***
Лексус как сейчас помнил, когда все это началось, до дня, часа и даже секунды. Тот самый миг, стоило только заклинательнице победить его лучшего друга — Бикслоу, стал отправной точкой. Точкой, возврат в которую не существует. Семена удивления и интереса, политые капелькой восхищения и граммом желания, довольно быстро дали корни, превратились в маленькие ростки влюбленности, а после взошли настоящие цветы любви. Лексус как мог, отрицал их, избегал до последнего, пропадая на заданиях — один или с громовержцами — и стараясь никого к себе не подпускать. Старался не смотреть, не следить, не впитывать в себя солнечные улыбки, направленные не на него, а на тупоголового Драгнила, что кроме своей белобрысой Лисанны никого не видел. И чем больше у него не получалось это делать, тем злее и смурее он становился. Порой его настроение портилось настолько, что даже его верная команда отсаживалась к другим согильдийцам, лишь бы от Лексуса подальше. К сожалению, в последнее время такое случалось чрезвычайно часто. Просто потому, что Дреяр больше не мог себя контролировать, драконья сущность хоть и искусственно созданная кристаллом, содержащим в себе долю драконьей магии, тянула его к Люси с неимоверной силой. Вобрать в себя как можно больше взглядов, улыбок, чтобы хоть ненадолго — на долю секунды — унять в дрожащих кончиках пальцев желание прикоснуться, узнать, насколько нежна ее кожа — совпадает ли реальность со снами — такие ли, как ему кажется, мягкие у нее волосы. Но Люси мало того, что не замечала его до тех пор пока он не окажется чуть ли не впритык к ней, так она все еще его боялась его, после того злополучного фестиваля Фантазии. Боялась и по возможности избегала. Смотрела лишь на долбанного Драгнила и медленно угасала, ведь тот любил младшую Штраус. В карих глаза гасли звезды, что были ей так присущи, улыбка становилась с каждым днем все натянутее, а губы покрывались все большим количеством ранок от ее зубок. И от этого, желание уничтожить огненного драгонслеера росло в Дреяре в геометрической прогрессии, но он бы никогда этого не сделал — Люси бы не простила. Лексус знал — ему осталось немного, вот-вот стебли окончательно оплетут его легкие и перейдут на сердце, пока не раздавят его в кровавое месиво, убив громового убийцу драконов. Знал, что смерть своим леденящим душу дыханием дышит ему в затылок, подбираясь все ближе, и ничего не мог с этим поделать. Маленькая заклинательница духов в жизни не посмотрит на него как на своего возлюбленного, не подпустит к себе, да и места в ее хрупком сердце для него нет. Именно поэтому — а не потому, что Люси по уши в Нацу увязла — Лексус не делает и шага в попытке добиться хоть капли внимания Хартфелии. Именно поэтому он смиряется со своей скорой смертью и не замечает приближающийся приступ. Лишь только когда горло начинает адски чесаться, а легкие, словно в тисках сдавливает, Лексус осознает — еще чуть-чуть и все узнают его секрет. Окружив себя молниями, Лексус рывком оказывается в лазарете гильдии, что находится дальше всех остальных комнат. На периферии сознания мелькает мысль, что блондинка недавно поднималась сюда по какой-то просьбе дьяволицы — Лексус не прислушивался к тому, что говорила Миражанна, наслаждаясь звучанием голоса Хартфелии — до носа долетают вкусные ноты парфюма заклинательницы, что-то цветочное, сладкое. Быстро мелькает мысль, что она все еще может быть где-то здесь, столь насыщенным кажется аромат, но любовная болезнь забралась в этот раз слишком глубоко в душу и мозг, не давая времени на раздумья и осмотр комнаты. Он кашляет, задыхаясь, пока легкие его обвивают стебли, пока горло, словно наждачкой дерут не лепестки, нет, бутоны. Бутоны, что покрыты склизкой алой жидкостью — кровью. Его кровью. А следом за ними лезут и лепестки, заполняя глотку и горло, щекотя раненные участки, будто извиняясь за причиненную ему боль, и опадают на пол. Их много. Очень много. Они покрывают дощатый пол желто-красным ковром. В свете солнца, заглядывающего в окно, они похожи на золото. Золото ее волос… Хриплое дыхание Лексуса медленно превращается в тихий скулеж, что наполнен горечью и болью. Длинные пальцы мягко касаются желтых лепестков, покрытых кровью, кончики ранит их