Похищенная

Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… — Что стоишь? — грубо спросила Мила, — снимай с себя свои тряпки и дуй в душ, живо, — сегодня она была слишком занята расписанием клиентуры, а потому возиться с мелкой в общем, не хотела. Макс рассеянно оглядывалась, не зная куда идти. Она аккуратно разделась до белья, дрожа от сковозняка Мэйфилд послушно ждала следующих указаний. — Ладно, пойдём, — Мила вздохнула и взяла за руку девчонку, ведя её узкими коридорами. В этом заведении всегда кто-то куда-то спешил. Встретить и обслужить гостей, убрать комнаты, помыться, принять товар и так далее. Никому не было дело, что буквально вчера мир одной маленькой души перевернулся. Макс стояла под холодными струями воды в душевой. Покосившая штанга со шторкой едва закрывала наготу Мэйфилд. Девчонка каждые пять минут считала про себя, каждое число приближало её встречу с Билли. Не реветь, не реветь, Макс! Он придёт за тобой. Придёт и спасёт, всё будет хорошо… А вдруг он передумает?! Но он же обещал, обещал… — Рыжик, ты скоро, — добрый голос Леи раздался за шторкой, — мне бы тоже помыться. — Ммм, а здесь нет, случайно… Полотенца? — неловко высунув макушку, спросила Мэйфилд. — Ох, эта Мила всё время забывает, — Лея достала из маленького шкафчика розовое полотенце и подала его Максин. — Спасибо! — у Макс снова покатились слёзы. Лея была единственным человеком, который не обращался с ней грубо как Харгроув, не хотел избавиться от неё как Мила или просто не хотел её трахнуть как Зак. Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь… — Подождёшь меня, — подмигнула Лея, Максин кивнула, — а потом мы пойдём есть самую вкусную рыбу на свете. После душа они пошли в подсобку на первом этаже заведения и ели самого вкусного лосося, которого приготовил ворчливый повар Боб. — А хозяйка знает, что эта девчонка здесь сидеть? А хозяйка разрешить ей здесь быть? — с кубинским акцентом спрашивал повар. — Знает, знает, — врала в глаза Лея ни капли не смущаясь, — Боб, лосось готов? Или я ему, — девушка указала на помощника повора, — десятку дам? — Всё, всё готовы, готовы, кушать, кушать идите! — Боб алчно облизнулся и получил свои десять долларов. Сорок семь, сорок девять, пятьдесят… — Как тебе? — спросила Лея. Девчонка уплетала рыбу за обе щёки. — Очень, очень здорово! Спасибо, Лея, — Макс отложила тарелку с лососем. — Почему ты грустишь, хэй? — Лея поправила длинную рыжую прядь за ухо Мэйфилд. — Я хочу домой, — дрожа, ответила девчонка, — я хочу, чтобы этот кошмар закончился! — Не переживай, Билли скоро вернётся за тобой, — беззаботно ответила Лея. По спине Макс прошёл холодок. — Откуда, но откуда ты знаешь?! — Ты доедать будешь, — спросила Лея, — тут и знать ничего не надо, на суровом лице Харгроува и так всё написано, к тому же, если Билли оставил это, — девушка достала из декольте овальный кусочек серебра на длинной цепочке, Макс смотрела, будто заворажённая, — то это значит, что он точно придёт! Клэр дурак, я сразу сказала, что Билли не подойдёт для таких дел. У него слишком доброе сердце. Макс горько рассмеялась. — Не смейся, я серьёзно. Он правда очень хороший человек и выполнит своё обещание. Ты, главное, ничего не бойся, окей? — Лея, не могу. Мне безумно страшно. Билли сказал, что когда меня выберет один из гостей, то… Боже, я не вынесу, я не хочу, я… это всё мерзко, Господи, спаси..... — голова Макс упала на грудь Леи. Девчонка ревела. — Ну, тшшш, — Лея ласково гладила рыжие волосы Макс, — подумай о хорошем! — О балете? — Конечно! Сколько ты станцевала пуантов? — Много. — А теперь представь сколько ещё предстоит тебе станцевать! — Давай с нами. Давай вместе убежим, Лея? — Солнце, мне некуда бежать. — Как?! Я не представляю, как можно заниматься этим добровольно! — Детка, всех, кого ты здесь видишь, всех нас заставили обстоятельства. И все мы выбирали между и между. Когда