в то время как она все пыталась прижаться ко мне снова. После моих слов мавка отступила на полшага и быстро кивнула. К вечеру ветер на улице усилился и пошел липкий снег. Идти было тяжело: ноги утопали в сугробах, глаза слезились от ветра, стремившегося сбить меня с ног. Я десять раз пожалела о том, что вообще решилась пойти куда-то, но мне нужно было узнать про ведьм от Ирины. К моему несчастью, их община находилась в Старом районе, до которого от моего дома идти около получаса. Удивительно, но после всего, что я увидела за прошедшие дни, на улице я теперь боялась не нечисти, а холода, безразличного к сотне слоев одежды на мне. Наконец вдали, среди множества обезличенных черных покосившихся двухэтажных домиков, показался похожий на остальные, но с горящим в окнах светом дом. Я облегченно выдохнула и чуть ускорила шаг. Фонарь, освещавший крыльцо, покачивался на ветру, ступеньки скрипели под моими ногами. Я занесла руку и постучала по металлической двери. Она тут же распахнулась, едва не ударив меня по лбу, и на пороге показалась сама Ирина. Она огляделась и, ухватив пальцами за рукав, втащила меня в дом. — Ты извини за такую резкость, милая, — она закрыла дверь на все замки и провела по ней руками снизу-вверх. — В наше неспокойное время ведьмам стоит быть осторожнее. Я почувствовала, что её хвост скользнул по моей ноге, и подавила желание поежиться. Прихожая представляла собой небольшую комнату, из которой можно было перейти в другие комнаты справа и слева. Ирина стянула с моей головы шапку, а затем, не спрашивая разрешения, сняла с меня куртку и повесила их на вешалку. — Не разувайся, идем, — она пошла в правую комнату и жестом мне велела следовать за ней. Я стряхнула снег с ботинок и последовала за ней. Первая комната было чем-то вроде гостиной, освещаемой огнем камина и множеством свечей. Здесь, наверное, собрались все ведьмы и колдуны из ковена. Они сидели на подоконниках, раскладывая карты на пестром платке, на диванах и просто где придется. Скрипел виниловый проигрыватель, один парень сидел за расстроенным фортепиано и буквально беспорядочно лупил пальцами по клавишам. Одна из ведьм, развалившись на диване и лениво читая журнал, махнула рукой и крышка фортепиано упала, прищемив пальцы музыканта. Однако он, махнув хвостом, похожим на Иринин, равнодушно поднял её и продолжил играть. Все они не обращали на меня никакого внимания. — Иванна, не отставай, — Ирина отодвинула плотную штору, заменяющую дверь, пропуская меня в следующую комнату. Это была кухня. Две девушки — им было около шестнадцати — сидели прямо на кухонном острове, а между ними по кругу расхаживал петух. Я застыла в дверях, наблюдая за этим действием. Ирина хлопнула в ладоши, привлекая их внимание к себе, и сказала им оставить петуха в покое, после чего девочки послушно спрыгнули со столешницы, одна из них взяла птицу на руки, а другая сгребла зерно в охапку. Они быстро выскользнули из комнаты. Ирина проводила их взглядом, а затем щелкнула пальцами. Свечи в комнате, кроме двух стоявших на столе, потухли, стол застелился черной скатертью и на нем появился серебряный поднос с блестящим ножом и два зеркала резной деревянной раме. Ирина махнула мне рукой на стул, а сама встала у противоположной стороны стола. — Слышала что-нибудь про святочные гадания? — я неуверенно кивнула, потому что когда-то, после пары бокалов вина, мы с подругами решили побаловаться подобными гаданиями, не веря в них. Тогда мне показалось что-то, я смахнула это на темноту и вино. Однако теперь я всерьез задумалась о том, что могла тогда увидеть. — Что ж, — Ирина взяла одно из зеркал в свои руки, поставила его и кивнула мне на второе, — я хочу кое-что проверить. — Что мне говорить? — Просто позови его, если увидишь что-то, то кричи. Главное не оборачивайся, — сказала ведьма и исчезла за другой дверью. Я осталась одна в кромешной темноте. Сжав раму одного из зеркал в руках, я направила его в сторону другого, создавая зеркальный коридор, и позвала «суженого-ряженого». По началу я видела только свое лицо в желтом свете свечи и уже начинала думать, что все это просто глупый розыгрыш, но затем в темноте начал вырисовываться силуэт. Поборов желание повернуться, я чуть наклонилась вперед, вглядываясь в отражение. Штора в дверях шелохнулась, я услышала скрип половиц и рвано вздохнула. Тень все приближалась ко мне, а затем «суженый» наклонился к моему плечу, его лицо было последним, что я увидела в отражении перед тем, как он выдохнул и задул единственную горевшую в комнате свечу. Комната погрузилась во тьму. Я раздраженно фыркнула, отложила зеркало на стол и потянулась в карман за телефоном. Яркий синий свет экрана осветил пространство вокруг. — Идиотская шутка, Глеб… — я развернулась на стуле, ожидая увидеть его за своей спиной, как это было днем на ярмарке, но на кухне я была одна. Я нахмурилась.