It doesn't feel right (but with you, I'm ready to try)

Юнги не знала, как это происходит в отношениях у других, но планировать заняться сексом не кажется такой уж и проблемой. Некоторые, скорее всего, посчитают это глупым или «сбивающим весь настрой», но она и Чонгук ― девственницы, и есть много факторов, которые могут пойти не так. Планировать ― хорошо, это безопасно и обдуманно, они обсуждали это долгое время и ждали подходящего момента, даже если он наступил только спустя два с половиной месяца. Нервничает ли Юнги? Да. Готова ли она? Даже без капли алкоголя для храбрости. И она знает, что Чонгук, готовящаяся сейчас в их спальне, тоже. Чонгук хоть и романтическая натура, но заверила, что ничего особенного ей не нужно: чистая постель и хорошее настроение у обеих, а дальше они разберутся. Юнги уверенная обладательница теоретических знаний о сексе. Форумы, видео в соц. сетях, опыт других людей ― она знает достаточно, чтобы это сработало, но и не настолько глупа, чтобы думать, что в практике всё так же. О, практика кажется чем-то необъяснимым, и они с Чонгук похожи на слепых котят. Но, в конце концов, главное желание и готовность, не так ли? И общение, конечно же. Много разговоров. Кажется, что за всё время их отношений большую часть они говорят. Не только о сексе, но и об их совместной жизни в целом. Они находятся где-то, что другие назвали бы романтическими отношениями без раздумий, но для Юнги и Чонгук вопрос влечения остаётся открытым, и это больше похоже на плавание по течению. Юнги нравится называть Чонгук своей партнёршей, как и Чонгук ― Юнги, но «девушка» слишком громкое и неподходящее слово, а замены они пока не нашли. Любить друг друга легко, а вот вешать ярлык «в романтическом плане» немного страшно. Велика вероятность, что они разберутся с этим чуть позже. Сексуальное влечение для Юнги ― ещё большая загадка, но копаться в самоанализе ― не её любимое занятие. Она просто знает, что желает сексуальной интимной близости очень редко, настолько, что между этими периодами может пройти несколько месяцев, если не больше полугода, и до Чонгук это не особо привлекало к себе внимание. Но они с ней, вроде как, в отношениях ― как бы они их не называли ― и общество продолжает твердить, что секс между партнёрами обязан быть. Юнги за несколько лет испытала сексуальное влечение, может быть, раза четыре. Оно ощущалось по-разному и к абсолютно отличающимся друг от друга людям: кого-то она знала хорошо, а с кем-то общалась всего пару недель. Всё ещё не уверена, что это не был просто эстетический краш на красивую девушку или парня. С Чонгук всё казалось легче именно из-за их привычки обсуждать даже самые мелочи. Та не скрывала, что считает Юнги сексуальной и очаровательной, и она не против была бы что-нибудь попробовать в постели, и Юнги пришлось сказать, что у неё с влечением всё немного по-другому: сложно. И Чонгук не была бы собой, если бы не отнеслась к этому с пониманием и не заверила, что они с этим разберутся. Юнги любила её сильнее, чем могла бы выразить словами. Несколько дней назад, сидя на диване и смотря телевизор, Чонгук тихо хихикала над комедийным шоу на экране ноутбука, растянувшись и устроившись на груди старшей, пока та листала ленту в телефоне и бездумно играла с её длинными прядями волос. Юнги не знает, какие факторы требуются для того, чтобы её мозг начал работать по-другому, но в тот момент, отвлёкшись на Чонгук, она поняла, что хочет быть с ней ближе. Ближе в сексуальном плане, если это означает заставить Чонгук чувствовать себя хорошо. В тот вечер она не могла думать ни о чём, кроме этого, и перед сном призналась в своём желании. Сказать, что Чонгук не преисполнилась энтузиазмом ― значит соврать. Они не бросились сразу же с головой в огонь, просто теперь стало более ясно, что Юнги наконец-то открыта к чему-то большему. Секс в голове у Юнги является странной концепцией, не до конца понятой и принятой, что-то между «люди этим занимаются, чтобы им было хорошо» и «зачем люди этим занимаются, если сделать хорошо друг другу можно и другими способами?». И всё же ни одну из всевозможных причин она не отрицает. Вероятно, то, что она испытывает сейчас к Чонгук ― и считается причиной, по которой люди это делают. Если бы они решили сейчас сделать шаг назад и просто обняться ― это было бы тоже замечательно. ― Юнги? ― из комнаты доносится голос Чонгук, зовущий старшую. Чонгук ранее уединилась, чтобы приготовиться и удивить, как она выразилась, ничем особенным, но приятным. Чонгук любит выглядеть хорошо, а Юнги была бы глупой, будь против этого. Одно из любимых занятий ― помогать девушке подбирать гардероб куда-то на выход, и хоть Юнги не особо разбирается в моде, но видеть улыбку Чонгук оказывается лучшей наградой. Она находится в мягком предвкушении, когда открывает дверь их общей комнаты и сразу же замечает младшую, сидящую на кровати с возбуждённой улыбкой. ― О, ― тихо срывается с губ Юнги, когда она скользит по чужой фигуре. До нее доходит смысл сюрприза, потому что, конечно же, Чонгук должна была принарядиться. На ней красивый комплект нижнего белья, может быть, какой-то пижамы, хотя для неё это слишком просвечивающее. Шорты и топик молочного цвета с какими-то розовыми цветочками, Юнги не совсем видно с такого расстояния, но он сидит так великолепно на Чонгук, так красиво и мило, что улыбка появляется на лице сама по себе. О, она очаровательная. ― Я купила это совсем недавно, подумала, что оно будет хорошо на мне смотреться, ― признаётся девушка, подпрыгивая чуть на месте от восторга. Она ничего не надела под комплект, но материал, наверное, достаточно приятный на ощупь, чтобы это не вызывало дискомфорта. Юнги хочет… что ж, они обсуждали это. Им обеим хочется касаться друг друга чуть более интимно, чем когда-то, и это не всегда даже сексуально, поэтому Юнги подходит ближе, и Чонгук отодвигается на середину кровати, чтобы