моя мать умерла я осталась совсем одна в шестнадцать лет и сделала выбор между смертью от СПИДа на улице и заведением миссис Элис, — девушка грустно улыбнулась. — Но как же учёба?! — Макс, я даже языка не знала на тот момент и в этой стране была нелегально. Мои корни идут из солнечной Испании. Я цыганка. — Как жаль… — Макс обняла её, — но меня не вынуждали обстоятельства, я жила счастливую жизнь трудоголика в родном театре, меня похитили, за меня всё решили! — Макс, верь мне, всё будет хорошо, — Лея поцеловала Мэйфилд. — Девицы, открытие! Открытие, девицы, работаем, — раздался противный скрипучий голос старухи. Макс захотелось спрятаться в ящик с морковью. — Ах, вот вы где, — миссис Элис справлялась с отдышкой, — Лея, ты ей всё объяснила? — Да, мэм. — Что ж, пусть идёт переодеваться. И … ещё! Пусть больше сюда не спускается, она всё-таки ценная… Игрушка. — я была уверена, что она тогда проглотила именно это слово. Сто семь, сто восемь, сто девять..... Макс стояла перед зеркалом в полный рост. Она была одета в компклект из чёрного кружева. Длинные рыжие кудри касались тонкой талии, на искусаных губах — алая помада. Туфли ей так и не смогли найти, был слишком маленький размер ноги. — Пусть идёт босиком, в чулках, ковры у нас мягкие. Так даже интереснее, — одобрила миссис Элис, — Максин, ты всё запомнила? — Да, мэм, — голубые глаза с обидой и тоской упали на пол. — Наш гость очень важный человек. Порадуй его. Иди, девочка. Сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… Комната была освещена единственной лампой, бардовые шторы плотно закрывали окно. Рядом с большой двуспальной кроватью стоял мужчина. Внешность его была… Скучной. Будто он всю жизнь работает в офисе, — подумала я тогда. На вид ему было около сорока лет. Не высокий, но и не низкий, не толстый, но и не изящный. Глаза его были карими глубоко–посаженными, но холодными и пустыми, волосы — редкими, нос — с горбинкой. Мужчина был в дорогом костюме и от него пахло духами. Люкс. — Здравствуйте, Максин, — мужчина подошёл ближе, девчонка вся сжалась, — я очень давно хотел с вами познакомиться, — начал он, — даже был на вашем спектакле. Вы исполняли, кажется, Китри в Дон-Кихоте? — Да, — тихо ответила она. Сто тридцать четыре, сто тридцать пять, сто тридцать шесть… Билли, прошу тебя, прийди скорее… — То было чудесное фуэте! Максин, я могу вас называть Макс? — мужчина дотронулся до тонкой ручки Мэйфилд. — Да… — Макс, вы же не хотите чтобы я делал с вами это? — он внимательно смотрел ей в глаза. — Нет. В душе Макс появилась некая надежда. Вдруг этот человек отпустит её, не будет делать гадости. — Так скажите это… — Я не хочу, — все наказы Харгроува выпали из головы. — Ещё, — его рука медленно опустилась на талию Макс, — проси ещё… — взгляд Мэйфилд упал на его брюки. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста, — Мэйфилд не выдержала, зарыдала, — отпустите меня… — Не хочешь? Почему? Я буду ласков, Максин Мэйфилд, — её предплечья были в тисках, — не упрямься, Макс, — Мужчина через силу уложил её на кровать, начав целовать шею и грудь Мэйфилд. — Билли, Билли! — шептала Макс. Нос и уши заложило от отёка из-за слёз. Сто сорок пять, сто сорок шесть, сто сорок семь… Он пришёл за мной ровно через сто сорок семь ударов. Уильям Харгроув переступал с пятки на носок. Тихо и не заметно. Настоящий профи. Дойдя до середины комнаты, он достал винтовку и нацелился в затылок тому уроду, который был готов изнасиловать её. Раздался выстрел, а потом из этого мужины вылезли глаза и полилась кровь, много крови. Максин Мэйфилд закричала. Стащив мужское тело с девчонки, Билли увидел знакомое, но заплаканное лицо. — Билли! — Мэйфилд потянулась с обьятиями к Харгрову, тот неловко отстранился, осматривая девчонку, — ты был у Леи? — серебряный медальон висел на груди Харгроува. — Откуда ты узнала? — опешил Билли. — Просто