Кровавый восход алого солнца

       — Просыпаемся. Первый раз в девятый класс! — Валера распахнул глаза и столкнулся с немного недовольным взглядом Игоря. Подскочив на раскладушке и нацепив на нос очки, Лагунов посмотрел на стену, где висел календарь. И зачем Корзухин так его пугает? Сегодня же тридцать первое августа.        Яркие солнечные лучи заглядывали в комнату, заливая её тёплым светом, и Валерка поспешил спрятаться обратно под плед. Всё-таки вампирская натура терпеть не могла подобную наглость со стороны солнца — ей больше нравилась тень. Игорь тяжело вздохнул.        — Валер, тебе к школе нужно готовиться.        — Я уже готов, — сонно буркнул из своего убежища парень. — И так я хотя бы никому не наврежу, — получилось гораздо тише, чем хотелось, но Корзухин его всё равно услышал и страдальчески закатил глаза.        — Запел старую песню… Валер, ты уже три года успешно сдерживаешь себя. А до полнолуния ещё дня четыре. Перестань. Ты сильнее своего голода. Не захочешь пить, и всё. Упёртый ты настолько, что даже внутреннему зверю тебя не переубедить. И вообще. Взял моду прибегать ко мне, как ты говоришь, заранее.        — Это предусмотрительность.        Игорь промолчал. У него не было особого желания спорить, да и ворчал он по большей части просто так, потому что по возрасту положено. А вот Валера ещё совсем мальчишка. Упрямый до невозможности и привязанный к тому, кто три года назад не оставил его один на один с личным ночным кошмаром. Это он знал прекрасно.        А ещё Лагунов нуждался во взрослой фигуре, на которую можно было бы равняться. Раньше это был Денис — старший брат, и Валерке всегда нравилось повторять за ним, узнавать от него что-то новое и учиться. Но он погиб, родители ушли с головой в утрату вперемешку с работой, и Валерка остался совсем один. Без самого близкого человека, без внимания, в котором так нуждался, без всего.        И тут, летом восьмидесятого, появился Игорь — вожатый в лагере, где Лагунов провёл две недели от своих каникул. Не сразу, конечно, но из них двоих вышла неплохая команда борцов против вампиров, которые превратили, казалось, беззаботный и весёлый отдых в настоящий ад и борьбу за выживание. Выиграли Валера с Игорем или нет, вопрос сложный. Вроде Стратилата победили, пиявцев обратно людьми сделали, защитили тех, кто был дорог, но какой ценой?        Была в «Буреветснике» Анастасийка Сергушина. Девочка из одного отряда с Валеркой с двумя косичками и ангельским личиком. Лагунову она, вроде как, нравилась. Он хотел защитить её и для этого готов был пойти на что угодно. Именно поэтому в последнюю ночь он принял это тяжкое бремя, стал тем, кого всегда боялся — вампиром. Монстр, что будет питаться человеческой кровью до скончания веков. Зато Сергушина осталась жива и, по идее, должна была оттолкнуть его от себя. Но Настя почему-то не испугалась. Наоборот сказала, что будет поддерживать всеми силами.        Однако после лагеря они всё равно разошлись по разные стороны. Не то что бы их пугало расстояние (Анастасийка жила в другом городе), просто так получилось. Первое время ребята переписывались, созванивались, пару раз даже умудрились снова встретится и погулять, но потом связь заметно ослабла, и письма стали приходить реже. Тем для разговоров становилось всё меньше, и вообще Настя уже не казалась Валерке такой интересной и загадочной, как раньше. Детская влюбленность прошла довольно быстро. Но Анастасийка всё ещё поддерживала его, как могла. На словах, что выводила на бумаге, — хотя бы что-то.        А вот Игорь — другое дело. Он был взрослым, что и позволяло ему всегда находиться рядом. Кровь свою давал, у себя разрешал оставаться, когда плохо было, многое знал и умел. Раньше, будучи помладше, путешествовал немало, а потому осталось у него в запасе множество интересных историй. Валерка, когда ночевал у Корзухина, часто просил его рассказать что-нибудь эдакое. И как же было приятно засыпать, мечтая о далёких землях с высокими горами и бескрайними морями.        Родители Валерки были рады узнать, что у сына наконец появился друг, ибо из-за тоски по брату тот мог совсем зачахнуть, а потому ничего против частых ночёвок не имели. К тому же, по легенде Игорь помогал Валере с заданиями по английскому. Единственное, что их волновало — не слишком ли Лагунов-младший достаёт «бедного студента», коим Корзухин уже не являлся.        Так и прошло три года. За это время Валера прибавил в росте, стал бледнее, успешно перешёл в девятый класс, получил комсомольский значок, который теперь использовал в качестве оберега, однако для Игоря он всё равно оставался тем же мальчишкой, пускай и говорившим с ним практически на равных (на «ты» и слишком часто затевал спор), с всё ещё горящим сердцем, помогавшим успешно сопротивляться вампирской силе. Он ни разу никого не укусил, хотя соблазн был велик и внутренний зверь этого очень требовал. Валерка был сильнее этого.        