11. Опасная юность. Часть 5 (2001 г.)
3 февраля 2024 г. в 10:53
Райан, 15 лет (2001 год, весна)
Земля
Райан увлеченно переписывался с девушкой, с которой познакомился на днях в парке. Сотовые телефоны все еще были редкостью, но девушка попалась из обеспеченной семьи и теперь можно было занять время на уроках разговорами с ней.
— Райан! Райан, ты вообще меня слышишь?!
Райан почувствовал, что Денис пихнул его локтем, и вопросительно посмотрел на приятеля, но тот кивнул куда-то вперед. Райан повернул голову в ту сторону, и взгляд наткнулся на разгневанную учительницу по химии. Парень спрятал телефон под парту и мило улыбнулся ей. Не помогло.
— Что я сейчас говорила, Райан? — строго спросила учительница.
Он перевел взгляд на доску за ее спиной и всмотрелся в формулы:
— Углерод реагирует с металлами с образованием карбидов. Реакция происходит при высокой температуре. При взаимодействии углерода с водородом образуется метан. Тоже при высокой температуре, — уверенно расшифровал все написанное на доске Райан, — В обеих реакциях углерод выступает как окислитель. А при взаимодействии с кислородом…
— Достаточно, — перебила учительница и удивленно хмыкнула, — Я думала ты вообще меня не слушаешь.
— А я и не слушаю, — расплылся в улыбке Райан и расслабленно откинулся на спинку стула.
Учительница даже немного опешила, потом возмутилась:
— Если ты такой умный, то зачем ты вообще в школу ходишь?!
— Я социализируюсь, — с невозмутимой улыбкой поведал Райан и перевел взгляд на одну из одноклассниц, самую симпатичную по мнению большинства учеников, — С девочками общаюсь.
Одноклассница заметила его взгляд и несмело улыбнулась в ответ.
— Так, хватит! — воскликнула учительница, — Еще раз увижу телефон у тебя в руках — отберу!
— Понял, — вздохнул Райан, смиренно опуская голову.
Но стоило только учительнице повернуться к доске, как он опять начал строить глазки однокласснице. И вскоре почувствовал на себе печальный взгляд Дениса. Кажется, тот начал испытывать к нему отнюдь не дружеские чувства. Райана это напрягало, хотя Денис никак не проявлял своей симпатии. Очевидно, он понимал, что Райан не ответит взаимностью.
В десятый класс Райан не пошел — договор с родителями был на один год. И после школы он аккуратно слился от приятеля. Было совестно и грустно, но Райан посчитал, что для Дениса так будет лучше: может, он быстрее закончит по нему вздыхать и найдет кого-то более доступного.
Райан никогда не думал о парнях до того, как стал общаться с Денисом, но теперь стал задумываться. В принципе, одноклассник был приятен внешне и даже представить себя с ним в постели Райан был вполне способен, и это не вызывало отторжения. Но… но зачем вообще нужны мальчики, когда вокруг столько девочек?
Так что может быть когда-нибудь… когда он хотя бы немного пресытится девочками… Но теперь уже не с Денисом.
Лест, 14 лет (2001 год, весна)
Лест отошел от родителей и скрылся в толпе, потом еще зашел за подсвечник на всякий случай — теперь его точно не видно. В последнее время церковные песнопения стали усыплять еще больше, чем раньше. Возможно, потому, что раньше, в детстве, он не отстаивал всю службу.
Лест в очередной раз попытался сдержать зевоту. Пока рядом с родителями стоял, дозевался уже до слез в глазах, и отец начал коситься на него неодобрительно. А все почему? Потому что не надо было полночи читать «Вампирские хроники». Ничего, до конца службы совсем чуть-чуть осталось.
Лест выудил из рюкзака мобильник и улыбнулся: непрочитанное от Серого. На самом деле это была Юля. Лест на всякий случай занес ее номер под первым пришедшем в голову именем. В сообщениях они тоже сохраняли конспирацию — никаких упоминаний секса, никаких пошлых слов и никаких ангелочков. Если что-то подозрительное все-таки проскальзывало, то Лест сразу же удалял сообщения. А каждую неделю он удалял вообще всю переписку. Да, родители обычно в его вещах не копались, но кто знает, что может взбрести в голову отцу.
