Это был плохой день. Чан и Чонин

      «Это был плохой день», — подумал Чан, выходя из дверей компании.        Огни ночного Сеула мешали ярким звёздам пробиваться и светить в полную силу. Чан запрокинул голову, надеясь увидеть их сияние. Но даже эти огоньки сегодня были настроены против парня.       Он двинулся в сторону общежития, вдыхая прохладный ночной воздух и поправляя рюкзак на плече. Часы на его запястье пикнули, оповещая о том, что время перевалило за три часа ночи.       Лидер не спал уже сутки. Он прокручивал в голове всё, что произошло за это время. Ранний подъём, перелёт в Корею, час на то, чтобы принять душ, предзапись очередного шоу, на котором они не заняли ни одного места, да ещё и работники сцены постоянно делали ошибки: то не проверили микрофоны, то перепутали время выхода, даже бутылки с водой не смогли принести для ребят. Череда неудач продолжилась и после, когда остальные мемберы поехали выпить в общежитие младших и Минхо, а Чан отправился по индивидуальному графику на фотосессию. И, казалось бы, что могло случиться там? Да просто в здании отключили свет. Но так как снять весь материал надо было именно сегодня, все сидели и ждали, пока неполадки исправят. Так прошло несколько часов, хоть вздремнуть удалось в это время. А после Бану предстояло отправиться в студию, чтобы закончить свою работу.       Однако этому дню было не суждено стать лучше. Он так и не смог собраться с мыслями и сделать всё так, как хотелось. Поэтому злой и недовольный, а ещё ужасно уставший, Чан шёл домой.       Уже у общежития парень вспомнил, что ещё пару часов назад ему на телефон пришла смс. Он достал телефон и открыл мессенджер.       "Чанни, я соскучился, когда ты вернёшься домой?" — писал самый младший участник группы, вызывая у Бана улыбку.       "Я только захожу, Нинни, увидимся с тобой завтра. Люблю тебя, солнышко". — незамедлительно отправил сообщение старший, зная, что его парень прочитает его лишь завтра.       Бан Чан и Ян Чонин начали встречаться несколько месяцев назад, когда закончился мировой тур их группы. В его последний день была вечеринка, парни много выпили и поддались чувствам, которые испытывали уже задолго до. Они не стали скрывать это от остальных участников, а ребята, в свою очередь, только порадовались за влюблённых. Все видели, как трепетно Чан относится к Чонину, поэтому знали, что их отношения — лишь вопрос времени.        Бан открыл дверь, заходя в тёмное и тихое помещение. Кажется, Джисон, Чанбин и Хёнджин решили переночевать во втором общежитии, выпив алкоголя больше, чем требуется.       Парень разулся и пошёл в свою комнату, думая о том, что примет душ, внесёт пару правок в новую песню, а потом ляжет спать.       Открыв дверь своей комнаты, он замер. На кровати, поджав ноги и положив ладошки под щёку, спал Чонин, освещаемый фиолетовым светом от треугольных панелей на стене. Видимо, из-за выпитого алкоголя он почувствовал острую необходимость быть рядом со своим парнем. Бан Чан улыбнулся, положил рюкзак на стул, поцеловал Чонина в лоб и ушёл в душ.       Вернувшись, он увидел любимого всё в той же позе, ещё раз улыбнулся и, пометавшись между тёплыми объятиями и работой, выбрал всё же второе. Надо было сделать сегодня хоть что-то полезное.       Он включил компьютер, надел наушники и начал править звуковую дорожку. А парень, что лежал позади него на кровати, проснулся от клацанья клавиш и, увидев такого серьёзного любимого, встал, подходя ближе.       — О, я тебя разбудил? — спросил Чан, поворачивая голову к младшему и снимая наушники.       — Угу, ты слишком громко нажимаешь кнопки, — слегка надул губки Чонин.       Парень подошёл ближе и, положив руки на плечи любимого, перекинул через него ногу, садясь на колени.       — Прости, солнышко, я не хотел, — улыбнулся Бан и чмокнул его в нос, обвивая руками талию.       — Теперь мне скучно, — начал канючить Ян, будто маленький ребёнок, — папочка поиграет со мной?       — Ого, ты слишком много выпил? Никогда меня так не называл, — удивился Чан, но почувствовал, как член в штанах предательски дёрнулся.        — Папочке не нравится? — Чонин тоже это почувствовал, поэтому продолжил свою игру, слегка елозя на бёдрах старшего.        — Нинни, я немного занят, мне нужно закончить правки. Подожди пока на кровати, хорошо? — Чан приподнял парня, целуя его в живот через футболку и стараясь открыть себе путь к компьютеру.       Но Чонин не хотел ждать, он начал медленно сползать вниз, забираясь под стол:       — Я тут немного поиграю, пока папочка не освободится, — с хитрой улыбкой сказал Ян, становясь на колени между ног Бана.       — Что ты задумал, шалунишка? — старший был не против этих игр и намёков, но ему действительно необходимо было закончить дела. — Дай мне пятнадцать минут, и я тебя развлеку.       — Хорошо, — почти пропел Чонин и пристроил руки на своих коленях, делая вид, что он самый послушный ребёнок на свете.       Пару минут Чан действительно делал свою работу, он даже смог отвлечь внимание от такого возбуждающего поведения младшего. Но вот Ян только начал свою игру, поэтому останавливаться не входило в его планы.       Он медленно оторвал ладони от колен и положил их на бёдра старшего, заставляя того вздрогнуть. Парень медленно повёл руки вверх, облизываясь от предвкушения. Ян подобрался к паху любимого, где виднелся бугорок, и нежно погладил чувствительный орган через ткань. Чан сверху зашипел, строго посмотрел в кошачьи глаза Чонина и грозно сказал:       — Нинни, не надо. Дай мне пару минут.       Бан вернулся к работе, решая игнорировать такие провокации.        Но младшего уже было не остановить. Он подобрался пальцами к пуговице штанов, расстегнул её, а затем и молнию. Запустил ладошку под резинку трусов Чана и достал уже возбуждённый член на волю.       — Папочке будет приятно, обещаю, — парень высунул язычок, слизывая им прозрачную каплю естественной смазки, которая блеснула на головке члена, заставляя Чана тихонько шикнуть.       Ян улыбнулся, получив именно ту реакцию, какую ждал, и продолжил игру. Парень ещё раз лизнул крайнюю плоть лидера, задевая уздечку, а после обхватил губами пенис, медленно опускаясь ниже.       Утробный звук послышался из горла Чана, он закатил глаза и крепче сжал в руке компьютерную мышь, всё ещё надеясь закончить работу.       Чонин начал движение головой, то опускаясь до упора так, что член уходил в горло, то поднимаясь, выпуская его с громким чмоком изо рта. Движения ладошки вторили рту, создавая для Чана убийственные ощущения, но он не хотел сдаваться, из принципа не мог дать слабину.       Младший знал, что его парень скоро сломается, осталось лишь немного надавить, и он получит то, что так хочет. Чан разозлится и выплеснет эту злость в умопомрачительный секс. Он будет рычать и трахать Чонина в таком темпе, что нельзя будет сделать и вдох.       Эти мысли лишь подогревали возбуждение младшего, и он свободной рукой расстегнул штаны, чтобы взяться за свой член.       Темп был одинаковый, Чонин чувствовал, как сильно возбуждён, как ему нравится вся эта игра и, застонав, привлёк внимание Чана, который держался из последних сил.       Вид младшего, сидящего под столом с рукой на своём члене и припухшими от долгого минета губами на его члене, сорвал парню крышу. Он резко отодвинулся от стола, выходя изо рта любимого, тем самым напугав его, и быстрым движением поднял Чонина на ноги, чтобы сразу же посадить на стол.       — Папочка решил поиграть со мной? — наигранно удивлённо спросил младший.       — Нет, — прорычал Чан, становясь в плотную к младшему, — папочка будет наказывать непослушного мальчика.       Старший обхватил парня одной рукой за талию, притягивая ближе к себе, а другую запустил в его растрёпанные после сна волосы, слегка потянув их. С негромким стоном Чонин запрокинул голову, встречаясь затуманенными глазами со взглядом, полным желания. Бан Чан впился в мягкие губы любимого, он целовал напористо, кусая их до крови, вошёл языком в ротик, который минуту назад дразнил его, прошёлся по дёснам и нашёл то, что искал. Этот юркий язычок, которым младший игрался с возбуждением Бана и называл его папочкой.        