Удивительно, но с кровью Серпа Валере никакие тайные знания и заговоры не передались. Всего пришлось постигать своим опытом — шарахаться по библиотекам и проводить вместе с Игорем различные эксперименты. Делали они это из чистого любопытства. Зато так Лагунов открыл для себя быстрое перемещение и нечеловеческую силу. Довольно странно, но на этом способности пока что заканчивались, хотя в книжках было описано довольно много всего.        — Может, ты умеешь читать мысли? — Предположил Игорь. — Ну-ка. О чём я сейчас думаю?        Валерка пристально посмотрел на него. Сощурил глаза, смешно нахмурился, дыхание даже задержал. Но вскоре шумно выдохнул и покачал головой.        — Нет. Не умею.        — Но ведь у Серпа как-то получалось.        — Он всего лишь внимательно наблюдал за всеми и анализировал поведение людей, — возразил Валера. — А потом делал выводы. Нет, я, конечно, могу предположить, что ты думаешь о Веронике, только вы с ней с того дня вообще не виделись, а у тебя других забот полн…        — Именно о ней я сейчас и подумал, — перебил его Игорь, улыбнувшись. — Возможно, всё-таки есть у тебя некие способности.        — Разве что склонность к анализу, — хмыкнул Валерка и улыбнулся. Видимо, оптимизм друга передавался ему воздушно-капельным путём, и теперь он тоже готов был поверить в лучшее. Ну или хотя бы просто улыбаться до ушей, как Корзухин. — Но кто знает. Наверняка когда-нибудь в будущем мы откроем что-то ещё.        Большего пока что было не дано. Не удивительно, ведь если питаться человеческой кровью всего раз в месяц, то вряд ли можно достичь каких-либо высот в развитии супер-способностей, о которых так много писали в книжках. Впрочем, Валеру и так всё устраивало. Но хорошо было бы найти какую-нибудь альтернативу для страшного вампирского голода, от которого парня уже выворачивало наизнанку.        И вот однажды Игорь завалился домой с несколькими пакетами со свежекупленным на рынке мясом в руках. Делавший на кухне домашнее задание Валерка лишь ошарашено посмотрел на него.        — У тебя столько места в холодильнике нет.        — Расчистим, — отмахнулся Корзухин, поставив пакеты на стол прямо перед носом друга. — Говядина, свинина, баранина, курятина, крольчатина. Выбирай.        — Чего? — Лагунов шокировано распахнул глаза.        — Сейчас дегустировать будешь.        — Это?        — А что ещё?        — Ты, должно быть, шутишь.        — Нет.        — Не буду я ничего дегустировать! — Вдруг воскликнул Валера, скорчив гримасу отвращения. Мясо в пакетах было свежее, истекало кровью, но юному вампиру всё равно не понравилось. Запах был не тот. Противный, гнилой. Насилу удалось Игорю уговорить его попробовать хотя бы каплю. Свиная была схожа с человеческой, но до одури противной, кролик вообще не прокатил, как и курица, баранина тоже заставила все внутренности перевернуться — её Валерка проглотил с огромным трудом.        Наименее отвратительной оказалась говяжья кровь и вполне утоляла жажду. Теперь всякий раз, когда глаза начинали особо сильно цепляться за чужие шеи, открытые раны, пускай самые маленькие, и вены, Валера открывал термос и через силу пил «редкостную дрянь», как он её называл. Зато эта гадость перед полнолунной ночью хорошо помогала, так что плюсы явно были.        Но сегодня, в последний день августа, запас кончился. Игорь обещал сходить на рынок, но где-то ближе к вечеру, и принести кровь чуть позже, а Валерка, уже привыкший никуда не выходить без волшебного термоса во время полнолуния, совершенно не хотел возвращаться обратно к себе. И никакие аргументы по типу «сам прекрасно справляешься» не срабатывали.        — Глупый ты. Ещё бы радионяню попросил поставить, ей-богу, — бросил напоследок Игорь, уходя на кухню. Валера выбрался из-под одеяла, где уже стало слишком жарко, что дышать невозможно было, и вдохнул полной грудью.        В коридоре зазвонил телефон. Корзухин тут же очутился там, сняв чёрную трубку.        — Алло? А… Здравствуйте! Да, конечно. Без проблем. Валера! — Позвал он. — Тебя мама к телефону.        Лагунов нехотя встал с раскладушки. Та жалобно скрипнула старыми пружинами. На ватных ногах, по пути зевая, он добрался до телефона, забрав у Игоря трубку.        — Да?..        — Ты долго собираешься торчать у товарища своего? — Мама перешла сразу к делу, и, судя по голосу, она была недовольна. — Приходи. Тебе в школу собраться нужно, я твой костюм с рубашками погладила. Примеришь, — Валера страдальчески взглянул на Игоря. Тот пожал плечами и снова ушёл на кухню, откуда доносился громкий свист чайника.        — Сейчас. Только позавтракаем…        — Уже полдень, а ты всё ещё не завтракал?        — Ну да, — парень посмотрел на настенные часы. Минутная стрелка отошла на четверть циферблата. Двенадцать-пятнадцать. Ну да, поздно.        — Быстро ешь и марш домой.        — Хорошо.        Мама бросила трубку, и с того конца провода послышались протяжные гудки. Как раз в этот момент Игорь позвал к столу, предупредив, что чай стынет. Валера быстро умылся, переодел спальные штаны в повседневные брюки и наконец пришёл на кухню. Уж что-что, а гренки у Корзухина получались отменные и пахли очень вкусно. Ещё поэтому Лагунов любил оставаться у него — прекрасная еда, а не каждодневные скучные блюда, как каша или суп.        Валера, всё ещё борясь с сонливостью, проследовал к столу и сел, подперев голову рукой.        — Ну что ты весь будто плаваешь? — Корзухин не мог не обратить внимания на страдания товарища.        — Вампиры днём вообще-то спят, если ты не знал, — буркнул Валерка. — Так в книжках написано.        — Судя по всему, один вампир сейчас не доволен, что его царский сон прервал какой-то жалкий человечишка, — усмехнулся Игорь, садясь напротив. — Очки сползли.        Валера лениво поправил криво нацепленный аксессуар, возвратив на законное место в виде переносицы, и придвинул поближе к себе тарелку с гренками. Начал медленно поедать, запивая горячим чаем. Может он и являлся вампиром, но человеческого пока что в нём явно было больше. И внутреннему человеку гораздо больше нравилось употреблять привычную людскую пищу, нежели кровь. Особенно, если это была кровь какого-либо животного — всё-таки крайне отвратительная на вкус алая жижа. Даже говяжья.        Завтрак проходил в молчании. Игорь слушал новости, передаваемые по радио, а Валеру просто клонило в сон, и говорить он особо не хотел — голова не варила. Оба были погружены в свои мысли и просто пережевывали пищу. Валерки хватило лишь на тройку гренок, поэтому он вскоре встал и поплёлся обратно в спальню собирать вещи. Уходить на самом деле вообще не хотелось. Приближение полнолуния сегодня чувствовалось как никогда сильно. Оно пугало, пропитывало воздух запахом крови и плоти, заставляло думать только об охоте. Валера боялся, что, выйдя на улицу, начнёт кидаться на всех подряд, не дождавшись ночи. Голод был сильнее, чем когда-либо. Даже родной дом не вселял того чувства безопасности, как квартира Игоря. У него спокойнее было, и сам Корзухин, в отличие от родителей, был парню куда ближе. Так само собой получилось. Валера не хотел отдаляться от мамы с папой — это они, погрязшие в море тоски по старшему сыну, перестали уделять внимание младшему.        Нехотя, но Лагунов вскоре покинул обитель друга. В отличие от других дней лета, этот тянулся до тошноты долго, как резина. Дома мама заставила Валеру перемерить половину шкафа. Школьный костюм, купленный явно на вырост, ибо слегка болтался мешком на худом Валерке, разные рубашки, особенно клетчатые, физкультурная форма — ничего не осталось без внимания.        — Завтра важный день, — женщина поправила букет из пышных цветов, стоявший в стеклянной вазе. — Не только первое сентября, но и вручение красного знамени вашей школе.        — Я помню… — на самом деле Валерке было как-то не до этого. Он ещё давно успел разочароваться в системе (вроде как раз три года назад), а потому ничего кроме напускной важности таких событий не видел. Следовательно, чего так переживать? Но мама продолжила:        — У тебя вид такой непрезентабельный, будто… я не знаю. Будто ты несколько дней не спал и на заводе вкалывал. Ты посмотри только на себя, — она подвела сына к зеркалу, — посмотри. Бледный весь, с мешками под глазами. Причешись хоть.        Последнее явно было сказано просто так. Волосы у Валеры как-то сами собой практически всегда лежали ровно, в укладке, и сейчас выглядели ничуть не хуже, чем обычно. Но парень всё равно пригладил их рукой. Мама ушла на кухню варить борщ и готовить ингредиенты для ужина. Оттуда сразу запахло свеклой, жареным луком, чесноком и говядиной, которую желудок уже просто не переносил. Всё же хотелось бы нюхать что-нибудь другое.        Прибравшись в комнате и открыв там окно, чтобы запах как можно быстрее выветрился потом, когда мама выключит плиту, Валерка отправился на улицу.        — Далеко не уходи! Скоро обед! — Крикнули ему вслед. Однако меньше всего Лагунову сейчас хотелось именно обедать.        Выйдя в абсолютно безлюдный двор, парень свернул на пустырь, где располагалась детская площадка, и сразу уселся на цепочные качели. Скучно и тоскливо. В городе друзей у него не было — даже поговорить не с кем. Только Игорь был тем самым интересным человеком, с которым и поболтать можно, и весело вместе время провести. Но и этого оказалось мало. К тому же, Корзухин уже был взрослым, а значит и других дел ему хватало.        