это моя проницательность, — улыбнулась Макс. — Красный тебе идёт, — прошептал Билли, а после до него дошёл контекст и захотелось самому себе ударить по голове. — Что ты сказал? — не раслышала Макс. — Он тебе не успел что-то… ну, то есть, кхм, — Харгроув растерялся и даже смутился. — Нет, всё хорошо, спасибо, Билли! — Так, Макс нам пора сматываться! — Мистер Ливти, вы впорядке? Я слышал какой-то шум и решил… — в номер зашёл Зак, — Харгроув?! — он уже увидел труп мистера Ливти, — ты офонарел?! Ты в курсе кого ты убил?! Это же начальник сыскного отдела, а где эта… Эта маленькая дрянь, м?! — Зак, лучше уйди, — прошипел Харгроув. — Хм, теряешь сноровку, Билли, — Зак схватил оставленную на постели винтовку. Билли на это и бровью не повёл. — Удивительно, как ты отличаешь проф-оружие от палки с говном. — Харгроув, вот же сука, как будто это я выбрал такую дермовую жизнь?! — Зак направил винтовку на Билли, — так, а где наша малышка, а ну-ка выходи сюда, иди сюда, Максин, быстро, — девчонка стояла, прижавшись к спине Билли. — Здесь командую только я, — Билли обернулся и спокойно сказал, — иди к нему, давай. — Билли, Билли! — в голубых глазах снова стояли слёзы. — Какая хорошая девочка, — Мэйфилд хотелось врезать ему, — слушается старших! А теперь давай скажем: «Пока, дядя Билли!» — Нет! Нет, пожалуйста! Не надо! — Макс накрыла истерика, она не знала, что делать. Билли был безоружен. — Макс, ляг! Ляг на пол! — кричал Харгроув. На его щеках появились красные пятна — детский признак волнения. — Макс, делай, что он говорит! — в комнату вбежала Лея. Зак обернулся и раздался выстрел. Девушка с добрыми серыми глазами и розовыми волосами лежала на полу. Мёртвая. По центру лба зияла красная рана. Макс просто не могла в это поверить, Лея, замечательная Лея умерла. Сейчас. Макс кинулась на Зака. Раздался второй выстрел, который попал в бедро Мэйфилд. Тело пронзила острая боль. Девчонка застонала и упала на пол, сдерживая крики. Билли подскачил к Заку и перезал ему горло. Кровь фантом брызнула на стену. Зак упал на пол, содрогаясь от конвульсий, через минуту он застыл и умер. — Ты слышал? — спросил один мужчина другого, поджигая сигару. — Что? — Не знаю, может быть выстрел?.. — Это же салют. Там, на площади, — ответил другой, продолжая наслаждаться ласками проститутки публичного дома. — Макс, Макс, открой глаза, — словно через слой ваты Мэйфилд слышала голос Билли. Харгроув выдернул простыню и начал рвать её на куски, которыми плотно обмотал бедро Мэйфилд. Девчонка становилась холодной. Билли перекинул её через плечо, взяв второй рукой ненаглядную винтовку и тихо пошёл по лестнице западного крыла, в то время, как по восточному поднимались хозяйка с охраной. Ступеньки, ступеньки, грёбаные ступеньки. Сколько их было, Макс не считала, её мутило. Когда Харгроув вынес Мэйфилд на улицу, была уже ночь. Только одинокий оранжевый фонарь освещал пустынный двор. Рядом с мусоркой стояло припаркованное такси. Билли сначала думал положить Макс на заднее сиденье, но в итоге сел вместе с ней. — А можно не хлопать?! — это был Пол — лучший друг Билли Харгроува. — Поезжай, уже! — ответил Билли. — Меня уволят, вот точно уволят, Харгроув, твою мать… — Вот и хорошо. Найдёшь себе нормальную работу. Макс стонала от боли, а ещё очень сильно замёрзла. Билли накинул на неё свою куртку и старался её хотя бы как-то согреть. Его горячие руки были не хуже грелки, он растирал её шею, плечи и спину. Дорога заняла один час. Билли жил в пригороде Нью Йорка, в Эдисоне. Доехали тихо, без погони. — Приехали, — констатировал Пол. — Ага, — ответил Билли. Он был занят Макс, точнее делал расчёты, как вытащить Мэйфилд из машины, не задев её больную ногу. Девчонка вновь застонала. — Не скули, Мэйфилд, потерпи. Мы почти дома. — Билли, ты бы с ней поаккуратней, она же девочка. — Могу тебя послать на большой и длинный хуй, ты