***
Смерть стоял на балконе и смотрел на небо в мрачной задумчивости. Снежинки сыпались на его плечи, оседали на чёрных волосах, не тая, и казалось, что он поседел. Мальбонте коротко постучал и, дождавшись ответа, тоже оказался в объятиях белой морозной мглы. Световые потоки, стремящиеся вверх, заметно истончились, а чёрная пульсирующая дыра, наоборот, казалось, разрослась. Он не собирался начинать разговор первым, просто смотрел вместе со Всадником туда, откуда лился холодный, но слепящий и яркий свет. Задумался о Властелине… Какой он? Что скрывает? Как часто снисходит до своих братьев или созданий? Давно ли они вообще его видели? Невольно вспомнил Шепфа, но отогнал мысли, сжав кулаки в приливе застарелой, прогорклой ненависти. То, на что своим гуманизмом обрёк Мальбонте дядя и дед в одном лице, невозможно ни простить, ни забыть. — Рад, что Вы быстро восстановились, — подал голос Смерть, и Мальбонте повернул голову, посмотрев на профиль Всадника: острые аристократические черты, прямой нос с узким кончиком и чуть заметной горбинкой, треугольный подбородок, впалые щёки и высокие скулы. Смерть предстал ещё более отстранённым, чем обычно, но не утратил манер. — Как я понял, моё выживание не входило в Ваши планы, — прикрывая злорадство каменной маской, констатировал факт нефилим. Всадник отрицать не стал, кивнул, не сводя глаз с размытого горизонта. — Между простым и сложным путём всегда логичнее выбирать первый, не так ли? А уж если тот окажется непроходим, всегда можно вернуться на развилку и воспользоваться альтернативным. — Конечно, — согласился Мальбонте, подавив ехидную усмешку. — Выбора-то у меня всё равно нет. Смерть впервые соизволил взглянуть на него. Без укора или гнева, если вообще способен испытывать столь разнообразные эмоции. Хладнокровный, как мертвец, а потому опасный. Если у Войны все чувства на лице написаны, то угадать намеренья его брата куда сложнее. Мальбонте и сам часто использовал такую тактику введения окружающих в заблуждение относительно себя. — Выбора нет, — безэмоционально подтвердил Смерть. — Зато есть возможности и перспективы. Мальбонте поджал губы, прикусив их, чтобы сдержаться. — И на этот раз они реальные, а не пустые, верно? Смерть устало вздохнул, повернулся к перилам спиной, поставив перед собой трость и сложив на неё ладони. Сгорбился, походя на древнего старца с молодым лицом фарфорового манекена, на котором даже серые глаза казались потухшими стекляшками. — Я не даю пустых обещаний, потому что в любом деле всегда существует несколько равнозначных вероятностей исхода. Как и в каждой отдельно взятой судьбе. Нить судьбы — это путь от рождения до слияния с вечностью, но каким будет тот путь, всегда зависит от личных решений, — он говорил, словно рассуждал сам с собой. Тихо настолько, что из-за воя ветра Мальбонте приходилось прислушиваться, чтобы ничего не упустить. — Грубо говоря, Вы сами решили выжить и добились своего. Я это принял и собираюсь предложить новые условия для плодотворного и комфортного взаимовыгодного сотрудничества. Также у Вас есть возможность воспротивиться, но в таком случае и у меня имеется выбор заковать Вас в цепи и продолжить проводить эксперименты, как только полностью восстановлю мастерскую. Но это отнимет драгоценные секунды и приблизит нас всех к провалу, дав тем самым больше преимуществ противоборствующей силе. — Я понял, оставим предисловия. Предпочитаю иллюзию свободы, нежели заточение где-либо, — ответил Мальбонте, на что Всадник выпрямился, заметно приободрившись. Перехватив рукоять трости левой рукой, правой он гостеприимно указал на дверь, ведущую с балкона в кабинет, и сам первым последовал туда. Небрежно стряхнул снег с плеч, прошёл к столу, остановился, глядя на семейный портрет. Мальбонте снова оставалось терпеливо ждать. И Смерть, наконец, снова заговорил: — Как я и