им было удобнее поместиться вдвоём. Юнги неуверенно кладёт ладонь на гладкое обнажённое бедро своей девушки, чуть ниже кромки шорт, и уже вблизи рассматривает предоставленный наряд. Это и правда принт каких-то розовых цветочков. ― Это очень нежно, ― говорит Юнги, на что Чонгук хихикает и поправляет резинку топа. ― Тебе так идёт, ― добавляет она, наклоняясь, чтобы оставить короткий и нежный поцелуй на чужих губах. Она чувствует широкую улыбку. ― Я приготовила кое-что, ― говорит Чонгук, потягиваясь к столику слева от себя. Юнги начинает медленно поглаживать бедро девушки, наблюдая, как та держит в руках смазку и вакуумный вибратор. У Чонгук игрушек больше, чем у Юнги, и это также объясняется их разной интенсивностью в удовлетворении своих сексуальных желаний, хотя Юнги нравилось слушать девушку, когда та покупала что-то новое. Возможно, она позаимствует это позже, а может не заинтересуется вовсе, но просто удивительно, насколько много вещей сейчас придумывают. Чонгук точно может похвастаться своей коллекцией. Юнги улыбается на бледно-розовый румянец девушки и берёт необходимые вещи у неё из рук, кладя поближе к себе. Они не знают, к чему сегодня придут, возможно, всё закончится, даже не начавшись, и это нормально. Юнги не позволит испортить их первый опыт вместе своим плохим настроением или резким погасшим желанием, хотя сделать Чонгук хорошо она хочет почти всегда. Может быть, не в постели. ― Я не думаю, что мне нужно много, чтобы... ну, ― начинает объяснять Чонгук, размахивая ладонями в стороны, стесняясь говорить прямо. Юнги смеётся с этой картины и пододвигается ближе к девушке. Её руки находят своё место на чужих бёдрах, она наклоняется чуть ближе, пока Чонгук не понимает намёка и не ложится на кровать полностью, держа руки над головой. О, думает Юнги, сглатывая и нависая над ней. Она… ещё не видела Чонгук с такой точки зрения. Чонгук была сексуальной, хотя Юнги не совсем понимала критерии для оценивания, а ещё привлекательной и… её просто хотелось всегда обнимать или гладить (это звучит менее странно в голове у Юнги), прижиматься или целовать везде, куда только дотянутся губы. И Юнги знает, какой Чонгук выглядела после оргазма, когда выходила из комнаты и даже не скрывала, чем занималась: она немного шумная. Её румянец и чуть сбитое дыхание вызывали у Юнги бурю эмоций, иногда это переплеталось с желанием, которое быстро угасало. Иногда хотелось присоединиться к ней, может быть, просто посмотреть или помочь, но они обе не особо были к этому готовы и не обсуждали даже возможность такого развития событий. Сейчас Юнги кажется, что её руки развязаны, она наконец-то может трогать везде, где когда-либо хотела, и… у Чонгук невероятно гладкая кожа. Что ж, она любит ванные процедуры, и их количество различных уходовых вещей превышает норму. Юнги не против. Это делает Чонгук счастливой, когда та выходит из душа в полотенце и говорит, что эти два часа были восхитительными. От неё пахло карамелью. Чонгук улыбается, когда Юнги кончиками пальцев, медленно и застенчиво, поднимается с бёдер выше, на мягкую ткань шорт, а после на тонкую талию, умоляющую, чтобы её обхватили. Юнги зависима, признаться честно. Чонгук выгибается навстречу, льнёт всем телом, прося большего, хотя Юнги не уверена, что та даже осознаёт эту молчаливую просьбу в своём языке тела. ― Что ты… ― начинает Юнги, облизывая губы. ― Я имею в виду, у нас есть игрушки, мы можем использовать только их? ― спрашивает она. ― Мне хочется сосредоточиться на тебе, но если тебя это как-то задевает, то мы можем посмотреть, захочу ли я чего-то потом. Чонгук тянется ладонью к щеке Юнги, прикасаясь к ней в порыве нежности, и понимающе кивает. Юнги знает, что чаще всего в сексе не происходит вот так: один получает всё удовольствие, а другой остаётся ни с чем. И да, конечно, иногда ей это кажется несправедливым, но если подумать иначе? У них с Чонгук иная ситуация ― они знают, что они действуют так не из-за своего эгоизма или чего-то подобного, это просто… есть. Так устроена Юнги, и если ей не хочется получать оргазм, но сделать приятно своей партнёрше, и они обсуждали это, ― всё в порядке. Чонгук согласна, Юнги не против, и это всё, что имеет значение. ― Я всё ещё могу попросить тебя раздеться? ― интересуется Чонгук, на что Юнги издаёт тихое «о» и поспешно кивает, как будто совсем забыла, что сексом чаще всего занимаются обнажёнными. ― И да, конечно, мы разберёмся по ходу дела, если что-то изменится, ― отвечает она на вопрос. ― И я знаю, что мы хотели… ― Юнги улыбается на внезапное проявление застенчивости Чонгук. ― Попробовать. Юнги смеётся: она не знала, что сказать слово «куннилингус» для Чонгук будет чем-то постыдным. Она отстраняется на минуту, чтобы снять футболку и шорты, откинув их в сторону с кровати, и остаётся только в нижнем белье. Чонгук смотрит на неё… с восхищением. Её взгляд бегает по всему предоставленному искусству перед собой, и Юнги слегка смущается такого внимания. Она знает, что её кожа, по мнению многих, чересчур бледная, с некоторыми высыпаниями и покраснениями от аллергии на этот дешёвый гель (она поменяет его, правда) а ещё её трудно назвать огромной любительницей бритья, поэтому тёмные волоски никуда волшебным образом не исчезли, как и следы от растяжек. У Чонгук тело более ухоженное, и Юнги оно нравится, но она любит также и своё, чуть менее идеальное по мнению общества, чьи стандарты женской красоты глупы и нереалистичны. ― Ты очень красивая, ― тихо делает комплимент Чонгук, смотря Юнги в глаза, которая поднимает уголки губ в благодарности, и затем следует ещё один вопрос: ― Я могу трогать твою грудь? Или, скорее, что мне запрещено трогать? Юнги при упоминании груди хочет поднять руки, чтобы прикрыть обнажённую часть тела, но останавливается. Что ж, это просто необдуманный порыв, на самом деле ей… не то чтобы некомфортно. Чонгук спрашивает и так, так