же мальчик, — Харгроув закрыл машину и направился к подъезду пятиэтажки. — Даже не сомневаюсь, — ответил Пол. — Спасибо, дружище, — бросил вдогонку Билли. — Обращайся, – ответил Пол и уехал в ночь. Пройдя четыре этажа пешком, ибо лифта не было, с девчонкой на руках, Билли открыл квартиру. Макс чихнула. Слишком пыльно. Прошёл на кухню, посадив Макс на стол. Включил свет. Макс зажмурилась. Слишком ярко. Белый кусок простыни давно стал алым, даже бордовым. Мэйфилд сидела полу-голая, укрывшись курткой Харгроува. Билли что-то искал по ящикам. — Так, сиди здесь. Я скоро, — Макс и не собиралась куда-то уходить. Не могла и не хотела. В квартире бабушки Анны раздался дверной звонок. Было два часа ночи. Старушка сбросила с коленей дрыхнувшего кота и пошла открывать. — Билли, сынок, что случилось? — спросила испуганно она. — Добрый вечер, Анна… А у вас случайно нет обезболивающих? — Харгроув переминался с ноги на ногу. — Что, Билли зализываешь раны после долгого рабочего дня? — усмехнулась старушка. – Да... там, моему напарнику требуется.... – Сынок, у меня нет обезболивающих, даже для головы, но я могу сделать отвар! – Спасибо, – Билли поблагодарил бабушку Анну и ушёл к себе. – Я занесу! Обязательно занесу отвар! **** — Билли, а мне будет больно? — Макс рассеянно озиралась вокруг. Бедро адски пекло. — Да, — не оборачиваясь ответил Харгроув. — Сильно?.. — глупый вопрос, но в нём была какая-то надежда. — Невъебенно. Он включил конфорку газовой плиты, достал из ящика большой острый кухонный нож и стал греть его о синее плямя. Прогрев лезвие, Харгроув положил нож в железную миску. Потом открыл морозилку холодильника, достав оттуда бутылку водки, налил её до половины гранёного стакана и поставил перед Макс. — Пей. — Это?! — ужаснулась Макс, — я крепче пива ничего не пила никогда… — Ну, что ж, всё бывает когда-то впервый раз, — философски заметил Билли. — Билли, а есть… — жалобно протянула девчонка. — Нет, Мэйфилд. Ничего нет. Я ходил даже к своим соседям. Нет других обезболивающих. Аптетеки закрыты, а ты истекаешь кровью и в твоей ноге целый кусок железа, если его не достать в течение часа, ты умрёшь. Поэтому замолчи и выпей до дна, Алиса, — отсылка на сказку английского математика ни чуть не веселила. — Твоё, — Макс взяла протянутый стакан, — твоё здоровье!.. — она выпила всё до последней капли. Алкоголь расплавленным оволом обжёг горло. — Билли, а что ты делаешь? — Харгроув что-то искал. — Дай руку, — грубо ответил Билли. Макс протянула ему маленькую белую ручку с длинными ноготками. Он начал срезать по одному ногтю. Плохой знак. Очень. — Зачем?.. — Макс была пьяна. Перед глазами всё плыло. Она старалась сконцертрироваться на лице Билли, а он уже смерился с царапинами на собственных плечах и спине. — А теперь открой рот. — Билли?! — Мэйфилд, ты задаёшь слишком много вопросов. Открой, я сказал, — Билли взял кусочек ваты, — это чтобы, когда пищать начнёшь… Не смотри на меня так. Я говорил тебе «ляг на пол, ляг», а ты что сделала?! — Но Лллея… Лея, — в сознании вновь возник образ девушки с розовыми волосами и добрыми серыми глазами. И красным пятном по середине её лба. Во дворе начала выть собака. Бедро жгло. Макс было так хуё… — Мертва. А ты сейчас почти умрёшь от боли. — Билли… — её большие голубые глаза слепались. — Что? — Харгроув осматривал место ранения. — Можно тебя обнять? — Да, — Макс аккуратно положила свои руки на его спину. Билли пришлось нагнуться, ибо стол как и сама Макс были просто крошечными. Как только горячее лезвие дотронулось до висяшего кусочка кожи, Мэйфилд закричала. — Билли! Билли, мне больно!!! — Макс сжала его белую майку, её слёзы капали на плечи Харгроува. Сказать что это было сильно больно, значит ничего не сказать, а лучше помолчать. Минут десять. — Терпи, — он с силой одной рукой сжимал её талию, чтобы девчонка сидела на месте, — Чёрт, Макс! Расслабься, ты