Тёмный Феникс

      По дороге домой, уже успев заехать за фастфудом, Миуюки попросила остановиться в ближайшем книжном, где купила все тома манги «Сладкое сегодня». Дома же, переодевшись, закутавшись в одеяло и усевшись на диване в гостиной, девушка принялась за чтение этой манги, поглощая её том за томом, при этом отложив сценарий на потом.       За чтением пролетел вечер, за ним — ночь. С утра девушка была готова послать весь мир, чтобы наконец перейти к дораме, снятой Кабураги Масаей, и увидеть игру этого Хошино Аквамарина. Однако Сато Мамору ей запретил посылать весь мир в далёкие края — только в этот раз. А всё потому, что Синигами ожидали очередные съёмки на обложку какого-то журнала моды, которые девушки в жизни не возьмёт в руки и даже не взглянет на него. Конечно, съёмки продлились до обеда, и после Миуюки была свободна аж до следующего вечера понедельника (репетиции айдола никто не отменял), однако и этих часов хватило, чтобы в девушке возросли и до того большие негативные эмоции по отношению ко всем вокруг, в то время как все эти, что находились вокруг, видели миловидную и добродушную Синигами Миуюки, восходящую актрису и популярного айдола.       «Блевать тянет от одного движения губ, когда те расплываются в милую и любимую всеми улыбку, — думала девушка во время съёмок. — Боюсь представить, как эта улыбка выглядит сейчас на мне. Как хорошо, что вокруг нет зеркал. Точно бы разбила их, чтобы не видеть своего отражения…»       Именно поэтому, переполнившись всеми этими эмоциями, Миуюки выплеснула всё на Сато Мамору на обратном пути, вынеся ему мозг настолько, что тот, не выдержав, освободил своей подопечной понедельник, сделав его выходным днём.        — Я куплю тебе грушу и повешу дома, в нашем тренажёрном зале, чтобы ты по прибытии домой в следующий раз выносила мозг этой груше, а не мне, ясно?!        — Отличная идея! — прорычала девушка. — Неужели тебе пришлось выгребсти мозг ложечкой, чтобы ты додумался до неё?!        — А может ты хоть немного подумаешь о чувствах других?        — Не нравится — вали на хуй от меня! Никто тебя рядом со мной не держит! Никто не просил меня тогда спасать и брать надо мной ответственность! И никто не заставлял тебя не таскать меня по больницам! Глядишь, свозил к нескольким психиатрам, и я стала бы куда милее и добродушнее, как раз той, которой так восхищаются все мои чёртовые самовлюблённые и неотёсанные фанаты! А может, и упекли бы в психушку — вам с Кото было бы куда проще, не так ли?!       Сато сжал руль так, что костяшки на его руках побелели, скулы на лице напряглись, а в чёрных глазах появился страх. Страх не за себя, а за свою подопечную.        — Прости, — буркнул мужчина.        — За что именно ты извиняешься? За то, что спас меня в тот день и подарил эту гнилую надежду на нормальную жизнь, которой и в помине не было? Или за то, что не додумался намного раньше купить грушу нам в дом?        — За то, что не дал действительно той нормальной жизни, которой ты заслуживаешь, — и тут же продолжил: — Если тебе не нравится заниматься тем, чем ты сейчас занимаешься, так забрось это дело, тогда никто не будет ебать тебе мозги и никто не будет тебя раздражать каждый день, особенно твои верные и любящие тебя фанаты.        — Ты прекрасно знаешь, для чего я пошла в шоу-бизнес, и я не хочу это повторять из раза в раз.        — С чего ты вообще взяла, что ОН ещё жив?! — мужчина не выдержал и вложил в эти слова злость и надежду на упокоение — только вот чьё: брата его милой подопечной, надеясь, что тот не страдает и уже давно вознёсся к небесам, или же девушки, которой он желал всего самого наилучшего. Вот только Сато пожалел о своих словах сразу же, как только из озвучил.       «Блять…», — пронеслось у него в голове.       Девушка раскрыла от удивления и неверия глаза и уставилась на Сато. В её голове не укладывалось две вещи: как ЭТОТ человек мог сказать такое и как этот человек мог сказать ТАКОЕ. Это ведь невозможно, чтобы её брат был мёртв. Просто невозможно. Он жив — и точка. Её вера в это крепка, и никто не сможет её переубедить в обратном, пока Синигами своими глазами, лично, не увидит труп своего брата. И то, даже так, попробуйте её убедить, что он мёртв — этот алмаз настолько крепок, что ничто его не сломит.       