сказал ранее, Вы вольны просить за свою помощь всё, что пожелаете. Буквально. Времени на раздумья не так много, но я не прошу отвечать прямо сейчас. Плата может быть совершенно любой, но лишь после того, как Царица будет поймана. Мальбонте отметил, что с глазу на глаз и без присутствия Войны обсуждения даются куда легче. Он хотел спросить, где Третий. После слов Вики так и подмывало, но не стал тешить себя иллюзиями, что больше Войну не увидит. Смерть снова замолчал, о чём-то глубоко задумавшись, потом педантично поправил рукав своего серого кашемирового пальто и шагнул к портрету, ткнув указательным пальцем в уголок рамы. Стена вдруг пришла в движение, начала отъезжать, открывая спрятанный проход. — Я полагаю, иногда слова без демонстрации имеют мало веса, — сказал Всадник, жестом поманив Мальбонте к себе. — Прошу, идёмте за мной. Они вошли в тесную жестяную кабину, напоминающую лифт, и поехали в ней куда-то вниз. Смерть всё время молчал, отсутствующе глядя в точку перед собой. Мальбонте слышал, как за пределами кабины скрипят древние механизмы, трещат от натуги стальные канаты, опускающие их всё ниже и ниже. Насколько глубока шахта, нефилиму не хотелось представлять, но ехали довольно долго. И, наконец, металлическая прочная дверь откатилась в сторону, открывая вид на длинный, освещённый призрачным сиреневым светом грот со множеством дверей по обеим сторонам. Вместо потолка плескались самые настоящие океанские волны, в которых плавали водоросли, песок и гигантские не имеющие верхушек, ледяные айсберги, парящие прямо над головой. Пахло солью и сыростью. Смерть медленно пошёл вперёд, а Мальбонте заметил, что на каждой двери выгравировано название и мелкими буквами подписаны два имени. — Я не приемлю порталы, особенно когда братья и сестра пользуются ими, чтобы быстро добраться домой, — пояснил Всадник. — Наше измерение не настолько велико, чтобы затрачивать на путешествия лишнюю энергию. Но что касается мгновенного перемещения в прочие миры, это довольно удобно. — Как и контролировать их, — сказал Мальбонте, пытаясь сосчитать количество дверей, но сбился со счёта. Они всё тянулись и тянулись, а Смерть не останавливался и даже не вчитывался в надписи, точно зная, куда следует. Над ними бушевал шторм, плавали чудовищные рыбы с фонариками на мордах, исполинские осьминоги раскрывали щупальца и тысячезубые хищные пасти, хватали более мелких рыб, и кровь их сливалась с волнами, окрашивая те из буро-зелёного в коричневый. Вода не капала в тоннель, не обрушивалась на него под силой давления, не стремилась раздавить. Между ней и проходом не было даже стекла. Но Мальбонте не стал углубляться в местные законы физики, потому что Всадник остановился перед одной из миллиона одинаковых железный дверей. Нефилим без труда разглядел крупное слово «Земля». И подписи ниже.«Светило: Солнце.
Возраст: примерно 100 тыс. оборотов вокруг Звезды Властелина.
Наместники: Светлый — Шепфа. Тёмный — Шепфамалум»
Всадник приложил ладонь к оформленной рамкой табличке, похожей на сканер, потом взялся за самую обычную дверную ручку, потянул её вниз, и дверь приоткрылась, демонстрируя Мальбонте знакомые виды и пейзажи. Разрушенный Золотой Дворец, над восстановлением которого хлопотали уцелевшие ангелы. Столица продолжала жить, не зная, что именно произошло, а потому готовилась к повторному нападению. Закрыв вход, Смерть ещё раз взглянул на надпись и недовольно покачал головой, проведя ногтем по буквам. — Кажется, здесь ошибка. Устаревшая информация. Он стёр имена богов, а после размазал краску по подушечкам пальцев, пока от неё ничего не осталось. — Намекаете, что нужно вписать туда моё имя? — догадался Мальбонте, чувствуя, как в области солнечного сплетения поднимается волнение, сродни с предвкушением. Дом, совсем близко. Только открыть заветную дверь, и всё закончится… Заманчиво