Валера всё смотрел на проезжающие мимо автомобили, оставлявшие после себя небольшой ветер, который поднимал в воздух упавшие на землю оранжевые листья, и думал. Обо всём и сразу. Мысли опять смешались в единую кашу. Так с Игоря он переключился на их первое знакомство в «Буревестнике». По-началу, да, неприятно было — вожатый его отшивал — зато потом «Горь Саныч!» уже звучало скорее восхищённо, нежели когда Валерку беспардонно отталкивали, говоря, что вампиров не бывает. Как выяснилось, ещё как бывает. Двое — пионер и студент — объединили усилия, чтобы бороться со злом. А злом ли, в самом деле? Никто же из ребят-пиявцев, по сути, не виноват был. «А Лёва Хлопов? Плохой?» — Всплыло в голове, и Валера сжал руки в замке так сильно, что побелели костяшки. Снова чувство вины, покоя оно не ведало. Лагунов всё ещё злился на себя. Лёва, вполне хороший мальчик и будущее советского футбола, первый укушенный, мог бы и не стать вампиром, если бы Валерка не был таким фиговым другом. Может, этому и было оправдание — по брату сильно тосковал, места себе не находил. Но имей он тогда хоть каплю сострадания или понимания, что такое настоящая дружба и для чего было то рукопожатие на речном трамвайчике, ничего бы не произошло.        Но ведь в итоге они с Игорем всех спасли, а значит и Лёва продолжает жить обычной жизнью. Играет в футбол, ходит в школу, заводит новых друзей, наверняка получше Валерки, о котором уже давно не вспоминает. Интересно, где он сейчас? Участвует в чемпионате СССР за право команды стать лучшей из лучших? Дома у телевизора смотрит футбольный матч? Готовится, как и Лагунов, к школе, перемеривая рубашки, пиджаки и брюки? К сожалению, ответов на эти вопросы не было, а Лёвин адрес Валера так и не спросил.        Сверху начал накрапывать мелкий дождик. Поразительно, как быстро успела испортиться погода. Ещё недавно вроде солнце было. Валера встал и поплёлся обратно домой, предвкушая смесь из различных запахов. Каждый год становилось всё труднее контролировать себя — кровью пахло почти везде, куда бы ни ступала нога Лагунова. То ли с возрастом у вампиров обоняние обострялась, то ли жажда была слишком сильна — не поймёшь.        Рука коснулась холодной железной ручки, и тут подул сильный ветер, раскачивая деревья и срывая с них листья. В сердце закралась непонятная тревога, твердящая о том, что должно случиться что-то, но что именно, Валера не знал. Странное предчувствие заставило насторожиться и быть бдительнее. Парень задрал голову. На ещё не закрытом тучами кусочке неба была видна огромная белая луна. Казалось, она смотрела прямо в душу и подзывала к себе — с ней вампирам по пути. «Я жду тебя», — вдруг молвил чей-то голос, эхом разнесясь по округе. Лагунов вздрогнул и огляделся, но никого не увидел. Только мелкий дождь превратился в ливень, и парень поспешил скрыться в подъезде, с трудом закрыв старую тяжёлую дверь, петли которой давно пора было смазать.        Несмотря на плохие предчувствия, за остаток дня так ничего не произошло, но тревога от этого никуда не исчезла. Ближе к шести часам вечера наконец-то зашёл Игорь и принёс долгожданный огромный термос с ещё кое-какими вещами, которые Валерка второпях забыл забрать.        — Спасибо, — кивнул Валера, забирая своё добро и унося к себе.        — Здравствуй, Игорь, — в коридор вышла мама, вытирая руки о фартук.        — Здравствуйте, Мария Николаевна.        — Не хочешь остаться на чай?        — Спасибо, но я не… — краем глаза Корзухин заметил в дверном проёме Валерку, что с мольбой в глазах смотрел на него, сжимая в руках подол футболки. Игорь понял всё без слов и теперь не мог возразить. — Почему бы и нет? — Он глупо улыбнулся, почесав затылок.        — Тогда проходи, — женщина тоже улыбнулась и ушла обратно на кухню.        — Что-то случилось? — На всякий случай понизив голос до шёпота, спросил Игорь, быстро скидывая с себя ботинки и расстёгивая большие пуговицы коричневой куртки.        — Вроде того… предчувствие у меня плохое. Что-то должно произойти, — так же тихо заговорил Валера. Он развернулся, махнув рукой. — Идём.        — Погоди! — Корзухин поспешил следом за ним, на ходу сбрасывая ботинок. Не удержав равновесие и чуть не упав, вовремя оперевшись рукой на пол, он подбежал к Лагунову и зашагал сзади. — Давай не издалека. Что должно произойти?        — Сам пока не знаю. Но предчувствие у меня плохое.        — Погоди, погоди, — Игорь остановил его, схватив за плечо. — То есть, как это не знаешь? Если плохое предчувствие, значит произойдёт что-то нехорошее, так?        — Да говорю же, понятия не имею! — Встревоженный Валерка вывернулся из чужой хватки, как какая-то змея, и зашёл в свою комнату, сразу направившись к окну, судорожно зашторив. Его товарищ, недовольно поморщившись, последовал за ним.        — Уютно тут у тебя, — Игорь осмотрелся. Ну надо же. За три года он ни разу не был в комнате друга. Впрочем, она ничем не отличалась от комнаты обычного школьника: рабочий стол с зелёной лампой, кровать, плакаты, картинами с наградами, огромные книжные шкафы, модель самолёта под потолком и какое-то слишком пустое место около стены. Обычно в таком ставили комод или ящики с игрушками, но тут не было ничего. Даже пол не был застелен ковром, как добрая половина помещения, и поэтому выглядело оно донельзя странно. Парень недоуменно уставился туда. Повернувшийся к нему Валера лишь тяжело вздохнул, и Корзухин сразу всё понял: раньше тут стояла кровать старшего брата.        — Родители её только год назад убрали, — тихо начал Лагунов. — Не знаю, почему так долго тянули… Возможно, надеялись, что он всё же вернётся, а его смерть окажется лишь дурным сном… Ну, или это я как обычно ничего не понимаю, — он закатил глаза. Иногда во время ужина за семейными разговорами отец его осаждал и говорил не лезть в их родительские беседы, мол, нос не дорос ещё. А Валерке уже, на минуточку, шестнадцать исполнилось. Он чувствовал себя взрослым, только вот все вокруг продолжали считать его слишком маленьким. «Разговор не детский» — без устали повторял отец, когда Валерка пытался высказать свою точку зрения. Поэтому и про кровать Дениса родители ничего объяснять не стали.        — Так, мы не о кровати говорить пришли, — поспешил напомнить Игорь, видя, как тускнеет взгляд голубых глаз напротив. — Ты вроде говорил, что у тебя плохое предчувствие. Что случилось-то?        — Оно возникло, когда я сидел во дворе.        — Хорошо… А о чём ты тогда думал?        — Да так, — Валера неопределённо махнул рукой. — О всяком понемногу. Но в основном про ту смену в «Буревестнике».        — А потом что было?        — Ты так спрашиваешь, будто уже обо всём узнал, — Валера заметно напрягся. Теперь он смотрел на Игоря с подозрением — а вдруг он действительно знает нечто такое, о чём он даже не догадывается.        — Нет. Просто твои мысли ведут именно к этому. Ты сидел, думал, и вдруг случилось нечто, после чего ты, весь такой напуганный, просишь меня остаться.        — Хорошо, хорошо. Я увидел луну в небе, — не заметив на лице товарища ни капли удивления, Лагунов прокашлялся. — Большую такую, яркую. На дневном небе.        — Нередко луну можно встретить днём. Дальше-то что?        — Ну… — Валера запнулся, не зная, как лучше выразить мысль. — Она притягивала… сильно так, будто хотела сказать нечто важное. А потом меня позвали.        — Кто?        — Не знаю. Просто чей-то голос сказал: «Я жду тебя».        — Может, кто-то пошутить решил, — предположил Игорь, хотя сам заметно напрягся.        — На улице кроме меня никого не было, — возразил Валерка. — К тому же, вампирское чутьё меня редко подводит: что-то произойдёт. И это «что-то» вовсе не хорошее.        — Оно связано с тобой?        — Не знаю. Но пообещай мне, что будешь осторожен.        — Понятно, — тёплая ладонь Корзухина коснулась лба Лагунова. — Мне кажется, ты устал. Скажи, а ты никогда не задумывался о том, что у вампиров от недостатка крови перед полнолунием могут появляться галлюцинации? Как у человека от голода или жажды.        — Я вообще-то сейчас очень серьёзно, — Валерка отстранился, сделав шаг назад.        — Хорошо-хорошо, — улыбнулся Игорь, но было в этой улыбке что-то беспечное, чересчур весёлое, так не понравившееся юному стратилату. — Буду осторожнее.        — Чай готов! — Донёсся с кухни голос Марии, и друзья, переглянувшись, пошли туда.

***

       Осень Валера любил. Пожалуй, самое спокойное время года, когда шагать по дороге до школы и обратно приятно, шурша сухими листьями и наблюдая за тем, как они покрывают землю оранжево-желтым ковром. Всегда расслабляло и наталкивало в размышления. Но почему-то сегодня было по-другому. Наверно, всё портила приближающаяся кровавая луна.        На подходе к школе уже толпились ученики, чей гомон, казалось, разносился по всему городу. В нос тут же ударил запах крови. Валерка хотел было достать термос, но в итоге решил потерпеть. Вынимать что-то из ранца на ходу было неудобно, а поблизости, как назло, не оказалось ни одной лавочки, поэтому пришлось идти дальше. У входа стоял Игорь. Под распахнутой курткой виднелся деловой костюм тёмно-синего цвета. Довольно необычное явление. Валерка почему-то всегда считал, что Игорь и форма — вещи несовместимые. Ну не выглядел он, как серьёзный взрослый, работающий в бухгалтерии. Не его образ. Майка с огромной надписью «The Beatles», джинсы, кожанка — вот это другое дело.        — Ну что, готов к труду и обороне? — Корзухин улыбнулся и подбадривающе похлопал Валеру по плечу.        — Разумеется, — Лагунов снял очки и протёр. Затем водрузил их на нос и расстегнул большие деревянные пуговицы пальто. Всё равно директриса заставит проделать это, но чуть позже, чтобы выглядеть на линейке более презентабельно. Хотя что такого красивого было в обычном тёмно-синем костюме и белой рубашке? Ладно, белая рубашка — это вам не клетчатая рубашка, она парадная, деловитости придаёт.        