мила, нет особых причин для волнений и тем более стыда. Хотя застенчивость всё ещё даёт о себе знать; Юнги не знает, пропадёт ли она вообще. Юнги какое-то время уже думала о своих границах, но так ни к чему особо и не пришла. У нее мало опыта, как и у Чонгук, и ей не совсем понятно, где чужие прикосновения будут ощущаться хорошо, а где ― нет. Когда ты наедине с собой, то всё чувствуется немного по-другому, и когда она думает, как руки Чонгук будут– Юнги может только уверенно заявить: ― Не мои ягодицы, ― и ей даже не надо объясняться, потому что это Чонгук, которая просто кивает и не задаёт больше вопросов. ― Что насчёт тебя? ― справедливый вопрос. Чонгук пожимает плечами, убирая свою руку и расслабляясь на подушках. Её длинные волосы раскиданы на наволочке, и это милое, очаровательное бельё на ней… Юнги даже не хочет его снимать, но ей придётся; вдруг она сможет уговорить свою девушку надевать такое почаще? Чонгук недолго думает и искренне говорит: ― Мне со всем комфортно, если это ты, но если что-то будет, то я скажу, ― обещает она, и Юнги принимает такой ответ, потому что уверена, что так и есть. Чонгук не будет что-то утаивать от неё, не в их первый раз. ― А теперь поцелуй и раздень меня, онни, ― так дерзко и дразняще, с этой ухмылкой на лице, которую Юнги видит довольно часто, и она вызывает тихий смешок. Конечно, Чонгук властная. Не могло быть иначе. И требовательная. Чонгук на вкус как холодный кофе, которое она любит и пьёт чаще, чем это было бы полезно для её здоровья, и это… ну, Юнги думает, что такие мысли немного глупые и романтизированные, как в книгах. Конечно, рот Чонгук больше отдаёт мятной зубной пастой, и это тоже неплохо. Просто Юнги хочет позволить себе побыть маленьким романтиком. Неспешные поцелуи, цель которых передать весь трепет, испытываемый ими обеими друг к другу, остаются нежными и неглубокими большую часть случаев. Юнги привыкла к коротким поцелуям-клевкам в губы и щёку, иногда в лоб или макушку, когда Чонгук желает доброго утра, прощается или встречает на кухне после тяжёлого дня. Более длительные и сеансы поцелуев случаются редко, когда обе в настроении и нет причин для волнений, кроме шума телевизора на заднем фоне. Какое-то очередное видео с криминальной историей, иногда Чонгук трудно отказать. Юнги любит, когда Чонгук становится пластилином в её руках. Она становится податливой, расслабленной, нуждающейся, и эти милые звуки, которые что-то делают со слабым сердцем Юнги, и такой Чонгук сложно сказать «нет». Они могли бы продолжить в комнате, на постели, раздетыми и готовыми к чему-то большему, но обе понимали, что такой исход маловероятен. Юнги иногда и сама расстраивалась из-за этого, но Чонгук спешила уверить, что, возможно, им и не нужно продолжение. Даже если она возбуждена и хочет чего-то чуть более интимного ― у неё всё ещё есть игрушки. Сейчас всё изменилось, они знают, чем закончится их вечер, чем закончатся эти поцелуи, и больше нет причин делать вид, что обе не хотят этого. Руки наконец могут ласкать обнажённую кожу там, куда только дотянутся, и ткань одежды не будет мешать, поцелуи могут быть жадными, быстрыми, с открытым ртом и использованием языка больше, чем это считалось бы приличным. У Чонгук есть свои предпочтения, и в этот список входит быть немного беспорядочной и грязной. Юнги громко выдыхает через нос и мычит в чужой рот, когда ладони Чонгук первым делом прикасаются к её груди и обхватывают нежно, но с проскальзывающим желанием. Они отстраняются друг от друга, и через секунду следует чуть запыхавшееся: ― Я очень долгое время хотела это сделать, ― признание с губ Чонгук искреннее, на её лице читается возбуждение и румянец, и Юнги прикрывает глаза на мгновение, чтобы очистить голову. Боже, её девушка великолепна, невероятна в каком-то невообразимом смысле. Ладони Чонгук почти полностью обхватывают грудь Юнги, и та никогда особо не могла похвастаться своими пышными формами, тем более какими-то размерами, как и Чонгук. Её размер колеблется между первым и вторым, и она никогда не допускала и мысли, что чьи-то руки будут приятно ощущаться на таком интимном месте. Когда Чонгук мягко начинает массировать, сжимать и проводить большим пальцем по розовым соскам, то Юнги может только громко вдыхать и выдыхать, смотря сверху вниз на свою девушку. Чонгук это нравится, она выглядит зачарованной тем, что делает, и её любопытство снова и снова подталкивают к тому, чтобы экспериментировать с ласками. Юнги наклоняется для поцелуя, наслаждаясь мычанием и секундной заминкой, пока Чонгук не вспоминает, что она была чем-то очень сильно занята. Юнги не особо знает, что делать со своими руками, но тоже пытается приноровиться: её кончики пальцев поглаживают обнажённую кожу на животе Чонгук, очерчивая ямку пупка, переходят на тонкую талию, где она позволяет себе с силой сжать её. Чонгук выгибается навстречу и извивается, как будто этого мало и молчаливо просит большего. Чонгук и правда менее робкая, более уверенная, то, чему Юнги ещё стоит научиться. Этого достаточно и недостаточно одновременно, а смущение и страх преобладает над желанием и жадностью; по крайней мере, только у неё такие проблемы. Чонгук скользит руками по плечам, за спину, пальцами зарывается в волосы Юнги и тянет на себя, заставляя ту прижаться к ней всем телом и углубить поцелуй. Юнги прикасается к твердыми от возбуждения сосками к мягкой ткани чужого топа, пытается поспевать за энтузиазмом и скоростью, явно проигрывая. Юнги касается кромки шорт Чонгук, но не знает, стоит ли заходить дальше. Она возвращает свою руку на плоский живот, чувствует напрягшийся пресс и сокращающийся мышцы, слышит подбадривающее мычание, и поцелуй внезапно прерывается. Чонгук делает глубокий вдох, смотрит снизу вверх своими широкими карими глазами, одним жестом убирая мешающую чёлку с лица, и говорит на выдохе: ― Позволь… снять это, ― и Юнги