«Как насчет 8 марта?» — спрашивала Юля.
Это уже на следующей неделе. Лесту хотелось: с «девчонками», как он стал их называть, потому что они сами себя так называли, было бы гораздо лучше отметить день рождения, чем дома трезвым или одному на холоде с алкоголем. У отца ночная смена как раз восьмого, так что праздник в любом случае не будет испорчен скандалом. Но провести весь день с мамой было бы скучно.
А с «девчонками» — весело. И приятно. Еще и денег дадут. Сплошные плюсы.
Ну а с мамой они вечером попьют чай с тортом. Мама никогда не замечает, если он приходит не совсем трезвым — успевает проветриться по дороге.
Только вот Лест ничего не мог подарить «девчонкам» — он уже потратил деньги с прошлого раза. А приехать без хотя бы маленьких букетиков, наверно, нехорошо будет…
Лест подумал немного, вздохнул и решил слегка обнаглеть:
«Только если я без подарков»
«Лучший подарочек — это ты! ;)» — тут же пришел ответ.
Лест тихо хихикнул и напечатал:
«Это можно устроить :) Кстати, у меня ДР 8 марта»
«Да?! Прикольно! Сверху накинем»
Лест улыбнулся довольно — все очень удачно складывается. Он собрался было спросить, во сколько подъехать, но в этот момент люди вокруг начали креститься, и Лест тоже на автомате перекрестился и даже так же на автомате прошептал «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». И завис, невольно опустив руку с телефоном.
Противоречие в голове сидело уже давно. Но вот сейчас получилось вообще странно. «Нашел место», — укорил себя Лест, незаметно оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что кто-то мог прочитать его переписку, и положил мобильник в рюкзак. Потом договорится.
И вообще, лучше вернуться к родителям. Если отец спросит, куда он ходил, то ответ был заготовлен — ходил прикладываться к Николаю Угоднику. Но, наверное, за это время тут уже половину икон можно было перецеловать.
Лест с некоторым трудом протиснулся обратно и сразу наткнулся на подозрительный взгляд отца, но спрашивать тот ничего не стал.
Конечно, в церкви и вообще на людях он вел себя нормально. И бояться сейчас было нечего. Но Лесту просто даже стоять рядом с этим мужчиной было неприятно. Так что он остановился рядом с мамой, снова машинально перекрестился, потому что все крестились, и погрузился в раздумья.
Какие же они лицемеры — и он, и отец! Лест опять мимолетно посмотрел по сторонам — а сколько тут еще таких, интересно? Половина? Больше? Почти все?
И все они сюда толпами ходят, стоят часами и хором крестятся, изображая благодетель.
Лесту вообще казалось, что только одна мама действительно соответствует понятию благочестивого человека. Он сам только и делает, что врет. А отец вечно злой. И только мама добрая, честная и смиренная.
Лест незаметно взглянул на маму — на ее темную одежду, длинную серую юбку, серый платок на голове. Да, в детстве — веселой, улыбчивой, в белом платье — она нравилась ему гораздо больше… Теперь она говорила тихо, улыбалась едва заметно, а ее взгляд в последнее время иногда пугал — он казался Лесту совсем потухшим, каким-то неживым. Хорошо, что это он замечал только в первое мгновение, когда встречался с ней взглядом, а потом при виде него в ее глазах сразу же появлялись тепло и нежность. Как это было всегда. И Лест успокаивался.
Толпа пришла в движение — часть прихожан начала выстраиваться в очередь на причастие. И мама, перекинувшись с отцом парой слов, тоже направилась вперед, чтобы встать в очередь. Другая часть людей, наоборот, потянулась к выходу.
Лест проводил маму печальным взглядом — если она такая правильная, то почему ей тогда так плохо? Ведь плохо же, это видно. Если она соблюдает все заповеди, держит все посты, регулярно исповедуется и причащается, то почему тогда ей так тяжело?
Оставшись вдвоем с отцом, Лест еле подавил желание отступить от него хотя бы на шаг. Они тут сейчас должны изображать нормальную семью. Особенно Лест — а то потом дома отец ему припомнит.
Тот в этот момент протянул ему пару банкнот:
— Давай свечки поставим, — проговорил он, — Иди купи две штуки.