Вскоре трелью прозвенел звонок, и школьники начали выстраиваться друг за другом по классам: старшие вставали дальше, а младшие — впереди. Внутри групп ребята распределялись по росту: высокие сзади, низкие — спереди. Родителей вообще оттеснили куда-то к забору, но это не мешало им смотреть на то, как красиво и ровненько стоят их дети. Некоторые даже залезали на деревья и умудрялись фотографировать всё на светлую память с особенного ракурса. Игорь занял место в толпе учителей-предметников, которым не отдали на попечение классы. Сам он, закончив педагогический, отвечал теперь за школьный отдел по работе с молодежью, поэтому никакого класса у него не было и в помине. Зато теперь он мог присматривать за своим главным подопечным когда угодно.        — Построились! — Раздался как гром среди ясного неба голос директрисы, и все встали по стойке «смирно». Только первоклашек пожалели и не стали заставлять так сильно тянуть шеи и держать спинки ровно. К ним наоборот отношение было более лояльным, всё-таки сегодня у них был праздник.        Директриса, Ирина Львовна, медленно прошла вдоль рядов из учеников, оглядывая всех и каждого.        — Васнецов, где галстук? — Остановившись около пятого «Б», спросила она, недовольно смотря на низенького мальчика, что стоял сзади, будто специально прятался за более высокими товарищами.        — Дома забыл, — виновато проговорил он, выходя вперёд.        — А голову ты дома не забыл? — По всему пятому «Б» прокатился тихий смех, и Ирина Львовна охватила своим мрачным и строгим взглядом уже всех ребят. Те сразу же стушевались, снова вытянувшись струнками. — Я не пойму. Что смешного? Сегодня один из самых важных дней для нашей школы, — она медленно зашагала дальше, стуча каблуками по асфальту. — Вручение красного знамени — это честь, гордость и признак того, что именно наша школа достойна носить звание лучшей.        — А потом на корпоративе все бухают, — прошептал стоявший позади Валеры парень своему другу, и они оба тихо рассмеялись, трясясь и легонько пихая друг друга, таким образом поощряя за хорошую шутку.        — Лучшие из лучших, — поддакнул кто-то, и смеха стало ещё больше.        — Лагунов, — металлически-холодный голос Ирины Львовны раздался совсем рядом, буквально над ухом, и Валерка, ранее погруженный в свои мысли, чтобы не обращать внимания на то, как одноклассники толкаются, задевая его, вздрогнул, подняв на директрису глаза, полные непонимания. Парни позади тут же стихли. — Зачем ты занимаешь пост старосты, если даже товарищам своим замечание сделать не можешь? Вроде у тебя-то голова должна на плечах быть.        Женщина внимательно оглядела девятый «А» и пошла дальше. Валера лишь бесшумно вздохнул, поджав губы и сверля взглядом отдаляющуюся спину Ирины Львовны. Он вообще в старосты не нанимался — за него всё решили. Так-то у Лагунова своих проблем выше крыши было, а тут ещё и целый класс навязали.        — Едет! — Вдруг закричал военрук Пащенко, подбежав к открытыми дверям школы.        — Все стоим ровно, куртки расстёгиваем! — Скомандовала Ирина Львовна, возвращаясь обратно к парадной лестнице.        На территорию школы въехал новенький чёрный «москвич», остановившись около школьного входа. Ученики подравнялись и повернули головы в сторону автомобиля. Оттуда сначала вышел серьёзный человек. Он подошёл к задней двери и открыл её молодому человеку в сером костюме с уложенными на бок золотыми волосами, что сияли под лучами холодного осеннего солнца. Юноша важно ступил на землю и, поправив галстук, проследовал к импровизированной сцене с микрофоном, где стояла директриса.        — Дорогие учащиеся, — начала Ирина Львовна, когда он поднялся к ней, — сегодня нашу школу почтил своим визитом Александр Иванович. Он — пример для всех нас. В свои молодые годы он добился всего исключительно упорным трудом и прилежанием. И сегодня Александр Иванович хотел бы поделиться с нами своим опытом, а так же вручить нашей школе особую награду.        Александр Иванович встал возле микрофона и начал говорить слова напутствия, но Валерка уже особо не слушал. Всё его внимание было устремлено на Игоря. Тот пребывал в не меньшем шоке, чем Лагунов. Друзья ошарашено смотрели друг на друга, широко распахнув глаза, будто ведя молчаливый диалог. Валера взглядом указал на Александра Ивановича, и Корзухин едва заметно кивнул. Оба прекрасно знали — это был Плоткин. Тот самый сосед по комнате Игоря и вожатый в «Буревестнике» в далёком восьмидесятом. «Как же его жизнь потрепала», — промелькнуло в головах друзей. Действительно, важный гость выглядел вовсе не важно. Как-то напряжённо и запуганно, вёл себя не так уверено, как шёл к пьедесталу, говорил с редкими запинками и лишь молча кивал на все похвалы Ирины Львовны.        