Кровавый восход алого солнца

       Лёва уже давно привык к серости осени. Вернее, так он видел это время года. Вместе с её приходом мир терял практически все свои краски и возвращал их с лучами солнца, но ненадолго. Особенно в глазах Лёвы. Он не ненавидел осень, но и не сказать, что любил. Его не радовали рыжие листья и не печалил дождь. Просто всё выцветало, становясь серым. Назвать хандрой это было трудно. Скорее, чем-то, что ассоциируется с не самыми приятными днями в прошлом. Точно. Обычно осенью начинается новый учебный год, и уже который раз у Лёвы всё идёт не по плану.        Первый — кошмары, развод родителей.        Второй — совершенно иная жизнь без мамы, новая школа, самый скучный и неинтересный учебный год, зато быстрый. Но без друзей.        Третий — всё перевернулось с ног на голову. Два Стратилата: древний, держащий в страхе весь город, и совершенно безобидный вампир-недоучка.        Лёва остановился. Он смотрел на своё расплывающееся отражение в луже и думал. В основном все мысли были посвящены Валерке. Почему вампир пришёл к нему посреди ночи? Как расценивать то, что они проспали несколько часов на одном узком диване? У вампиров точно не бывает лунатизма? Может, Лагунову просто что-то приснилось. А может, страшно стало. Последнее звучало, как полный бред.        Таким же бредом казалось спокойное дыхание, щекотавшее его шею, переплетавшиеся между собой ноги и рука Валерки на его груди, слегка приобнимавшая. Лёва ясно помнил, что чувствовал в тот момент помимо страха ещё и дикое смущение и то, как кровь приливала к щекам. Пойди только пойми, отчего и почему. В любом случае нужно спросить у Валеры, что это было, однако он может ничего не помнить. Быть может, он вообще инстинктивно пришёл к Хлопову. Да чёрт знает этого Валерку, в самом деле. Он, скорее всего, проснётся как ни в чем не бывало и даже никаких вопросов задавать не будет, а охотнику придётся весь день мучиться от всевозможных доводов и мыслей.        «Маленький он просто ещё!» — Подумал Лёва и топнул ногой. Отражение скрылось за подошвой ботинка, а холодные капли разлетелись во все стороны, попав на штаны и намочив их. Это не страшно. Хлопов качнул головой и зашагал дальше.        Проходя мимо какого-то дома, он ускорил шаг, едва услышав пение, доносившееся из чьего-то приёмника. «Мы верим твёрдо в героев спорта! Нам победа, как воздух, нужна!» — Кто-то включил Муслима Магомаева на полную громкость и оставил около открытого окна. Что ж, каждый ищет от осени своё спасение. Кто-то, как хозяин приёмника, нашёл его в спорте, кто-то — в сентябрьском солнце и листопадах, а Лёва — ни в том и ни в другом. Могло бы быть несколько иначе, и он бы сейчас не относился к футболу столь предвзято и даже играл бы во дворе с незнакомыми мальчишками, но нет. Ему до сих пор было противно от того, что происходило в лагере. Он помнил, как отдавал команды другим, и те беспрекословно выполняли всё, что им говорили. Пожалуй, страшнее становилась разве что от осознания того, что ты можешь контролировать чей-то разум, целиком и полностью подчиняя себе его волю и мысли. Лёва всегда знал наперёд, что будет, что мальчишки предпочитали хранить в секрете.        — Я не могу, чтобы мной управляли, — качает головой Валерка. Голос мальчика дрожит, а самого его слегка потряхивает. Лёва слышит, как сильно бьётся сердце Лагунова, такое тёплое и живое. — Это, может, страшнее, чем смерть.        — Да это игра такая, — усмехается Хлопов.        — Я в эту игру играть не буду!        — Ну и не играй. Нафиг надо, — смех у Лёвы нервным получается. Он кладёт руку Валерке на плечо. — Я это уважаю!        Его ладонь грубо скидывают, и Хлопов замирает, глядя широко распахнутыми глазами на Лагунова. Внутри него бушует ураган эмоций. В основном это пожар негодования, ярости. Такой же, какая была совсем недавно, когда они пересеклись с Беклей. Лёва смотрит пристально, не моргая, а где-то совсем глубоко-глубоко в душе радуется: «Да, Валерка! Ты сильнее этого! Уходи!».        — Во что ты превратился? — Голос Валеры тихий, с нотками сожаления. Он вглядывается Лёве в глаза, ищет там жизнь, но те по-прежнему остаются серыми, холодными.        — В том-то и дело, Валер. Ты разве не видишь? — Хлопов пожимает плечами, делает шаг назад, жутко улыбаясь. — Я Лёвка Хлопов. Советский школьник был и есть. Который… — улыбка исчезает с его губ, оставляя после себя прежнее спокойствие и ледяное высокомерное безразличие во взгляде, с которым он теперь всегда смотрит на мир. Каждый божий день. — …больше всего на свете хотел играть в футбол.        Хлопов передёрнул плечами. Неприятные воспоминания о лагере вмиг исчезли. Однако появились новые, ещё более удручающие. И всё-таки было обидно, что он не попал на тот самый матч, к которому готовился несколько лет, невзирая ни на что. Но, пожалуй, ещё обиднее и больнее ему было от предательства со стороны довольно хорошего друга.        «Да ты всех своими друзьями считаешь, даже если плевать они хотели на тебя с высокой колокольни. Дальше-то что? — Пашин голос сам собой возник, вырванный из ненавистного воспоминания, и Лёва остановился. В груди снова что-то сжалось, замерцала ярость. Как тогда, в школе. — Очнись уже, Хлопов. Ты слишком наивен». И ведь действительно наивен. С этим не поспоришь. «Я же всегда хотел стать твоим другом… по-настоящему…», — в голове собственный голос звучал неуверенно, фальшиво. Парень не верил своим словам, ведь прекрасно понимал: не станут они с Валерой друзьями, никогда. Им судьбой предначертано всегда быть на разных сторонах одной монеты. На что Лёва вообще надеялся? С того первого дня, когда впервые увидел Валерку на речном трамвайчике, одиноко стоявшего в стороне ото всех, на что полагался? На дружбу до гроба? На такие же искренние чувства со стороны Лагунова? Идиот.        Хлопов с трудом сглотнул вставший в горле ком. В глазах предательски защипало. Он потёр их рукавом и медленно поплёлся дальше. Что-то он загулялся — Валентин Сергеевич волноваться будет, а это нехорошо. Видать, юного охотника всё же одолела осенняя хандра, раз он из-за неприятных мыслей всё никак до дома дойти не может.        И всё же, Валерка вчера явно дал понять, что они обязательно попробуют снова подружиться. Хлопов наконец заметил, что всё это время безжалостно накручивал себя. Валерка ведь всё-таки согласился на ещё одну попытку. А Лёва что-то только о плохом думает. Очевидно, с пятичасовым сном пора заканчивать и высыпаться как следует, а то так не то что в депрессию впасть, умереть недолго. Второй раз.        До штаба Лёва добрался довольно быстро. Киоск находился близко, буквально через дорогу. Если бы не его излишняя задумчивость, может вернулся бы быстрее. Зайдя внутрь, Хлопов сразу почувствовал знакомый аромат малинового варенья бабы Нюры, чему очень удивился. Недолго думая, он расшнуровал ботинки, скинул их и подбежал к столу.        — Праздник? — Улыбка сама собой появилась на его лице, когда он увидел тарелку с гренками.        — Гости, — хмыкнул Валентин Сергеевич, подойдя к нему. Лёва тут же отдал наставнику свежий выпуск «Правды». Доктор с благодарностью кивнул и сел обратно на табурет, сразу раскрыв газету. Хлопов положил на стол две плитки шоколада со сдачей и пошёл мыть руки.        Игорь чиркнул что-то в протоколе и принялся быстро всё убирать, расчищая от своих бумажек, чтобы было место, где можно спокойно позавтракать. Лёва вскоре вышел из ванной, пошёл к вешалке, но вдруг остановился около дивана.        Валера всё ещё спал, но тут, будто почувствовав на себе заинтересованный взгляд Хлопова, поморщился, перевернулся с бока на спину и приоткрыл глаза, тут же устремив расфокусированный взор на охотника.        — С добрым утром, спящая красавица, — улыбнулся Лёва. Валерка взял со спинки дивана очки, которые туда заботливо переложил Игорь, и водрузил их на нос, однако щуриться не перестал. Хлопов хмыкнул и пошёл дальше. Куртка сама себя не повесит.        — Доброе утро, — Корзухин подошёл к Лагунову. Тот сел и с непониманием уставился на него. Игорь не обратил на это особого внимания, кладя бумаги в сумку. — Я тебе твои вещи принёс. И да, вставай, а то все гренки расхватают, — не отрывая глаз от внутренних карманов, сказал он. Валера молчал.        Игорь застегнул молнию и снова поднялся на ноги, отряхнув руки. Он посмотрел на Валерку, тот перевёл взгляд с крутящегося около стола Лёвы на него. Корзухин заметно напрягся, брови его сами собой свелись к переносице.        — Валера, с тобой всё в порядке? — Он положил одну руку на плечо парня, а вторую — на его лоб. — Плохо?        Валерка в недоумении уставился на него. Внутри Игоря всё замерло, остановилось. Казалось, даже сердце перестало биться. Он обхватил ладонями лицо Валеры и приподнял, заглянув в голубые глаза.        — Ты меня вообще слышишь? Земля вызывает Валеру! Ау! Ла-гу-нов!        — Мне кажется, он нас не понимает, — Лёва подошёл к дивану, и Валера тут же повернул голову в его сторону, слегка улыбнувшись. Игорь в изумлении отпустил его. — Что-то мне подсказывает, что Вы переборщили с дозой, Валентин Сергеевич, — Хлопов присел на корточки и пощёлкал пальцами перед носом Валерки. Тот дёрнулся, слегка нахмурившись, но ничего не сказал. — Ну да. Он невменько.        — От меня-то что сейчас нужно? — Валентин Сергеевич нехотя отстранился от газеты. — Ждите, когда эффект пройдёт. Лёв, ты будто в первый раз, чес-слово.        — И сколько прикажете ждать? — С трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, спросил Игорь, чувствуя, как руки сами собой сжимаются в кулаки.        — Не знаю, — пожал плечами доктор. — У всех по-разному, — и вернулся к чтению.        — Валентин Сергеевич! — Укоризненно воскликнул Лёва, встав и направившись к столу.        