и наивно. Всадник чутко угадывал желания пленника и ощутимо давил на них. — Вы бы этого хотели, не так ли? — невозмутимо произнёс Смерть, встав спиной к заветной двери и лицом к нефилиму. Призрачное сияние искоса падало на его облик. Вопрос риторический. — Вы — наследник своего отца, потому правление родным миром в Вашем случае даже не обсуждается. Вы получите его. В дополнение предлагаю личную поддержку перед Властелином в вопросе, касающимся второго Наместника. Для сохранения баланса богов должно быть двое, а у вас они оба мертвы. Мальбонте нахмурился, чувствуя назревающий подвох. Осторожно напомнил: — У Шепфа тоже есть наследница, получившая его силу… Смерть приподнял брови, словно только сейчас вспомнил о существовании Вики. Он прикусил щёку, возведя взор к океану над головой, формулируя и оформляя в слова мысль, которая Мальбонте заранее не нравилась и тревожила. А ещё бесило то, что его знаний об устройстве вселенных не достаточно, чтобы проверить истинность или оспорить любую ересь, которую может на ходу выдумать Всадник прямо сейчас. — Девушка получила силу по крови, верно, — проговорил Смерть, осторожно, будто по болоту наощупь, выстраивая фразу. — Но, боюсь, равной Вам её считать нельзя. Она от рождения смертная. Конечно, загробная жизнь существ в каждом отдельно взятом мире — лишь отчасти моя забота. В основном, Наместники сами устанавливают правила. У вас, к примеру, низшие существа попадают в Рай или Ад, где служат высшим силам добра или зла. Сами же «высшие силы» сливаются с едиными космическими потоками в Центре всех измерений. Девушка же, благодаря происхождению, сумела стать одной из «высших», погибнув в своей первоначальной оболочке… Он замолчал, смочив губы слюной, и натянуто продолжил: — Я веду к тому, что для подобного ей создания сила бога чересчур велика. Да, свет позволил ей выжить после Вашего воскрешения, он имеет свойства исцелять. Но может попросту сжечь, если его слишком много. Вы родились напрямую от слияния Наместников, потому не только удержали в себе силу отца после его падения, но и удвоили её за счёт собственной. Вспомните, разве это далось так уж просто? Мальбонте сглотнул, отведя взгляд. Возразить нечего, да и вспоминать не хотелось. Сила отца — бушующая безжалостная тьма — едва не разорвала его на куски, не свела с ума, не уничтожила… Но он сумел подчинить её. А ещё наивно полагал, что Вики справится лучше с энергией Шепфа… Смерть уже знал ответ, потому словесного подтверждения не дожидался. — Более того, она имеет особенность вмещать в себя часть чужих сил, как было не так давно с Вашими, благодаря чему Вы и выжили, если называть жизнью подобное существование. Если выражаться приземлённо, то эта девочка — сосуд, испачканный тьмой, в который до краёв налили инородного света. Её тело долго не продержится. Стоит попытаться воспользоваться силой, и энергия испепелит её саму. Потому о том, чтобы считать её Наместницей, речи не идёт. Мальбонте чувствовал себя дураком: мерзкое, липкое и горестное осознание собственной ошибки прогрызало дыру в груди, образовывая щемящую пустоту. Он — просто ребёнок со своей детской картиной мира, которую любой взрослый способен разломать и переделать. — Что… было бы, если бы вы не вмешались, а мы продолжали жить, как жили? — кашлянув, с подозрением спросил он, настырно взглянув Смерти в глаза, изо всех сил пытаясь отыскать намёки на блеф. — Вики бы правила от лица Света… или умерла бы, не выдержав. Кто бы нам подсказал? Война почему-то уверен, что она полноправная Наместница. Конечно, в чём-то он слукавил, но Смерть понял, к чему нефилим клонит, и поспешил пояснить: — Мои младшие братья не столь компетентны в вопросах наследования, которыми занимаются Создатели, и в некоторой степени я. Пазл сложился снова не в пользу Мальбонте. О том, что Война мог попросту также не знать