Вуайерист

      Весь офис Разумовского нашпигован камерами видеонаблюдения. Каждый угол, лестничный пролëт, лифт, любая, даже давно не используемая, часть помещения просматривается от начала и до конца. С той самой секунды, как переступив порог здания, вы войдете внутрь, остаться незамеченным уже нет шанса.       Рабочий кабинет не является исключением, как и жилые комнаты, размещенные за смежной стеной, которые в своё время были предусмотрительно оборудованы под "дом", дабы "не тратить время на дорогу и прочее...". И ванная комната в них тоже.       Знают обо всех этих камерах и имеют доступ к записям с них только два человека. Ни для одного, ни для другого, это никогда не являлось проблемой. По крайней мере, так было до недавнего времени.       Сергей никогда не думал, что наступит момент, когда он начнет жалеть об их существовании.       Это была случайность. Ввалившись как-то раз в спальню своего встроенного в офис дома, он застал переодевающегося в ней Олега. Тот стоял полубоком к нему абсолютно голый и выворачивал брюки.       От неожиданности растерявшись, и по началу даже впав в некий ступор, Сергей с десяток секунд просто откровенно пялился, почти не моргая, прежде чем до него наконец дошло. А когда дошло, вспыхнул он моментально.       — Люди для таких целей вообще-то двери запирают.       Пробубнил неловко, опуская взгляд и отворачиваясь в сторону. Олег, казалось, даже бровью не повёл.       — Ты как будто голых мужиков никогда не видел.       Сергей на замечание раздражённо фыркнул (хотя и в самом деле, чего это он? как девка малолетняя, ей богу), но щёки алели страшно, и ставили его в до бессовестно невыгодное положение, поэтому самым вразумительным решением в данный момент было просто выйти.       — Не понимаю, что тебя смущает, — донеслось ему уже в спину, — у нас там всё одинаковое.       "Ну, не такое уж и одинаковое..." — подумал тогда вдруг Сергей, закрывая за собой двери.       Увидел и увидел, вот проблема.       Забылось всё на самом деле очень быстро, и реакцию свою глупую, он просто на факт внезапности списал. А потом... То ли глюк какой в системе был, то ли птица через вентиляцию залетела и на неё датчики отреагировали, Сергей не помнит, только поступил от Марго сигнал о зафиксированном движении в тех квадратах офиса, где быть его сейчас не должно.       Он переключился на камеры тут же, перелистывал с одного изображения на другое, но ничего подозрительного не видел. Вроде ложная тревога, сверни окно — работай дальше, но пальцы продолжали кликать на кнопку пульта, меняя чем-то однотипные картинки между собой.       А вот его собственный кабинет, кстати, и он сам перед экраном на диване, а вот спальня его, ванная комната и Олег...       Сергей замирает.       Олег стоит перед зеркалом над раковиной и сушит волосы феном. Он обнажен. Только-только из душа: конденсат пара всё ещё пятнает стеклянные стены душевой кабины, а на его спине блестят и катятся вниз под тяжестью собственного веса капли воды. Олег не только не обернул полотенце вокруг бёдер, прикрываясь, он похоже даже в руки его не брал, чтобы просто от лишней влаги вытереться.       Сергей смотрит на ровную, как по линейке выверенную спину, стройные ноги, крепкие ягодицы. Смотрит как тонкий ручеёк, из слившихся в одно целое нескольких капель воды, стекает по позвоночнику до поясницы и прячется в ложбинке. На расправленные плечи, на пальцы, перебирающие короткие волосы под мощным потоком горячего воздуха.       Казалась бы, обычная рутинная процедура, но она точно не для посторонних глаз.       Сергей уже собирается закрыть программу, он чувствует себя неуютно: вторгаться в настолько личное пространство, пусть и не намеренно — слишком, но пальцы остаются неподвижны, так и не нажав нужную кнопку.       Пульс учащается и он, нервно облизнув губы, потупляет взгляд.       "Ну, не такое уж и одинаковое..."       Эта мысль не так давно промелькнувшая в его голове неожиданно всплывает в памяти именно сейчас. Сергею не нравится то, о чём он думает. Перед глазами встаёт переодевающийся Олег, скомканная одежда в его руках и... он видел его полностью, но не может точно воспроизвести — нарисовать всю картину детально — в своём воображении.       Олег откладывает фен и поворачивается лицом к камере, берет полотенце и промакивающими движениями убирает со своего тела оставшуюся влагу. Сергей не может оторвать глаз от его паха. Коротко подстриженные тёмные волосы, неэрегированный член — он смотрит затаив дыхание.       