Если ты чувствуешь то же, что и я

Как только Генри делает шаг вперёд, он всё понимает. Это тревожное и в то же время волнующее чувство внезапно пронизывает всё тело. Оно зарождается на кончиках пальцев, стремительно проходя через него и наполняя, словно волна или даже ток — электрический, всепоглощающий, не подлежащий никакому сомнению. Генри останавливается, дрожа всем телом, позволяет себе на минуту закрыть глаза и просто дышит. Видимо, о родственных душах говорят правду. Когда тебе исполнится шестнадцать и ты окажешься в присутствии своего соулмейта, ваша с ним связь окрепнет настолько, что вы оба сможете это почувствовать. Вы просто будете знать. И да, сейчас Генри это чувствует. Он открывает глаза, его сердце бешено колотится, и он оглядывает столовую. Он вцепляется взглядом в человека и вдруг ощущает себя целым, будто нашлась та часть его, которой так не хватало. Генри медленно моргает, встречаясь с широко распахнутыми глазами парня. Это Алекс Клермонт-Диас. Чёрт. Блядство. Алекс сидит, как обычно, на своём излюбленном месте за столом в окружении привычной компании; насколько Генри известно, справа от него устроилась его сестра, справа от неё, вроде бы, девушка — королева выпускного бала, а парни напротив вроде бы играют в футбольной команде. Во всяком случае, на них командные куртки, и выглядят они подтянутыми. Генри сглатывает, возвращаясь взглядом к Алексу, который до сих пор смотрит на Генри так, будто у него только что выросла третья нога и он начал отбивать ей чечётку. К Алексу, чьё учащённое дыхание Генри теперь чувствует через всю столовую. К своей второй половинке, что бы теперь это для них ни значило. К своей родственной душе. Через пару секунд Алекс, видимо, собравшись с силами, незаметно кивает в сторону двери, которая ведёт прямиком на улицу, и поднимается со своего места, оставляя на столе едва тронутый поднос с обедом и полностью игнорируя четырёх людей, которые окликают его в полной растерянности. Генри идёт следом. Когда он выходит на улицу, Алекса нигде не видно, но Генри, не колеблясь, направляется в сторону спортзала, а затем сворачивает за угол. Там он и находит скрытого от посторонних глаз Алекса, который расхаживает взад и вперёд с нехарактерно пустым выражением лица. Он поднимает глаза, и их взгляды на мгновение встречаются. Всего лишь на мгновение. Но Алекс резко отворачивается, продолжая ходить туда-сюда чуть быстрее, чем раньше. Сердце Генри замирает. Он ругает себя, наблюдая за вышагивающим перед ним Алексом, — как он вообще посмел ожидать от него чего-то большего? Всё же Алекс Клермонт-Диас не просто популярен. Он — капитан команды по дебатам, завоевавшей чемпионство, президент школьного совета и, Генри в этом уверен, обожаемый всеми человек. Алекс без сомнений может заполучить кого угодно. Генри мрачно отводит взгляд. Он думает о том, чтобы уйти, — в конце концов, это может быть к лучшему. Но он не уходит. Конечно же нет. В нескольких метрах справа от него, у задней стены спортзала, стоит деревянная скамейка. Генри удаётся сделать к ней несколько шагов, и он опускается — колени легко поддаются. А Алекс всё ходит. Проходит несколько минут. Генри смотрит на свои руки, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, лишь бы забыть о присутствии Алекса. Не то чтобы это работает. Их духовная связь так для него нова, что не перестаёт наполнять чувства Генри постоянной лавиной мыслей об Алексе, Алексе, Алексе. Он стискивает зубы. Со временем эта связь должна стать менее интенсивной, но Генри не может заставить себя надеяться на то, что этот процесс наступит одинаково быстро для них обоих. Это звучит так жалко, но он безумно хочет, чтобы это чувство не прекращалось. Неожиданно Алекс останавливается. Генри не поднимает глаз, когда Алекс, наконец, подходит и осторожно садится рядом. Алекс тоже не смотрит на Генри, но он вдруг оказывается так близко. Генри никак не может понять — слишком близко он или слишком далеко. Он чуть ли не вздрагивает, когда Алекс произносит: — Бля, дай