всех нюансов, он не задумывался. — Такое часто случается, что Наместники погибают от рук друг друга или по каким-то иным причинам. И тогда Властелин или Царица создают новый противовес, как было в случае с Мирэниелис. Она потеряла свою первую сестру, но это не погубило их процветающий мир. Случай с твоим отцом и дядей исключительный, потому что те заимели прямого наследника… Кровь от крови. А это не то же самое, когда родители бог и создание его рук. Как правило, такое потомство не жизнеспособно, даже если и появляется. Не все Наместники благочестиво чтут кодекс, хотя многим из них природой не дано размножаться. Это ещё одна причина Вашей личной уникальности. — Раз я такой уникальный, зачем мне нужен противовес? — Мальбонте задал вопрос, который мучил его долгое время с момента собственного восстания против дяди. — Во мне ведь есть и тьма, и свет разом. Смерть долго смотрел на него немигающими пустыми глазами, но чёткого ответа так и не дал, лишь пожал худыми плечами. — Тьмы в Вас всё же больше… Если бы речь шла лишь о врождённых способностях, но… Я обдумаю Ваш вопрос и обговорю его с Властелином при надобности… Всадник говорил твёрдо и по обыкновению монотонно, но Мальбонте уловил тень беспокойства, которое Смерть не сумел скрыть. Что-то терзало его сомнениями, вопрос, заданный нефилимом, не был удобным, и Мальбонте этим воспользовался. Раз нащупал трещину на поверхности векового льда, надо пытаться её расширить. Тоннель задрожал. По стенам и полу прошла ощутимая вибрация, всколыхнувшая океан. В нём с несуществующего дна поднялся песок, бурая грязь сделала воду совсем мутной, плотные глубинные волны подхватывали и сносили своих обитателей, но ни капли по-прежнему не упало в проход. Мальбонте пришлось сгруппироваться, чтобы устоять на ногах. Смерть удержался, схватившись за чугунное кольцо в стене. Лицо Всадника обрело озадаченность, быстро сменившуюся сдерживаемым праведным гневом. Он обернулся, вглядываясь в каждую дверь, словно предчувствуя беду, которая не заставила себя ждать. Грянул хлопок, похожий на взрыв. Посыпались камни, разбились и потухли светящиеся сталактиты. Всадник, поджав губы, стремительно зашагал в темноту, и Мальбонте последовал за ним. Долго идти не пришлось: искорёженную, будто её пытались выбить изнутри, дверь нашли быстро. Название и имена на ней стёрлись бесследно, из щелей валил едкий дым. Тяжело вздохнув, Смерть открыл замок касанием ладони, но на той стороне была только пустота. Даже не тьма, как ожидал Мальбонте, а серое матовое ничто, словно оборванная видео-плёнка со стёртой записью. Ни неба, ни земли, ни растений, ни построек… ничего, что когда-то было миром. Даже его безжизненная холодная клетка не навевала такой вездесущей обречённой жути, как вид этой погибшей цивилизации. Нефилим внимательнее осмотрел ту часть коридора, что тянулась дальше родного мира и уничтоженного, и приметил ещё несколько сломанных дверей. — Что предшествовало побегу Царицы? — как бы невзначай поинтересовался он, пока они неторопливо шли обратно к лифту. Смерть чуть замедлился, задумчиво убрав с дороги мелкий камушек концом трости. Не ответил, промолчал, но нефилим не думал сдаваться. — Если хотите, чтобы я отыскал Царицу, мне нужно установить с ней связь, а для этого я должен понимать её мотивы… — не получив реакции и в этот раз, он продолжил говорить, прощупывая уязвимости. — Они столько лет жили вдвоём, делили власть, правили мирами. А потом Тьма решила отобрать всё сущее и уничтожить… Но почему не сделала это сразу, исподтишка, начав со всех вас? Можно предположить, что всю семью разом ей не одолеть, поэтому ушла набираться сил. Но зачем тогда вы истребляете светлых для Властелина, если преимущество в виде вас четверых всё равно на его стороне? Смерть отозвался максимально пространно, не повышая голоса, но виртуозно уходя от темы: — Причина не всегда главнее следствия. Наша задача устранить угрозу, остальное никого не касается. Лифт надсадно заскрежетал и с натугой пополз вверх. Мальбонте убедился, что ничего ему не расскажут, а послушать противоположную версию ещё сложнее, да и надо ли оно ему? Разбираться в мотивах и психологии, когда от него требуется лишь указать место. Это не его битва, но что-то всё равно не давало покоя. Так ли происходящее однозначно? Ведь и его самого однажды по приказу «добра» заклеймили чудовищем. — Она пыталась убить меня дважды, используя тот же способ, с помощью которого я планирую её искать, — буднично сообщил он, пристально тайком наблюдая за реакцией Всадника. За малейшей эмоцией, изменением мимики, искрами в глазах. Бесполезно. Смерть не выглядел ни удивлённым, ни встревоженным. Он лишь пожал плечами. — Это логично. Если ей удастся, я перехвачу Вашу душу. Это, увы, всё, что могу сделать. Мальбонте поморщился, скрыв своё раздражение. — Это ещё один запасной план? Смерть кивнул. После возвращения в башню Смерть восстановил стену, прячущую лифт, и остановился около картины. Мальбонте не был уверен в продолжении разговора, к тому же и так получил достаточно информации, выбившей из колеи, и пошёл к двери, но Всадник его окликнул: — По поводу той девушки… Если она Вам дорога, в моих силах спасти её. Нефилим резко остановился, на миг задержав дыхание. Слова, словно острые и смертоносные сюрикены прилетели в спину. Вот оно. Крючок, на который и Смерть, и Война постоянно пробуют его подцепить. Властью не соблазнил, так принялся давить на личные привязанности. Мальбонте сам виноват, дал повод. Но он действительно считал, что без Вики родной мир погибнет, потому и берёг её, подставляя самого себя и самолично вручая врагам козыри в руки. — Очередной подарок или услуга, цена которой моя покорность? — едко выплюнул он с ухмылкой. Смерть никак не отреагировал на грубость. — Всего лишь дополнительная гарантия нашего сотрудничества. «Как будто меня вот-вот переманят конкуренты», — закатил глаза Мальбонте, заставив себя успокоиться. И спросил совершенно равнодушно: — А с чего взяли, что она мне нужна? Я держал её при себе только из-за унаследованной силы, без неё девчонка бесполезна. Он почувствовал меж лопаток пронизывающий холодом взгляд Всадника. — Что ж, тогда я немедленно отдам приказ привести её сюда, чтобы использовать по назначению. Смысл сказанного внезапно окатил талой водой с ног до головы. Мальбонте бросило в жар, как бывает при сильном внезапном иррациональном испуге. При неожиданном падении с большой высоты. Он понимал, к чему идёт, но оказался не готов к моментальной развязке. В груди, под рёбрами свернулся тугой крепкий узел, мешающий дышать. Он мысленно выругался, пытаясь избавиться от спазма, но тот лишь усиливался. Мальбонте понял, что оказался на распутье двух дорог, ни одна из которых ему не нравилась. Первая подразумевала, что Всадники, давно ищущие рычаг воздействия на него, его слабое место, с уверенностью такой обретут. А вторая… сулила смерть Вики. Но, казалось бы, зачем ему сдалась эта девчонка? Заноза в заднице… проблемная, слабая… предательница. Он терпел её рядом, потому что полезна, но сейчас убедился в обратном, так смысл цепляться за неё? Она всё равно обречена и умрёт либо от приобретённой силы, либо в руках Войны — для Мальбонте разницы нет. Но что-то жалобно скреблось в чёрной окаменевшей душе, что-то заставляло измученное одиночеством и израненное сердце биться чаще… Что-то мешало ему просто уйти, оставив роковое решение Смерти гильотиной висеть в воздухе. Он презирал свою слабость, хоть и держался стойко. Сделал шаг на лестницу, но остановился, изображая озарение, повернулся и сказал достоверно безразлично: — Девчонка — сосуд, связанная со мной кровью. Если я умру, могу ведь снова остаться в ней и получить ещё