Определить на глаз параметры ему трудно: больше, меньше или равно в сравнении со своим — не ясно. И не важно. Сергей всегда считал Олега очень красивым мужчиной, и как он сейчас смог убедиться — он красивый везде. Этот член для этого тела идеален. Сергею хочется увидеть его в эрегированном состоянии. Эта мысль наполняет рот слюной до такой степени, что приходится сглотнуть. Так внимательно, жадно и с удовольствием мужчине рассматривать гениталии другого мужчины не нормально. Когда этот другой мужчина твой друг — ненормально вдвойне.       Ещё один тревожный звоночек — на самом деле целый набат — в копилку к другим тревожным звоночкам. Их с начала пубертата у Сергея накопилось столько, что пришлось отдельную комнату в своём гениальном мозгу создавать, складировать там и надёжно запирать, чтобы не отвлекали. Когда-нибудь он наберётся смелости, вытащит их все, проанализирует и озвучит-таки свой "диагноз"... Когда-нибудь.       Олег откладывает полотенце, берёт халат и, надевая его, бросает взгляд на камеру. Абсолютно равнодушно и без цели, просто продевая руку в рукав, захватывает в поле зрения знакомую чёрную точку.       Сергей сталкивается с ним взглядом глаза в глаза через экран буквально на секунду, но этого достаточно, чтобы его пробил холодный пот от испуга. Словно поймали с поличным. Засекли.       Он резко закрывает программу, отбрасывает пульт в сторону, вытирает потные ладони о штаны и облизывает пересохшие губы. Лицо горит невыносимо. Чувство стыда от того, что он только что делал и какое ясно выраженное возбуждение при этом испытывал, готово сожрать его с потрохами.       Сергей встаёт с дивана, садится за стол: нужно вернуться к работе, чем быстрее мозг переключится, тем быстрее тело остынет. Да. О том, как он теперь будет после такого смотреть Олегу в глаза, Сергей подумает позже.       Если Олег и заметил за последние дни в поведении Сергея некие странности, то особого значения придавать не стал. Излишняя нервозность, отрешённость, замкнутость при погружении с головой в рабочий процесс не такой уж и сюрприз, бывает. Нежелание Сергея идти на контакт — попытка его избежать, не более чем очередная причуда гения — пройдёт.       Сергей терял дар речи и деревенел всякий раз, как Олег приближался на расстояние ближе вытянутой руки. Казалось, загляни он ему в глаза и сразу же обо всём станет ясно, поэтому Сергей предусмотрительно держал дистанцию и по возможности минимизировал их взаимодействие насколько мог. По крайней мере, на первое время, пока воспоминания и собственные ощущения после этого постыдного инцидента всё ещё настолько яркие, что предательски вырисовываются румянцем на лице.       Сергей дал себе слово, что подобное больше не повторится. Он не извращенец какой-нибудь — бес попутал! И постепенно всё улеглось.       Он честно держался.       Очередной вечер, очередных будней. Уже поздно было. Сергей не заметил, как Олег подошёл: сидя на диване, подобрав под себя ноги, закусив кончик большого пальца правой руки, он смотрел на открытую на проекционном экране новостную ленту, но ничего не видел — мысли его были далеко.       — Ты знаешь, что в это время приличные люди давно спят?       Сергей вздрагивает от голоса на самое ухо, оборачивается.       — Олег?       — Всё хорошо?       Сергей выдыхает, расслабляется. Вытягивает ноги, меняя положение, трёт ладонями лицо.       — Да. Да, всё хорошо, просто не спится. Я посижу ещё немного.       — Как хочешь. Лично я собираюсь в душ, а затем в кровать.       Олег касается плеча Сергея, давая знать, что уходит. Сергей бросает тихо ему в след — "ага", провожает взглядом; удары сердца потяжелели. "...в душ" отозвалось эхом тут же у него в ушах. Он сглотнул. Образ обнаженного Олега, как непрошенный гость, внаглую нарисовался перед глазами, до такой неприличной степени реалистично, что тело вмиг опалило жаром. Обнажённого и мокрого.       Сергей похлопал себя по щекам, отгоняя наваждение, медленно и глубоко вдохнул. Он не опустится до того, чтобы подглядывать за Олегом. Снова. Он не пойдёт на поводу у своих жалких и грязных желаний, не поддастся этой порочной жажде.       Но ведь никто не узнает.       Рука сама потянулась к пульту, пальцы сами нажали нужные кнопки. Изображение с камеры в ванной комнате вывелось на экран быстрее, чем Сергей успел осознать. Олег только начал раздеваться: снял рубашку, взялся за ремень на брюках. Глаза Сергея, как заколдованные, вцепились в него цепким ненасытным взглядом, и мир вокруг разом перестал существовать.       Олег разделся, потянулся, свёл лопатки, наклонил голову вправо-влево, разминаясь. Уловив рябь его перекатывающихся под кожей мышц, Сергей облизнул губы. Олег зашёл в душевую кабину, включил воду. Она большая — идеальный стеклянный куб, прозрачные стены которого сразу украсили десятки мелких капель; пространство заполнилось паром. Сергей почти не дышал, смотря, как поток воды обволакивает тело Олега: он, запрокинув голову, замер, наслаждаясь; ладони скользнули по плечам, шее, груди — беспорядочно, лениво. Внизу живота у Сергея сладко заныло от одной только мысли о собственных руках на теле Олега, об ощущении его кожи под своими ладонями. Если бы только он мог так вот к нему прикасаться, ласкать под тёплой водой, массировать до лёгкого покраснения, избавляя от усталости, напряжения.       