нежность… Дреяр вздрагивает, уловив краем уха легкий стук об дерево, и отшатывается от желто-красного ковра, услышав выдох своего имени: — Лексус? — там за ширмой стояла девушка, что стала его наваждением, его несбыточной мечтой, любовью всей его жизни. — Что…? О, боже… Медленно Люси осела на кушетку, что так удобно оказалась позади нее и в ужасе взирала на золотисто-алое марево лепестков и бутонов. Лексус с тоской посмотрел на блондинку, отчаянно впитывая в себя вид заклинательницы: золото волос, водопадом спадающих на плечи и спину, карие, практически шоколадные глаза, пухлые губы, аккуратный чуть вздернутый у кончика носик, подтянутая фигура, что в последнее время прячется под кофтами и джинсами — осень вступает в свои права — стройные ноги. Она так редко бывает столь близко к нему, что Лексус просто не смеет оторвать от нее взгляда, боясь упустить мгновение. — Кто? — тихим выдохом донеслось до драконьего слуха, серые глаза, наполненные отчаянием, встретились с грустным взором карих глаз. — Кто она, Лексус? Дреяр будто не поняв ее вопроса, приподнял бровь. — Любовь к кому убивает тебя? — Почему тебя это так интересует, блонди? — Лексус горько усмехается. — Ну, сдохну я, на одного монстра в твоей жизни станет меньше. Так что не стоит строить из себя обеспокоенного согильдийца. Если честно, Лексус бы все отдал, что бы она действительно беспокоилась о нем, но не вынужденно, испытывая жалость к умирающему от неразделенной любви, а потому что действительно считала его, хотя бы другом. Тогда бы у него, возможно, был бы шанс… — Ты не монстр, — шепотом и дрожащим голосом. — Но ты боишься меня, — приподнявшись с пола, на который в порыве приступа он опустился, Лексус сделал один шаг в сторону заклинательницы и замер, заметив, как она вздрогнула. — Вот об этом я и говорил. Ты вся дрожишь. Поэтому не надо меня успокаивать, в твоем мире — я чудовище, что почти разрушило твою драгоценную семью. Больше не спрашивай кто она, и не смей об этом никому говорить, особенно деду. Ему не стоит знать. Сделав несколько шагов сторону двери, Лексус замер, едва коснувшись ручки, услышав тонкий испуганный голосок. — Ты хотя бы пытался приблизиться к ней, подружиться или признаться? — А смысл? — серые глаза, что сейчас так сильно напоминали вчерашние грозовые тучи, заволокшие небо, на дне которых мерцали маленькие искры-молнии, жажда и мука, посмотрели на блондинку. — Она меня боится. Яркая вспышка и перед шокированным взором Люси — пустота.***
Он не хотел ей такого говорить. Лексус знал — Люси чертовски умная, сложить два и два ей будет проще простого. Знал и до чертиков боялся ее реакции. Она ведь такая добрая, светлая девочка, вряд ли бы разом отвергла бы его чувства, потому что он тут же умер бы, нет, Люси так не поступит. Скорее просто продолжит игнорировать или вообще постарается не приближаться к нему, чтобы не провоцировать приступы. Чтобы он не сдох как можно скорее. Поэтому тихая поступь знакомых шагов, приближающихся к его темному столику в самом дальнем углу на нижнем этаже, становиться для него сюрпризом. Невинный взгляд карих глаз, чуть закушенная нижняя губа, переступы с ноги на ногу, заламывание пальцев рук и теребление слишком длинных рукавов кофты — на все это Лексус смотрит сквозь призму полного шока, неверия и капли надежды с долей животного ужаса. — Не против? — тонкий пальчик указывает на место рядом с ним и Дреяр будто со стороны видит как он кивает и с замиранием сердца смотрит за тем, как заклинательница присаживается в полуметре от него. Так близко и так далеко. Лексус все смотрит и смотрит, впитывает, ласкает взглядом, а Люси под этим чересчур мягким — для большого злого дракона — взором краснеет и нервно елозит по скамейке. — Ну чего ты так смотришь? — бледные ладошки отчетливо выделяются на румяных щечках. — Ты… почему? — еле протолкнув слова через глотку, что удивительным образом перестала чесаться, как только блондинка приблизилась к нему, спросил громовой убийца драконов. Люси чуть вздрогнула и отвела взгляд, зубы ее вновь стали терзать нижнюю губу, отчего мелкие, только зажившие трещинки снова разошлись и несколько алых капелек вышли на поверхность. Дреяр не успел осознать, как грубыми пальцами