Наконец дело дошло до вручения красного знамени — огромного алого флага. Директриса и завучи выстроились рядом с Плоткиным, державшим флаг, пожимая его свободную руку. Кто-то сделал несколько фотографий такого значимого события под громкие аплодисменты окружающих, после чего линейка в честь первого сентября продолжилась. В присутствии Александра Ивановича прозвучал первый звонок, и ребята, класс за классом, начали заходить в школу. Когда Валера поднимался по ступеням, его взгляд встретился со взглядом Плоткина. Тот как-то странно сощурил глаза и нервно затянул потуже полосатый галстук. Лагунов сделал вид, что видел бывшего вожатого впервые в жизни, и поспешил как можно быстрее протиснуться в коридор и убежать в раздевалку. В толпе к нему снова вернулись обострённые чувства — нужно было поскорее выпить немного «дряни».        Дверь в кабинет захлопнулась.        — Так. В этом году в нашем прибыло, — улыбнулся Виктор Семёнович, учитель биологии и по совместительству классный руководитель девятого «А», кладя руки на плечи двум учениками — белобрысому парню в расстегнутой у ворота рубашке, небрежно заправленной в брюки, и девушке в чёрном переднике, чьи волосы были заплетены в «татьянку». — Вася Алёшин, которого вы все прекрасно знаете, и Рита Шарова, прибывшая к нам из Москвы. Прошу любить и не жаловаться.        — Львице будет тяжело не жаловаться, — ехидно заметила одна из девочек, косясь на чёрный фартук, за который новенькой могло бы влететь по полной от Ирины Львовны, которая дисциплину с порядком ну очень любила, а потому не приветствовала малейшее нарушение. Сказали прийти в день знаний в белом фартуке — извольте сделать так и никак иначе.        — Степанова, — слегка повысил голос учитель. — Держи свои комментарии при себе, пожалуйста, и поднимай руку, прежде чем что-либо сказать.        Девушка лишь поморщилась и перевела взгляд на окно.        — Так, ребята, куда бы вас посадить? — Виктор Семёнович оглядел класс.        — Я к Сане, — вдруг протараторил Алёшин, вальяжно и по-хозяйски проследовав к последней парте.        — Отлично. Шарова, ты тогда к Лагунову садись, что ли. Ему одному скучно там.        Валера, услышав свою фамилию, чуть не поперхнулся, наконец обратив внимание на происходящую около доски картину. Это ему-то скучно? Да он в одиночестве чувствовал себя гораздо лучше, чем в толпе сверстников. Как минимум из-за того, что никто не отвлекал. Новенькая тем временем кивнула и проследовала к парте Валерки, ловя на себе странные взгляды одноклассников. То ли завистливые, то ли насмешливые — пойди разбери.        — Привет, — она села на соседний стул, положив ранец перед собой и щёлкнув замком. Настроена она была вполне позитивно, улыбалась приветливо, да только Валере общаться не хотелось. Даже ответный «привет» получился каким-то скомканным и вялым. Странное неприятное чувство снова посетило парня. Было в новенькой что-то отталкивающее и притягивавшее одновременно. А кровь в её жилах…        Валера снял очки и протёр глаза. Нет, нет и нет. Нужно не позволять зверю брать вверх и не заострять на подобном внимания. Видимо, эта кровавая луна решила свести его с ума. Впервые за три года внутреннему вампиру хотелось оттолкнуть от себя человека и убежать как можно дальше. Лагунов сжал руки в кулаки. Нужно сидеть спокойно и держаться до победного.        Виктор Семёнович тем временем закончил говорить о планах на будущий учебный год, коих было немного, и начал урок биологии.        — В прошлом году мы с вами говорили обобщённо обо всём. В этом же сосредоточим внимание на человеческом организме. Однако сейчас мне интересно другое. Кто-нибудь помнит хоть что-то из раздела ботаники? С ней у вас всегда было туго.        — В классе только один ботан остался, — ехидно заметил парень, сидевший на последней парте рядом с Алёшином, косясь на Валерку.        — В очках за насекомыми наблюдать — самое то, — поддакнул Вася.        — Почему сразу ботаник? — Повернулась к ним Рита. — Может он физик-ядерщик. А это, между прочим, сейчас в почёте. И да, насекомые к разделу ботаники не относятся.        — Ещё одна умная нашлась… — Недовольно буркнул Вася.        — Ребят, довольно разговоров, — нахмурился Виктор Семёнович, и девушка повернулась обратно к себе, раскрыв тетрадь. Валера удивлённо посмотрел на неё, но ничего не сказал.        На перемене Валерке удалось найти тихое тёмное место под лестницей, где никто не ходил. Там-то он наконец смог достать термос и сделать два огромных глотка. Полегчало.        Парень сел на холодный пол, запустив пальцы в короткие тёмные волосы. Надоело уже всё это. Валера устал постоянно зависеть от крови — нужно было что-то делать, но они с Игорем всё никак не могли найти ни одного дельного способа. Что уж таить, оба понятия не имели, как этот способ вообще искать.        