отстраняется, садится на пятки и наблюдает, как Чонгук приподнимается и спешно стягивает через голову топик, а после и шорты. И, да, что ж, Юнги знала, что под ними ничего нет. ― Ты побрилась, ― звучит удивлённее, чем того хотелось бы, и этому вообще не стоило срываться с губ. Юнги смущается и выкручивает свою неловкость на максимум, пока Чонгук смотрит на неё с вопросом, а после тихо смеётся. Она хватает Юнги за руку и тянет на себя, возвращая их в прежнее положение, и в этот раз не совсем понятно, куда можно смотреть. У Чонгук прекрасная фигура, гладкая кожа цвета карамели, потому что она любит загорать куда сильнее, чем Юнги, и это создаёт невероятный контраст. У неё родинки по всему телу, аккуратная татуировка на груди и по-своему очаровательные розовые соски, и… Юнги поднимает взгляд, встречая широкую, дразнящую улыбку, и выдавливает из себя только негромкое: ― Эм… ― Онни! ― она откидывает голову, смеясь, но её руки нежно оглаживают плечи Юнги, зарываются в пряди волос и спускаются по шее на ключицы, ― просто наслаждается ощущениями кожи под своими пальцами. ― Ты можешь смотреть, Юнги, ― от полученного разрешения не становится менее неловко, но старшая всё равно кивает и прочищает горло. ― И да, конечно, я побрилась, ― Чонгук пожимает плечами. ― Мне так просто комфортнее, я не помню, чтобы мы обсуждали такие вещи… На самом деле так и есть. Многое в их разговорах не было упомянуто, как само собой разумеющееся, и Юнги даже не знает, почему сделала на этой глупой вещи акцент. Чонгук бреется почти каждую неделю, её ноги всегда гладкие, и Юнги любит бездумно проводить по ним кончиками пальцев, когда они сидят за просмотром фильма. Это просто… ― Я не брилась, ― озвучивается вслух по-глупому и вряд ли подходящее по атмосфере прелюдий, которые у них тут начались. Юнги смотрит на Чонгук, которая на услышанное только улыбается и не выглядит расстроенной или обеспокоенной чем-то. ― Извини, я должна была… ― Нет, нет, онни, ― спешит заверить девушка, оставляя на губах поцелуй. ― Всё в порядке, меня это не волнует. Если ты захочешь, чтобы я тоже сделала тебе приятно, то это последняя вещь, на которую я обращу внимание. Юнги может сказать, что Чонгук говорит правду, а не только потому, что хочет успокоить свою встревоженную девушку. Юнги думает, как она могла не догадаться сделать такие обычные вещи гигиены перед их первым сексом, когда с самого начала было понятно, что это может быть не односторонние ласки. Она сглатывает, кивает и с нежностью, затапливаемой её сердце, утыкается носом в плечо Чонгук, которая спешит прижать её сильнее и обнять за плечи. Это приятно и успокаивает ― контакт кожи к коже, ничего сексуального, но в разы интимнее. Юнги боится, что своими паузами и медлительностью собьёт весь настрой, а ведь Чонгук испытывала такой энтузиазм и нетерпеливость для чего-то большего. Вместо слов Чонгук продолжает гладить старшую по волосам, целует куда-то в макушку и гладит по всей спине, пересчитывая позвонки. Юнги приоткрывает глаза и поворачивает голову, чтобы оставить нежный поцелуй на карамельной коже. Она слышит вздох сверху, чужая рука замедляется, и Юнги повторяет ласку ещё раз, только в этот раз с большим намерением. Ей никогда раньше не приходилось ставить засосы, а поцелуи кажутся какими-то странными ― у неё сухие губы, должно ли это быть более… мокрым? Должна ли она использовать язык? Юнги приподнимается на руках, чтобы не ложиться на Чонгук всем весом, и пытается повторить. Она скользит кончиком языка по шее, оставляя мокрую дорожку, а после поцелуй, звук которого кажется невероятно громким в тишине комнаты; Чонгук мычит и кивает, молча подбадривая и заверяя, что Юнги всё делает правильно. ― Юнги, ― произносит Чонгук на выдохе, то ли в просьбе, то ли просто потому, что хотела произнести имя девушки. Она звучит так, будто вот-вот перейдёт на стон удовольствия, и это что-то делает с Юнги, которая прикусывает и засасывает кожу на её шее с желанием оставить хоть какой-нибудь след. Пальцы Чонгук впиваются в её спину, плечи, загривок, как будто хотят за что-то ухватиться, но не могут, и Юнги просто позволяет ей это, спускается ниже и останавливается у груди, рассматривая розовые соски, которые привлекли внимание ранее. ― Они чувствительные? ― сглатывая спрашивает она, даже не поднимая взгляд. Чонгук мычит, что больше похоже на «да», и в целом Юнги больше ничего не нужно, кроме этого. Её движения происходят из чистого желания и предположений, как подобные ласки должны выглядеть: она смотрела порно, хорошо? Та нереалистичная вещь, на которую надо опираться в последнюю очередь, но возможные места, доступные для касаний, не должны отличаться настолько, верно? Юнги полагает, что действительно нет ничего, до чего она не могла бы дотянуться своими пальцами или губами, просто нужно прислушиваться к звукам Чонгук и запоминать. Юнги лижет сосок Чонгук широким мазком, без особого знания, как будет более приятно, но дрожь девушки под ней говорит, что можно двигаться дальше. Это ― чистый эксперимент: лизнуть ещё несколько раз, дотронуться до влажного от слюны соска, пройдясь по нему подушечкой пальцев, оставить нежный поцелуй, больше похожий на короткий чмок, и полностью взять его в рот, засасывая. И, о, Юнги вознаграждена за свои старания. Чонгук сладка и открыта в своих реакциях и желаниях, её пальцы хватаются за волосы Юнги и тянут вниз, как будто это может заставить ту дать больше, чем уже. Юнги не хочет создавать вакуум ртом настолько сильный, чтобы это причинило боль, поэтому отстраняется и возвращается к чередованию лизания с коротким засасыванием. Рука лежит на мышцах сокращающегося живота Чонгук, вскидывающей бёдра и извивающейся на кровати. Юнги не хочет её останавливать, не будет даже пытаться, потому что, признаться честно, ей это даже нравится, как и милые громкие хныканья. ― Юнги, Юнги, ― произносит Чонгук, оттягивая чёрные пряди