Сергей шумно выдохнул, когда Олег дотронулся до члена. Ни грамма сексуального подтекста — Олег моется и моется везде, это нормально. Но у Сергея по крови невидимой энергетической волной будто разлился жидкий огонь. Стало горячо, очень горячо. И тесно...       — Марго, — голос Сергея чуть охрип, — камера номер триста восемьдесят четыре — отключи.       — Сделано.       — Двери в комнате номер триста восемьдесят четыре — запри.       — Мне погасить свет, Сергей?       Отключив видеонаблюдение в кабинете, услышав писк электронного замка о блокировке на входе, Сергей замешкался только на секунду перед уничтожением последней возможности стать свидетелем его преступления.       — Да.       Темнота разбавилась мягким светом экрана. Сергей откинулся на спинку дивана, развёл ноги шире. Олег перед его глазами в пене выглядел божественно. Фантазия, как сорвавшийся с поводьев скакун, впитав исходную картину, насыщала её дополнительными элементами, раззадоривая нервную систему: шум бьющейся о кафель воды, запах геля для душа. Взгляд Сергея поплыл, он сжал свой полувставший член прямо через штаны. Волна дрожи прошлась по позвоночнику. Пальцы обрисовали контур, провели с давлением по всей длине, потёрли.       Сердце глухо стучало в ушах, от неровного дыхания через рот быстро сохли губы, слюна становилась вязкой. Сергей сглатывал, облизывался, дышал и снова сглатывал. Скользнув под бельё, он вытащил член наружу — твёрдый, с уже выделившейся на головке смазкой; возбуждение зашкаливало. Он никогда такого не делал, он даже не задумывался о возможности, и сейчас от происходящего натурально сносило крышу. Объект его вожделения прямо перед носом в самом откровенном своём виде, Сергей может зацеловать глазами каждый миллиметр кожи Олега, слизать каждую задержавшуюся на ней капельку воды. Он может совсем обнаглеть и представить себя там — рядом с ним, прямо в этом душе: под боком, в объятьях, на коленях... Сергей застонал, рука задвигалась на члене быстрее.       Олег перекрыл воду, вышел из душевой кабины, набросил на голову полотенце, просушивая волосы. Прикрывать бёдра он даже не думал. И вот так — в полный рост, лицом к камере, будто намеренно позволяя увидеть себя во всей красе; не посмотреть на его пах было невозможно. Сергей опустил туда взгляд и сорвался в оргазм, крупно вздрагивая. Он может поклясться всеми существующими и несуществующими богами, что никогда ещё так ярко не кончал от простой дрочки.       Утром ему захотелось удавиться.       Вчера, едва придя в себя, он сразу же ретировался спать. Пылающий, на непослушных от слабости ногах, с размякшим до состояния киселя от эйфории мозгом, Сергей добрался до спальни, как в трансе и отрубился махом. А проснувшись, не успев толком глаза разлепить, он был погребён под волной фееричных воспоминаний. Хотелось скулить: извращенец, какой же ты извращенец... И Сергей скулил, зарывался в подушку, с головой уходил под одеяло и думал, что лучше сдохнуть, чем встать с кровати и встретиться с Олегом. Если первый раз он случайно, то второй намерено — оправдания ему теперь нет.       — Ты как там вообще дышишь?       Сергей подскочил, как ужаленный, напоролся взглядом на Олега в дверном проёме. Сердце забилось в горле.       — Я стучал, — поспешил добавить Олег, видя насколько Сергей испугался, — просто услышал странные звуки и... О чём ты бормотал под одеялом?       — Ни о чём.       Вышло слишком резко, нервно. Олег выгнул бровь и к лицу Сергея начала приливать кровь: не верит — ещё бы! — он бы сам себе сейчас не поверил.       — Приснилось кое-что. Неважно. Пойду умоюсь.       Он живо поднялся с кровати, протискиваясь мимо Олега весь съёжился и даже дыхание задержал — так сильно боялся его задеть ненароком.       Какой же это позор.       Единственное, что сохраняло Сергея на плаву и не позволяло скатиться в панику в порывах самобичевания — это то, что Олег ничего не знал.       Каждый последующий день сводился к тому, что Сергей прожигал Олега взглядом, вздыхал, костерил себя на чём свет стоит и опять прожигал Олега взглядом. Он не мог ни о чём больше думать, он ненавидел себя за это, но был слишком слаб духом, чтобы сопротивляться собственным желаниям. Будь проклят тот день, когда он установил эти чёртовы камеры — они открыли ему ящик Пандоры.       