коснулся мягкой розоватой кожи губ, останавливая Люси от терзания самой себя, и смахнул большим пальцем кровь. Лишь только когда столкнулся с удивленным и одновременно до жути смущенным взглядом шоколадных глаз, понял что сделал. Отдернув руку, Лексус зажал обе ладони между бедер и весь словно сдулся, скукожился — плечи его опустились, спина округлилась, а глаза нервно обводили гильдию, считывая атмосферу и не смотря в сторону искушения в виде блондинистой девчушки, что сидела рядом. — Ты, кхм, — Люси прокашлялась, стараясь убрать хрипы из пересохшего от неожиданной нежности и всего вида драгонслеера в целом горла. — Вчера ты немного ошибся, я не боюсь тебя, а опасаюсь. Лексус лишь повел плечами, мол, продолжай, но к блондинке не повернулся, боясь снова сделать что-то опрометчивое. — А это две разные вещи. Я опасаюсь тебя, только лишь потому, что не знаю тебя близко, в первый раз, когда я узнала о тебе, мы попросили твоей помощи, а ты захотел слишком большую плату для этого, — Дреяр вздрогнул, вспоминая, о чем просил и поморщился. — Во второй раз, ты устроил бойню между согильдийцами, между семьей и это действительно пугало меня. Да, тебя простили, но в первое время я и впрямь тебя боялась — ты ведь такой высокий, сильный, разочек стукнешь, и от меня ничего не останется, но потом я увидела какой ты со своими громовержцами и страх отошел. Только опасения остались — никогда не знаешь, что ты можешь сделать в следующий миг. — Я бы никогда не ударил тебя, — хриплый баритон мазнул по ушкам заклинательницы, оседая мурашками на стройном теле. — Только не тебя. Люси вспыхивает на это откровение. — Ты ведь все поняла, да? — темные тучи взглянули на румяное солнышко с такой тоской и голодом, что это самое солнышко даже не знало как отреагировать. — Кто оплел мои легкие и вот-вот доберется до сердца? Люси грустнеет и кивает. — Почему я? — настолько тихо спрашивает Люси, что не будь Лексус убийцей драконов с его супер слухом, то ни за что бы ни услышал. Дреяр снова отвел взгляд от погрустневшей заклинательницы и тяжело вздохнул. — Потому что ты милая, добра, светлая, ты действительно сильная — бой с Бикслоу, да и последующие твои приключения доказали это, ты невероятно красива, и так ярко сияешь, что порой глаза слепит, словно летнее полуденное солнце. Лексус не видел, как Люси вновь покрылась румянцев, спрятав алые щеки под ладошками, как краснота с каждым словом переходила на открытую широким воротом кофты — шею. Не видел, что на глаза ее навернулись слезы. И не мог почувствовать, как сердце ее сжалось от боли, неверия и затапливаемой нежности к этому большому дракону, что был готов скрывать свои чувства до последнего, лишь бы, не обременять ее ими. — Ты готова на все ради своих друзей — это впечатлило меня. Ты можешь быть одновременно нежной и злой, стоит двоим придуркам накосячить. Ты всегда справедлива и встаешь только на сторону того, кто действительно прав, а не на сторону того, кого любишь. — Ты правда, — еле слышный всхлип донесся до Дреяра, — ты правда любишь меня… Лексус нервно метнулся взглядом к Люси и руки его уже сами потянулись стереть соленые слезы, что причиняли ему не меньше боли, чем солнечные улыбки заклинательницы, что та дарила другому. Но резко замерли прямо перед лицом блондинки. Все его тело было напряжено до предела. Он сопротивлялся своим чувствам, что рвались из него с небывалой силой, как мог, но они слишком уверенно брали над ним верх. — Не плачь, — хрипло, с болью, с ненавистью к самому себе, за то, что довел единственного человека, которого любил до слез, — прошу тебя, не плачь, Люси. Стерев еще пару слезинок, скользнувших по щекам, заклинательница приоткрыла карие очи и замерла, видя дрожащие руки перед своим собой и муку, исказившую красивое волевое лицо Дреяра. Заметив ее взгляд, он тут же отдернул руки и вновь отвернулся. — Почему ты не смотришь на меня? — Потому что это выше моих сил, — тонкие губы исказила горькая усмешка. — Стоит мне только взглянуть на тебя как сразу хочется прикоснуться, а если я сделаю это хоть раз, то уже не смогу остановиться. Мне жизненно необходимо быть рядом, чувствовать твой запах, и иметь возможность руками почувствовать тепло твоей кожи. Но я знаю, что тебе