своей девушки, и Юнги приходится оторваться от своего занятия, чтобы посмотреть с вопросом в глазах. ― Юнги, ― бессмысленно повторяет она ещё раз. ― Что-то не так? ― следует вопрос, ответ на который лишь резкое мотание головой на подушке. Чонгук дышит через рот тяжелее, чем раньше, и это кажется… красивым, в каком-то смысле. Ей буквально не хватает воздуха от переполняющих чувств и эмоций. Юнги опускает взгляд вниз, обратно на очаровательную грудь, которую она с интересом сжимает в своей руке и слегка массирует, намеренно задевая вставшие соски. Чонгук громко выдыхает через нос. ― Ты, ах, ― пытается она ответить. ― Ты можешь заниматься этим сколько твоей душе угодно, но у меня слегка сводит мышцы в ногах, ― Чонгук в подтверждение своих слов слегка сдвигается, и Юнги отстраняется, чтобы та смогла размяться. Требовательная хватка Чонгук ускользает с горячей кожи Юнги, и она может примириться с этим на какое-то время, если только ей дадут возможность рассмотреть раскинувшуюся перед ней девушку чуть дольше. Эстетически красивые тела ― то, что Юнги ценит, будучи сама так или иначе связана с искусством, и, что ж, женские тела по её скромному мнению стоят на той ступени, сравнивать которую не имеет смысла абсолютно ни с чем. Юнги бы нарисовала Чонгук, если бы умела держать в руках кисть, и запечатлела на фотографии, будь её навыки на уровне профессионала, а не любителя. О, но даже тогда это не заставило бы думать о красоте Чонгук меньшее. ― Ты правда невероятно красива, знаешь? ― тихо говорит Юнги, с лёгкой улыбкой заглядывая в глаза Чонгук, которая восстанавливает дыхание и смотрит в ответ. Её губы тоже растянуты в улыбке, менее скромной, но более довольной от комплимента. Её щёки чуть покрасневшие, а волосы в полном беспорядке, и Юнги знает, что у неё не лучше. ― Это больше, чем что-то сексуальное… Чонгук выглядела понимающей, её кивок ― просто подтверждение, что она услышала. Она изгибается под влюблённым взглядом Юнги, сгибает одну ногу в колене и вытягивает руки над головой, ластясь на простыне изящной кошкой под солнечными лучами. Юнги прикасается к её животу ладонью и скользит по бокам, наверх, оглаживая грудь и выступающие рёбра, ключицы и шею, нависая над девушкой. Чонгук притягивает для неспешного, но глубокого поцелуя, возвращая ласку. Юнги позволяет творить той всё, что заблагорассудится, стонать в приоткрытый рот и покусывать губы до укола боли. Эта интимность не подобна той, которую они делят по вечерам на диване за разговорами о страхах, желаниях, боли и сомнениях, но Юнги нравится вот так ― больше уделяя физической стороне близости. Быть обнажённой, но по-другому. ― Я действительно, ― выдыхает Чонгук в губы Юнги, звуча невероятно серьёзно: ― Правда, очень сильно сейчас возбуждена, онни. ― О, ― коротко говорит Юнги, смотря в карие глаза. Губы покалывает от укусов, она чувствует, как ноги Чонгук скользят по её ногам, а рука цепляется за нижнее бельё в молчаливом разрешении. ― Да, хорошо, ― поспешно говорит она, отстраняясь. ― Давай, эм, что-нибудь сделаем с этим. И Чонгук смеётся, тихо и по-доброму, принимает сидячее положение и помогает снять последнюю часть одежды. Юнги хочет прикрыться от смущения, но та даже не ведёт и бровью, вместо этого притягивая для ещё одного поцелуя. Он выходит жадным и требовательным, Чонгук встаёт на коленки и налегает на Юнги, которой приходится поспевать за ней. Её притягивают за бёдра ближе, их тела прижимаются друг к другу настолько, насколько это вообще возможно, и Юнги не может разобрать, чьи стоны она слышит: свои или Чонгук. Руки Чонгук находятся абсолютно везде, мнут и хватают, ногти впиваются в кожу, наверняка оставляя после себя красные отметины, но Юнги даже нравится эта мысль: хранить царапины и другие следы на следующий день. Чонгук как будто старается запомнить каждый изгиб спины и талии Юнги, пересчитать позвонки, когда её онни выгибается и стонет в поцелуй. Ладони не спускаются к ягодицам, как и было обещано, зато уделяют достаточно внимания мягкому животу и груди. Юнги смеётся, когда Чонгук начинает несильно сжимать их, как антистресс. ― Тебе это нравится? ― дразнится Юнги, чмокая девушку в надутые губы. Та кивает, без давления покрутив сосок между пальцами и наблюдая за реакцией: неоднозначной, впрочем. Кажется, это не находится в списке чувствительных мест на теле Юнги. ― Может чуть больше, чем тебе, ― отвечает Чонгук. Она наклоняется вперёд и оставляет мокрые поцелуи на вытянутой шее, думая, как хорошо на бледной коже будут смотреться засосы, что-то на грани эстетики, а не эгоистичного чувства собственничества. Для этого им не нужны какие-то доказательства, если подумать. Чонгук молчит, отдаётся своему делу и не комментирует, когда Юнги решает опустить ладонь на живот и ниже, касаясь выбритого лобка. Они обе не совсем знают, как подойти друг к другу, потому что это неизведанная территория, а еще очень неловко. В теории всё всегда намного легче, а на практике у Чонгук были только игрушки, как и у Юнги, только в ещё меньшем количестве. «Делай, как самой себе» ― плохой совет. Все настолько индивидуально, что нет одного единого верного правила. Первая мысль у Юнги, как только пальцы раздвигают половые губы Чонгук, прикасаясь к клитору, это ― «о». Чонгук не врала, когда говорила про своё возбуждение; Юнги впервые чувствует такое большое количество смазки, потому что её организм довольно скуп, даже в те редкие моменты её пика наслаждения. Она из любопытства проводит подушечкой пальца по влажной вульве, к влагалищу, и бёдра Чонгук вздрагивают то ли от ощущений, то ли от неожиданности. Юнги здесь довольна слепа ― просто позволяет своей девушке облокачиваться на себя, вцепляться в талию и спрятать лицо в шею, прекратив поцелуи. Чонгук издаёт тихий стон в покрасневшую кожу Юнги, льнёт ближе и двигает бёдрами, на придыхании прося: ― Ещё, онни? ― и как Юнги может отказать? Движения