Сергей смотрел на спину Олега и вместо чёрной водолазки видел стекающую с водой пену, смотрел на его руки и вспоминал о том, как он ими эту самую пену по своему телу размазывал, Сергей чувствовал от него едва уловимый запах геля для душа и этого было достаточно, чтобы сердце начинало колотится чаще и волна возбуждения теребила нервы. У него была ломка. Хотелось ещё, хотелось больше, но он не мог сидеть и мониторить камеры видеонаблюдения двадцать четыре часа в сутки в надежде поймать Олега без одежды — это было бы совсем жалко.       Сергей сам не ожидал насколько его переклинит. И ведь казалось бы, он видел не раз Олега оголённым: по пояс, от пояса, в одном белье... Может в том и дело, что видеть-то видел, но не рассматривал? Если бы тогда, случайно наткнувшись на Олега в ванной, Сергей сразу бы закрыл запись, то, возможно, никогда бы и не узнал насколько сильно его заводит процесс созерцания. Одно дело мимолетно скользнуть взглядом, а совсем другое долго и тщательно смаковать.       Сергей был взвинчен, раздражителен, всё шло из рук вон и всё бесило. Ему было не только морально, но и физически плохо. Причина то в слабеющем, то в усиливающемся, но практически не стихающем возбуждении, приводящем к притоку крови в член, а без логического завершения, это доставляло существенный дискомфорт. Он мог уединиться и обеспечить себе разрядку, но проблема в том, что Сергей не хотел просто подрочить, он хотел подрочить именно глядя на Олега. А такой возможности не предоставлялось. Тупик.       В итоге Сергей по накопительной, от невозможности получить желаемое, с каждым последующем днём, всё больше и больше становился похож на страдающую от недотраха суку.       От Олега не могло это укрыться.       — Серёж, ты сексуально удовлетворён?       У Сергея чуть стилус из рук не выпал, когда он услышал этот вопрос.       — Что?       Олег, сложив на груди руки, стоял, прислонившись к стене, со спокойным внимательным взглядом. Как долго уже так за ним наблюдали, Сергей не знал. Он сам сидел за столом, усиленно пытаясь отвлечь себя работой.       — Почему ты спрашиваешь?       Сергею показалось — голос дрогнул. Пульс ускорился, он сглотнул. Такой личный вопрос и так внезапно смутил бы и раньше, а сейчас и подавно заставил напрячься, учитывая всё произошедшее.       Олег флегматично пожал плечами       — Ты в последнее время слишком уж... перенапряжён. Может стоит взять паузу и позволить себе отдохнуть? Расслабить разум, тело... Я помогу если хочешь.       У Сергея перехватило дыхание.       — П... Поможешь?       — Конечно.       Олег двинулся в его сторону, мягкой неторопливой поступью подошёл к столу, опёрся на него руками и наклонился к Сергею. Настолько близко, что имей один из них неосторожность поддаться чуть вперёд — поцелуя будет не избежать. Сергей от этого вообще забыл как дышать, в голове роем загудело столько мыслей. Самая безумная из них и в то же время самая логичная: Олег сейчас предложит ему секс. От предвкушения зрачки расширились и тело бросило в жар.       — Просто скажи какие девушки тебе нравятся и я приведу подходящую.       Сергей замер. Мурашки, которые уже было успели подняться по спине от тихого вкрадчивого голоса Олега, схлынули враз и вспыхнувший в сердце огонёк робко дрогнув, погас. Сергей как пришибленный моргнул, потом ещё раз. Олег и в самом деле предложил ему секс — почти угадал — правда с проституткой. И он сам её к нему приведёт. Какая забота.       У Сергея встал ком в горле. Сказать, что он почувствовал себя паршиво — ничего не сказать. Захотелось рассмеяться: неужели он действительно мог предположить, что Олег решит с ним переспать? С чего бы? Стало обидно и от своей наивности, и от бестактности Олега, и от всей этой ситуации в целом. Идиот.       Сергей поджал губы.       — А с чего ты решил, что это должна быть девушка?       В бесстрастном взгляде Олега что-то исказилось на секунду, но Сергей этого не заметил. Он сразу же отодвинулся, вышел из-за стола, подошёл к панорамному окну. Рука нервно пригладила волосы.       — Тебе не кажется это слишком? Друзья друзьями, но есть вещи, которые я не хотел бы ни с кем обсуждать. Спасибо, конечно, что переживаешь, но твоя забота — моя безопасность, со своей удовлетворённостью я как-нибудь сам разберусь.       — Хорошо. — Спокойно ответил Олег. — Как скажешь.       Он исчез так же тихо, как и появился.       Сергей не мог заснуть больше часа. Потолок был равнодушен к его хмурому взгляду: сверли, не сверли — всё бестолку, а лежащий рядом планшет манил посильнее запретного плода в Эдемском саду. И хочется и колется, как говорится.       