это не надо и что ты не ответишь на мои чувства, поэтому прошу тебя — не приближайся ко мне, не искушай меня, не давай шанса, которого нет. — С чего ты взял, что его нет? — тихим шепотом, так, чтобы кроме него никто этого не услышал, как бы ни прислушивался, если вдруг заметят, что Люси сидит рядом с блондином. — Наверное, с того, что я знаю, кому принадлежит твое сердце, блонди, — болезненным голосом, ощущая, как стебли вновь начали жить в его груди. — Мне не нужна твоя жалость или излишняя доброта, которую тебе в последнее время не на кого выложить, — краем глаза Лексус увидел, как Люси вздрогнула, но продолжил говорить. — Мне не нужен ложный шанс и надежда на то, что все якобы будет хорошо, потому что, нет, не будет. Ты не полюбишь меня и не спасешь, поэтому давай не будем играть в дружбу и все такое. Лексус облизал пересохшие губы, чувствуя, что горло зачесалось снова и делает попытку встать и уйти, лишь бы не пугать блондинку своим очередным приступом и резким исчезновением в молниях, но тонкая ручка с удивительной силой хватает его за запястье. Он перевод взгляд с длинных пальцев, обхватывающих его руку, на заклинательницу, что напряженно с долей страха смотрит на него. Блондинистая бровь взлетает вверх, пока Лексус изо все сил борется с желанием дернуть глупую девчонку на себя и крепко сжать в объятиях. — Я не… — судорожно выдыхает девушка, не отрывая взора карих глаз от мужчины. — Я не хочу его любить, Лексус. Больше не хочу в пустую тратить время на того, кто меня даже не замечает. Я хочу быть любимой, понимаешь? Хочу, чтобы обо мне заботились, а не считали друганом, братаном или охринеть каким мужиком. Я хочу быть слабой девочкой, о которой будет, кому беспокоиться, хочу ласки и нежностей. И одновременно с этим хочу знать, что кому-то крышу от меня сносит так, что не в силах себя контролировать, хочу, чтобы меня любили настолько сильно, что ничего и никого кроме меня не нужно было. У Лексуса в глазах темнеет, руки дрожат, и ноги подгибаются, так сильно он сейчас хочет рассказать ей о своей любви. Именно такой, какую она хочет, столь разрушительную и всепоглощающую. Хочется крикнуть на всю гильдию: «Вот он я! Я так сильно люблю тебя, что долбаные подсолнухи, на которые ты так похожа, вот-вот мое сердце в крошево превратят! Но что ты хочешь от меня, говоря все эти слова?». Но не может и просто стоит и сквозь черные мушки пытается разглядеть выражение лица заклинательницы. — Лексус, — имя, произнесенное столь любимым голосом, бьет в поддых наотмашь. — Пожалуйста, позволь мне быть рядом. Лекс… Лексус тихо стонет, буквально скулит и делает шаг вперед, дергает блондинку на себя, поднимая со скамьи, и окутывает в свои объятия. Сладкий запах духов — пионы, сандал и пачуль — наполняет его легкие вместо ненавистных желтых лепестков и, кажется, сами стебли чуть ослабляют свою хватку, когда хрупкие руки волшебницы — чуть дрожащие и слегка влажные — приземляются на его лопатки. — Я хочу любить тебя, — шепотом, столь желанные слова, — у нас ведь еще есть время, правда? Скажи мне. — Надеюсь, что теперь, когда ты будешь рядом, его станет намного больше, Люси. Но ты должна знать, — Лексус облизывает пересохшие от волнения губы, — я не смогу тебя отпустить. Драконы любят лишь раз. Стоит мне понять, что ты только моя, я просто чисто физически не смогу тебя отдать кому-то другому. — Не отдавай, — она вжимается в крепкое тело громового убийцы и наслаждается теплом его тела. — Никому и никогда.***
Двум волшебникам понадобилось время, чтобы немного приспособиться друг к другу. Люси все еще смущалась пронзительных и внимательных взглядов Лексуса, а тот все никак не мог поверить своему счастью, не мог никак осознать и принять, что вот она — его маленькое наваждение — рядом, можно в любой момент коснуться и не получить по рукам. Можно прижаться со спины, уткнуться в золотистую макушку носом и втянуть сладчайший аромат, что исходит от нее. Можно смотреть на нее, больше не прячась, не бояться быть пойманным и не понятым. Но все это было взаправду, Люси и впрямь теперь была его девушкой, хоть они это и не афишировали в гильдии, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Ведь как говориться — счастье любит тишину. Лексус