***
— И нахера нам эта лекция? Жопу просиживать только, лучше бы в качалку сходили, — ворчал Бакир, развалившись на стуле. В окна зала, в который опергруппу загоняли обычно на брифинг или для объявления важных новостей, било яркое утреннее солнце. Мужики вольно рассредоточились по помещению. Кто-то предусмотрительно занял галерку и дремал прямо на сложенных на столе руках, кто-то резался в шарики на телефоне, Ромка листал приложение для знакомств и сыпал лайками всем подряд, ворчливый Бакир нервно постукивал ручкой о стол. Андрей опоздал и устроился за первой партой, как заправский отличник. Утро у него не задалось с самого начала: кофе из турки убежал, яичница подгорела до черноты, а старенький утюг чуть не оставил прожженный след на форменной рубашке. В гробу он видел эту лекцию по информационной безопасности, он сам безопасность, страж закона как-никак. — А кто нас учить-то будет уму-разуму? — хмыкнул Рома, не поднимая глаз от телефона, где с фотографии на него смотрела симпатичная блондинка. Свайпнул вправо, словил мэтч и расплылся в дебиловатой улыбке, тут же начиная строчить сообщение с очередным гениальным подкатом. — Да вроде этот, малахольный из подвальных, — пробасил Борька с задов, поднимая голову и широко зевая во всю пасть. Андрей поморщился. Подвальных они все дружно недолюбливали. Шайка-лейка, которая ошивалась на нижнем этаже, бесила до зубовного скрежета. Крысы конторские, ходили важно головы задрав, здоровались через раз и посылали, стоило к ним обратиться с какой-нибудь пустяковой просьбой, как тогда, когда Борька случайно кофе на клавиатуру разлил или Ромка вирусню словил на сайте для взрослых. Носы морщили и отказывались помогать коллегам. Никакого корпоративного духа. — Там два малохольных, — Бакир басовито заржал, хлопая ладонью по колену. — Лучше б бабу прислали, там хоть посмотреть есть на что. Видали, мелкая такая у них ошивается? — Ага, я к ней как-то подкатил, говорю, Любочка, может сходим куда, — фыркнул недовольно Ромка, хмуря брови. — А она мне — для вас я не Любочка, а Любовь Анатольна. Тоже мне, нашлась. — Ты бы свой спермотоксикоз унял, Ромыч, так и на сослуживцев бросаться начнешь, — хмыкнул кто-то. Ромка зло вскинулся, вскочил на ноги, с грохотом отталкивая стул. — Я те че, пидор, что ли, чтобы на жопу твою облезлую бросаться? — прошипел он, заводясь с пол-оборота. Стоял посреди класса, сжимая здоровенные кулачищи и пыхтя, словно паровоз. — А тебя кто пидором-то назвал? — лениво заметил Андрей, поднимая на Рому тяжелый взгляд, под которым тот сразу стушевался. — А че он? — рыкнул Ромка уже спокойнее и стул обратно подтянул, присаживаясь и снова в телефон утыкаясь. — Шутники ебаные, — прогундосил напоследок. Ромку в гомосексуальности упрекнуть было нельзя. Да и никто из их опергруппы под определение гейское не подходил. Но какой мужской коллектив без пидорских шуточек обходиться мог? То полотенцем по жопе начинали лупасить друг друга в общей душевой после тренировки, то шутки дурацкие отвешивать, когда приходилось в засаде подолгу отсиживаться. Все, кроме Ромки, нормально к этому относились, с юмором, только он бесился и вспыхивал, ратуя за свой ущемленный натурализм. Андрей его на землю опускал каждый гребаный раз, прирыкивал грозно, заставляя пыл поумерить. Мужики его уважали, прислушивались. В группе он лидером был, мог и с начальством серьезно перетереть за общий проеб, и мозги на место поставить вовремя, как тому же Роме. Только вот знали бы они, что в каждой шутке есть доля шутки. Веселости бы поубавилось. Да и уважения тоже. — Чего, Андрюх, загрустил? — спросил Бакир негромко, глядя на Андрея, который отвернулся к окну и следил за тем, как мимо проносятся суетливые гражданские. — Опять со своей поцапался? — Опять, — отмахнулся так же тихо Андрей, вспоминая, как пришел накануне в абсолютно тихую квартиру. Ни тебе запаха