После разговора с Олегом на душе остался неприятный осадок. Этот новоявленный фетиш определённо пагубно на него влиял, Сергей и сам это понимал, поэтому зарёкся в гляделки играть. Новизна ощущений, подкреплённая недвусмысленной симпатией к Олегу, послужила причиной такого ярого помешательства; эгоистичное желание получить кусочек того, что тебе не принадлежит, но очень хотелось бы.       Пора заканчивать — это грязно.       Сергей даже специально пораньше спать пошёл, чтобы не искушать себя лишний раз просмотром камер: нет доступа к ним — нет соблазна. А то, что он планшет с собой в спальню прихватил, так это случайность, Сергей ни на что такое не надеялся, нет. И вообще, Олег наверняка уже десятый сон видит — момент упущен.       Сергей вздыхает, поворачивается на бок, притягивает к себе свой злосчастный планшет, включает. Он хочет только одним глазком посмотреть — убедиться, что Олег и в самом деле спит и может наконец-то ему удастся заснуть самому.       Изображение с камеры в комнате Олега выводится на экран в пару нажатий и Сергей задерживает дыхание. То, что он видит, заставляет его нервную систему взорваться и от ударной волны этого взрыва пульс пускается в бешеный скачь.       Олег ласкает себя в своей кровати.       Одеяло откинуто в сторону, футболки нет, пижамные штаны с бельём приспущены. Его рука медленно двигается на члене — вверх-вниз — большой палец плавно потирает уздечку, кончик головки. Глаза закрыты, грудь тяжело вздымается.       Сергей шумно выдыхает, сглатывая. Он не может поверить... Его собственный член, кажется, твердеет за секунду и начинает болезненно ныть от желания контакта. Где-то глубоко внутри даже становится страшно от того, что одна из самых вожделенных фантазий воплощается сейчас в реальность. Первая мысль: нужно ущипнуть себя и удостовериться, что это не сон. Вторая: пусть лучше это будет сон.       Сергей дрожащими пальцами увеличивает изображение, убирая пространство комнаты за кадр, фокусируя всё внимание исключительно на Олеге. Облизывает губы. Все разговоры с самим с собой о неправильности его действий, все обещания прекратить, как будто тут же спрятались за ширму, испарились: ничего не помню, ничего не было. Поймать Олега за мастурбацией, как выиграть джекпот — такого может никогда больше не повторится.       Сергей отбрасывает одеяло, раздевается, устраивается полулёжа; сердце колотится, оглушая. Он одной рукой держит планшет, второй обхватывает член. Глаза ненасытно следят, как головка члена Олега то прячется в его кулаке, то показывается наружу; пальцы соскальзывают к мошонке, сжимают. Интересно, о чём он думает в этот момент? Что представляет? Или кого? Сергей бы многое отдал за возможность узнать о предпочтениях Олега: что ему нравится, как ему нравится. От чего его кожа покроется мурашками, от чего заноет в паху в предвкушении, пересохнет в горле, пойдёт кругом голова. Олег ласковый в сексе? Грубый? Ему больше по душе отдавать инициативу партнёру или проявлять её самому?       Сергей дышит тяжело, он старается держаться в одном ритме с Олегом, даже повторяет некоторые движения точь-в-точь. На лбу выступает испарина, поджимаются пальцы на ногах, когда Сергей слышит его тихий стон удовольствия. Олег останавливается, пережимая член у основания, открывает глаза. Если можно гореть заживо от взгляда — Сергей горит, потому что Олег смотрит прямо в камеру: пронизывающе, плотоядно. Из лёгких вышибает воздух: это одновременно заводит и пугает до безумия — слишком интимно. Как будто стирается какая-то невидимая грань, превращая тайного наблюдателя в полноправного участника процесса. Из вуайериста в виртуального любовника.       Олег, продолжая смотреть, начинает медленно вести рукой по члену вверх — Сергей отражает движение, сглатывает. Вниз — снова. Глаза в глаза через экран, не отрываясь. Быстрее, сильнее. Ещё и ещё.       Оргазм настигает сметающей волной, когда Сергей видит — слышит — как Олег кончает. Его сокращающийся пресс, растекающаяся по нему сперма; Сергея ведёт, стон подступает к горлу такой громкий, что кажется слышится на всём этаже, но ему настолько хорошо — сдержаться невозможно.       Он приходит в себя не сразу: лежит какое-то время с закрытыми глазами, прижимает планшет к груди, как что-то самое дорогое на свете, восстанавливает дыхание. В голове пусто и даже совесть пока не мучает.       Ему не хочется, чтобы этот вечер заканчивался, хочется продлить ещё на немного эту иллюзорную близость с Олегом, потешить свои фантазии.       Сергей приводит себя в порядок, закутывается в одеяло, ложится на бок. Перед глазами ставит планшет: Олег уже спит и нет ни единого следа того, чем он десяток минут назад занимался. На спине, одну руку под голову, согнув в локте, вторую — на бок; одеялом прикрылся едва-едва. Сергей думает: у него кровь горячая, ему всегда жарко, думает: какой же он красивый. Думает и не замечает, как засыпает.       