Внимание Игоря от их разговора отвлёк Валерка, осторожно поставивший ноги на пол. Попытавшись встать, он зашатался и сел обратно на яркий матрас. Корзухин тяжело вздохнул. Перекинув руку Валеры через своё плечо и подхватив его с другой стороны за бок, он помог ему подняться с дивана и проводил в ванную.        Завтрак протекал в неловко-напряжённом молчании. Лёва глядел в кружку с чаем, стараясь лишний раз не поднимать глаз на Валерку, который смотрел только на него и ни на кого другого. Хлопов думал, что, скорее всего, ему просто всякое мерещится от недосыпа, либо Валере просто нужно время, чтобы прийти в себя. Очевидно, что второе, только юный охотник искренне не понимал, почему всё складывается именно так. Да, он хотел, ещё очень давно хотел, ловить на себе взгляды Валерки, но, оказывается, попросту был не готов к этому. «Неужели действительно доза велика? Вроде для самого слабого Стратилата, — озадаченно думал Лёва, медленно пережёвывая хрустящий хлеб с малиновым вареньем в надежде отвлечь себя от неловкости. — Никто раньше так странно себя не вёл».        Игорь же стал воплощением нервозности. Он всё время постукивал пальцами по столу и не сводил глаз с Валентина Сергеевича. Но тот, в отличие от Корзухина, был спокоен, как удав, и всё читал на редкость длинную статью про медицину, не замечая ничего вокруг себя. Сейчас для него существовали только две вещи: газета и кружка кофе.        — Спасибо! — Лёва первым вскочил из-за стола, собрал грязные тарелки и отправился мыть их.        — На здоровье, — Носатов отложил бумажное СМИ в сторону.        — Не хотите объясниться?        — Корзухин, — мужчина посмотрел на Игоря усталым взглядом. — Доза для самого слабого Стратилата. Такого, что на пиявца похож. На пи-яв-ца. Что непонятного? Я не виноват, что твой Лагунов такой нежный.        Игорь раскрыл было рот, готовый начать возмущаться и скандалить, но вдруг передумал. Лишь негодующе сжал губы в тонкую линию. Лёва, разобравшись с посудой, вернулся к компании, встав около стола и оглядывая всех присутствующих. Пристальный Валеркин взгляд он старался игнорировать.        — Так. Ладно, — Валентин Сергеевич стукнул ладонью по деревянной поверхности и поднялся с табурета. — Работа не ждёт.        Игорь последовал его примеру. Доктор не стал долго маячить перед его глазами и скрылся в своей комнате. Корзухин рвано выдохнул и направился к дивану. Лёва проводил его взглядом и снова посмотрел на Валерку. Тот встал.        — Ты так во мне дыру скоро прожжёшь, — заметил охотник. Валера не ответил. Он медленно обошёл стол и приблизился вплотную к Лёве, заглянув в его серо-зелёные глаза. У Хлопова от такого дыхание спёрло. Он машинально сделал шаг назад. — Валер, ты чего? — Он, конечно, давно мечтал о дружеских рукопожатиях, марше в одном строю, о клятвах на мизинчиках, о настоящей дружбе именно с Валеркой, но, как оказалось, к такой близости готов не был.        Валера вдруг подался вперёд и крепко обнял Лёву. Тот с трудом удержался на ногах и от неожиданности, и от смущения, что резко накрыло его с головой. И как действовать? Валерка, судя по всему, отпускать его не собирался, сжимая в объятиях ещё сильнее. Хлопову показалось, что ещё чуть-чуть, и юный стратилат переломит ему все кости.        Лагунов повернул голову, уткнулся носом в Лёвкину шею, как утром, и вдохнул.        — Так! — Хлопов тут же отстранил его от себя. Валера растерянно похлопал глазами. Лёва смотрел строго и при этом предательски краснел. Неправильно. Всё это очень неправильно. Он вздрогнул, когда тёплая ладонь коснулась его груди. Охотник тут же убрал руки с плеч вампира и сделал шаг назад. Валерка наоборот шагнул ему навстречу. — Игорь Александрович, Вы знаете, что это значит?        Лёва пятился, а Валера упрямо шёл за ним. Хлопов ускорил шаг, и Лагунов сделал то же самое. Игорь, когда услышал своё имя, наконец обернулся назад и в недоумении уставился на двух подростков, нарезавших круги по комнате. Лёва бродил туда-сюда, постепенно теряя ясность действительности, а Валерка послушно следовал за ним.        — Что у вас происходит?        — Тот же вопрос, — пожал плечами Хлопов. Валера вдруг ускорился и довольно быстро оказался около него, снова заключив в объятия. — Да что ж ты будешь делать, — вздохнул тот.        — Поздравляю. Вы испортили вампира, — покачал головой Игорь.        — Ничего подобного!        — А как ты предлагаешь назвать это?        — Не знаю!        — «Он мой! — Донеслось с дивана, и Лёва устремил изумлённый взор туда. Мальчишка в галстуке сидел на мягком матрасе в позе лотоса и довольно улыбался. — …товарищ». Узнаёшь? Не ты ли говорил это три года назад, защищая его, — он кивнул на Валерку, — от Бекли? Помнишь? По-о-омнишь, — протянул мелкий, и его улыбка стала ещё шире. — Теперь он твой товарищ, как ни крути. Он был, есть и останется им. Помнится, ты обязался его защищать. Ну?        