ужина, ни уютного бурчания телевизора, ни намека на то, что ты не один в этом гребаном мире. Накануне поскандалили с Олеськой знатно из-за ее закидонов, вот и умотала к подруге с ночевкой. — Что-то зачастили вы, — задумчиво протянул Бакир, почесывая смуглую щеку, где уже пробивалась щетина, сбритая только утром. Андрей на это только плечами передернул. Зачастили, а что с того? Когда он женился по залету в неполные двадцать пять лет, все казалось каким-то своевременным и правильным. А потом оказалось, что показалось. И никакого залета в помине не было. Но брак уже был, не самый счастливый, но удобный. Андрей смирился просто и плыл по течению, перестав в последние годы даже постель с супругой делить, ютился на диване в гостиной, где и телевизор, и приставка под рукой. Дверь класса неожиданно распахнулась, и внутрь шагнул тот самый малахольный, как назвал его Борька. Парня этого Андрей не раз видел на этаже, но ни разу в стычках с ним не участвовал. Такому палец в рот не клади, откусит по локоть и не подавится. Было что-то в его взгляде, что Андрея сильно напрягало. Какая-то отстраненная, надменная холодность и чувство собственного превосходства, будто все они тут в этом здании холопы немытые, которые его одним своим видом вгоняют в уныние. Вот и теперь на красивом объективно лице зависла плохо скрываемая неприязненная гримаса. В основном направленная на Ромку, который успел ноги в тяжелых берцах на стол закинуть. — Чего? — недружелюбно окрысился Рома, заметив, как уставился на него парень. — Проблемы какие? — У тебя будут, если ноги не уберешь, — бесстрашно заявил малахольный и легко спихнул лапти Ромки на пол. Ромка от таких выкрутасов чуть со стула не пизданулся и снова взвился угрем, вскакивая на ноги. — Ты не охуел часом? — зло прошипел он. Но уже через пару секунд стушевался. Парень уступал ему в комплекции, но не в росте, и даже не отшатнулся, когда к нему эта груда мышц метнулась. Смотрел только упрямо в глаза, которые ничего, кроме пренебрежения, не выражали. Они так и стояли друг напротив друга, пока Ромка первым игру в гляделки не проиграл, проворчав что-то матерное и снова возвращаясь на свое место. Андрея эта картина почему-то позабавила, и он тихо хмыкнул, чем привлек теперь внимание к себе. Поймал вопросительный взгляд, заметил слегка приподнятую бровь и сам брови в ответ поднял, мол, хули и на меня вылупился, я вообще молчу. — Меня зовут Дмитрий Владимирович, — начал малахольный, проходя к высокой трибуне и втыкая флешку в ноутбук за ней. Пальцами пробежался по клавиатуре и вывел на экран простенькую презентацию с основными тезисами. — Я проведу вам лекцию по информационной безопасности. Если в ходе лекции у вас будут возникать вопросы… — Засуньте себе их в задницу, — подсказал кто-то. Митька взгляд строгий вскинул и поджал губы. — В задницу без надобности лучше ничего не засовывать, — прокомментировал он коротко и продолжил: — Вопросы записывайте, разберем их в конце лекции. Пройдемся для начала по основным понятиям и тезисам. Новые технологии привели к бурному распространению глобальных информационных сетей, открывающих принципиально новые возможности международного информационного обмена… Андрей в это монотонное бла-бла-бла перестал вслушиваться уже минут через пять. Улетел мыслями куда-то далеко за борт их лодки под названием расширение кругозора и покачивался на волнах собственных дум. Всякое в голову лезло. Про Олеську, про сгоревшую к чертям яичницу, про беспечных гражданских. Лекция эта была совсем некстати, дел накопилось полно. Он бы лучше в кабинете посидел над отчетами или вообще на оперативку уехал. В полях всяко интереснее, чем Дмитрия Владимировича слушать. Андрей все же отвлекся от созерцания окна и скользнул краем взгляда по парню, отмечая, что и ноги у того от ушей практически, и задница подтянутая, а руки... На руках Андрей завис