reader and dream smp

      Путешественнику во времени всегда казалось, что он один такой во всём мире — вынужденный бесцельно скитаться по бесконечному потоку самых разных событий, по старым и новым временам, чтобы писать завуалированные, полные бесконечных метафор произведения. Ему действительно хотелось бы чувствовать всё то, что и обычные люди, не знающие горя, печали одиночества и вечной отрешённости от любых компаний, потому как никогда у такого занятого человека, знающего и видящего своими собственными глазами прошлое, не было достаточно времени влиться в коллектив и узнать хоть что-то так же досконально, как события его мира.       Новая история закончилась — должно выйти лишь на пару страниц — рассказ о мужчине, так любившего неизвестного барда, пришедшего из далёких мест, что убил всех, кто слушал непонятные никому сладкие песни, потому как не хотел делиться нежными нотами, что пел и тянул тот человек.       Карл снова видит, как перемещается в определённое место, в такое светлое, безгранично белое, что после старой деревушки из прошлого, где казалось ещё не изобрели ничего ровно так же, как и светлые краски, которые так привык видеть путешественник, всё стало будто слишком ярким.       Он собирается возвращаться обратно, в место своего прошлого пребывания — он не помнит в каком месте жил до того, как попал в свою последнюю историю, поэтому, наверное, ему следует вернуться куда-то, где его знают — место, о котором он теперь и не предполагал.       Незадача — он видит человека, настолько же красивого, как и бард в его рассказе, ради которого пало столько жертв.       Сладкие ноты лились спокойным, ровным потоком — тянулись, бегали вверх-вниз и вновь становились такими же, как и раньше, после чего уступали голосу, что произносил слова аккуратно и высоко, а иногда чуть ниже, чем обычно. Карл невольно потянулся на голос, который некогда принадлежал барду и увидел именно его — человек из рассказа, что покорил сердца безграничного количества людей своим идеальным, поставленным, будто специально для нежных колыбельных, голосом. — Это… Вы?       Человек озадачен — в волосы путешественника во времени вплетается ласковый ветер, будто стараясь подпеть прекрасной мелодии, слиться с истинно ангельским голосом. — Разве бывает несколько людей одновременно в этом месте? Мне казалось, что таких же, как я, не существует и в помине, — У барда прекрасная речь, чёткая, забивающаяся в голову настолько, что стоило бы попробовать сбежать от неё, как она тут же вернула бы внимание на себя, не давая даже шанса уйти тому человеку, который хотел бы избежать столь нежного тона. — Видимо мы с вами помечены самой судьбой, раз оказались здесь прямо сейчас вместе, — у Джексонса дрожит душа, когда он слышит имя, западающее в душу — оно кажется таким же прекрасным, как и человек перед ним. Идеально подходящее под голос и взгляд прекрасных глаз, что — Меня зовут Карл. Я удивлён этим событием не меньше вашего. Мне казалось, что я единственный, кто должен записывать эти события и передавать их в разные города, донося истории людей сквозь вымысел. — Оу, это не моя работа, — бард пожал плечами, почёсывая голову, — Видите ли, я здесь по другой причине. Моя суть — помощь в создании историй, а не их рассказ. — Тогда я удивлён тому, что вы не ушли сразу же отсюда. Почему вы остались? Лично я не так уж и горю желанием находиться здесь слишком долго. — Я не хочу терять способность петь. У Карла чуть сдвинуты брови, сужены глаза. Он не понимает, о чём ему говорят. — Потерять способность петь? — Вы ведь подошли ко мне из-за того, что я красиво пою, не так ли? — путешественник смотрит в чужие глаза и как-то грустно улыбается — Этот дар дан мне для того, чтобы история пошла именно так, как задумано, если по какой-то причине чего-то не случилось или кто-то не появился, то именно мне достаётся задача подтолкнуть или заменить человека. Бард, как вы понимаете… — человек делает паузу и кажется пытается вспомнить — Не знаю. Наверное, его не существовало или он перестал существовать перед началом истории, потому как меня поместили прямо на улице с гитарой в руках, без возможности делать хоть что-то, кроме пения. — Вам было суждено стать тем человеком, ради которого пошли на столькие жертвы? Но, всё же, о чём вы говорите? Как вы можете не уметь чего-то, если делаете это прямо сейчас? — Способность даётся лишь на то время, пока я нахожусь здесь, — путешественник махнул рукой вокруг себя, показывая на белое пространство величавого здания — или непосредственно в центре самой истории. Мне говорили про вас. В записке было указано, что есть такой же, как и я, но с другой целью. — Тогда приятно познакомится, такой же путешественник, как и я, — Карл раскрывает руки для объятий, вот только к нему никто не спешит. — Простите, я не могу так близко контактировать с незнакомым человеком. В конце-концов я не знаю вас достаточно, чтобы полностью довериться вам. — Хорошо, я постараюсь учесть это. Карл жмёт руку новому человеку, такому же, как и он, после чего они наконец перемещаются в прежние места, где они должны быть и были до начала истории.             И они исчезли.       В следующий раз новый знакомый играл свою роль ещё более прекрасно — красивая одежда, танцевальный номер прямо на сцене — ноги быстро пляшут, а человек оказывается то на одном, то на другом месте сцены, никак не заканчивая прекрасные движения. Наверно, это данная вселенной способность, ведь танцевать так прекрасно невозможно.       