периодически брал несложные задания с первого этажа, записывал их на себя и давал Люси сигнал — быстрый взгляд и еле заметный подъем уголка губ — и они вместе шагали на перрон. Иногда Дреяр чувствовал, как стебли все еще шевелятся, обвивая легкие, но кашель практически не тревожил его и вот уже несколько недель, что Люси была рядом — новых приступов не наблюдалось. Постепенно волшебники привыкали друг к другу, Люси больше не опасалась мужчину, и порой даже сама делала первые шаги к нему, например, как сейчас. Гуляя по парку в городе Флетчер, что был в двух днях от Магнолии, Люси наблюдала за Лексусом, что помогал какому-то ребенку — мальчишка лет пяти отроду — запустить воздушного змея, и нежность затапливала ее с головы до ног. Она не понимала, как, как она раньше не заметила этого восхитительного мужчину — за маской эгоистичного, грубого волшебника скрывался поистине добрый и заботливый человек, который и для гильдии хотел всего самого лучшего. Чтобы они стали сильнее, и никто не мог их обидеть, ведь, как известно у хвостатых фей врагов очень много. «Глупая ты блондинка, Хартфелия» — ругала та саму себя. — «Так зациклилась на ребенке Нацу, что совсем не обращала внимания на настоящих мужчин!». Медленным шагом Люси приблизилась к Лексусу, от которого с громкими счастливыми писками убежал мальчишка, держа высоко в небе разноцветного змея, и ласково улыбнулась на сверкнувший в свете солнца серебром взор. — Все хорошо? — обеспокоенно поинтересовался Дреяр. Люси лишь кивнула и преодолела оставшееся между ними расстояние. Одной рукой переплела их пальцы, почувствовав, как он вздрогнул при этом малейшем движении, а второй мягко провела по крепкой груди и обняла за шею, осторожно потянув его вниз. — Люси? — шепотом прямо в алые губы, боясь спугнуть свою малышку, она ведь так редко делает — сама приближается к нему — и то в основном для быстрых объятий, потому что все еще дико смущалась. Блондинка покачала головой и накрыла тонкие губы мужчины в осторожном мягком поцелуе. Тихий скулеж сорвался с его губ, как только он почувствовал это прикосновение, как только он распробовал вкус сладкой ваты, что совсем недавно ела заклинательница, как только ее тонкие пальчики запустились в его волосы, ласково царапая кожу головы. Мужские руки тут же обхватили Люси за талию, буквально вжимая ее стройное тело в накаченные мускулы драгонслеера, губы переняли инициативу — сминая и лаская — язык быстро прорвался вглубь рта Хартфелии, изучая новые неизведанные территории. Лишь спустя несколько минут Лексус смог оторваться от Люси, и только потому, что воздух в легких начал кончаться. Будь его воля, он бы всю жизнь провел, прижимая Люси к себе и целуя, целуя, целуя ее. Впитывая вкус ее губ, тепло и упругость ее тела, то, как она тихо постанывала, а он пил эти стоны и никак не мог насытиться, будто голодный путник, что не ел неделями. — Сегодня что, Рождество? — удивленно промолвил он, охрипшим от пронзившего его желания, голосом. Люси на это лишь рассмеялась, качая головой, и снова потянулась за поцелуем. Лексус просто не смог, да и не захотел ей в этом отказывать. Его бы сейчас даже второе пришествие Акнологии не смогло оторвать от нее и ее вкусных сладких поцелуев. Он наслаждался ею, смакуя каждое движение губ и языка, дрожь пробивала тело, стоило ей коснуться оголенной кожи шеи, или вновь начать перебирать волосы, или ласково поглаживать грудь — тепло ее рук, казалось, обжигало, оставляя ожоги даже сквозь ткань рубашки. — Ты сводишь меня с ума, — прорычал Дреяр спустя примерно десяток сладчайших поцелуев, уткнувшись ей носом в шею. — Реально сводишь. Мне до сих пор кажется, что я все-таки поехал рассудком, и ты мне мерещишься, или я помер и попал в рай. — Не говори так, — недовольно проворчала блондинка, легонько дергая его за прядки, — я настоящая, не мираж, и точно не позволю бросить меня и отправиться на тот свет. Понял меня? Лексус довольно заурчал, еще крепче вжимаясь в блондинку и чувствуя, как ее сердце бьется с каждой секундой все быстрее, словно подстраивается под его отчаянно бьющийся орган. Он знал, Люси еще не любит его, просто потому что, невозможно разлюбить одного и полюбить другого за каких-то полтора месяца, но она открыла ему дорогу к своему сердцу и даже отдала ключ к нему, так что, Лексус сделает все, чтобы она полюбила его. Намного сильнее, чем любила Драгнила, потому что любовь ее будет взаимной и Лексус никогда не сделает ей больно. Во что бы то ни стало, он сделает заклинательницу счастливой. И для этого надо сделать еще один шаг. Дреяр отрывается от вкусно пахнущей шеи Люси, заглядывает в ее шоколадные очи и спрашивает: — Пойдешь со мной на официальное свидание?***