Лест кивнул, забрал деньги и с облегчением направился к свечному ящику. Там тоже была очередь. Отлично.
Вообще-то пора бы уже причаститься, но Лест опять не подготовился. И скоро это начнет выглядеть подозрительно. В первую очередь для мамы. Отец-то и сам нечасто причащался, так что вряд ли отслеживал, когда Лест в последний раз это делал. Отец и в церковь не каждую неделю ходил. Чему Лест, конечно же, был рад.
Ладно еще пост и молитвы, но исповедь… Лесту и раньше не нравилось, что приходится отчитываться перед каким-то левым дядечкой. Он вообще не понимал смысла: если он может напрямую к богу обращаться, то зачем посредник? А если все-таки нужен посредник, то зачем тогда надо дома молиться?
Лест купил свечи, вернулся к отцу, отдал одну ему, а сам подошел к иконе Богородицы. Поймал себя на мысли, что опять забыл, какая это Богородица… Годами ходит в одну и ту же церковь — а все равно бесполезно. Все-таки фиговый верующий из него… Может, поэтому ничего и не получается.
Но мама-то! Она-то все правильно делает! И она тоже молится о том, чтобы отец не пил. И у нее это тоже не работает.
Лест перекрестился, поставил свечу, прошептал нужные слова, шагнул было к иконе и уставился на сальное стекло. Со смачными такими круговыми жирными разводами. Вздохнул тяжело, но все-таки пересилил себя и приложился, потом отступил на шаг и снова перекрестился.
Вот раньше вообще не обращал на это внимания, а теперь брезгливость откуда-то взялась. Да все же говорят, что нельзя никакую заразу подцепить с икон! И с чего он вдруг начал об этом задумываться?
Лест почувствовал легкое прикосновение к плечу и подавил рефлекторное желание отшатнуться — это отец решил обратить на себя внимание:
— Извини, что отвлек, — шепнул отец — очевидно он думал, что Лест молится, раз был столь вежлив и аккуратен, — Я пойду, не буду ждать маму. Мне стоит отдохнуть перед сменой.
Лест кивнул, надеясь, что не выглядит при этом слишком радостно. Им с мамой надо будет еще зайти на рынок за продуктами, поэтому Лест и взял с собой целый рюкзак. А там глядишь, пока они закупятся, отец уже на работу уедет.
Лест следил за отцом мрачным взглядом, пока тот не скрылся в толпе.
— Правильно, пиздуй отсюда нахуй, — едва слышно прошипел Лест и тут же зажал себе рот ладонью. Нет, он все-таки безнадежен.
Точно надо исповедаться. Без вариантов. И не забыть покаяться в сквернословии.
Что еще? Ну врет он постоянно — но это он всегда, на каждой исповеди, говорит.
А вот как сказать о том, чем они с «девчонками» занимаются? Это ведь не только по религии неправильно, но еще и незаконно. Надо как-то так сказать, чтобы не сказать.
Лест тяжело вздохнул и запрокинул голову, словно ища подсказки. Почему-то на небе. Посмотрел в потолок храма — там, высоко-высоко, под куполом, расправив крылья, парил Святой Дух. Голубовато-белая фигурка голубя, словно хрустальная. Красиво. Лест с детства любил на него смотреть…
Не то чтобы он собирался врать священнику… Он просто скажет непонятно. А что такого? Бог ведь и так все знает.
А что это за грех, кстати? Лест задумался, сосредоточенно сведя брови.
Похоть? Да вроде нет. Похоть — это у девчонок. Лест усмехнулся — вот у них точно похоть. А у него почему-то нет… То, чем они занимаются, конечно, приятно, но не это главное.
А что тогда главное?
Да деньги же! Значит, это алчность. Лест удивленно хмыкнул — почему-то он не ожидал от себя такого вывода.
Ну, так и скажет, что очень хочется денег, вот и все. Вряд ли его будут допрашивать, в каком конкретно виде это проявляется — народу всегда много, батюшке некогда добиваться от каждого четкого ответа.
Лест опять тяжело вздохнул. Конечно, нехорошо так выкручиваться на исповеди, она же не для этого предназначена. А для искреннего покаяния. А смысл такой исповеди вообще теряется… Но придется так, иначе мама может начать беспокоиться о том, что его вера пошатнулась.