На следующий день Олег не показывается утром, не показывается в обед и когда время начинает подбираться к вечеру, а его всё нет и нет, Сергей решает, что ему в кой-то веке повезло. Небеса сжалились и дали ему возможность собраться с мыслями.       Но Олег всё-таки появляется ещё до темноты, заходит в кабинет, прямой уверенной походкой направляется прямо к Сергею, кладёт ему на стол мотоциклетный шлем.       — Собирайся, мы едем в парк.       — Зачем?       — Гулять. Тебе нужно сбросить напряжение. Не хочешь делать это так, как я предложил в прошлый раз, значит будешь расслабляться и постигать дзен дыша свежим воздухом на природе. Ещё одну неделю наблюдать твоё дёрганье, я не хочу.       Сергей только успевает открыть рот, как Олег уже отрезает его попытку возразить.       — Не обсуждается. Это приказ. — Он подталкивает шлем к Сергею. — Жду внизу.       Сергей вздыхает, массирует виски. Он уже забыл, когда в последний раз без особой необходимости покидал пределы офиса, это да, но тут явно проблема не в том, что он в четырёх стенах засиделся. Но этого ведь Олегу не объяснишь. Он истолковал его нездоровое поведение по-своему и пришёл к выводу, что его друг заработался и ему нужен отдых.       Парк, так парк. Сергей не будет спорить. Возможно, ему и в самом деле стоит проветрить голову, кто знает, вдруг поможет.       На улице тепло. Они сидят, откинувшись на спинку скамьи, над головой шелестит крона массивного дерева позади; Олег принёс им кофе. Сергей глубоко вздыхает, делает глоток и прикрывает глаза. Хорошо. Спокойно. Проходит достаточно много времени в тишине, прежде чем Олег, будто невзначай спрашивает:       — Так значит мужчина, да?       Сергей непонимающе смотрит на него, а потом, осознав, дёргается, отворачиваясь в сторону.       — Я ляпнул это по глупости, — затараторил он, — мне хотелось огрызнуться. Такие вещи слишком личные, ты не должен был так просто поднимать подобную тему, я растерялся и...       — Серёж, — Олег берёт его ладонь в свою, переплетая пальцы, укладывает к себе на колено, — не нервничай. Всё нормально.       Сергей теряет дар речи. У него сердце заходится, прошибает пот, он смотрит на их соединенные руки, на спокойного, как удава Олега и понятия не имеет как дальше себя вести.       Он его утешает, в этом жесте нет ничего двусмысленного, только поддержка, защита, которую Олег всегда ему предоставлял. Ведь так? Он уверен... Но почему же тогда Сергея почти трясёт?       Он озирается по сторонам, облизывает сухие губы.       — Тут полно народу.       — И?       — Отпусти.       — Людям по большей части друг на друга плевать. Никто на нас не смотрит, успокойся.       Сергей пытается выдернуть свою ладонь, он знает, что Олег прекрасно чувствует насколько она мокрая, и от этого всё только хуже. Но его держат так крепко, почти больно, что после пары провальных попыток, Сергей сдаётся. Ему не дадут ни уйти, ни даже просто отгородиться.       — Ты действительно хочешь поговорить об этом именно здесь?       — Да, потому что в офисе ты спрячешься от меня в самый дальний угол, забаррикадируешь двери и пока я буду к тебе пробираться, сиганёшь в окно.       — Очень смешно.       Олег вздыхает. Отпивает немного кофе, проводит кончиком языка по кромке верхних зубов, прочищает горло. Сергей мысленно отсчитывает секунды. У него такое чувство, будто Олег готовится ему сейчас что-то сказать и это должно быть чем-то действительно серьёзным, чтобы заставить кого-то вроде него подбирать слова. Или очень деликатным.       Господи...       — Серёж, я знаю, что ты на меня смотришь.       Сергею хочется взвыть.       — Когда я переодеваюсь, — медленно говорит Олег, — когда принимаю душ. И вчера, когда я... удовлетворял себя в комнате, я знаю, что ты всё видел.       — Олег... — его голос дрожит.       — Надеюсь тебе понравилось, потому что я очень старался.       Сергей закрывает рот так и не договорив, растерянно моргает. Сжавшееся от стыда и ужаса ещё мгновение назад сердце, пропускает удар, и он поворачивается к Олегу с абсолютно непонимающим взглядом.       Олег как ни в чём не бывало, допивает свой кофе одним большим глотком, отставляет пустой стакан в сторону, и смотря Сергею прямо в глаза, говорит уверенно:       — Серёж, ты хочешь заняться со мной сексом?       Сергей забывает как дышать, кажется голова сейчас пойдёт кругом. Либо он сошёл с ума и у него слуховые галлюцинации, либо с ума сошёл Олег. От ступора он едва ли может нечленораздельный звук из себя выдавить, не то, что нормально ответить.       Олег подносит их соединённые руки к губам, целует пальцы Сергея.       — Пошли.       Встаёт и дергает его за собой.       