Зная романтичную натуру Люси мужчина не пожалел сил, чтобы устроить ей самое лучшее первое свидание — совместные походы на задание и прогулки по паркам совершено отличаются от действительно романтического времяпровождения. Вместо того, чтобы привести Люси в какой-нибудь элитный ресторан, где все на них будут пялиться, так как личности они вполне известные, он устроил нашествие на рынок и сам приготовил весь ужин. Основательно убрался в доме и украсил его букетами цветов и множеством свечей. Беседка, что стояла слева от дома, была обвешана сотнями маленьких фонариков, и лианами цветов, что превращало скучную постройку в настоящую сказку. Сам он оделся в черный классический костюм, и едва не потерял дар речи, встречая Люси около ее подъезда. Золотистые волосы были заколоты в красивую косу, в которую были вплетены несколько свежих цветов, голубое атласное платье скользило по всей ее фигуре, подчеркивая все достоинства, тонкие ключицы украшала серебряная цепочка с маленькой звездочкой-подвеской. Огладив блондинку жадным восторженным взглядом, протянул ей руку, и стоило их пальцам переплестись в крепкий замок, тут же окутал их молниями и переместил их прямо в дом. — Это? — она перевела взгляд с окружающей атмосферы на Лексуса и в неверии закусила губу. Он дернул плечом и кивнул. — Мы у меня дома, — хрипло пробормотал он, уже жалея, что устроил все здесь, а не в ресторане.- Но если тебе не нравится, мы можем перенести все в другое… — Кто тебе сказал, что мне не нравится, глупый дракон! — воскликнула заклинательница, оборачиваясь к мужчине лицом. — Да это же самое романтичное, что со мной происходило. Лучшее свидание, какое только может быть: ни каких тебе посторонних людей, взглядов и всего такого. Только ты и я. Мне больше ничего и не надо. Тревожность разом свалилась с его плеч после слов блондинки, а ласковая удовлетворенная улыбка растянулась на губах. Не ожидавшая подобной картины Люси — замерла, а после вдруг притиснулась к нему вплотную и поцеловала в бритый подборок. Накрыла щеку ладошкой, обвела его причудливый шрам и дотронулась до улыбки, что не сходила с лица мужчины самыми кончиками пальцев, глаза Лексуса стали на пару тонов темнее и смотрели теперь на Хартфелию с нереальным голодом. — Тебе так идет улыбка, — мягко прошелестела Люси, не отрываясь от тонких губ. — Надеюсь, я смогу видеть ее чаще? — Если только будешь постоянно рядом, — хмыкнул Лексус и довольно зажмурился, услышал тихий смех заклинательницы и ее нежное «Договорились». С трудом оторвавшись от прижимающейся к нему волшебницы, Дреяр отошел к столу и отодвинул стул, взглядом намекая на Люси присесть. Улыбаясь, девушка последовала за мужчиной, и весь последующий вечер превратился для нее в сказку, наполненную разговорами, смехом и улыбками. Горячими взглядами, теплыми объятиями под звездным небом и сладкими-сладкими поцелуями, в которых Люси просто тонула, так же как и в серебре глаз напротив. Она никогда не чувствовала себя настолько любимой, настолько желанной, настолько счастливой. Это был лучший вечер в ее жизни. Ей не хотелось покидать своего дракона. С каждым днем, что она проводила рядом, хотелось еще больше: больше взглядов, больше объятий, поцелуев. Сердце каждый раз сбивалось с ритма, когда она замечала, что Лексус смотрит на нее, смотрит так, будто она его сокровище, что он хочет спрятать ото всех. Дыхания не хватало, стоило только коснуться его губ, настолько нежными, ласковыми были поцелуи, что так редко перетекали в горячие и глубокие. Лексус определенно сдерживал себя, чтобы не напугать ее, будто зная, что она еще не готова к большему. Он так хорошо ее понимал. Ей так сильно хотелось полюбить его, что она даже не вспоминала про огненного убийцу драконов с его