Лёва моргнул, и мираж исчез. Около дивана теперь стоял один только Игорь, однако он, уже потеряв всякий интерес к спорам и даже вампирам, снова занимался своими делами. Ночь у него выдалась бессонной, а сейчас ещё на работу нужно было ехать, так что ему резко стало плевать на всё.        Хлопов тяжело вздохнул. Если сны продолжат преследовать его в реальности, то он так с ума сойдёт. С другой стороны, эти самые сны говорили прямо и без загадок. Они были правы. Не всегда, но сейчас — вполне. Лёва положил руки на спину Валеры, прижал его к себе. Тот слегка вздрогнул, но упираться не стал. Хлопов решил для себя: если Валерке действительно так спокойнее и комфортнее, то почему бы и нет. Можно немного ослушаться Валентина Сергеевича и довериться вампиру (он и так доверял ему, просто неестественность поведения и осуждение в глазах наставника пугали до чёртиков). В конце-концов, они же друзья.        Лёва улыбнулся. Оставшись с Валерой практически один на один и имея возможность вот так просто обниматься ещё там, в лагере, летом восьмидесятого, он был бы самым счастливым мальчиком на свете. Хлопова всегда тянуло к нему, словно магнитом и ни тогда, ни сейчас, он не желал Лагунову ничего плохого. И он до сих пор помнил, как мёртвое сердце пропустило удар, когда Валера протянул ему свою руку, добровольно сдаваясь. Лёва тогда не стал его кусать. И не потому, что в палату ворвался Игорь, нет. Потому что сам не захотел и смог пойти против воли Главного. В интересах того было избавиться от вездесущего догадливого пионера, а футболист просто хотел, чтобы он жил.        — Валерка, — через несколько минут Лёва осторожно отстранил его от себя, повернулся и усадил на стул. — Я не могу вечно обниматься, прости. Мне работать надо, — он выпрямился, и Валера схватил его за руку. — Да я здесь буду.        — Лёв, оставляю его на тебя, — серьёзно сказал Игорь, вешая на плечо кожаную сумку и идя к выходу. — Скоро вернусь.        — Я дверь закрою, — обратился Лёва к Валере, и тот отпустил его.        Вместе с Корзухиным Хлопов подошёл к массивной железной двери и отпер все замки. Затем оба навалились на неё, и та со скрипом открылась. Игорь пожал на прощание руку подростка, смерил суровым взглядом, как бы говоря «Только попробуй оставить его одного. Будь рядом», и сел в УАЗ. Машина завелась и дёрнулась. В окне Лёва увидел, как чертыхнулся Горь-Саныч, застегивая заевший ремень и сжимая руль крепче.        «Буханка» тронулась с места, медленно развернулась и поехала прочь. Хлопов проводил её взглядом. Вскоре она скрылась за поворотом. Парень какое-то время ещё постоял и хотел уже зайти обратно, как вдруг услышал:        — Э-э-эй! Лёва, подожди! — Рита подбежала к нему, и Хлопов раскрыл дверь пошире, пропуская девушку внутрь. Та быстро шмыгнула в помещение, и на сей раз вход плотно закрыли, заперев на засовы.        — Проходи, — Хлопов указал рукой вниз, и Шарова осторожно спустилась по ступеням. Парень зашагал следом за ней. — Давай, — Лёва помог ей снять пальто и повесил его на крючок.        — Спасибо, — Рита прошла дальше, оглядываясь по сторонам. — Ой, Валер. Привет! — Она улыбнулась, когда Лагунов с некой опаской приблизился к ней. На её приветствие он лишь медленно кивнул. — Что это с ним?        — Мы не знаем, — пожал плечами Лёва. — Он всё утро такой.        — Это после вчерашнего? — Догадалась Рита, слегка нахмурившись.        — Ага, — Хлопов почесал затылок. — Вообще, это была доза для обычного пиявца. То есть, раньше так было: любой вампир какое-то время спал, потом просыпался, весь такой совершенно слабый, сонный, но Валера — немного иной, вернее сказать, новый случай.        — И что он делает? — Рита с непониманием посмотрела на Лёву. Тот замешкался, не зная, как лучше сказать. Впрочем, Валерка сам ответил на вопрос девушки, встав между ней и парнем, заслонив собой последнего. На Риту он глядел с каким-то недоверчивым прищуром. — Понятно… — протянула та. — Что ж, — она указала рукой на стол. — Лев Хлопов, садитесь и рассказывайте мне, из чего сделано Ваше таинственное снотворное для вампиров.        Лёва хмыкнул и проследовал вместе с ней к столу, а Валера, почему-то донельзя недовольный (потому что охотник ему внимание не уделил), сел на диван, пристально наблюдая за ними издалека.        — Ну? — Рита сложила руки в замок.        — Это оригинальный рецепт Валентина Сергеевича, — начал Хлопов, барабаня пальцами по деревянной поверхности. — Точный список ингредиентов я не помню, но в основу лёг такой красный цветочек, может знаешь. Щас, погоди, — он встал, подошёл к дивану и вытащил из-под подушки свою красную книгу, после чего вернулся обратно. Сев на стул, он раскрыл её, пролистал несколько страниц, достал высохший маленький цветочек красного цвета и протянул его Рите. Та осторожно взяла его и задумчиво оглядела.        — Такую редкость добыл… — спустя несколько секунд молчания улыбнулась она. — Это Вампирский Корень. Он для вампиров, как кошачья мята для котов. Практически один в один. Только эффект сильнее. Если Валентин Сергеевич нашёл способ создания снотворного, то я могу разве что только в ладоши похлопать.        — Ну хорошо, что можешь, — хмыкнул Лёва. — А что мне с ним делать? — Он указал на Валерку. — Он ко мне ночью приполз и до самого утра спал со мной на диване. Я ручаюсь, никогда ничего подобного раньше не происходило.        — Да чего тут непонятного? — Вздохнула Рита. — Вы с ним одной крови. Да, у тебя она дурная, но это совершенно не значит, что она какая-то другая. Вот хозяин иной, это да. Я разобралась в этом моменте, если что. У Валерки, как ты знаешь, сейчас есть оберег, поэтому он может смело подойти. Его к тебе тянет.        — Тянет? — Не понял Лёва, откинувшись на спинку стула. Почему-то ему всё ещё казалось, что вечно бегавший когда-то от него Валерка был всё тем же бегающим неугомонным Валеркой, который предпочитал ночевать не в корпусе, а на улице, и потом утром, возвращаясь в кровать, пахнул сосновыми иголками и землёй.        — Ну смотри. Вампирский Корень оказывает огромное влияние на вампиров. На их сознание, если быть точнее. Чем слабее и менее опытнее вампир, тем эффект сильнее. Вампирский корень довольно негативно влияет на внутреннего зверя. Ну, как его называет Валерка. Вампирскую сущность он сначала усыпляет, а потом она, когда вновь просыпается, снова пытается адаптироваться к внешнему миру, и этот процесс долгий, а сам вампир в это время очень слаб, местами снова в спячку впадает, и зачастую им движат инстинкты.        — И человеком тоже?        — Часть человеческого в это время продолжает спать. Но не полностью. Что-то он всё-таки осознаёт.        — Хорошо. И какие инстинкты могут быть? — Вздохнул Лёва. Валера подошёл к столу тихо, незаметно, точно призрак, а потому Хлопов вздрогнул, когда его взяли за руку, проходясь пальцами по вчерашнему порезу. — Видишь? Как это назвать? К Игорю он так не лезет.        — Тебя это напрягает?        — Для меня это немного странно, — непонятно отчего покраснел Лёва. — Никто раньше так себя не вёл.        Одно дело говорить по душам и совсем другое — каждые пять минут получать чрезмерное внимание. Приятно, конечно, но всё должно происходить не так быстро.        — Он неопытный стратилат. Если, допустим, наш древний очнулся бы после этого усыпительного снадобья, то и бровью не повёл бы. А этот ещё ни разу никого не укусил даже. И сейчас, пока человек ещё спит, вампир ничего не понимает и находится на уровне… я не знаю. Вот, — она указала рукой на Валерку, приложившего ладонь Лёвы к своему лбу. — На уровне развития ласкового кота, образно говоря. И длиться это будет, скорее всего, неделю. Сколько вы ему там вкололи?        — Дозу для обычного пиявца.        — Что и требовалось доказать. К тому же, — Рита сощурилась, пристально поглядев на Хлопова. — Давно в зеркало смотрел на себя?        — Буквально сегодня утром. А что?        — Плохо выглядишь. Даже слишком. Скажи, у тебя всё в порядке?        — Да, — с долей непонимания в голосе отозвался Лёва.        — Высыпайся, — вдруг посоветовала Рита, чем очень напомнила ему Валентина Сергеевича. Тот тоже не упускал возможности дать какое-нибудь наставление касательно здоровья. — Пораньше ложись. Валерка видит, что с тобой что-то не так. Поддержать пытается.        — Чего?        — Как умеет, — пожала плечами девушка.        Дверь одной из комнат скрипнула, и оттуда вышел Валентин Сергеевич. Он оглядел присутствующих невозмутимым уставшим взглядом, совсем чуть-чуть удивился присутствию Риты и подошёл к плите. Шарова поздоровалась, и доктор махнул рукой, мол, «Да не стоит. Говорите, я тут как призрак».        — В общем, присматривай за ним. Разговаривай.        Лёва покосился на Валеру. Тот сидел спокойно, однако сжал его руку сильнее, из-за чего Хлопов зашипел. Валерка в каком-то испуге отпустил его. Носатов посмотрел-посмотрел на всё это дело, хмыкнул и скрылся в своей комнате. А Валера встал, проследовал к дивану и лёг на него, завернувшись в одеяло.        — Теплокровный, — повторил Лёва слова Игоря, заметив круглые глаза Риты.        — Ясно… — протянула та. — Ладно. Скажи, а где ты Вампирский Корень нашел?        — В лесу, в «Буревестнике». Я с Мухтаром гулял и набрёл на полянку. Там этих красных цветочков полно было. Ну, я один и сорвал.        — С Мухтаром гулял? — Не поняла девушка.        — Да. Отличный пёс, очень умный. Жаль, что в город с собой не взяли.        — У тебя есть собака?        — Не у меня, но всё же… Ко мне он привязан.        — Какая прелесть! — Воскликнула Рита, хлопнув в ладоши. — Обожаю собак! — Она прокашлялась и снова состроила очень серьёзный вид. — Как вы узнали о свойствах Корня?        — Так я, нанюхавшись, засыпать начал. Аромат у него сладкий, знаешь, да? Я такого ещё не встречал. Ну, в общем, когда я начал носом клевать ни с того ни с сего, Валентин Сергеевич с помощью какого-то дедуктивного метода вышел на этот цветок и изучил. Потом подумал, что раз уж я, бывший пиявец, начал засыпать, то какой эффект будет оказан на настоящего вампира. Так и родился рецепт.        — Значит, нам нужны ещё образцы. Было одно заклинание… — Рита вдруг замолчала, закусив нижнюю губу. Лёва насторожился. Девушка поморщилась. — Извини… не помню…        — Совсем ничего?        — Совсем… помню только, что было какое-то заклинание, а для чего — нет. И искать его вроде как нужно. Ой, кстати, — она снова посмотрела на него. — Помнится, ты вчера кое-что проверить хотел.        Лёва поднял на неё заинтересованно-вопросительный взгляд.        — Забыл уже? — Усмехнулась Рита. — Небось просто шею мою потрогать хотел. Или укусить.        — А, ты про это, — понимающе кивнул Хлопов. — Ничего подобного я не хотел. Давай проверим. Я хочу только одного: убедиться, что прав.        — Давай, — Рита так же бесстрашно, как и вчера, протянула ему руку. Лёва жестом попросил её не торопиться, встал и подошёл к куртке, вынув из кармана складной серебряный нож. Задумчиво оглядев его, он вернулся обратно, по пути посмотрев на Валерку. Тот спал. — Им положено днём спать, — напомнила Шарова.        — Понятно, — Лёва сел, подвинул к себе красную книжку, нашёл нужную страницу, затем взял Риту за запястье. Вдохнул поглубже, собираясь с духом. Девушка же успешно сохраняла на своём лице невозмутимость и, когда холодное лезвие скользнуло по её ладони, лишь слегка поморщилась.        Хлопов кинул мимолётный взгляд на Валерку. Тот даже не шевельнулся. Прекрасно. Когда кровь не интересует вампира, это самое хорошее, что вообще может произойти. Так любил говорить Валентин Сергеевич.        Лёва подставил маленькую баночку из-под святой воды к порезу. Кровь начала затекать туда. Пришлось слегка надавить, чтобы дело пошло чуть быстрее, и Рита зашипела.        — Извини. Потерпи совсем чуть-чуть.        Пузырек едва заполнился наполовину, когда Лёва убрал его от ладони Риты, протянув ей заранее приготовленный бинт. Шарова принялась обматывать руку, а Хлопов, не успела девушка хоть что-то сказать, выпил всю сцеженную в баночку кровь и даже не поморщился.        — Гадко… — констатировал он, слегка нахмурив брови и облизывая губы. — Есть привкус чего-то острого, но в основном твоя кровь горькая.        — Да. Бабушка говорила, что вампирам наша кровь не нравится. Она для них совершенно не полезна и на вкус отвратительна.        — Твоя бабушка знает, о чём говорит.        — Она раньше встречалась с вампирами… — Рита помедлила. — Некоторым даже помогала.        — Всё-таки ведьмы с вампирами в хороших отношениях, да?        — Иногда.        — Значит, сейчас происходит это «иногда», — он улыбнулся. — Дай руку.        — Опять?        — Не опять, а снова, — Лёва осторожно взял Риту за запястье, подтянул её ладонь поближе к себе и положил палец на строчку книги. — La meg se inn i sjelen din og se hva som er skjult inni deg, — медленно прочитал он, и рукопись тут же засияла красным.        Рита едва заметно вздрогнула и напряглась. Лёва поднял глаза, что приобрели бордовый оттенок, и внимательно посмотрел на неё. Под его взглядом девушка чувствовала себя жутко неуютно и ощущала, как что-то, похожее на невидимые тернии с острыми шипами, проникало в самое сердце, царапая и разрезая всё на своём пути. Шарова слегка согнулась, надеясь унять лёгкую боль — кто ж знал, что будет настолько неприятно. Лёва крепче сжал её руку.        — Постарайся не двигаться.        Рита шумно втянула носом воздух, взглянула на свою ладонь. Порез щипало, а кровь, вытекавшая из него, была чёрной, вязкой. Как у Валерки во время полнолуния. Яркий свет, исходивший от книги, ударил в глаза. Пришлось зажмурится. Что-то больно кольнуло в самое сердце. Девушка вскрикнула от неожиданности, схватившись за грудь. Рука Лёвы затряслась, напряглась, стараясь удержать запястье Риты, на котором чернели вены.        — Больно! — Воскликнула та.        — Ауч! — Лёва разжал пальцы. Ребята машинально прижали свои руки к себе. Шарова без лишних слов поняла, что заставило Хлопова так дёрнуться — его тоже обожгла его собственная хватка. — Извини, — парень спешно встал и, закрыв рот здоровой ладонью, ретировался в ванную.        Рита осторожно поднялась из-за стола и на пошатывающихся ногах пошла следом за ним. Дверь была настежь распахнута, поэтому она ещё издалека увидела, как Лёва сплёвывает в раковину что-то тёмное, бордовое.        — Ты как? — Она подошла ближе, положила ему руку на спину и погладила.        — Нормально, — Хлопов включил воду, смывая кровь.        — Не стоило тебе её пить, — Рита виновато опустила взгляд. — Прости. С Валеркой в полнолуние было то же самое… даже хуже…        — Ничего. По крайней мере, это всего лишь твоя кровь. А там наверняка его собственная была, — Лёва устроился на краю небольшой белой ванны и задумчиво уставился на раковину. — У тебя кровь, от которой вампира не убить, но покалечить можно вполне. А вот я… — он вздохнул. — Уверен, что в полнолуние ты видела лишь часть тех мук, которые способен был испытывать Валерка. Если бы не оберег Отца Глеба, я бы и на пушечный выстрел подойти бы к нему не смог. Его рвёт собственной кровью, а это опасно. Вообще отвратительно. Что уж говорить о попытке выпить эту гадость, что течёт во мне. Даже со всеми возможными амулетами она способна убить. Я веду к тому, что может быть и хуже. Гораздо хуже. Так что тебе не за что извиняться. Сейчас произошло всего лишь лёгкое отторжение.        — И всё же тебе плохо, — Рита села рядом с ним.        — Тебе не легче, — он снова взял её за запястье, осмотрел. Затем показал свою ладонь. Та была красной, и с неё тоже уже начала слезать кожа. — Но есть и свои плюсы. Демона нет, но заклятие, как я и говорил, действительно существует.        — Очень интересно, как ты это выяснил, — хмыкнула девушка.        — При помощи крови. Всё просто. Порой она может сказать гораздо больше, чем что-либо другое.        — Ладно… — протянула Рита. Судя по тону, его словам она верила слабо. Очень слабо. — И что мы будем делать?        — Я попробую снять с тебя заклятие, — пожал плечами Лёва. — Не уверен, что получится, но попытаться стоит. Ну и можем начать учить другие заклятия. Может, ты таким путём сама от него избавишься.        — Надеюсь, — Шарова улыбнулась.        — По крайней мере, изгоем тебе точно не быть, — он усмехнулся. — Я посижу и подумаю, что могу сделать. Обещаю что-нибудь придумать, — Лёва выключил воду, и они снова подошли к столу, но садиться на сей раз не спешили.        — Хорошо. Я пока пойду, а то мне уроки нужно ещё делать…        — Ты будешь ходить в школу?        — Конечно! Надо же следить, как обстановка меняется.        — Значит, тебя по вечерам ждать? — Лёва снова усмехнулся.        — Вроде того. Я сейчас зашла, потому что за вами глаз да глаз нужен, — Рита обернулась и посмотрела на Валерку. Затем подошла ближе и присела на корточки около дивана. — Бедняга, — она потрогала его лоб тыльной стороной ладони. — Вы больше так не делайте.        — Разумеется, — кивнул Лёва.        — Очень надеюсь, — она поднялась на ноги и упёрла руки в бока, серьёзно посмотрев на него. Хлопов хихикнул.        Проводив Риту, Лёва сел за изучение различных материалов. Валентин Сергеевич, наконец вышедший из своей комнаты, лишь покачал головой.        — Весь стол завалил!        — Да ладно Вам.        — Это что, новая работа?        — Ага.        — Надеюсь, старую забрасывать не будешь.        — Колья заточил ещё вчера, запас колбочек со святой водой по-прежнему большой, серебряных стрел хватает, — Лёва по-очереди загибал пальцы, не отрывая глаз от книги и хмурясь.        — Молодец, — доктор потрепал его по волосам.        Ближе к вечеру приехал Игорь, весь вымотанный, но довольный продуктивным днём. Валентин Сергеевич осмотрел его и хмыкнул. Говорить ничего не стал. Лёва же передал свой пост «личного охранника» Корзухину и ушёл. Сегодня ему нужно было увидеться с отцом. Насколько Носатов помнил, они на днях созванивались, и тот попросил явиться и показаться. Именно поэтому, стоило Игорю зайти внутрь, Хлопов тут же убежал, только его и видели. Нет, это было не рвение как можно скорее увидеть близкого человека, а скорее «чем раньше приду, тем быстрее уйду оттуда».        — Он опять спит? — Озадаченно спросил Корзухин, взглянув на мирно сопящего Валерку.        — Ага, — невозмутимо ответил Валентин Сергеевич. Он убирал со стола забытые Лёвкой книжки с тетрадками и что-то недовольно бубнил себе под нос, а потому ему сейчас было не до Валеры.        Игорь тем временем пристроил около дивана свою сумку и по просьбе Носатова перенёс Лагунова в комнату Хлопова. Благо, тот не проснулся. Затем Корзухин наконец-то вымыл руки, ополоснул лицо холодной водой и приземлился на табурет, а Валентин Сергеевич сунул ему под нос чашку с чаем.        — Как день прошёл? — Спросил он, сев напротив Игоря.        — Замотался, — ответил тот.

***

       Лёва явился в штаб поздно вечером. Был он чересчур мрачным и недовольным, что совсем не вязалось с его обычно радостным и дружелюбным видом. Дверь в подвал захлопнулась, напоследок впустив в помещение немного холодного воздуха, и Хлопов, спустившись вниз по лестнице, сразу проследовал к дивану, на ходу кинув на стол какой-то белый конверт. Валентин Сергеевич, с важным видом читавший газету, отвлёкся и вопросительно посмотрел на него. Ни «здравствуйте», ни «до свидания» — а точно ли это Лёва?        — На тебе лица нет, — заметил доктор. — Как всё прошло? Поругались, что ли?        Сидевший напротив Валентина Сергеевича Игорь, писавший какой-то отчет, слегка нахмурился, наблюдая за тем, как подросток, откинув куртку в дальний угол комнаты, плюхнулся на диван, скрестив руки на груди. Корузхину было знакомо это состояние: когда хочется рвать и метать, биться головой о стену, когда всё вокруг кажется враждебным — всё это подростковое негодование, обида и злоба. У всех они так или иначе появлялись. Понять бы только, чего Лёва так взвинтился. Неужто действительно с отцом разругался? Тогда дело плохо.        