зажимаешься и я не могу подцепить эту херь, приходится резать… — Билли, давай делать перерывы! Давай делать перерывы, пожалуйста, — плакала Мэйфилд. — Какие, к чёрту, перерывы, я почти её вытащил?! — Умоляю тебя… — прошептала Макс. — Хорошо, я буду считать, окей? — Как в балете? — Да, как в балете, а ты будешь мне помогать. Начнём, — Макс чувствовала адское жжение по всему периметру раны, — раз, — лезвие ножа проникло на два сантиметра внутрь бедра. — И, — Макс пыталась сделать две вещи — это расслабиться и не закричать. Получалось плохо. — Два, — лезвие зацепилось за один из «лепестков» пули. Харгроув резко потянул нож на себя. — Ииии! — Макс была вся красная, она пыталась сдерживать стоны, как могла. — Три, — «кровавый цветок» почти показался на свет, Билли с силой нажал на нож, чтобы вытащить «виновницу» их взаимной с Макс часовой экзекуции. Мэйфилд не выдержала, выплюнув вату, она закричала на всю квартиру. — Сука! Сидеть! Сидеть и терпеть! — зло ответил Билли. Несмотря на то, что Харгроув не ожидал толчка, его хватка была железной. Он намотал длинный рыжий хвост Мэйфилд себе на руку и потянул назад, пульсирующая венка на шее Максин чётко обрисовывалась под тонкой кожей. Девчонка замерла. Ровно через один вздох Макс пуля была вытащена из её бедра. Оба выдохнули. Но рано. Впереди был зашив раны. — Эм… ты как? — Билли с заботой осматривал девчонку. — А я буду танцевать? — пережив похищение, увидев три убийства, сбежав из публичного дома, находясь одной в квартире киллера, Макс задала только этот вопрос. Всё правильно. Так делают все профессиональные балерины. — Не знаю, вряд ли, — это прозвучало приговором для неё, — рана слишком глубокая, повреждены сухожилие и латеральная широкая мышца. — Как?! — губы Макс задрожали. — Мэйфилд, ты серьёзно собралась сейчас реветь из-за этого?! — Билли, балет для меня — это вся жизнь! Я была примой театра! — Ох, ну надо же, какая честь мне выпала! Делать операцию самой приме! — Зачем ты издеваешься, — с обидой в голосе ответила она, — это ни капли не смешно! — Билли едва спрятал ухмылку. — Макс, завтра ты дышать будешь с трудом, поэтому… — Харгроув вставлял нитку в иголку. — Нет. Скажи, что всё будет хорошо! Скажи, что я буду танцевать, я вернусь на сцену и всё будет как прежде. — Я никогда не лгу, не себе, не другим, Мэйфилд, а потому не могу тебе такое обещать. — За что мне всё это, — прошептала Макс. — Ты можешь раскрыть шире, — по Мэйфилд ударил тригер, но она послушно сделала, что сказал Билли. Голова Харгроува была на уровне груди Мэйфилд. Её бёдра — широко раставлены, его руки с острожностью зашивают порванную кожу, девчонка время от времени кряхтит, но алкоголь сделал своё дело, подействовав как снотворное. Порвав крохмальные бинты, ибо Билли заколебался за сегодняшний вечер что-либо резать, он туго забинтовал ногу Макс, после пары пререканий, которые скрывали смущение Мэйфилд, Билли аккуратно поднял её на руки и отнёс в спальню. Макс быстро заснула, а Билли отправился в ванную. Холодная вода в лицо — лучшее средство для чистого взгляда на вещи. И к чему это всё? Всё, что он сегодня сделал за день? Зачем? Для чего? Что дальше? Она будет жить у тебя, как прекрасная принцесса в замке ужасного дракона? — мысли роем зажжужали в голове Харгроува. И он понял, что все произошедшее — яйца выеденного не стоит. Всё это чушь, ересь. Сжечь ведьму, сжечь! Харгроув закрыл кран, вытер лицо полотенцем и пошёл в коридор. В абсолютной темноте, наощупь он нашёл пистолет с глушителем, который был полностью заряжен, все девять патронов. Тихо приоткрыл дверь в собственную спальню, которая теперь по умолчанию станет её. Макс спала. Билли навёл на неё оружие. Он всегда знал, что любые чувства ведут к гибели, что они иррациональны, нельзя давать им прорасти, нужно срочно вырвать с корнем, уничтожить. Всего один выстрел. И он свободен.