И вот Карл видит её, героиню — прекрасная молодая женщина, улыбающаяся своему партнёру по танцу и даже не думающая, что сегодня с ней может случиться что-то ужасное. А Карл чувствовал, что случиться — здесь всё указывало на это — зловонное и мерзкое до такой степени место, что даже дышать одним воздухом с людьми, что здесь находились, казалось противным и будто бы чем-то слишком грязным, чтобы не уходить в уборную каждые пять минут и умывать своё лицо и руки до красного, лишь бы не оставить не одной частички этого дикого для мыслящего и осознающего человека чувства бессознательности и грязной пошлости, разъедающей стены.       Прекрасные дамы и их кавалеры, ровно как и партнёр Карла по путешествиям по временным промежуткам, низко поклоняются, ознаменовав тем самым конец своего номера. Бывшие актёры сходят по боковым ступенькам и становятся официантами, вынужденными приклоняться перед каждым плюющим им в лицо и душу, только потому, что их теперь считают никем, поскольку их созданные для прекрасных танцев ноги больше не касались нежной поступью деревянного покрытия сцены, а снизошли к их персонам, считающим себя кем-то большим, чем сам Бог, хотя это, конечно же, нисколько не являлось правдой.       Джейкобс поворачивает голову — та актриса, что явно имела в этом театре главную роль ровно так же, как и в пьесе, поставленной самой вселенной, что без сомнения была к ней жестока, уже начала играть ту роль, которую ей, по всей видимости отвели — её дёрнули за рукав шикарного платья в сторону одной из гостевых комнат, где она уединилась с неизвестным никому человеком и, кажется, о чём-то очень бурно спорила с ним, так как даже через стены массивной двери были слышны крики и препирания. Карл должен быть там — он буквально создан для того, чтобы следить за спорами и рассказывать о них другим людям, совершенно не подозревавшим в истинности написанного.       Мужчина встаёт и делает лишь шаг в сторону двери, прежде чем замечает своего друга по несчастью. Путешественник даже будучи в наряде, совершенно подходящим ему, пытается вырваться из цепких лап какого-то пьяницы. Карл не может оставить своего друга в беде, ни в коем случае. — Вам не стоит трогать официантов, молодой человек, — Карл не имеет ни малейшего понятия о том, как говорят прямо сейчас, с какой интонацией и степенью приторной вежливости, но ему кажется, что эта фраза не должна вызвать особых подозрений. — Отстань от меня! Я дал на чай, здесь любой официант обязан меня обслужить как следует в одной из комнат, если я захочу!       Пьяница сильнее хватает невольно оказавшимся официантом путешественника, пытаясь встать, чтобы оттащить в одну из комнат, которая находится недалеко от той, в которой совсем недавно кричала главная героиня, а теперь замолчала вместе с тем, кто её туда отвёл.       Карл сильно хмурится. Ему не хочется даже думать о том, что могло случиться там, за дверкой в новый мир, где девушка теперь молчит и, возможно, уже ничего не скажет.       Джейкобс вырывает друга из чужих рук, обрывая рукав, который остаётся в цепких руках пьяницы.       Они бегут так быстро, как только могут — улицы, люди, дома — всё это остаётся позади них, не оставляя ни единого следа в душе и разуме. Подворотня, в тишине слышны только звуки быстрых вдохов-выдохов путешественников во времени, которые так недавно даже не вздумали пойти против того, что своим размашистым пером написала им сама вселенная. — Тебе не кажется, что это неправильно? — Совсем нет.       Они крепко держат друг друга за руки и актёру, которому положены все замены на свете, чувствует, что мог бы доверить свою жизнь своему партнёру по несчастью. — Знаете, мне кажется, что мне стоит довериться вам. В конце-концов мы с вами одни такие, а нам, думается мне, стоит держаться вместе.       В тот день Карл впервые заметил, что в некогда самом светлом месте, где он когда либо не был, стало темнее, чем обычно, а история так и не была выпущена ни в одном из королевств, потому как не была запечатлена чужими глазами, некогда бесконечно грустными, будто щенячьими, а ныне светлыми и счастливыми, а отведённая роль актёру не была сыграна до конца. Первый — предупреждающий.       В следующий раз именно тому, кто являлся заменой любому вышедшему из строя актёра, пришлось сыграть главную роль.       Карл находится в прекрасном месте — огромный театр, сплошь увешанный живыми цветами, ещё совсем не завявшими. Вокруг него — огромные люстры, золотая мебель, сотни красиво, дорого одетых людей, находящихся здесь по билетам за огромные цены.       Первый звонок — Карл смотрит на то, как его друг танцует перед огромной толпой зрителей, красиво играет на органе после, ослепляет каждого, кто осмелится посмотреть в глаза вечному актёру, яркой улыбкой до ушей.       Второй звонок — кто-то чувствует дым. Люди отходят, а самая главная актриса уходит за кулису, в гримёрку, оставляя всех ждать её следующего выхода. Карл сердцем чует, что от вечного актёра просто так не отстанут — уж слишком проста роль на его взгляд. И оказывается прав.       Третий звонок — люди бегут из здания, как крысы с утопающего корабля, а вот Карл остаётся рядом.       Актёр выходит на балкон, Возле которого стоит Карл. — Прыгай ко мне, ты умрёшь, если не выйдешь оттуда прямо сейчас! — актёр действительно не уверен. Мыкается, смотрит вокруг, но всё же падает вниз в своей парадной одёжке, уже чуть подгоревшей и рваной с одной стороны.       Занавес — Карл ловит и держит, будто от этого зависит и его жизнь тоже. Они чувствуют, как расслабляются оба и становятся невесомей.       Их жизни кончились. Общей лимбо — вот что их ждёт дальше, ничего больше, лишь вечное нахождение рядом друг с другом. — Теперь у нас есть вечность, чтобы как следует поговорить. Карла крепко обнимают и теперь они оба чувствуют, что могут друг другу довериться.