мне ещё секунду, — голос Алекса звучит по-другому, не так, как привык слышать его Генри, когда тот выступает перед школой в качестве председателя школьного совета или приводит резкие, остроумные аргументы на дебатах. Сейчас его голос звучит сухо, надломленно, и в нём чувствуется дрожь, которую Генри слышит впервые. — Клянусь, я не всегда такой медлительный. Генри не знает, что на это ответить. Он даже не уверен, что Алекс сказал именно это. — Можешь не спешить, — тихо предлагает он. — Я не… Я тоже этого не ожидал. Алекс кивает. Он делает глубокий, осознанный вдох. — У тебя сегодня день рождения? — Он был в прошлый понедельник, — поправляет его Генри. — Но я лежал дома с простудой. — Хорошо. Это всё объясняет. Они молчат ещё минуту, и Генри чувствует себя немного спокойнее. Алекс хотя бы не убегает от разговора с ним — это уже что-то. — Наверное, ты должен знать… — добавляет Алекс, обращаясь не к Генри, а к своим рукам. — Десять минут назад я даже и думать не мог о том, что я не натурал. — О, — тихо произносит Генри. Мысли кружат голову. Существуют платонические и неплатонические связи, и Генри бы соврал, если бы сказал, что надеялся не на второй вариант, и если Алекс говорит о том, о чём думает Генри, то, возможно… — Я понял. Алекс наконец-то смотрит на него. Выражение его лица кажется намного спокойнее, чем раньше. — А ты? — спрашивает он, в голосе слышатся нотки любопытства. Генри не отрываясь смотрит в глаза Алексу. Есть что-то в его взгляде, что-то такое, что позволяет Генри не торопиться и медленно рассматривать лицо напротив, не скрывая этого. — Я гей. — Генри задерживается на ключицах, виднеющихся чуть ниже выреза футболки Алекса. — Самый настоящий гей. Это заставляет Алекса резко отвести взгляд, но Генри всё же улавливает неуверенную улыбку на его губах. Более того, благодаря их связи Генри чувствует, как в ту же секунду учащается сердцебиение Алекса. Ух ты. Генри опускает голову, усмехаясь. Ему немного стыдно, отчасти потому, что он не может поверить, что только что сделал это, но в основном потому, что он точно знает, что Алекс чувствует именно то, что чувствует сейчас Генри. — Ты испугался, — говорит Алекс спустя мгновение. Он снова смотрит на Генри, и на этот раз его взгляд более пристальный. — Но теперь ты не боишься. — Я был в ужасе, — с готовностью признаётся Генри. — Я не был уверен, что ты… Да я вообще ни в чём не был уверен. — Я знаю, что могу перегнуть палку, — осторожно произносит Алекс. Генри моргает. Проблеск неуверенности, пробивающийся через их связь, пугает. — Но с тобой я хочу… Обещаю, я буду стараться поступать с тобой правильно. Я не хочу тебе надоесть. Генри чуть хмурится. Может, он пропустил какую-то часть разговора? — Не думаю, что тебе нужно об этом беспокоиться. — Да ладно. Со мной можешь быть честен. — Алекс отворачивается, судорожно сжимает руки. — Я не глупый. Я в курсе, какая у меня репутация. Вот и Генри тоже. Сложно об этом не знать. Алекс Клермонт-Диас — талантливый, харизматичный и невероятно привлекательный. Школа постоянно кишит слухами о том, с кем он мог встречаться на этой неделе. Его несколько официальных отношений заканчивались неожиданно быстро для всех, и, к удивлению одноклассников, оказалось, что это Алекс является инициатором расставаний, а не наоборот. Это самая обсуждаемая тема, если не брать во внимание многие его замечательные качества. Наиболее популярные версии: а) Алексу просто не везёт в выборе девушек; б) за его безупречным фасадом скрываются эгоцентричность и самовлюблённость. Генри не обращает внимание на эти слухи. Он знает, что к любой правде сверху присыпается огромная куча преувеличения. Люди — те ещё сплетники. — Нет, я не… — Генри делает паузу, пытаясь подобрать нужные слова. — Мне было страшно не из-за этого. Я долго думал о том, как меня может быть достаточно для тебя. Алекс поворачивается к нему с полным недоверием, отпечатанном на его лице. — Генри, это полный бред. У него перехватывает дыхание — он был совершенно не готов услышать своё