Рядом кто-то рассмеялся, и Лагунов вздрогнул, осторожно выглянув из-за угла. Группа пацанов ютилась в тёмном месте, перешёптываясь между собой и смеясь. Валера закрыл термос, убрав обратно в ранец, и хотел было незаметно проскользнуть наверх, ибо не его дело, зачем они там собрались, да только увидел, как мелькнула в руках новенького Алёшина пачка сигарет, и в груди сразу возмутилось обострённое чувство справедливости. «Зачем ты занимаешь пост старосты, если даже товарищам своим замечание сделать не можешь?» — Всплыл в голове упрёк Ирины Львовны, заставив брови хмуриться.        В мгновение ока Валерка оказался около компашки и выхватил сигареты прямо из рук перепуганных от столь неожиданного появления старосты пацанов.        — Курить на территории школы запрещено, — пачка полетела в карман пиджака. — Научитесь прилично вести себя в общественном месте.        — Лагунов, ты дебил? — Возмутился Вася. — Не твоё дело. Отдай быстро.        — О своём здоровье подумали бы.        — Да отвали ты. Сами разберёмся, — в разговор вмешался Саша Синицын.        — Уроки ботаники прогуливать не надо было. Виктор Семёнович очень хорошо рассказал про особенности табака.        — Вот что ты докопался, а? Давно по роже не получал? — Терпение Алёшина было на исходе. Схватив Валеру за грудки, он подтянул его к себе, ожидая увидеть в глазах противника страх. Но Лагунов был спокоен. Даже слишком.        — Да он в комсомолы заделался и теперь строит из себя важного, — Никитка, парень с прической-горшком подошёл ближе.        — Ясно, — Вася толкнул Валеру, при этом резко вырвав из лацкана пиджака красный значок, бросив его куда-то в сторону. Сознание Лагунова вмиг прояснилось — потерять оберег было сродни суициду. — Глядите-ка, как глазки забегали, — Алёшин усмехнулся и снова притянул Валерку к себе. А у того все мысли о значке только и были. Очнулся, когда кулак Васи прилетел ему в живот, выбивая из лёгких весь кислород. — Потом искать пойдёшь. Сначала о вреде курения поговорим.        Кто-то из ребят подобрал ранец, выпавший из ослабевших рук Валерки. Резвый Сашка забрал его у товарища, открыл и, недолго думая, вытряхнул всё содержимое. На плиточный пол с громким звоном упал термос, который тут же оказался в руках шпаны.        — Опа. Чай.        — Валера, скажешь «в жопу комсомолов» — отпустим, — злорадно усмехнулся Алёшин, но Валера его не слушал.        — Не трогай! — Закричал он Саше, чья ладонь уже легла на крышку. Если он её отроет, то проблем точно не избежать.        — И где же твои манеры, Лагунов? — Разъяренный, что на него не обращают внимания, Вася уронил Валеру на пол и занёс уже было кулак, как вдруг услышал крики других ребят.        — Больно же! Сумасшедшая?!        Алёшин повернулся посмотреть, что происходит, и тут же громко вскрикнул «А!», схватившись руками за глаза.        — Ты что сделала?! — Завопил он, после чего громко чихнул.        — Ну ты же курить хотел, значит и это понравится, — ответил знакомый девчачий голос. — Бегите, пока учителя не пришли.        Парни, шипя и держась за покрасневшие части тела, быстро ретировались, а Валера, наконец подняв голову, смог разглядеть подошедшую к нему новенькую. Она протянула ему руку, в которой сжимала его значок.        — Не разбрасывайся.        — Спасибо, — он встал, отряхнулся и забрал аксессуар, сразу прицепов на законное место. — Что ты сделала?        — А? — Рита, севшая подбирать разбросанные тетради, вопросительно посмотрела на него, а затем пожала плечами. — Да так, по мелочи. Тем двоим крапивой нахлестала, чтоб чужие вещи не трогали.        — Крапивой?        — Ну да. Даже когда сорвана, она продолжает жечь. Никите и Саше здорово досталось. В лучшем случае покраснения только останутся.        — А Алёшин? — Валера сел на корточки рядом с ней, собирая рассыпавшиеся ручки в один букет.        — Толчёный перец. В лицо дуешь, и потом глаза слезятся, нос течёт, — она рассмеялась. — В общем, полный «привет». Кстати, — улыбка вдруг исчезла с её лица, — а почему ты им позволяешь себя бить? Ты же староста.        — Я в этом преимуществ не вижу. К тому же за стукачество здесь не уважают.        — Но хоть какой-то авторитет у тебя должен быть.        — Да какой там авторитет? — Лагунов махнул рукой. — Я только в этом году стал. В прошлом у нас другой мальчик был, Володя, но он в девятый не пошёл, решил в седьмое ПТУ сбежать. А меня вместо него назначили. Видимо, просто из-за очков.        — Понятно, — когда всё было убрано обратно в ранец, ребята встали. Рита потянулась, разминая затёкшие конечности, разгладила складки на фартуке и снова улыбнулась.        — Ну, пока. Ещё увидимся.        — Ты куда? Урок же.        — Урок труда, — напомнила Шарова.        — Точно.