Ладно, «девчонки» должны уехать в конце весны или в крайнем случае в начале лета. И тогда это закончится само по себе.
Но сейчас Лест не мог прекратить. Очень нужно было себя радовать хотя бы какими-то мелочами — например, новой музыкой и новыми книгами, а на это нужны деньги. Иначе он просто загнется тут. И покончит с собой. А ведь это самый страшный грех. Это никак не исправить. А уж остальное он потом замолит.
Лест, 14 лет (2001 год, весна)
Девчонки и правда накинули много, Лест был очень доволен.
Еще слегка бухой и разморенный ласками, он ехал в автобусе, приложив голову к стеклу и безразлично смотрел в окно. Мир снаружи, да и внутри, был серым и грязным: снег таял, превращаясь в мерзкую жижу, которую месили ногами прохожие. Мужчины шатались уже пьяные в честь праздника, а женщины вышагивали пока еще трезвые и почти все с букетами, которые почему-то не особо добавляли красок в этот мрачный мир.
Лест был доволен не только сегодняшней оплатой. Но и тем, что утром у него получилось повесить полку, которой отец не мог заняться уже, наверное, год. Пока мама была в магазине, Лест на свой страх и риск решил попробовать сам. Получилось крепко — проверил собой, повиснув на этой самой полке. Не то чтобы Лест много весил, но больше сорока килограмм точно. Если полка выдержала его вес, то все мамины книги и вазочки тоже выдержит.
Мама была рада и очень его хвалила. Хотя сначала испугалась, когда он при ней таким же образом повис, чтобы доказать, что полка хорошо держится. Вот так — мама тоже не очень-то верит, что он способен какую-то мужскую работу нормально сделать. Немного обидно, но Лест все же гордился собой — все-таки не совсем уж он как баба.
Лест протер запотевшее окно тыльной стороной ладони и вдруг задержался взглядом на своей руке. В сумеречном вечернем свете кожа казалась мертвенно бледной, почти совсем белой.
Он улыбнулся — вспомнилось, как Джулия иногда брала его руку, клала на свою и приговаривала, посмеиваясь:
— Wow, you’re so white! Incredible! Ангелочек, ты на солнце бываешь, вообще?!
Лест бывал — он не скрывался от солнца специально. Ну, в тени сидел, когда жарко. Как и все. Но почему-то всегда оставался очень бледным. Не то чтобы загар не ложился, хотя Лест не пробовал загорать целенаправленно, но вроде бы и проблем с солнечными ожогами тоже не испытывал… Но у него действительно была до странного светлая кожа для такого темного цвета волос.
Лест еще раз посмотрел на свои руки: пальцы были чуть узловатыми — фаланги тонкие, так что сустав немного выступал и казался широким по сравнению с ними. Еще совсем недавно Лест комплексовал из-за этого. Но теперь ему казалось, что это по-своему красиво. Готично, что ли… Как у какого-нибудь…
Лест усмехнулся — а может, он вампир на самом деле. А никакой не ангелочек.
Парень снова взглянул в окно: осталось всего четыре остановки до дома, а он что-то никак не трезвеет. Лест со вздохом встал и направился к выходу из автобуса — лучше прогуляться и еще немного проветриться.
Выйдя на ближайшей остановке, Лест перебежал дорогу и, засунув руки в карманы, углубился во дворы. Но вскоре резко остановился рядом со строгими черными ступенями, ведущими к стеклянной двери. Постоял, раздумывая, немного нервным жестом провел по волосам — шапку он уже не носил. Еще чего, весна же — никаких больше шапок до следующей зимы! Потом задрал голову и посмотрел на вывеску — тут достаточно дорого, но зато должно быть качественно. Наверное…
— Отец меня убьет, если я это сделаю, — пробормотал Лест, поколебался еще немного, потом махнул рукой, — Ладно, в первый раз, что ли. Он все равно всегда злой и буянит, так что…
Лест быстро взбежал по ступеням: надо ловить момент, пока деньги есть, а он еще не совсем трезвый. Иначе потом уже не решится.
Но если сейчас не окажется свободных мастеров или денег не хватит — значит, не судьба и от этой безумной мысли лучше отказаться.
Примечания:
На канале появилась визуализация Джулии https://t.me/+lI-3ujIHj8Y5NDli #джулиявизуализация