имя из уст Алекса. — Ты лучший в нашем классе, — горячо продолжает он. — Совсем не важно, что я стараюсь тебя обогнать. В команде по плаванию ты просто бесподобен; даже если ты отказался соревноваться с семнадцатью долбаными кандидатами на звание капитана, половина новеньких участвовала в соревнованиях из-за тебя. Ни одна девчонка не смогла добиться свидания с тобой, и это не из-за того, что они не пытались — ладно, теперь-то я знаю причину. Генри моргает, беспомощно пытаясь уследить за тем, что говорит Алекс. Это действительно трудно. Потому что чёрт, половина из этих слов не может быть правдой. — А разве… разве кандидатов было семнадцать? — неуверенно спрашивает он. — В письме, которое я получил, говорилось только о том, что я был кем-то номинирован, а затем объяснялся процесс голосования, и я не… Я подумал, что я — не лучший выбор. — И это всё, что ты услышал? — Алекс прищёлкивает языком. — Господи боже. Как ты не понимаешь? Генри делает над собой усилие, ещё раз прокручивает в голове слова Алекса, и… Оу. Вау. — Я тебе нравлюсь, — медленно произносит он. Звучит как вопрос, хотя это утверждение. — Я тебе нравлюсь… уже какое-то время? Судя по всему. — Похоже на то. — Алекс пристально смотрит в глаза Генри, даже когда нервное беспокойство охватывает его из-за их связи. — Кстати, я почти убедил себя в том, что испытываю к тебе ненависть. Что моя лёгкая одержимость тобой — это какая-то извращённая форма ревности. Кажется, я немного ошибся. — Я не думал, что ты вообще знаешь о моём существовании, — честно говорит ему Генри. — Я просто… Я всегда знал, что ты слишком идеален. И я не думал, что когда-нибудь смогу быть… с таким, как ты. — Но ты можешь, — возражает Алекс тихим, но твёрдым голосом. — Я бы очень хотел. Имею в виду, если это то, чего ты хочешь?.. Генри напоминает себе не забывать дышать. Потом он медленно протягивает руку и берёт руку Алекса в свою. Это всего лишь лёгкое, осторожное прикосновение, но всплеск эмоций, вызванный им, ни с чем не сравним — Генри словно вознёсся к небу, его сердце парит среди облаков, а по телу снова распространяется ток, такой же электрический, как и в первый раз. Удивительно, но прилив тёплого, приятного восторга быстро проникает в их связь, позволяя чувствам Алекса смешаться с чувствами Генри так, что невозможно отличить одно от другого. Это восхитительно. — И это только от того, что мы держимся за руки, — произносит Генри еле слышно. — А представь, что будет, если мы поцелуемся? — О, я представлял, — признаётся Алекс со вздохом. — Я всё время представлял, как мы… Блять, подожди. Как мне вообще в голову взбрело, что я натурал? Генри улыбается. — Я очень рад, что это не так. — Я тоже. Алекс сжимает руку Генри — тут же раздаётся новый фейерверк. Генри вздрагивает, и Алекс понимающе усмехается. — Можно я приглашу тебя куда-нибудь? Я хочу узнать тебя получше. И, возможно, похвастаться перед всеми, кого я знаю, если честно. Генри снова вздрагивает. Странно, что слова Алекса так на него подействовали. Он не привык к тому, чтобы хотеть кого-то так сильно и сразу. И, наверное, ему не стоит так уж увлекаться идеей, что Алекс будет им хвастаться — если бы кто-то предложил ему это сегодня утром, он бы убежал в другую страну. Быть в центре внимания — то, чего Генри по возможности избегал. Всего одна мысль о том, что Алекс будет находиться с ним перед другими людьми, будет улыбаться Генри, как сейчас, держать его за руку… Внезапно все мысли вылетают из головы, и Генри думает лишь об одном. Он отчаянно этого хочет. — Ты согласишься, — добавляет Алекс. И это не вопрос. — В этом я уверен. Я просто не знаю, чего именно ты так сильно желаешь. — Ты будешь в шоке, — отвечает Генри, слабо дрожа. — Потому что даже меня это удивило. — Что ж, давай узнаем, — Алекс слегка усмехается. — Что насчёт пятницы? Генри улыбается. Он сжимает руку Алекса, наслаждаясь приливом восторга, который вскоре смешивается с его собственным счастьем. Он не может поверить, что это всё происходит с ним. — Звучит прекрасно.