Чонин потерял любую связь с реальностью, голова кружилась от нехватки воздуха и страсти, что разгорелась между ними. Стоны пропадали в поцелуях, а свободные руки искали край футболки старшего. Секунда — и её больше нет, открывая обзор на прекрасное тело. Ян наслаждался каждым его миллиметром, проводя по коже пальцами и очерчивая каждую мышцу, вызывая у Чана дрожь.       — Папочка такой красивый и сводит меня с ума.       Бан Чан сорвался, он не мог больше контролировать своё возбуждение, младший был слишком соблазнительным. Запустив пальцы под майку и сняв её, едва не разорвав на пополам, он схватил одной рукой его горло, вновь срывая страстные поцелуи с губ. Пальцы стали плавно спускаться по телу, задевая затвердевшие соски и заставляя вздрогнуть всё ещё выглядывающий из штанов младшего член. Губы, снижаясь, последовали за пальцами. Как бы Чан хотел оставить следы на этой красивой шее, но нельзя. Однако никто не запрещает поставить метки на других участках тела. Этим он и занялся. Фиолетовые отметины стали появляться на груди младшего, заставляя запрокинуть голову в полном экстазе от прикосновений.       Чан всегда был нежен по отношению к своему парню, но Чонин любил такого старшего, которому срывало крышу от возбуждения и желания. Младший частенько выводил его на эти эмоции, наслаждаясь каждым следом на своём теле от усилившейся хватки рук. Но в такие дни, как сегодня, когда Чана злило всё, его особо и не приходилось провоцировать. Пережитые эмоции и поглощённая злость нашли выход, а Чонин наслаждался этим. Ему нравились сомкнувшиеся вокруг его соска губы, которые втягивали в себя эту горошинку, время от времени сменяясь зубами и заставляя вздрогнуть каждый раз и, протяжно застонав, прижимать голову любимого сильнее к себе. Ему нравились пальцы, что игрались со второй грудью, заставляя возбуждение расти всё больше и больше с каждым прикосновением, меняя стоны на неконтролируемый скулёж. Ему нравилась свободная рука любимого, которая резким движением сдёрнула штаны вместе с нижним бельём, а теперь обхватила чувствительную головку члена и тёрла её круговыми движениями, заставляя всё тело мелко дрожать.       Как хорошо, что сегодня дом был только в их распоряжении. Чонин не сдерживал себя, он стонал, кричал и скулил, время от времени роняя жалобное: «Папочка, мне так хорошо!». Каждый звук, что издавал младший, отдавался в ушах Чана сладкой симфонией, он знал, насколько Чонину нравится всё то, что с ним сейчас делают.       — Папочка, я, кажется, сейчас кончу! — сквозь неконтролируемые слёзы наслаждения пролепетал Ян.       Бан опустился на колени, становясь между ног любимого, и обхватил губами покрасневшую от трения головку члена, заставляя младшего вцепиться в его волосы. Чан мучительно медленно опустился, расслабляя горло и пропуская в него всё возбуждение младшего. Чонин выгнулся дугой, сильнее погружаясь в Чана, ожидая, что тот продолжит движения. Но ничего не последовало. Чан дал ему полную свободу. Младший понял это и, держа голову Бана, начал двигаться сам, наслаждаясь каждым проникновением. Движения становились всё быстрее и быстрее, Чан начал захлёбываться собственной слюной, но не отстранялся. Его мальчик был уже близок к завершению, он это чувствовал.       Чонину понадобилось ещё пару скольжений глубоко в рот старшего, чтобы прошипеть:       — Я... Кончаю...       И, войдя до упора, изогнувшись дугой и закатив глаза, он излился прямо в горло Чана, на глазах которого выступили слёзы.       Какое-то время Ян не отпускал старшего, загнанно дыша и пытаясь прийти в себя от яркого оргазма. Бан постарался осторожно ослабить хватку любимого на своих волосах, чтобы медленно убрать губы с упавшего на время, но уже вновь встающего члена и подняться на ноги, глядя во всё ещё мутные глаза младшего.        — Что же тебя так возбудило? — сглатывая остатки спермы и целуя в высохшие от частого дыхания губы, спросил старший.       — Это всё папочка. Твои наказания сводят меня с ума, — Чонин потянул свои ручки к всё ещё надетым на ноги брюкам Чана, и, осторожно, делая вид, что вовсе ничего не делает, медленно потянул одежду вниз, оставляя любимого голым.        — Тогда я продолжу тебя наказывать, — глядя на упавшие брюки и переступая их, сказал Бан.        Он накинул ноги Чонина себе на талию, заставляя держаться ими и, подхватив на руки, перенёс его на кровать.       — Я же просил подождать тебя совсем немного, но ты, такой непослушный мальчик, добился своего, — с хитрой улыбкой сказал Чан севшим голосом, нависая над младшим.       Чонин не опускал ног, притягивая любимого к себе за талию и за шею, которую обхватил руками, будто желая вжаться в него и раствориться.       — Да, я непослушный, — прошептал Ян в самые губы Чана.       Поцелуй был требовательный. «Я ждал тебя несколько часов. Я ждал, сгорая от желания. А ты просишь подождать ещё, когда всё моё тело пылает просто от твоего присутствия рядом?» — именно это пытался донести Чонин через переплетение языков и касание губ.       «У меня был такой ужасный день, но одно твоё присутствие сделало его самым лучшим. Я готов целовать каждую клеточку твоего тела, лишь бы слышать сладкие стоны и доставлять тебе самое большое наслаждение». — об этом говорили нежные поцелуи на мягких щеках, острых скулах, нежной шее. А почти невесомые касания пальцев заставляли покрываться мурашками каждый участок тела, по которому проходил их путь.       Чонин убрал ладошку с шеи Чана и потянул её вниз, находя и обхватывая свой член.        Чан резко разорвал поцелуй, вызвав недовольство любимого, и встал с кровати:       — Это же наказание, я не могу позволить своему мальчику доставлять самому себе удовольствие.       Он сделал пару шагов, чтобы подойти к комоду, и, открыв ящик, достал из него ремень и тюбик лубриканта.        — Папочка будет меня бить? — в голосе слышался не испуг, а большая заинтересованность.       — Нет, мой милый, он нам нужен для того, чтобы ты себя не трогал, — сделав из ремня две петли, он поставил одно колено на кровать, кладя бутылочку с гелем рядом, и нагнулся к Чонину, потянув его за руку, которая всё быстрее двигалась на члене, заставляя младшего закатывать глаза во вновь приближающемся оргазме. Он поставил парня на колени перед собой. Наклоняясь ближе и нежно целуя в губы, он завёл обе его руки за спину и продел их в петли, затягивая туже, чтобы парень не смог освободиться.       Чонин жалобно скулил, извиваясь всем телом, желая продолжить трение на чувствительном органе:       — Папочка, пожалуйста, потрогай меня, — умоляюще глядя в глаза старшего, пролепетал он.       — Потрогаю, мой мальчик, — и, потянув за ремень, связывающий руки, развернул парня к себе спиной, вынуждая нагнуться.       Чонин держался только благодаря тому, что старший не отпустил кожаные наручники, держа их одной рукой, а свободной водя по ягодицам младшего. Пальцы нежно гладили мягкую кожу, всё ближе придвигаясь к ещё не разработанному кольцу мышц. Чан пальцами сжал упругую попку, открывая доступ к анусу, и, нагнувшись, провёл по нему языком, заставляя Чонина захлебнуться воздухом от неожиданных ощущений. Старший провёл языком ещё раз, нажимая сильнее и заставляя парня прогибаться.       Бан медленно и мучительно ласкал дырочку, словно котёнок, лакающий молоко, а Чонин непроизвольно двигал бёдрами, стараясь усилить давление прикосновений. Чан напряг свой язык и осторожно начал вводить в сжатое колечко мышц, тем самым начиная его разминать. Сладкие стоны младшего сильнее распаляли Бана, он уже сам еле сдерживал желание войти в Чонина не языком, а давно стоящим членом. Он поднялся, оторвавшись от поднятой попки, и потянулся за смазкой, медленно опуская младшего на кровать и разжимая руку на ремне. Старший выдавил жидкость туда, где только что был его язык, а после осторожно, боясь причинить боль, ввёл один палец в Чонина, прекращая дальнейшие движения.       Лёгкий вскрик сорвался с губ младшего, вызывая у Чана страх:       — Нинни, всё хорошо? Больно?       — Нет... Очень приятно... — пролепетал он, — не останавливайся, прошу.       