серебряноволосой принцессой. Люси просто было не до них. Она буквально утопала в нежности к Дреяру, желая излечить его от убивающих цветов, желая быть рядом с ним двадцать четыре часа в сутки. Сгорала от вспыхивающих искорок возбуждения, когда он так жадно смотрел на нее, и краснела от своих мыслей, размышлений и фантазии, которая заводила не в те дебри, стоило ей только подумать о том, что будет, когда она даст ему зеленый сигнал, когда скажет ему «да» жестами тела. С каждым днем, с каждым часом и секундой, ей хотелось быть к нему все ближе. Чувства, возникающие к громовому убийце драконов быстро сжирали остатки болезненной любви к Нацу, поглощали их и душу заклинательницы, что с неимоверной силой тянулась к Лексусу. Лексусу, который дарил ей столько внимания, заботы и нежности, что Люси удивлялась — как этот человек может быть таким невероятным после всего того, что пережил в детстве. Да, он рассказал ей и о слабом себе, коим он был в детстве, как он болел и мечтал стать самым сильным, о смерти матери и жестоком отце, как он желал самого лучшего для своей гильдии потому и устроил ту битву. Как сильно он сожалеет о том, что предлагал Люси для спасения гильдии от ее отца. Лексус рассказал ей все, раскрыл свою душу, и Люси открыла ему путь к своему сердцу. Сердцу, что бьется теперь лишь для него. Симпатия, влюбленность, все это уже плескалось в ней, переплеталось с желанием и даже страстью, что вспыхивала на кончиках пальцев, когда Лексус теряя самообладание, углублял поцелуи, и Люси была уверена, еще чуть-чуть и она сможет с уверенностью сказать, что любит. Любит этого дракона. А пока она наслаждается его объятиями, его вниманием и чувствами, что бурлили внутри нее.***
Время не идет, нет, бежит. Проходит уже полгода как двое блондинов утопают в чувствах друг другу. Цветы, что до этого прочно обвивали легкие драгонслеера, отступают, более не мешая дышать и наслаждаться жизнью. Жизнью рядом с его заклинательницей, что с каждым днем, сводит его с ума все больше — взглядами из-под ресниц, закусыванием губок, ласковыми и многообещающими улыбками, касаниями и умопомрачительными поцелуями, что не хочется прекращать, так сладко екает сердце во время них. Сердце и душа Лексуса трепещут в ожидании чего-то. Чего он и сам не знает, лишь замирает всякий раз, когда блондинка хитро усмехается — явно переняв эту привычку у него. И мурашки бегут по коже, когда он не сдерживается, и ладони его скользят по талии вниз на округлые бедра и Люси не отстраняется, а лишь мурлычет что-то в губы и прижимается теснее, обвивает за шею крепче и запах исходящий от нее становится все насыщеннее, выводя внутреннего дракона из равновесия. Приближался день рождение Дреяра, еще пару дней и ему стукнет все двадцать шесть лет. По коварным ухмылкам громовержцев он понял, что гильдия готовит ему очередной сюрприз и тяжело вздохнул, честное слово, он лучше бы провел весь день со своей блондинкой, чем с этой оравой алкашей, которым и повод то особо для выпивки не нужен. «И за что мне все это? Черт, даже с Люси не потискаешься в нашем любимом углу, эти придурки везде найдут». Недовольное ворчание Лексуса прервала мягкая улыбка Люси, что она бросила с первого этажа, пока никто не видит. Улыбка, что так и говорила «Все будет хорошо. Расслабься». Он и расслабился. До такой степени, что даже немного оглох, когда войдя в гильдию, согильдийцы громко прокричали: — С днем рождения, Лексус! Дреяр усмехнулся и с довольной миной поплелся к барной стойке, около которой крутилась его заклинательница, попивая какой-то безалкогольный коктейль. То и дело, принимая поздравления и объятия друзей, он, наконец, добрался до бара и тут же принял бокал с виски у Миры. — С днем рождения, Лексус, — мягко промурлыкала Люси, ласковая улыбка растянула ее губы, что не далее чем вчера вечером он зацеловывал до припухшего состояния. — Спасибо, — он дернул уголком губ, показывая острые клыки, и отхлебнул алкоголя. — Лексус, айда смахнемся! — подскочил к ним Нацу, на что Люси лишь вздохнула, а блондин закатил глаза, едва не прибив розоволосую ящерицу молнией. — Отвали, Драгнил! — прорычал Дреяр. — Нет желания избивать твою тушку. — Я вообще-то прокачался! — громко воскликнул Нацу, зажигая