Горничная Мин Юнги

      Юнги проиграл.       Юнги проиграл игру.       Мин Юнги должен был откопать костюм горничной, который он последний раз надевал несколько лет назад, и носить его весь день, занимаясь реальными делами по дому. А всё потому, что Юнги проиграл на камеру, проиграл в сухую.       Удивительно, если это платье все еще ему в пору: из-за постоянных упражнений плечи и грудь стали шире, благодаря приседаниям мышцы на бедрах и ягодицах определенно увеличились. Так что Юнги будет приятно удивлен, если гольфы все еще ему по размеру. Ну что за черт?!       Все мемберы незаметно бросали на него хищные, голодные взгляды. Юнги с прищуром посмотрел на них в ответ, провоцируя прокомментировать его внешний вид. За столько лет совместной жизни участники хорошо выучили этот взгляд. Они ни капли не напуганы. Особенно макнэ. Он улыбался своей самой широкой улыбкой.       – Я ебал. Просто дайте мне сдохнуть.

~ ~ ~ ⸨ 💜 ⸩ ~ ~ ~

      Костюм на Юнги по-прежнему сидит. Но он явно стал теснее. Юнги стоит в платьице и смотрит, как сильно белые гольфы натягиваются на тренированных икрах, как ткань едва ощутимо натягивается, и ощущает, как платье жмет в плечах. Парень повернулся, чтобы понять, как выглядит со спины. И он почти зашипел от раздражения, когда заметил, что край платья стал короче.       Он вздохнул, пробежался пальцами по грязному блонду и решил отказаться от белого ободка – голова уже начинала болеть. Надев этот костюм, Юнги заметил, как сильно обострились чувствительность и желание. Он отвел плечи назад (насколько позволяло тесное платье) и вышел на кухню готовить обед. И кто только был автором этой замечательной идеи – заставить Юнги готовить?       Все мемберы отдыхали, занятые каждый своим делом недалеко от кухни, и держали ее в поле видимости. Когда Юнги проходил мимо, Чимин сразу же оторвался от подушки на диване, чтобы иметь возможность хорошо рассмотреть его задницу.       Сокджин, его единственный хен, сидел на кухне за барной стойкой и, когда Юнги вошел, мазнул по нему ленивым взглядом. Кто-то из макнэ-лайн смотрел телевизор, кто-то – играл в видеоигры (исключая Чимина – Юнги до сих пор чувствовал на себе его тяжелый взгляд). Намджун пытался читать книгу, но его взгляд постоянно магнитом притягивался к заднице его хена. Но как можно его винить?       Чимин, судя по его взгляду, прикованному к спине Юнги, готовил какой-то план. Мин заглянул в холодильник, и, игнорируя пристальные взгляды мемберов, просканировал глазами все ингредиенты и соотнес их со знакомыми ему рецептами. Юнги почти сразу решил готовить пибимпап. От этих прожигающих взглядов волосы на затылке встают дыбом.       Никто не знал, но готовка всегда дарила Юнги спокойствие. Сейчас он смог забыть о том, что происходит за пределами кухни, пока подготавливал ингредиенты для блюда один за одним. Потребовалось полчаса на то, чтобы бережно нарезать и смешать продукты, обжарить их, периодически помешивая, и добавить специи – последний штрих в приготовлении огромной чашки пибимпапа. Как только Юнги финальным штрихом добавил яйцо в центр тарелки, кто-то прижался к нему со спины, посмотрел поверх плеча и громко втянул воздух – прямо над ухом Юнги.       – М-м-м… Вкусно пахнет, Юнги.       Это был его хен, Сокджин. Юнги же покраснел, не будучи уверенным в том, что комплимент был сказан именно еде.       Все остальные стремительно принялись усаживаться за стол, прожигая взглядом поочередно пибимпап и Юнги. Сокджин не сдвинулся ни на сантиметр, только сильнее вжал Юнги в стол. Руки Джина оказались на манящих бедрах, пальцы, слегка подрагивая, скользнули под подол, а младший никак не мог этому препятствовать, он только пискнул в попытке выскользнуть из нежных рук. Отказаться от таких касаний было чем-то непосильным, и Юнги оказался прижатым к столешнице. Его лицо могло приземлиться в нескольких сантиментах от горячей чашки с паром, если бы кто-то не рискнул убрать ее со стола.       – Хен, нет!       Голос Юнги, обычно хриплый, стал напоминать тоненькое мяуканье, как только парень почувствовал пальцы Сокджина, сжавшиеся на чувствительной коже. Очень чувствительной коже.       Он слышит тихий смешок Чимина, поднимает на него потерянный взгляд и видит Чимина, накладывающего палочками свежеприготовленную еду и совершенно не обращающего внимания на двух хенов на кухне. Открыто смотрел на них только Хосок, медленно пережевывающий свою порцию. Его взгляд был прикован к покрасневшему и растрепанному Юнги. Остальные мемберы как предатели наслаждались вкусом и даже открыли вино.       – Юнги-я, прояви внимание к хену, – Сокджин высказал мягкий упрек, после чего прижался грудью к спине Юнги, будто так и должно быть. Одежда Шуги постепенно становилась все более мятой, а его внешний вид – потрепанным.       – Джина-ах!.. – писк Юнги едва ли привлек внимание мемберов, пока Сокджин продолжал трогать его через гольфы и сжимать в руках бедра: прикосновения хена жгли огнем, и тонкая кожа становилась еще более чувствительной.       Чем выше поднимались руки Джина, тем сильнее Юнги понимал, что он уже возбужден – у него стояк от этих ненавязчивых касаний. Мин смущенно заерзал по столешнице в попытке найти руки хена и остановить их ласки. Младший не понимал всю серьезность ситуации, пока не почувствовал твердое возбуждение Сокджина, когда тот вжал его лицом в стол. Платье было в конец скомканным и измятым. Джин откинул подол на спину Юнги и открыл себе вид на восхитительные стройные бедра.       – Черт, боже, Юнги… Хену нравится такой вид.       Сокджин облизнул губы и сжал розовую кожу бедра до насыщенного красного цвета. Звучный и болезненный шлепок просвистел в воздухе и выбил из Юнги стон. Мин, охваченный смущением, отвернул лицо к дереву под ним. Его хен порол его на обеденном столе на виду у всех донсэнов. Они едят и даже не смотрят на них. Они ведут себя так, будто это случается каждый день, будто можно легко игнорировать такого потерянного Юнги. Все это оказалось неожиданно блядски горячим.       Широкая ладонь успокаивающе поглаживала горящую кожу на бедре, провоцируя Юнги на мягкий стон, приглушенный из-за дрожащих рук. На этот раз Шуга даже не думал давить его в себе и прятать лицо от чужих глаз.       Тем, кто, наконец, заговорил и напомнил, где они находятся, был Намджун:       – Хен, если ты не планируешь есть Юнги, то твой обед стоит на столе. И нам всем нужно быть на интервью через пару часов.       Слова Намджуна дали повод всем мемберам посмотреть на совсем разбитого Юнги, перегнутого раком через кухонный стол, а затем – на голодного до такого Юнги Сокджина, терзающего нежные бедра.       Юнги кожей почувствовал шесть давящих взглядов и снова дернулся на столе, стараясь удержать в себе тихий писк, после того, как ладонь Сокджина переместилась на другое бедро. Джин отпустил его, погладив чувствительную кожу внутренней стороны бедер в последний раз. Он изящно прошел к своему месту за столом и принялся за еду.       Юнги, оставленный в уязвимой позе, должен был восстановить хотя бы жалкие несколько грамм самоконтроля. Он медленно, но уверенно отодрал себя от стола, быстро поправил оборки на платье и начал уборку кухни. Каждый раз, когда его бедра соприкасались, кожа на месте шлепков приятно покалывала. Юнги должен был раз за разом кусать свои губы и уговаривать себя не забираться рукой под подол для того, чтобы передернуть.       Он на самом деле не мог скрыть то, насколько он сейчас отзывчив. У мемберов, казалось, был радар, настроенный на возбужденного Шугу. Иначе чем еще объяснить тяжелые взгляды на обнаженные части ног или задницу, стоило только Юнги пройти мимо?       Хосок чувствовал сильное влечение к Юнджи, или к Юнги в платье. Он едва держится, чтобы не наброситься на хена прямо сейчас. Он уже закончил есть и раздевал задницу Юнги глазами каждый раз, когда Юнги наклонялся, чтобы поднять что-то. Хосок мысленно благодарит макнэ-лайн за беспорядок, который они оставили в гостиной: никто из них не убрал с пола за собой видеоигры и телефоны. Шуге приходилось ползать на коленях или нагибаться снова и снова, чтобы поднять все с пола. В этот момент на Юнги смотрел не один Хосок.       Намджун мысленно вздохнул, позволил себе еще пару секунд насладиться великолепной картиной и отвернулся. Как лидер он обязан принять очень трудное решение и заговорить прежде, чем кто-то действительно нагнет Юнги.       – Хен, пожалуйста, переоденься, у нас правда, правда сейчас нет на это времени. Все остальные – идите по своим делам, но не смейте идти за Юнги. Чон Чонгук, верни свою задницу на стул. Мы выходим через 30 минут. Ваш внешний вид к этому моменту должен быть презентабельным.       Не прошло и секунды после объявления лидера, как участники парами и тройками стали подниматься со своих мест. Они даже не старались вести себя так, будто не собираются дрочить друг другу, представляя образ Юнги в костюме горничной.       Спустя полчаса мемберы сидели в Hyundai Palisade и выглядели намного более расслабленными, чем обычно. Даже Седжин в недоумении обернулся на них. Обычно перед интервью парни вели себя не так.       Юнги расслабленно сидел на первом пассажирском сиденье, широко расставив ноги. Шуга только тихо усмехнулся. Глядя в окно, он обратился к менеджеру:       – Даже не спрашивай об этом, хен.       – Вот они, дети в наши дни, – добродушно фыркнул Седжин.       – Свэг.