конкретно, на длинных пальцах с рельефными узлами костяшек, на тонких почти девичьих запястьях. Пришлось даже ущипнуть себя незаметно под партой за бедро, чтобы внимание переключить. Нельзя, не положено. Андрей себе это запретил когда-то давно, и до сих пор запрет имел силу. — Утечка конфиденциальной информации — это бесконтрольный выход конфиденциальной информации за пределы круга лиц, которым она была доверена по службе или стала известна в процессе работы. Это именно то, с чем вам нужно быть аккуратнее всего, — продолжал Митька, стараясь не замечать, как на него пялится бугай с первой парты. Тот рассматривал его почти неприкрыто, с каким-то потаенным интересом. Митьку это даже позабавило, и он плечи расправил шире. Решил, что потом пробьет этого мужика по базам и узнает получше, кто такой и что из себя представляет. Андрей на это только снова ухмыльнулся. — Я что-то смешное сказал? — спросил, заметив это, Митя и уставился на Андрея, снова выразительно изгибая бровь. Так и хотелось ему за эту надменность прописать посочнее, чтобы спесь ебливую стереть. — Да не, — хмыкнул Андрей, — просто я считаю, что хуйня все это. — Считаете хуйней то, как наследили в интернете? — Митька уставился почти заинтересованно. — Да я по одному имени и фамилии могу раскопать про вас такое, чего вы сами не знаете даже. Номер выданного табельного оружия, семейное древо до пятого колена, размер белья, любимый жанр порно. По классу пронеслись глумливые смешки, заставив Митьку тоже изогнуть губы в подъебливой ухмылке. Ну да, шуточки ниже плинтуса, чтобы завоевать расположение неандертальцев, по уровню дотягивающих до выпускного класса средней школы. Той возрастной категории шутки про порно так же зашли бы. Андрей напряженно свел брови, подумал немного и покачал головой. Ну не верил он во всю эту белибердистику. Он за других бы не стал ручаться, но о себе знал, что все следы, которые могли бы его скомпрометировать, старательно затерты. Анонимные учетки, режим инкогнито в браузере и чистейшая история запросов в поисковике. — Я чист абсолютно. А если вы по порносайтам шляетесь, это ваша проблема. По себе людей не судят, — ввернул он, когда опергруппа затихла. Митька на это выебистое замечание только сощурил внимательные глаза и как-то странно улыбнулся, отчего у Андрея холодок по спине пробежал. Ничего доброго и хорошего эта улыбка ему не предвещала. После нехитрой перепалки Митька как ни в чем не бывало продолжил бубнить свое, а Андрей старательно отгонял нарастающую внутри тревогу. Ну не будет же этот пижон реально копаться в его грязном белье. Не полезет нутро расковыривать. Потому что наковырять было можно многое, Андрей и себе в этом боялся признаться. Закопал глубоко свои грязные секреты, как только мог. Так глубоко даже трупы в девяностые не прятали. Когда лекция закончилась и опергруппа вздохнула с облегчением, Андрей первым поднялся на ноги и покинул класс, чувствуя, как лопатки прожигает заинтересованный взгляд.***
Конечно же первое, что сделал Митька, когда вернулся в собственный кабинет, это нашел списки оперативников и без труда по фото вычислил искомого индивидуума. Андрей Морев, тридцати четырех лет от роду, старший оперативник в группе, капитан, с безупречным послужным списком, кучей благодарностей за успешно выполненные операции и без единого выговора. Судя по характеристике — ангел во плоти, не пьет, не курит, естественно не привлекался. Слишком идеальный, чтобы быть настоящим. То, как забегали глаза Андрея при упоминании Митькиных возможностей, было интересно. Что-то крылось за тем, как он занервничал, как старался скрыть это колкими замечаниями в ответ. — Как прошло? — Любаша выглянула из-за своих мониторов и почти заглянула в Митькины, но он успел свернуть раскрытые окна. — Чего завис? Запал на кого? — Нормально прошло, Палыч доволен был до усеру, — хмыкнул Митя, пропуская