один шанс? Смерть с досадой покачал головой, но слова Мальбонте заставили его на миг поразмыслить. — В первый раз в ней была часть Вашей силы. Сейчас же совершенно противоположная, враждебная энергия. Хотя часть той энергии в Вас также имеется… Всадник примирительно развёл кисти рук. — Я подумаю над возможностью искусственно забрать у неё силу, пока та не угнездилась в теле или не уничтожила его. Конечно, самый простой способ сделать это, просто умертвить девушку… Но это мы всегда успеем. Последние слова прозвучали многозначительно в сочетании со скупой улыбкой Смерти. Мальбонте порывисто кивнул и покинул покои Всадника. Чем дальше отходил, тем больше ускорял шаг, перестав следить за дыханием. Сам не верил в правдоподобность собственных умозаключений, хотя и рассчитывал на способности Вики перед ритуалом, когда через Левиафана поил её своей кровью. Только теперь делал это не ради себя… даже не ради своей выгоды, а для неё. Лихорадочно искал достойные аргументы, лишь бы продлить ей жизнь. Зачем? Только ли в благодарность за заботу?.. Вики ждала его в спальне. Растерянная, зарёванная, кусающая губы. Видимо, разлука с друзьями прошла тяжело и вылилась в страх за их судьбу. Мальбонте некстати вспомнил Люцифера, отвратительную клевету, брызжущую с его уст, которая задела сильнее, чем нефилим мог представить, царапнула по гордости и принципам, оставив саднящий порез. Чудовище и убийца — это одно, но насильник… Плевать. И почему его вообще это волнует? Цепочкой за обвинениями потянулось увиденное в мыслях Вики. То, чему Мальбонте и вовсе поначалу не придал значения. Люцифер поцеловал её. Какого чёрта всё это начало так раздражать, что даже выработанное веками хладнокровие давало слабину. — Что случилось? — Вики подскочила ему навстречу, испугавшись выступивших на его лице эмоций. Мальбонте отмахнулся, сразу пошёл в ванную, умыл лицо, немного придя в себя. Она прибежала следом, намеренная добиться новостей. Одиночество и неведение, похоже, мучили её сильнее любой правды. — Уйди, — прорычал Мальбонте, взглянув на замершую в отражении зеркала Вики. Она вздрогнула, словно он ударил её, но устояла, упрямо не сдвинувшись с места. — Я хочу побыть один. Сообразив, что, возможно, причина его грубости в элементарных бытовых нуждах Вики смущенно вышла, прикрыв за собой дверь. А нефилим вцепился пальцами в края раковины с таким нажимом, что акрил покрылся вмятинами, а буря в голове не спешила утихать. И понимание, что причина шторма находится в соседней комнате, так близко, лишь подливало масла в огонь. Он не желал её смерти… вопреки всему. Он… просто её желал. И глупо оправдываться перед самим собой, искать объяснения тем или иным поступкам. Тело говорило само за себя. Своей гибели Мальбонте не боялся, но когда речь зашла о Вики… Он со шлепком прижал ладонь ко лбу и медленно провел по лицу вниз. «Смерть, наверняка, всё понял, он не дурак». Мальбонте вернулся в спальню, но замер на пороге между нею и ванной, изучающе, совершенно по-новому глядя на Вики. Она дрожала, обнимая себя руками, опасалась снова спрашивать, ожидая, когда сам расскажет. Но вместо этого он приблизился вплотную, не сводя с неё глаз. Она не отпрянула, не отступила, хотя было заметно, как нелегко ей даётся близость к нему. Сглотнула и прошептала: — Их забрали, не все пошли добровольно. Я пыталась… воспользоваться силой, но… кажется, потеряла сознание. Мальбонте до ноющей пульсации в челюстях стиснул зубы. — Я предупреждал не делать глупостей. К удивлению, она не стала противиться, а только пристыжено кивнула, попыталась отступить, но он поднял руки, обхватив ладонями её влажное от слёз лицо. Стал внимательно рассматривать, словно пытаясь запомнить черты. Дышал при этом ровно, выглядел спокойным и сосредоточенным, но только внешне. В глазах Вики цвета летнего неба поселилась настороженность. — Что