Они добираются до офиса молча. Сергей словно в трансе следует за Олегом до самой спальни, заворожённо смотрит, как он сразу же — едва закрыв дверь — стягивает косуху, футболку и полуобнажённый подходит к нему. Цепляет пальцами шлёвки на его брюках и притягивает за них к себе вплотную. Сдержанно целует.       У Сергея земля из-под ног уходит от переизбытка чувств. Глаза закрываются машинально и он хватает Олега за предплечья, боясь упасть. Вот так вот просто: без лишних разговоров, никаких вопросов, никаких сомнений, как само собой разумеющееся. Слишком хорошо, чтобы быть явью. Поэтому, когда Олег отстраняется, Сергей боязливо замирает, не решаясь на него посмотреть.       Олег трётся кончиком своего носа об его, шепчет тихо в губы.       — Дыши, Серёж, дыши.       Сергей сглатывает и поднимает на него взгляд.       В глазах Олега бездна. Гипнотизирующая, всепоглощающая. Она не пугает, она успокаивает. Олег это сила, безопасность; каменная стена, а то и настоящий бункер, защищающий Сергея от этого сумасшедшего мира. И от внутренних демонов в частности. Какими бы страшными они не были, они в этой бездне потонут.       — Серёж?..       Сергей судорожно вздыхает. Он скользит по рукам Олега до плеч, по шее, обхватывает ладонями его лицо и сам крепко целует. Напористо, жадно. Прижимается теснее, желая разделить с ним дрожь своего тела — вибрацию гулко бьющегося сердца в груди; раствориться в нём.       Олег обнимает его — сгребает в охапку, отвечает с такой же страстью. Языки переплетаются, глухой стон, касаясь слуха, поднимает волоски на теле дыбом.       Они разрывают поцелуй, тяжело дыша, ловят затуманенный взгляд друг друга. Олег, продолжая смотреть Сергею в глаза, расстёгивает его рубашку, распахивает полы и проводит ладонью от живота до груди. Захватывает в капкан пальцев подбородок, запрокидывает ему голову и припадает губами к кадыку. Облизывает и всасывает тонкую кожу.       У Сергея от этой ласки слабость безумная. Он непослушными пальцами вслепую расстёгивает ремень Олега и стоит тому закончить, как Сергей тут же опускается перед ним на колени, спуская его брюки с бельём. Без промедления вбирает его возбуждённый член в рот и почти урчит от удовольствия, когда он упирается в горло.       Олег шумно втягивает воздух носом, от резко захватившего его влажного жара, заправляет падающую на глаза Сергея прядь волос за ухо, чтоб не мешала. Проводит большим пальцем по его щеке, когда она растягивается, от толкающейся в неё с внутренней стороны головки, заставляя этим ресницы Сергея затрепетать, глаза распахнуться. В них столько неприкрытого желания, нетерпения — захлебнуться можно.       Сергей выпускает член Олега изо рта — он блестит от слюны, как и его губы — проводит широко языком от основания к самому кончику, смотрит пьяно.       — Иди сюда...       Голос у Олега хриплый, взгляд поплывший. Он тянет Сергея вверх, поднимая с колен, целует. Переступая с ноги на ногу, выпутывается из цепляющихся за щиколотки брюк, толкнув Сергея на кровать, стягивает и его брюки тоже.       Сергей сам снимает бельё. Его член давно стоит, липкий от предэякулята, пачкает живот. Олег берёт его в руку, проводит по нему вверх-вниз, наклоняется и лижет головку. У Сергея от этого пальцы на ногах поджимаются, он приподнимается на локтях, разводит колени шире. Контраст упругого языка и мозолистых ладоней, едва ощутимое покалывание от жёсткой бороды — по телу проходят мурашки, покрывается пятнами грудь. Сергей не в силах оторвать глаз от Олега между его ног: он хочет запомнить всё до мельчайших деталей, чтобы эта картина снилась ему каждую ночь до конца жизни.       Олег целует его в живот, идёт выше: до груди, к ключицам, утыкается поцелуем под подбородок и самый последний оставляет на губах. Легко, игриво. Тянется к прикроватной тумбочке и открывает верхний ящик. Сергей смотрит на его содержимое: презервативы, смазка, салфетки, пистолет — ничего лишнего.       Когда смазанные пальцы Олега касаются его входа, все мышцы Сергея разом подбираются в предвкушении. Он откидывается на подушки, опускает веки и позволяет себе просто чувствовать. На лбу выступает испарина, пересыхает в горле, пульс стучит в висках бешенной гончей. Сжимать и втягивать в себя фалангу за фалангой, призывно раскрываться, позволяя им выскользнуть. Сколько бы раз Сергей сам не прибегал к подобным стимуляциям, всё никогда ещё не ощущалось настолько ярко. Хочется больше, сильнее. Хочется задыхаться от тяжести тела Олега, срывать голос от распирающих мощных толчков.       — Олег... — Сергей умоляет.       Олег вынимает пальцы.       — Перевернись.       