И Чан послушался, он начал движение рукой, расширяя стенки и вводя следом второй палец, вызвав новую волну стонов у любимого.       Оставалось ещё немного, он ввёл третий палец, чтобы Чонин точно был готов принять его. А младший уже насаживался сам, хныча и требуя:       — Папочка, войди в меня, мне мало только твоих пальцев.       Чан быстро вытащил их из парня, вновь потянувшись за гелем, хорошо смазал им свой член, который, казалось, с минуты на минуту разорвётся от возбуждения, и приставил его головку к растянутому входу.       Младший не хотел больше ждать. Почувствовав такой желанный твёрдый пенис любимого, он двинул бёдрами, самостоятельно вводя его в себя, заставляя Чана зашипеть от острых ощущений:       — Мой мальчик такой бесстыжий.       Подождав несколько мгновений, Бан начал двигаться в размеренном темпе, выходя и вновь резко входя в Чонина. От этого мурашки распространялись по всему телу, сладкая нега сковывала низ живота. Оба парня теряли голову от физического наслаждения и от любви друг к другу.       Чан потянул Чонина за ремень, поднимая и прижимая к себе, лишь ускорив темп. Стоны стали ещё громче, давая понять, что член Бан Чана нашёл простату. Старший снял наручники, чтобы обхватить парня за талию и прижать к себе сильнее.       — Хочу чувствовать тебя как можно ближе, — шепнул Чан на ухо Чонину, после чего проводя по нему языком, вызывая сильную дрожь в теле младшего.       Бан чувствовал, как его член сильнее напрягся, он знал, что скоро кончит, но ему хотелось хоть на немного продлить это наслаждение. Он остановился, выходя из Чонина и оставляя пустоту, из-за которой младший захныкал, запрокидывая голову и кладя на плечо любимого.       Чан припал к губам, что оказались рядом, и думая: «Ты самый лучший на свете, я люблю тебя». Рука с талии переместилась на шею, слегка сдавливая её и не давая сделать глубокий вдох. Старший прекрасно знал, что любит его мальчик. А вторая рука в это время нашла возбуждение младшего и начала своё движение, вновь вызывая мелкую дрожь в теле.       Дав своему организму передышку, Чан продолжил ритмичные толчки, снова входя в тело любимого. Чонин держался за руку, которая сжимала его шею, как за спасательный круг, из глаз парня лились уже не первые за ночь слёзы, вызванные обостренными чувствами. Толчки по простате и кольцо пальцев на члене заставляли его сознание путаться и мутнеть. А может это нехватка кислорода. Но сейчас всё не важно, ведь оргазм был так близко.       Чан отпустил шею младшего, давая ему вздохнуть глубже и сразу же выбивая воздух со стоном, когда он захватил один из возбуждённых сосков, сжимая и проворачивая его между пальцами. Старший наслаждался звуками, касаниями их тел и своими ощущениями, находясь внутри любимого.       — Чанни, я… я, — прерываясь на всхлипы пытался сказать Чонин. — Я… кончаю!       Самый громкий и протяжный стон пронёсся по всему пустому общежитию, возбуждение младшего напряглось до предела, и сперма прыснула наружу, пачкая постель и руку Чана, которая не переставала движений. Старшему не понадобилось много времени, чтобы стиснуть зубы на плече любимого, сделать ещё пару толчков и с рычанием излиться внутрь расслабленного в его руках тела.       Мгновение, и оба парня рухнули на кровать, восстанавливая дыхание и расслабленно улыбаясь друг другу.       — Кажется, я весь извозился в сперме, — засмеялся Чонин.       — В своей или в моей?       — И в той, и в другой. Папочка меня искупает?       — Конечно искупает, — улыбнулся старший.       Чонин потянулся к Чану и нежно чмокнул его в губы:       — Я очень люблю тебя, Чанни.       — Я люблю тебя не меньше, Нинни. Ты сделал меня самым счастливым.       Они лежали в фиолетовом свете, глядя друг другу в глаза и глупо улыбаясь. Их жизнь была прекрасна, и большего было не нужно. Разве только душ да хороший сон.       Меньше, чем через час, лёжа на чистом постельном белье и искупавшись, обнимая сладко сопящего Чонина, но так и не закончив работу, Чан подумал:       «Это был плохой день. Но зато ночь была самая лучшая!»