ты делаешь? — прошептали её губы, привлекая взгляд Мальбонте, как мышка, беспечно выбежавшая на середину комнаты, привлекает внимание кота, будоражит, пробуждает все самые тёмные инстинкты. Сочные, красивые, манящие… Он мог смотреть лишь на них, не замечая, что взгляд пугает. Дыхание Вики участилось, вырывалось горячими обрывками, глаза метались по его лицу, улавливая нарастающее напряжение. Она невольно облизнулась, мазнула розовым кончиком языка по нижней губе, опустила взор, с поддельным интересом изучая пол, туфли Мальбонте, его колени, ремень брюк, нижние пуговицы рубашки. Упрямо не давала зрительного контакта, зажималась, пряталась. Он погладил нежные щёки большими пальцами, очертил подушечками линию скул и ответил тихо и честно. Выдохнул, опаляя, заставив вздрогнуть, напрячься, задрожать. — Пытаюсь кое-что понять. Мальбонте пугал Вики своим напором и неоднозначными действиями, но не умел иначе. Не имел подобного опыта, несмотря на свою бесконечно долгую жизнь. Не дав возможности опомниться, он наклонил голову, выпивая судорожные вздохи, падающие с женских губ, ловя каждый, смакуя на чувствительных рецепторах языка. Так близко… запретно и волнующе. Вики сдалась, не могла бороться. С ним ли? С собой. Её ресницы затрепетали, взгляд всё ещё избегал его глаз, боясь утонуть в бушующей тьме зрачков, потерять себя, поддаться. Но на губы она посмотрела. С нетерпением и любопытством скользнула по ним от края к краю, и Мальбонте ухмыльнулся, вздёрнув уголок рта. – Ты ведь хочешь?.. – игривый немой вопрос, высказанный одними лишь дрогнувшими ресницами. И обжигающий выдох: Тоже. Вики запротестовала, попыталась мотнуть головой, отвернуться, но он приблизился непозволительно, сократив расстояние меж ними до ничтожных сантиметров. Дыхание сплелось воедино, срослось, стало общим… От её кожи исходил жар, неимоверное тепло, стремящееся согреть его, растопить внешний лёд, обнажить истину. Вики замерла, прикрыв веки, и Мальбонте принял это за ответ. Рывок, и он коснулся её, цепляя женские губы своими. Властно и голодно, несдержанно. Захватил в плен, лаская, разминая, пытаясь расслабить, требуя ответа. Но оставил возможность оттолкнуть, предоставляя право выбора. Но она осталась, окаменела, затаив дыхание, боясь пошевелиться, позволяя ему наслаждаться её ртом. Выцеловывать то нижнюю, то верхнюю губу, до сладкой истомы оттягивать зубами, прикусывать, тут же зализывая микроранки. С упоением и разгорающейся страстью сминать нежные пухлые губы, вкусные, как утренний цветочный нектар, неуловимо сладкие, податливые. Вики держалась, гордо не даваясь, но шумное дыхание на грани стонов выдавало её, предавало, вынуждало тянуться навстречу шторму. Они целовались до этого, но тогда было иначе. Не так осознанно, с примесью любопытства и ментального влечения, без горького привкуса страха потерять навсегда. Хоть и невозможно потерять то, чего и так нет и никогда не было. Вики оттолкнула его, уперевшись в плечи, и Мальбонте тут же отшатнулся. Она тяжело дышала, в глубине зрачков полыхало возмущение, изумление и… что-то ещё. Неподвластное, дикое, запретное… Но это не имело значения, для себя Мальбонте всё понял. Он ухмыльнулся, отпустив её. Ладони скользнули по локтям и предплечьям, проходясь по чувствительной гусиной коже. Но продолжал поедать взглядом. Тёмным, пристальным, проницательным. Готовился к пощечине, крикам. Собирался заверить, что не тронет и впредь не повторит. Не взаимно, ну и чёрт с ним. Насильно мил не будешь. Нефилим чувствовал изящные женские руки на своих ключицах, комкающие ткань рубашки. Поединок взглядов продолжался, воздух вокруг заметно густел, нагревался, высекал искры. Он увидел, как нечто с треском ломается в сознании Вики… но не сразу поверил, что это барьер, мысленно перешагнув который она сама потянулась к нему. Встала на носочки, обняла