Сергей ложится на живот, взволнованно выдыхает. Он чувствует, как Олег раздвигает ему ягодицы, елозит между них членом, раздразнивая. Толкнувшаяся в него головка заставляет сдавленно охнуть, задрожать. Олег входит медленно; Сергей облизывает губы, пытаясь расслабиться, сосредотачивается на ощущениях. Скатывающиеся по мошонке густыми каплями излишки смазки щекочут.       — Боже... — Хрипит, поддаваясь навстречу.       — Тише. — Олег, опираясь на руки, покрывает мелкими поцелуями его плечи.       Первые толчки размеренные, очень внимательные. Будоражат нервы, распаляют до тихих тягучих стонов, заставляя таять от наслаждения: только не останавливайся, продолжай. Сердце колотится неистово, тело горит, прижатый к простыне член пульсирует и сочится; Сергей слышит тяжёлое дыхание Олега, чувствует его губы и его ведёт от этого посильнее, чем от давящей на простату головки.       Чем быстрее фрикции, тем звонче шлепки. Чем больше удовольствие, тем громче стоны.       Задыхаться, хрипеть, комкать простыни, когда Олег за шею вдавливает в матрац; почти кончить от внезапного увесистого шлепка по ягодицам; жалостливо заскулить, требуя ещё. Пусть остаются синяки, царапины, засосы — лишнее доказательство, лишнее напоминание. Сергей хочет, ему нужно.       Трахать так, чтобы кровать ходуном ходила? До изнеможения? Да, пожалуйста! Он готов просить, вымаливать, требовать. Послушно принимать и подмахивать, и бесстыдно стонать, стонать, стонать на одной надрывной ноте.       Олег вколачивается в него, бьётся яйцами по влажной коже, проникая настолько глубоко насколько может. Ещё, ещё и ещё, пока утробно зарычав, не вжимается в него бёдрами особенно сильно и замирает. Упирается лбом в плечо Сергея, переводит дыхание.       — Ложись на спину. — Шепчет задушено. — Я хочу на тебя смотреть.       Сергей испытывает странное, едва ли не дискомфортное чувство пустоты, когда Олег выходит из него. Переворачивается, разводит ноги. На щеках высыхают влажные дорожки, чёлка путается, лезет в глаза, а губы насыщенного алого оттенка от постоянно облизывания и покусывания. Порочнее картину днём с огнём не сыщешь. Олег не удерживается и впивается грубым поцелуем, толкает в рот язык. Сергей не соображает уже ничего, ему кажется вот ещё немного, ещё чуть-чуть, почти сейчас и он взорвётся ошеломляющим оргазмом или отключится к чертям собачим, упав в обморок. До такой степени и телом и разумом перевозбуждён.       Олег подхватывает Сергея за бёдра, заставляет обхватить себя ногами за талию и входит одним плавным движением — вскальзывает без сопротивления, начиная сразу набирать темп.       Они оба знают, что долго не выдержат, особенно сейчас, когда смотрят друг другу в глаза, когда делят одно дыхание на двоих в череде рваных поцелуев.       Сергей шепчет имя Олега, подступая к оргазму, впивается пальцами ему в плечи, так, что кожа под ними не здорово белеет и кончает первым, изливаясь себе на живот. Олег догоняет его почти сразу.       Они падают рядом, переплетаясь руками, ногами, приходят в себя. Разгорячённые тела начинают остывать, дыхание успокаивается, а сердце больше не спешит выбить рёбра. Приятно утомлённые, в тишине: не хочется ни о чём думать, ничего говорить — это кажется таким лишним. Но Сергей решает, что потом просто смелости не наберётся, поэтому спрашивает сейчас.       — Как ты узнал?       Олег вздыхает, выражения его лица спокойное, голос тихий, с хрипотцой.       — Прежде, чем утром уйти, я зашёл к тебе предупредить, а ты спишь перед планшетом, на котором транслируется изображение с камеры в моей спальне. Но я и раньше догадывался. Умно отключать камеры в тех комнатах, где ты на меня дрочишь, зная, что у меня тоже есть к ним доступ, и я могу их просмотреть, но ты хотя бы раз замечал, что закончив, никогда не закрываешь трансляцию, а просто сворачиваешь окно? Очень интересно было увидеть у тебя всегда открытыми мою спальню, ванную комнату...       — Олег...       — Что, Штирлиц, это провал?       Олег усмехается, а Сергей смущенно опускает глаза.       — Тебе не нужно стыдиться. У всех есть свои сексуальные фантазии, фетиши — это нормально. Если тебе так нравится смотреть — пожалуйста. Я не против. Меня это даже заводит: знать, что ты наблюдаешь.       Сергей облизывает губы, смотрит на профиль Олега. Тот ненавязчиво всё это время поглаживал его бедро и сейчас Сергей накрывает его руку своей, сжимая. Сглатывает.       — А ты? Что нравится тебе?       Олег переплетает их пальцы, на его губах проскальзывает улыбка. Он поворачивается к Сергею, тянется ближе и мягко целует.       — Многое, Серёж. Очень многое. И я тебе обязательно расскажу и покажу в следующий раз, если ты, конечно, захочешь, чтобы этот следующий раз был.       Сергей чувствует, как его пробирает дрожь возбуждения от одной только мысли об этом.       Он захочет. Ещё как захочет, без сомнения.