огненный кулак и взмахивая им в сторону. В сторону, где сидела Люси. И кулак его летел прямо ей в лицо. Звонкий стук разбившегося об пол бокала слился с грозным рычанием и засверкавшими молниями. Напряжение так сильно взлетело в воздухе, что лампочки полопались, осыпаясь искрами на пол. Резкое движение и вот Лексус делает перехват руки Драгнила и меняет их местами, отчего Люси оказывается прямо за широкой спиной Дреяра. Чрезвычайно злого Дреяра, готового превратить тупого Драгнила в поджаренную отбивную, не иначе. Лишь обхватившие его торс тонкие ручки не дали ему сделать столь опрометчивый поступок. Лексус отпускает уже потухшую руку Нацу с такой силой, что он чуть ли не отлетает на пару метров и оборачивается в объятиях блондинки. Крепкие ладони обхватывают Люси за щеки и осматривают мордашку. В карих глазах еще тлеют угольки страха, но быстро угасают, вглядываясь в беспокойную бурю серебра. — Я в порядке, Лекс, все хорошо, — тихо молвит Люси, накрывая руки мужчины своими и ласково поглаживая костяки. — Спасибо, что защитил. Лексус тяжело выдыхает и притягивает Хартфелию в свои объятия, крепко прижимая к себе, и Люси слышит, как громко долбит его сердце об грудную клетку. Чуть дрожащими ладошками она обнимает его и тоже выдыхает. Так хорошо. Так спокойно. Так уютно. Тут она в безопасности. В гильдии стоит оглушительная тишина. Которую рискует разорвать в неверии взирающий на сцену обнимающихся блондинов, мастер. — Люси, дорогая моя, роднулечка, — тихо замямлил Макаров, перескакивая с ноги на ногу, — пожалуйста, скажи мне, что это то, о чем я думаю. Люси открывает глаза и смотрит на мастера, в чьих глазах блестит надежда. Она мягко улыбается Макарову и слегка отрывается от обнимашек с его внуком. — Мы с Лексом встречаемся, уже почти семь месяцев, — поясняет Люси, чувствуя крепкую хватку на своей талии и наконец, набирается смелости сказать то, что уже давно кипит в ней. Она, конечно, планировала сделать это в более личной обстановке, но ничего не поделать. Мастер вон как смотрит. Словно боится поверить, вдруг разыграть решили старика. — И я очень сильно люблю его, мастер. Лексус вздрагивает, словно не верит, что услышал заветное слово и медленно отодвигается от блондинки. Рука его цепляет блондинку за подборок и поворачивает к себе. — Я ведь не ослышался, правда? Хартфелия накрывает его щетинистую щеку ладошкой и качает головой. — Люблю тебя, Лекс. Она видит, как глаза его темнеют, как хватка на талии и лице становится крепче, чувствует другой рукой, что лежит на груди, что та буквально вибрирует от сдерживаемого рычания. Видит, что контроль летит к чертям, и молнии окутывают их, лаская, а не причиняя боли. Поэтому приближается к нему еще ближе, тянется к его уху, и тихо так, чтобы больше никто не услышал, шепчет: — И просто умираю от желания стать полностью твоей.***
Лексус рычит, не сдерживаясь, когда молниями перемещает их в свой дом, в спальню. Целуя свою, только свою блондинку, опрокидывая обоих на кровать, что жалобно поскрипывает от столь резкого прыжка, и лаская волшебницу, стонущую в его руках. Они оба отчетливо помнили, что с ними происходило: горячие обжигающий руки на телах друг друга, раскованные поцелуи, жар, заволакивающий сознание. Темные мушки перед глазами от невыносимого возбуждения, что превращался в лаву, текущую по венам вместо крови, да желание обладать и подчиниться, сносящее крышу. Резкое движение. Вскрик и прокушенную губу. Мягкие толчки, что вскоре переросли в жесткие и даже грубоватые. Рычание, сливающееся со стонами. Жалобный скрип кровати. Перья, летящие из порванных подушек. Десятки меток на бледной коже шеи и груди и росчерки ногтей на сильной спине. Отпечатки пальцев на бедрах, сверкающие серебром глаза и томную поволоку шоколада, в которой впору утопится. Нежность поцелуев перемежающихся с укусами. Сотни секунд сгорающих в нетерпении, в желании, страсти и любви. И громкие «Люблю» на пике. А после лишь поглаживания по тонким позвонкам спины, тихий смех и счастье, что плещется в глазах влюбленных.После лишь букеты подсолнухов на кухне, затапливаемой солнцем, детский топот босых ног по паркету, горячие руки на талии, ласковые поцелуи в область шеи и любовь, любовь, любовь.