Ленинградская шпана

      Поручик задумчиво сидел на кровати с штанами, которые он натянул только на колени и пялился в стену. Сейчас его голову забили более важные вопросы чем какое-то там училище и уж тем более ему нет дела до маминых криков, что он сейчас не хило получит втык.              — Саша, ты почему ещё сидишь? — вскрикнула мать, ураганом врываясь в комнату сына. Сашка дёрнулся и смотря на мать из-под отросшей челки открыл рот, чтобы что-то сказать в свое оправдание, но женщина его уже не слушала. Та летала по квартире, как ужаленная, что-то выкрикивая в сторону поручика и что он весь в отца. Щиголев недовольно поморщился и показал ей язык, удостоверевшись, что его никто не видит.       С тяжёлым вздохом он натянул джинсы, нехотя застегнул рубашку, оставив две верхние пуговицы расстегнутыми (надо же показать однокурсницам какой он клёвый и что не один американский парень с дорогих зарубежных кассет с ним не сравнится. Хотя Саше явно до Райна Гослинга далёко).       Кроссовки он завязал кое-как, мёртвым узлом, который потом придётся развязывать ножницами, а то и отрезать и в сумку кинул только барабанные палочки и плеер. Стащил у отца сигарету, засунул за ухо под длинные волосы и своим гнусавым, уставшим голосом крикнул:       — Я ушел! — все. За стенами квартиры сразу стало легче дышаться. Ну и пусть в квартире пахло вкусной едой и маминым духами, а в подъезде сыростью и какой-то мутью, зато здесь подросток сам себе предоставлен. А ещё в этом подъезде происходили самые нежные и будоражащие события.       Саша сел на перила и поехал вниз, считая ступеньки. Здесь Шурик впервые поцеловал Щиголева. Ещё одна лестничная клетка позади. Здесь Балу и Поручик распивали дешевле пиво, которое зачем-то смешали с пломбиром. Вышло не плохо, но потом оба блевали дальше чем видели. Зато вместе.       Вместе. Это слово приятно потягивало в паху и кололо возле сердца. Напоминало, что Балу не просто так каждое утро ждёт его возле училища. За своими размышлениями, поручик не заметил как вылетел к двери подъезда, а оттуда уже рванул к метро. Там его ждёт Балу. Наверняка ждёт. И балу ждал, когда поручик прилетел к нему тот грозно фыркнул и отвёл взгляд.        — где тебя черти носят? — Возмутился балу, глядя на него так зло, словно кот, которому на хвост наступили.        — я тоже соскучился, — уклончиво ответил Щиголев и потрепал его за щеку. На это действо балу резко шлепнул его по заднице и схватил за руку, наклоняя к себе.        — ну ты уебок, Сашка, — хихикнул балу, смотря как черные брови его на любимейшего барабанщица ползут к переносице.        — слышь, а ты не ахуел ли? — вполне громко спросил Щиголев и у них тут же завязалась драка. Шуточная, конечно, но крепенький балу победил. Прижал Сашку к стенке, довольно улыбаясь        — ну чё, кайф? Любишь же ты, когда тебе во всех местах трахают, — на этих словах поручик спустился с небес на землю. Он резво сжал свое ухо и понял, что сигарета выпала и была раздавлена ими в процессе боя.        — Шур, ты пидорас! — высоко вскрикнул Сашка, грустно смотря на растоптанную сигарету. Балу с непониманием посмотрел на расстроенного поручика, который поджал губы. Пор вырвался из его хватки и поправил сумку на плече, активно делая вид, что обиделся.        До остановки шли в тишине. Поручик мог долго выкаблучиваться по пустякам, а Шура в свое время и не настаивал на примирение. Но они оба знали, что никакая отцовская сигарета не заменит поручику любовь Шуры.