Валентин Сергеевич тем временем перегнулся через весь стол и подтянул к себе конверт. Окинул внимательным взглядом, читая чей-то аккуратный почерк.        Кому: Льву Петровичу Хлопову        От кого: Футбольный клуб «Крылья Советов»        — Ого. Значит, всё ещё ходит молва о невероятном футболисте Лёвке Хлопове, — усмехнулся доктор, посмотрев на диван. Лёва негодующе забарабанил пальцами по кожаной обивке. Валентин Сергеевич пожал плечами и вскрыл конверт, вынув письмо и быстро пробежавшись по нему глазами. — Тебя в юношескую сборную зовут. Чемпионат новый зреет, в ноябре подготовка начинается. Говорят, ещё не поздно присоединиться к команде. Им нужны такие, как ты. Не хочешь?        Лёва вдруг резко поднялся с дивана и подошёл к наставнику. Вырвав из его рук бумаги, он смял их и начал рвать на несколько частей.        — Лёв, брось! — Носатов вскочил из-за стола и ухватился за уцелевшие остатки. — Ты что творишь? Перестань! Это же отличный шанс!        — Да нет никаких шансов! — Закричал тот. — И не будет!        — Уймись, балда! — Валентин Сергеевич с горем пополам, но всё-таки забрал четвертинки листов, распрямляя. Лёва стоял на месте, исподлобья глядя на него. Парня трясло, а его руки сами собой сжались в кулаки. — Ты ещё потом меня благодарить будешь, — убедившись, что всё более-менее уцелело, врач убрал разорванное письмо в карман брюк. — О будущем надо думать, Лёв. О будущем. Ты же не будешь всю жизнь за вампирами бегать.        — А вот возьму и буду.        — Слушай, я не знаю, что такого произошло у тебя в прошлом с твоим футболом, но это не повод для того, чтобы так реагировать на вполне хорошее предложение.        — С чего Вы взяли, что там что-то случилось?        — По тебе видно, — нахмурился доктор. — Всё. Спать иди. Утро вечера мудренее, как говорится.        Лёва шумно втянул носом воздух, взял домашнюю одежду и скрылся в ванной. Валентин Сергеевич с тяжёлым вздохом приземлился обратно на стул, откупорил бутылку водки и отпил прямо из горла.        — Что-то он слишком разнервничался, — подал голос Игорь.        — Перебесится, не беспокойся, — Носатов помассировал глаза. Снова выдохнул, заметно расслабившись. Но совсем немного. — Наверняка что-то с папашей. Это ж он его впервые в секцию отвёл. Хотя, футбол пацан искренне любит. Тут, скорее всего, в другом проблема. Но он не хочет говорить. Думаешь, от этого молчания хоть кому-то выгодно?        Игорь не ответил. Впрочем, мужчина и так всё понял.        Посидев ещё какое-то время, Валентин Сергеевич дал команду отбоя. Корзухин был отправлен во вторую комнату, принадлежавшую доктору, а её хозяин устроился на кресле. Удобная ведь штука. Мягкая, можно почитать спокойно, и не затекает ничего. Признаться, сидя спать было даже привычнее, чем лёжа — излишки профессии.        Вскоре весь подземный бункер погрузился во тьму. Носатов заснул быстро, как, скорее всего, и все, а вот Лёва не спал. Всё лежал на спине и глядел в потолок.        С отцом действительно состоялся не самый приятный диалог, но письмо к нему не имело совершенно никакого отношения. Признаться, Лёва сам не знал, почему так психанул. Скорее всего, просто на нервной почве не выдержал — вот и результат. «Спать. Надо спать». Только как спать, если не спится? Если не хочется возвращаться обратно в кошмар…        Дверь его комнаты тихо скрипнула, приоткрылась. Хлопов приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту. Чья-то чёрная фигура вышла в основной зал и подкралась к дивану. Лёва довольно быстро смекнул, что к чему. Он упал обратно на матрас, подвинулся ближе к краю и похлопал по освободившемуся месту рядом с собой.        Валерка улыбнулся. Или это был обман зрения, что более-менее привыкло к темноте. Хлопов точно не знал. Но чувствовал, что Лагунов донельзя доволен тем, что сейчас может устраиваться поудобнее у него под боком. Когда шуршание и возня закончились, охотник наконец опустил одеяло, накрыв их обоих, и повернулся лицом к Валере.        — Что? Кричу громко? — Печально улыбнулся Лёва, смотря в голубые глаза напротив, которые, казалось, светились в этой кромешной темноте. Валерка не ответил. Только руку поднял, но тут же опустил вниз. Хлопов кивнул. — Прости, что разбудил, — Валера снова промолчал, лишь сильнее натянул одеяло. — А, ну да. Ты меня не понимаешь…        Своим словам Лёва не верил. Он знал, что если Валера слышал его, то понимал однозначно. По крайней мере, на каком-то ином, совершенно не изученном и практически незримом уровне. Пальцы Лагунова вдруг коснулись его виска и плавно прошлись вниз, к подбородку. Валерка улыбнулся так по-тёплому, подбадривающе, что на душе стало спокойнее. Лёва осторожно взял его руку за запястье и опустил вниз.        — Спи давай, — усмехнулся он.