за шею, прижалась, делясь своим теплом, проникающим под кожу россыпью игл. Пылкая, откровенная в своём порыве. Шевельнула губами, приоткрыла их шире, высунув кончик языка. И Мальбонте, погладив пальцами её щеку, углубил поцелуй, проник в рот языком, встречая бурное сопротивление, ответный порыв, превращающееся в головокружительную ласку. То, чего ему не хватало. То, что было нужно. Потребность ощущать себя желанным. Как бы ни отрицал, не отмахивался, игнорировал, от правды никуда не деться. Но дело не только в этом, его хотели многие женщины, но вызывала ответную реакцию только одна. Непокорная, недоступная, но вместе с тем как будто злой судьбой предназначенная ему. Жаркий поцелуй становился всё настойчивее, нетерпеливее, пробуждал запретные фантазии, заставлял тело гореть, отзываться, реагировать. Огонь по венам и тугой узел нервов внизу живота. В брюках стало невыносимо тесно, и Вики чувствовала его возбуждение, изгибалась, старалась отстраниться, но снова и снова тёрлась животом, распаляя, сводя с ума. Он вылизывал её рот, кусал губы, отдавался, как никому до этого. Прижимал её к себе, нежно гладя рукой по спине, но не позволял перейти черту, хоть Вики так выгибала спину, что контроль угрожал потерпеть поражение. Она льнула к нему, жалась грудью к его торсу, томно дышала в губы, а он терял рассудок. Сжимал её плечи, массировал пальцами нежную кожу. Она настолько хрупкая в сравнении с ним, легко сломать. Вики отпрянула, в последний раз прикусив его нижнюю губу, вырвалась из объятий, пытаясь отдышаться. С опаской бросила взгляд на кровать, затем неуверенно снова посмотрела на Мальбонте. Лицо покраснело, губы опухли от долгих поцелуев, глаза блестели, словно звёзды, затянутые туманном возбуждения, который постепенно рассеивался, возвращая способность мыслить здраво. — Что… это было? — спросила она, пригладив растрёпанные волосы. — Этого не должно было случиться. Мальбонте усмехнулся. — Стесняешься своих чувств? — Нет… я не знаю, — замялась Вики, но он оценил. Лучше честное смятение, чем уверенная ложь. Играть с ним Мальбонте не позволит. Он кивнул в сторону постели, игнорируя изнывающее ощущение в паху. Взял себя в руки, попытался отвлечься. Вики отступала мелкими шажками, стараясь не смотреть ни ему в глаза, ни ниже. — Нам обоим нужно отдохнуть. Она облегченно выдохнула. Кивнув, не раздеваясь, прошла к кровати, легла на противоположную от нефилима сторону, закуталась в одеяло с головой и отвернулась, сжавшись в комок. Он понял её реакцию, ведь и сам ощущал похожее: зов сердца, идущий в конфликте со здравым смыслом и обстоятельствами. Чтобы не смущать, больше не сказал ни слова. Лишь опустился на самый край, вытянул ноги и уставился в потолок, не надеясь легко уснуть. С полученной от Смерти информацией стало легче, но в то же время груз сомнений лишь увеличил свой вес. Раз Вики не годилась в Наместницы, Мальбонте мог наплевать на её судьбу, бросить надоевший балласт, освободиться и начать открыто бороться со Всадниками, не страшась потерять нечто ценное. У них бы не осталось рычагов давления на него, ни единой слабости. Но судьба злобно пошутила, и нефилим поймал в ловушку сам себя, признав и осмыслив собственные чувства, которые больше не мог отрицать. Нет в Вики никакой выгоды, кроме личной. И никогда не было. И никогда он не мог так просто и равнодушно бросить её в постель Войны, потому что где-то внутри сама мысль об этом убивала его. В ней он видел стимул, смысл, надежду на искупление и обретение покоя. Но понимал, что напрасно, что теперь должен действительно отдалиться, держаться от неё подальше, чтобы ещё больше ей не навредить. Он мог защищать её, погружая в относительную безопасность, пока Война не был уверен, правильно ли нащупал слабость. Но сейчас Смерть точно удостоверился, и враги используют Вики против него любыми способами.