осторожные, она сохраняет темп «вперед-назад», скользя по клитору и половым губам, но не совсем понимания, с какой силой давления продолжать ласки. ― Можешь чуть сильнее, и… ― говорит Чонгук, развивая сомнения. ― Лучше сосредоточься на клиторе? ― полувопросительно просит она, отнимая голову и поглядывая на покрасневшую Юнги. Чонгук не выглядит лучше, её глаза блестят, как и губы, а на щеках румянец или от возбуждения, или от стеснения. ― Не хочешь лечь? Так будет удобнее, ― предполагает Юнги, и та кивает, двигаясь назад. Юнги отнимает руки от девушки и смотрит на свои мокрые пальцы, потирая смазку между подушечками. Скользко, да. Она не такая водянистая, как у Юнги. Имеет ли это замечание вообще какой-то смысл? Она наблюдает, как Чонгук растягивается на спине и раздвигает ноги с лёгким стеснением, кладя одну ладонь на свой живот. Эта поза кажется Юнги привлекательной, с явным намерением и зазывающая, что довольно сложно проигнорировать. Всё ещё хочется доставить Чонгук то удовольствие, которое она так просит ― взглядом, словами, телом. Юнги не уверена во многих вещах, кроме одной ― она готова сделать для Чонгук очень многое. Её глаза сами опускаются вниз, между раздвинутых ног, и Юнги думает, что она всё ещё хочет прикоснуться там языком. Какая смазка на вкус? Будет ли это немного беспорядочно, как Чонгук и любит, или в первый раз ей стоит быть чуть аккуратнее и медленнее? ― Эта поза странная, ― говорит Чонгук, ловя взгляд Юнги, но тут же отворачиваясь. О, она впервые, кажется, действительно смущена происходящим. Юнги мягко улыбается, пожимая плечами. Да, что-то в ней есть: слишком открыто и некомфортно. Не внушает никакого чувства безопасности, будь они с кем-то другим в постели. Юнги пододвигается ближе и гладит ноги Чонгук, от самых её бёдер до лодыжек, и видит, как та впивается подушечками пальцев в свой мягкий живот. ― Тебе удобно? ― спрашивает Юнги, наклоняется и оставляет мягкий поцелуй около пупка. Она чувствует, как чужая рука тут же зарывается в её длинные волосы, слегка сжимая, и улыбается в нежную кожу, оставляя ещё один след губами. ― Честно говоря, ― начинает Чонгук, когда Юнги вопросительно мычит и медленно спускается вниз. ― Я чувствую, что мне уже немного неприятно от возбуждения, ― и её улыбка немного неловкая. ― Чуть-чуть больно? ― О, ― говорит Юнги, прочищая горло. ― Хорошо, ― добавляет следом. ― Эм, извини? Чонгук смеётся и мотает головой на подушке. ― Всё в порядке, просто, может, поторопишься? Вопрос остаётся без ответа, так как Юнги решает сосредоточиться именно на этом. Казалось, что куннилингус ― часть мастерства, которому требуется много практики и опыта, и она слышала достаточно от других, что многие партнёры не умеют его делать, либо делают без особого удовольствия (опустим тот факт, что в основном эти партнёры ― мужчины). На самом деле секс ― это что-то, что вы делаете друг для друга, и Чонгук явно не будет расстроена или зла, если Юнги сделает что-то неправильно. В конце концов, у них есть игрушки, так что. Юнги примет тот факт, что её девушка не смогла кончить от куннилингуса, хотя это будет слегка обидно. ― Знаешь, ― начинает Чонгук сверху слегка задумчиво, скорее от нервозности и смущения в тишине, нежели чтобы действительно начать высокоинтеллектуальный разговор. ― Я некоторое время назад хотела, чтобы ты оказалась на моём месте, ― с губ срывается смешок, и Юнги поднимает взгляд. ― Я имею в виду, это тоже хорошо, не подумай ничего такого. Кажется, что с игрушками моё возбуждение никогда не было настолько сильным, и… ― тихий вздох. ― Секс должен быть весёлым, и это нормально, что мы нервничаем, да? ― пауза. ― Онни, ты же нервничаешь? ― поспешно спрашивает Чонгук, опуская глаза. Юнги улыбается ― широко и по-глупому, гладит бедро Чонгук и мычит, поспешно желая успокоить девушку: ― Конечно, Чонгук-а, ― тихо говорит она. ― Я нервничаю, потому что не знаю, что мне здесь делать и как этим заниматься. Вряд ли у девственниц может быть по-другому, ― и Чонгук с выдохом отводит взгляд в потолок, пожимая плечами. Юнги целует гладкую кожу, прижимается губами к ней на несколько секунд, отстраняясь с чмоком, и Чонгук дёргается, а рукой ещё сильнее сжимает свой живот около пупка. Чувствительная, воспринимает всё в разы сильнее, чем когда-либо, и Юнги повторяет свою ласку, потому что может. Может целовать Чонгук куда захочет, гладить где захочет и дать всё, что Чонгук заслуживает. Впервые в их отношениях она говорит на языке, который её девушке приятен и понятен ― на чём-то более интимном и сексуальном, несмотря на то, что он ей немного чужд. ― Хорошо, Чонгук-а, давай договоримся, ― шепчет Юнги, оставляя мокрый след на бедре справа от своего лица. ― Ты говоришь, как тебе приятнее, а я пытаюсь подстроиться под тебя. Если ты понимаешь, что это не работает, то мы придумаем что-нибудь другое. Чонгук кивает ― Юнги слышит шорох на подушке, ― а потом удостаивает ответом вслух: ― Ну, по крайней мере ты знаешь, где находится клитор, ― и смеётся так, что сама Юнги фыркает от абсурдности заявления: возможно, она и правда не так плоха, даже будучи девственницей. Они затихают, тишина давит ещё сильнее и делает всё более неловко. Что она вообще должна делать? Лизать? Сосать? Первые мысли, мелькающие в голове, возникают по ходу дела: пахнет странно, у Юнги не возникает никаких ассоциаций, а смазка на вкус немного кислая, терпкая, но сравнить её тоже не с чем. Первый мазок языком широкий ― он задевает малые и большие половые губы, и сам клитор, выглядывающий из под капюшона. Чонгук дёргается почти сразу же, и Юнги отстраняется, поднимая взгляд на неё. Та спрятала лицо в сгибе локтя и сжала губы, что не совсем понятно, как понимать. ― Чонгук? ― тихо спрашивает Юнги, чтобы удостовериться, слыша в ответ тихое мычание. ― Всё нормально? Чонгук быстро кивает пару раз, но всё ещё не выглядывает из своего «укрытия». Ей