"Молю о прощении"

Конец. Они окончательно и бесповоротно разошлись на разные стороны. Уже нет никакой их стороны и Кроули начал сомневаться, а была ли она вообще когда-либо? Или ангел всегда лишь умело притворялся и вил из демона прочные узлы, играясь с ним и используя в своих интересах? Даже если это и было правдой, сейчас это не имело никого знания. Вообще ничего не имело сейчас ни малейшего значения. Кроули впал в «депрессию», как бы назвали его состояние смертные. Но если бы они хоть на секунду прочувствовали всё то, что испытывает демон, умерли в агонии тотчас. Смертные душонки не способны выдержать такого и, признаться, Кроули задумался о том, что это стало бы отличной новой пыткой в Аду. А ещё он как никогда ранее жалел, что демоны априори не имеют души, а значит ему придётся жить и мучиться с этим грузом на не-душе дальше примерно… оставшуюся бесконечность, если так прикинуть. Поэтому Кроули решил заняться чем, что могло хотя бы попытаться немного облегчить его страдания (а на деле лишь усилить. Мазохизм в чистом его проявлении): поддаться всем только существующим вредным привычкам, что человечество только успело придумать. Алкоголь, наркотики (которые, признаться, не действовали на демонов и ангелов так, как на людей. Это было похоже скорее на минутное расслабление, после которого становилось хуже. Почти как с людьми, только без последующей смерти, к сожалению), и самобичевание, конечно же. Последнее было исключительно творением смертных и оказывало оно самый сильный и долгий эффект. Он не знает, сколько минут, дней, месяцев или лет прошло с того момента, но в один день, который ничем не отличался от всех предыдущих, Кроули видит свет. И нет, это не свет от улицы, фонаря или даже огня. Как там говорится у смертных? Свет в конце тоннеля, вроде бы. Этот свет был ослепляющим, выжигающим глаза и болезненно ярким. И вот из него появился он. Ничуть не изменившийся, словно никуда не уходивший, совершенно точно Азирафаэль. — Приплыли… — Пробубнил себе под нос Кроули, подозревая, что всё-таки литры алкоголя и наркотики делают своё дело даже с демоном. Может у них всё-таки есть какой-то предел и ограничения в их употреблении, отчего теперь даже оккультные мозги плывут? Если так, то демон несказанно рад, что именно это он увидит в последние свои минуты существования. Однако прислушавшись к своим ощущениям, он не почуял и намёка на скорый конец, что, несомненно, застало врасплох. Зато услышал волне реальное и чёткое «Что?» до боли знакомым тоном. Кроули сбрасывает свои очки и впивается взглядом в Азирафаэля, стоявшего напротив него. Не видение, не галлюцинацию, а очень даже настоящего Азирафаэля со всей своей ангельской аурой. — Что… Что ты, мать твою, тут делаешь?! Это однозначно не тот вопрос, который он хотел задать. Как минимум не таким способом, не такими словами. «Ты правда вернулся ко мне?», «О, ты живой, тебе удалось сбежать от них да?», «Я так и знал, что то кофе было непростое! Они околдовали тебя, ангел?» больше подходили и рвались наружу, однако демон не мог позволить себе такой роскоши. Вдруг это западня и Небеса/Ад только и ждут момента его полной слабости? — Я спустился к тебе, друг мой. Небеса не могут быть для меня Раем без тебя. Они никогда не были им после твоего падения и тем более не могут им стать после… — Заткнись. Закрой свой рот, Азирафаэль, молю тебя. Спрошу ещё раз. Что ты тут делаешь? — И я отвечу тебе ещё раз. И ещё. И ещё миллион, если потребуется: я пришёл к тебе. Я выбрал тебя. Нас. И надеюсь, что не опоздал. Ангел обводит квартиру Кроули взглядом, не узнавая её. Некогда везде стоящие самые зелёные растения во всём Лондоне исчезли. Везде царила грязь и мрак, в воздухе витала пыль и сырость, а по всем возможным углам валялись бутылки из-под алкоголя (дорогого и не очень), шприцы, трубки и прочие приблуды. — Чем ты тут занимался всё это время? Устроил притон? — А чем ТЫ занимал всю пернатую задницу всё это время, м? Ответь мне, ангел. Ты не давал мне и