последний вопрос мимо ушей. Любаше наблюдательности было не занимать. Митьку она на раз два секла. Но не сейчас. Вовсе он не запал, просто появилась навязчивая мысль поставить одного умника на место. — Еще бы он был недоволен своей звездочкой, — закатила глаза Люба и коротко рассмеялась. — Несусь на службу как на праздник, люблю работу я свою, не стойте, суки, на дороге, убью. Это про тебя, Митяй. Митька ухмыльнулся и вновь уставился в экран, маринуя в себе настойчивое желание копать глубже. Туда, где самая мякотка. А в том, что мякотка у Андрея где-то есть, он не сомневался. Но ни в этот день, ни на следующий Митька к запланированному так и не приступил. Закрутили дела и отчетность, которые нужны были руководству вот прям щас, а еще лучше вчера. Мысли об Андрее как-то выветрились из его загруженной головы. Не прошло и пары недель, как в кабинет Митьки и Любы заглянул один из оперов и слезно попросил подняться к ним на этаж и усмирить принтер, который выплевывал вместо отправляемых на печать документов какую-то белиберду. Любаша наотрез отказалась идти к операм, к ней один из них, тот, ноги которого Митька бесцеремонно с парты спихнул, постоянно яйца подкатывал, и ее это до трясучки раздражало. Митька поворчал для проформы, но все же поднялся и нехотя пошел. Опер, который к ним ввалился, явно был разочарован, надеялся, видимо, что к ним отправится кто-то пофигуристей — вроде Любы. Поэтому, стоило Митьке зайти в кабинет, тот из него ретировался покурить, пока работает специально обученный человек. Митя такое принижение собственного профессионализма стоически проглотил и плюхнулся за один из столов, залезая в компьютер и заходя под правами администратора. У принтера всего лишь слетела кодировка. Очевидно, кто-то что-то нажал и все исчезло, как обычно. Он довольно быстро справился с проблемой и хотел было уже уйти, но взгляд привлек яркий стикер, прилепленный прямо к монитору слева с нечеткими каракулями на латинице. — Ты за моим компом, — послышался сзади чей-то голос, и Митька поежился от той стали, которая копьями сыпалась между строк. Он медленно обернулся и увидел того самого Андрея Морева, мысли о котором вытеснила работа.***
— Это твой? — губы растянулись хитро, глаза прищурились. Андрей сунул руки в карманы, без труда выдерживая сканирование и смотря на малахольного сверху вниз. — Ну мой, и че? Вали давай, — фыркнул он совсем недружелюбно. — А это что, пароль от компа? — не унимался Митя, кивая на стикер на мониторе. — Ты о чем на лекции думал, Андрей Артемович, что все мимо ушей пропустил? Ты понимаешь, что с этими данными может сделать даже какой-нибудь дурачок с минимальными навыками? Это пиздец какой залет. — Мне только не заливай, Дмитрий, как там тебя, — ощерился Андрей. — Митя, — поправил его малахольный, отлепляя стикер и пробегая по нему глазами, сминая в своих длинных пальцах кислотную бумажку и метким броском отправляя в урну. — А вы все такие тупенькие, что восемь символов запомнить не можете? Андрей и сам не понял, как рванул к малахольному и за лацканы стильного пиджачка вздернул наверх. Ну выбесил, в самом деле. Только вот страха в светло-карих глазах не было абсолютно никакого. Напротив, Митька откровенно веселился от всего происходящего. — Ты охуел так разговаривать с оперуполномоченным? — прорычал он, припирая парня к стене. Должно было быть устрашающе, но Митька и тут улыбался гаденько. — Пиджак порвешь — пожалеешь, — пообещал Митя отстраненно, не стирая с лица какой-то нездоровой радости. — Ты что, думаешь, напугал меня? Пугалка не выросла, Морев, — он склонил голову к плечу, всматриваясь в лицо Андрея с холодным интересом. — Ты напросился, — резюмировал он и ловко вывернулся из ослабевшей хватки, шагая к выходу и не оборачиваясь. — Да пошел ты, — выплюнул Андрей ему вслед. Чувство приближающегося неминуемого пиздеца все усиливалось.