стыдно? Она смущена? ― Немного… ― сглатывает, делает паузу. ― Ладно, очень много, эм, по ощущениям отличается от игрушек, но… пока не поняла. Юнги задумчиво хмурится и снова опускает голову, возвращаясь к ласке. Клитор ощущается гладким кончиком языка, давление на этот раз более ощутимое, и пальцы впиваются в кожу бёдер Чонгук, дёргающейся вновь. Юнги пробует по-разному: круговыми движениями, вверх-вниз, меняет темп и силу, с которой создаёт вакуум своим ртом. Ей приходится останавливаться, делать вдох и позволить языку отдохнуть, не привыкшему к подобной активной работе, и Чонгук сверху тоже, кажется, рада таким секундам. Чонгук чувствительная и отзывчивая, она поднимает бёдра в моменты наслаждения, еле заглушает стоны и хныканья, и выгибается всем телом, как будто хочет отстраниться и податься вперёд одновременно. Юнги наблюдает, как она прячет лицо в сгибе локтя, а второй рукой зарывается в свои волосы, и это… красиво. Видеть её в таком беспорядке ― лучшая награда, даже если Юнги уверена, что она не так хороша в куннилингусе. ― Как насчёт пальца, Чонгук-а? ― спрашивает она спустя несколько секунд, отпуская клитор изо рта с тихим чмокающим звуком. Чонгук тяжело выдыхает, её хватает только на тихое: ― А? ― Палец, ― повторяет Юнги и кружит им вокруг входа, поглаживая мокрые складки половых губ. Лично ей никогда не нравилось проникновение ― просто не та вещь, которая приносит ей удовольствие, и многие говорят о стимуляции зоны G и клитора при куннилингусе одновременно. Юнги думает, что это имеет смысл. Сделать такое сразу на идеально не получится, но можно хотя бы попытаться, тем более не кажется, что Чонгук нужно многое, чтобы дойти до оргазма. Она уже вся такая разнеженная лаской и на грани. ― Я просто постараюсь стимулировать тебя и там, и там, чтобы ты кончила? ― уточняет Юнги, когда мгновенного согласия не следует. Возможно, что Чонгук не хочет сегодня какой-либо практики с проникновением и легче использовать вибратор? Или ей неприятно, что это именно Юнги? Мысли не успевают превратиться в комок тревожности, Чонгук прерывает предположения мычанием, выпущенным на придыхании: ― Не то чтобы тебе правда придётся стараться, онни, ― и следует тихий смешок. Чонгук трёт своё лицо ладонью, ёрзает на месте поудобнее и смотрит вниз, где Юнги пожимает плечами и скромно улыбается, оставляя нежный поцелуй на бедре. ― Это не значит, что я не попытаюсь, ― обещает она. Чонгук облизывает губы и тянется рукой, кладя ладонь на голову Юнги с молчаливой просьбой. Этот жест непринуждённый, но что-то в груди Юнги падает вниз с толикой возбуждения. Боже, со стороны они должны выглядеть невероятно красиво, не так ли? Открытая изнывающая Чонгук и её рука в длинных волосах Юнги, с просьбой вернуться обратно и продолжить ласку. Юнги с новой волной желания аккуратно вставляет указательный палец во влагалище своей девушки, проверяя, достаточно ли её смазки для комфортного проникновения или стоит добавить ещё. Юнги знает, что чувствительная часть стенок всего лишь пять или шесть сантиметров, поэтому не пытается войти глубже. Она ощущает тепло и узость, делает первые движения неспешно и с заинтересованностью ― на что Чонгук реагирует сильнее? ― Всё в порядке? ― спрашивает Юнги, глядя на девушку, кивающую и сжимающую руку в кулак. Юнги дёргают за волосы, и она поднимает голову. ― Чонгук-а? ― Всё нормально, да, ― отвечает та. ― Обычно я использую игрушки чуть больше, чем твой палец, ― это сказано со стоном, когда Юнги в ответ на такой саркастичный комментарий на пробу ласкает подушечкой пальца верхнюю стенку влагалища. ― Юнги, ― выдыхает Чонгук её имя. ― Мм? ― это весело, с другой стороны. Видеть, что Чонгук может забыть обо всём из-за таких ласк, а Юнги ведь даже не начала заниматься этим всерьёз. Точка G ― эта пресловутая «точка», ― которую так любят некоторые называть волшебной, на самом деле не является таковой. Чонгук не испытывает внезапный оргазм, как только Юнги принимается её стимулировать с надеждой, что она правильно нашла расположение. Первые минуты две всё довольно неловко: Юнги продолжает поглаживать чувствительную зону и наблюдает за своей девушкой, пока Чонгук с закрытыми глазами иногда вздрагивает и постанывает. Это неловко, особенно в тишине, разбавленной тяжёлым дыханием. Юнги вставляет второй палец ещё осторожнее, чем первый, и всё-таки решает добавить смазки. Искать её на кровати тоже занимает время, они обе двигаются с покрасневшими щеками и не встречаясь взглядами, пока нужная вещь не оказывается в руках у Юнги, и она не возвращается в исходное положение. Со смазкой всё намного лучше ― пальцы двигаются свободнее, подушечки сразу же касаются примерной зоны, нуждающейся в стимуляции, и рот Юнги оказывается на чувствительном клиторе, принимаясь с новым, в какой-то мере жадным энтузиазмом посасывать его и ласкать языком. Ритм меняется с быстрого на медленный, Юнги пытается найти нечто идеальное, но знает, что в первый раз это невозможно. Стоны Чонгук смешиваются со звуками хлюпающей смазки и слюны, её бёдра иногда вздрагивают, а таз приподнимается, тут же прижимаясь к кровати под давлением рук Юнги, которой лестно видеть извивающуюся девушку. ― Ты близко? ― через какое-то время спрашивает Юнги, отстраняясь, но не замедляя пальцы внутри Чонгук. Та спрятала лицо в своей руке, её ладонь на голове старшей стало не больше, чем простым присутствием, без давления или хватки. ― Чонгук-а, ― снова зовёт она, наблюдая, как та немного теряется в удовольствии. ― Онни, ― это самого большее, на что Чонгук способна. ― Онни, онни, пожалуйста, ― просит она, и Юнги мычит. ― Хочу твой рот на мне… твой язык… ― Ты и правда уже близко, ― комментирует Юнги, облизывая губы. ― Конечно, Чонгук-а, я пообещала, что постараюсь. Следующие минуты две теряются в стонах, пошлых звуках и тихих просьбах «пожалуйста», которым Юнги беспрекословно следует. Довести девушку