весточки о том, что с тобой, а сейчас вот так просто заявляешься ко мне и отчитываешь за весь беспорядок? Серьёзно, блять? — Совершенно незачем сквернословить, дорогой. Я всё объясню тебе, будь уверен, каждую малейшую деталь. Но для начала я бы перестраховался. Демоны сюда не явятся точно, а вот на счёт них… — он посмотрел наверх, давая понять о ком говорит, даже не называя ангелов ангелами. Видимо они и правда сделали что-то воистину ужасное. —…я не уверен. — Даже если эти пташки захотят сюда явиться, они не смогут. Тебе грозит опасность? Кажется, вся былая ярость, гнев и злость тут же улетучились, как только ангел заговорил о возможной для него опасности. Какой же Кроули идиот. Самый настоящий. — Раз им сюда не попасть, значит да. Если бы они хотели меня уничтожить, то стёрли бы из Книги Жизни сразу, как только я оказался здесь. Однако, я всё ещё стою. — Что ты такого натворил наверху?! Или что такого сделали они, что ты бежал?! Я вообще ничего не понимаю, ангел! — последняя фраза звучала скорее как просьба. Кроули правда ничего не понимал и это ломало его. Он не любил быть в неизвестности, а находиться в неизвестности о том, грозит ли Азирафаэлю смертная опасность или нет, ещё хуже. — Я уже сказал, что всё расскажу. Кроули, пожалуйста, не заставляй меня говорить об этом сейчас. Я не смогу. Демон кивнул, соглашаясь. В любом случае если это всё-таки его пьяный угар, то ничего не имеет смысла. А если реальность — то просто узнает тогда, когда ангел будет готов. Вместо очередного допроса Кроули встаёт со своего дивана (он в изумлении, что оставался на нём всё это время) и подлетел к Азирафаэлю, сминая его в охабку. И это было лучшее, что происходило с ним. Потому что он почувствовал, как чужие руки обнимают его в ответ, прижимают и держатся мёртвой хваткой, не отпуская. Это лучше любого поцелуя, любых слов и всего на свете. — Прости меня. О, Кроули, я молю тебя о прощении, мой дорогой… — Тише, ангел. Не надо молить меня о нём. Ты и так получил его, получил сразу же. Азирафаэль не знал, сколько они так стояли, молча обнимаясь и передавая таким способом все несказанные слова, однако в один момент по его телу проходит жар. Жар настолько сильный, что выбивает из-под ног ангела землю и хриплый стон, заставляя вцепиться в Кроули своей хваткой. (Поверьте, силы у него есть. Он был создан как страж врат Эдемских, конечно он был несказанно силён). — Ангел? Азирафаэль, что случилось? — поспешно спросил Кроули, заметив быструю перемену ангела и успев подхватить его. Однако до самого Азирафаэля голос доносился будто бы издалека. — Я… Я не знаю… Я чувствую… О, они определённо что-то делают… Жгучая боль не унималась, а лишь росла сильнее и сильнее. Сначала ангел подумал, что возможно, его низвергают с небес и он падает, однако это происходит не так. Его крылья, хоть и спрятанные в нематериальном мире, будто бы окунули в чан с горящей лавой. Азирафаэль расправляет их. Вернее то, что от них остаётся. Они тлели. Быстро и стремительно. Не просто сгорали и чернели, а заживо и очень по-настоящему тлели с концами. Он даже не заметил, в какой момент его подняли и уложили на диван под яростные крики Кроули. О, как же он сам сейчас хотел заорать, однако немой крик комом застрял в горле. Только сбивчивые вздохи выходили наружу. И слёзы. Слёз было очень много, они текли непрерывной струйкой по лицу. Текли, пока его крылья не дотлели до конца. Пока всё его тело, включая физическую оболочку и истинную сущность, разрывало от невыносимой и несравнимой ни с чем болью. И если сосуд ещё оставался целым, то саму ангельскую сущность беспощадно рвали на мелкие кусочки, отрывали ошметки и впивались острыми клинками раз за разом. Пока из глаз ангела вместо слёз не потекла кровь. И не та багряно-красная, как у людей. А настоящая золотая ангельская кровь. — Кроули… С какой болью Азирафаэлю всё же удаётся проронить хоть одно слово. И он рад, что именно это имя смог сказать. Сможет произнести в свой последний раз. И затихает.