до оргазма, провести её через него до самого конца и попытаться продлить эти секунды насколько возможно ― дело сложное, и ей хотелось бы иметь больше опыта, но приходится всё делать лишь на энтузиазме и стараниях. Чонгук помогает своими небольшими указками по типу «быстрее» или «сильнее», имея в виду силу, с которой Юнги посасывает клитор. Она никогда не думала, что Чонгук может становиться настолько мокрой. Оргазм Чонгук ― громкий, и Юнги уже слышала эти стоны из закрытой комнаты. Они знакомые, и она приветствует их с тихой радостью, стараясь продлить короткие секунды чужого удовольствия. Чонгук сжимает бёдрами её голову, зарывается пятернёй в волосы и тянет, пока пальцы Юнги не сбавляют скорость, а ласка языка не превращается в медленные широкие мазки. Чонгук издаёт тихое «ах», лениво раздвигает бёдра в стороны, а руки падают на кровать по обе стороны от неё. Она запыхавшаяся, красная, немного смущена и тихо мычит, пряча лицо в подушке. Юнги молчит и нежно гладит её ноги, от колен до щиколоток, отстраняясь и облизываясь. На губах всё ещё странный вкус смазки ― она не жалуется. Чонгук кажется ей невероятно милой, вот так ― прячущейся, но со слабостью в ногах счастливой после оргазма. Оргазма, который она получила от своей партнёрши, а не игрушек в одиночестве своей комнаты. ― Чонгук-а? ― тянет Юнги. Не знает, что сказать или делать, теперь, когда всё закончилось. Это неловко, ей в голову приходит идея достать хотя бы влажные салфетки или набрать ванную, но оставлять Чонгук не хочется, пока они не поговорят о произошедшем. Юнги нервно пощипывает себя за кожу бедра, пока не решается осторожно прилечь справа от девушки. Чонгук молча сдвигается в сторону, освобождает места и всё ещё тяжело дышит, восстанавливаясь. Они не говорят. Чонгук расслаблена, Юнги видит это по её плечам и спине, пододвигается назад и не подаёт признаков удивления, когда Чонгук поворачивается к ней лицом и прижимается с крепкими объятиями. Юнги тут же гладит её по длинным волосам в успокаивающем жесте и целует в макушку. ― Спасибо, ― тихо говорит Чонгук через несколько секунд их дыхания, разделённого на двоих. ― М? ― мычит Юнги. ― За, ну, ― девушка громко вздыхает. ― Оргазм? И… вообще за то, что согласилась заняться со мной сексом, ― она звучит неуверенно, как будто всё ещё сомневается во всём произошедшем. Юнги никогда не говорила их сексуальной жизни «нет», всегда допускала какую-то возможность, не привязанную ко времени. Через месяц? Год? Дольше? Это не имело значения, особенно когда вся эта штука с сексуальностью для неё как очередная детективная линия в сюжете книги: запутанная, непонятная, не факт, что разгаданная в конечном итоге. ― Я хотела, Чонгук-а, ― озвучивает свои мысли Юнги и наслаждается теплом тела девушки. ― Не говори так, будто ты заставила меня или что-то в этом роде. Чонгук тихо смеётся и кивает. Она отстраняется и заглядывает в глаза Юнги с мягкой улыбкой и влюблённостью в глазах. ― Ты не из тех, кого можно развести на секс, да, онни? ― и снова хихикает в ответ на закатывание глаз. ― Да, насчёт этого… ― тон Чонгук становится серьёзнее, но голос ― тише и смущённее. Её взгляд скользит по обнажённому телу Юнги, рука касается плеча, и пальцы опускаются вниз, по предплечью, перескакивая на ключицы и грудь. Юнги позволяет Чонгук делать всё, что заблагорассудится, чувствуя себя комфортно и сентиментально: это то, что делает секс со многими? Рука Чонгук спускается ниже с более ясным намерением, но всё-таки останавливаются около пупка. Чонгук смотрит на Юнги: ― Ты?.. ― невысказанный вопрос. Юнги ничего не говорит, и Чонгук приходится продолжить. ― Если ты хочешь, чтобы мы… ну, тоже поиграли с тобой? ― «поиграли», думает Юнги, улыбаясь на попытку девушки спросить то, что она хотела. ― Мы говорили, что если ты тоже захочешь, ― и подушечки пальцев лишь слегка касаются небритого лобка, как их тут же отводят в сторону в сильной хватке. Юнги смотрит на Чонгук и мотает головой. ― Я не хочу ничем таким заниматься, ― и она знает, что нужно объяснить свои чувства чуть яснее, чтобы не обидеть. ― Это было приятно ― доставлять тебе удовольствие и быть, эм, обнажёнными в таком контексте? ― Чонгук понимающе кивает, но продолжает хмуриться. ― И мне понравилось, но мне не хочется, чтобы меня тоже трогали вот так. ― Сексуально? ― уточняет Чонгук. Юнги кивает. ― Я думала, что захочу, но этого не случилось. И мне некомфортно думать, что кто-то будет касаться меня там, ― она видит, как Чонгук поджимает губы и кивает. Она не выглядит расстроенной, хотя Юнги поняла бы, будь это так. Каково это ― заниматься сексом в немного одностороннем смысле? Когда хочешь сделать приятное своему партнёру в ответ, показав свою любовь, заботу и ласку, но не можешь? Чонгук имеет право быть немного задетой или недовольной, даже высказать своё непонимание относительно отношения Юнги к сексу, но всего этого не происходит. Чонгук тянется вперёд и целует Юнги так медленно и нежно, обхватывая её за талию и обнимая, пока их ноги переплетаются на смятых простынях. ― Спасибо, что сказала, ― шепчет Чонгук в губы напротив, и её тон наполнен благодарностью. ― И если даже это был единственный раз, когда мы занялись сексом, то мне лучше запомнить его получше, ― она издаёт смешок, и Юнги целует её снова. ― Возможно, что не единственный, но я обязательно скажу тебе, ладно? Невозможно утверждать, когда этот момент настанет. Хочется думать, что эта тема ― тема секса ― никогда не станет препятствием и проблемой между ними. Их отношения не подходят под ярлык «романтические» или «платонические», по крайней мере, Юнги чувствует это совсем по-другому, и требуется много времени для исследования. Пока что её опыт будет начинаться и заканчиваться здесь ― всё еще неуверенная, но окутанная объятиями Чонгук и поцелуями на губах, с которых слетает обещание: ― Конечно, онни, я приму всё, что ты готова мне дать.