Мамору видел в её взгляде ненависть, злобу и разочарование. Даже те языки пламени, что проявлялись в её зрачках, не предвещали ничего доброго. Он её задел — это факт. И задел за живое. За то единственное, что всё ещё оставалось живым. И теперь он корил себя, стараясь на месте придумать, как можно изменить эту ситуацию. Умей он возвращаться в прошлое — вернулся бы на две минуты раньше, чтобы заткнуть свой рот и не говорить ни слово, а лучше бы на тринадцать лет назад, чтобы спасти своих маленьких господ — Синигами Юи и Синигами Миуюки.        — Езжай быстрее, — сказала она холодно, переведя свой взгляд горящих глаз с мужчины на городской пейзаж за окном. — Хочу поскорее закрыться в своей комнате и больше не видеть тебя.        — Хорошо, — лишь ответил Сато, сглотнув неприятный ком, появившийся в горле.       Остаток пути проходил в молчании. Синигами делала вид, что даже не знает того, кто сидел за рулём, Сато же боялся сказать лишнего слово, ведь знал наверняка: Юки может выйти из машины на полном ходу или заставить его остановить её и после этого уже покинуть автомобиль и идти до дома пешком. Если, конечно, её мозговой навигатор конечной точкой будет считать дом, а не сгоревший тринадцать лет назад особняк.       По прибытии домой Миуюки, не сказав никому не слово, поднялась в свою комнату и, захлопнув дверь, закрылась в ней. Она занавесила шторы, закрыв окна, включать свет не стала — лишь нашла ноутбук, поставила его на кровать, нашла нужную ей дораму и, укутавшись в одеяло с головой, принялась за её просмотр.        — Это что такое было?.. — Ёсида, стоявший в проходе гостиной, с непониманием смотрел на своего друга.       Сато рассказал ему всё, как было, сиплым голосом — он всё ещё не мог простить себя за сказанные им же самим слова.        — Ты долбаёб?! — выругался Ёсида. — Ты чем думал, когда говорил ТАКОЕ?!        — Точно не головой, — ответил за него мужчина, проходя на кухню.        — Ты… блять, Мамору! Вот уж не думал, что ты вспылишь. Ты и вспылить. Из-за характера крошки! Ты… ты… как это вообще?! — он вошёл за ним на кухню и стал наблюдать, как Сато рьяно достаёт необходимые ингредиенты для выпечки, параллельно надевая прямо на костюм фартук фиолетового цвета, когда-то подаренный Синигами-младшей, украшенный разными наклейками для одежды и несмываемыми маркерами. — Что ты собрался делать?        — Приготовлю её любимые фонданы и брауни. Достань, пожалуйста, весь шоколад, который у нас. Так, сахар и яйца… сахар и яйца… и сливочное масло. Точно! — он резко повернулся к Ёсиде, что только положил на стол весь шоколад, который только был в этом доме. — Нужно сходить в магазин. Весь шоколад сейчас уйдёт на фонданы и брауни, а этот дом не может прожить без шоколада, как минимум потому, что ты его ешь, как слон, как максимум потому, что его, как два слона, ест Юки. Помимо шоколада, нужно купить сливочное масло, сахар, яйца, фруктов — из них осталось только два банана, — овощей и мяса. Крупы и макароны у нас есть… сделаю на ужин сегодня лазанью, — он посмотрел на ошарашенного друга с раскрытым от удивления ртом и скептически вскинул одну из своих тонких бровок. — Что ты на меня уставился, как истукан?        — С каких пор покупками занимаюсь я?..        — С тех самых, как я ляпнул то, что не следовало, и сейчас занимаюсь готовкой, а продуктов на ужин и ваш с Юки любимый шоколад отсутствуют! Хочешь новой волны негатива своей крошки?        — Ну уж нет! Плохой коп тут ты, я её до такого состояния не доведу! — огрызнулся Ёсида, вылетая из кухни прямо в прихожую.        — Ключи от машины на тумбочке! — крикнул напоследок Сато, увлекаясь с головой в готовку.       Когда всё было поставлено в духовку, а кухня прибрана, мужчина поднялся наверх и осторожно, тихо, но так, чтобы было слышно, постучал в дверь своей подопечной.        — Юки… — позвал он девушку. — Я поставил в духовку фонданы и брауни. Может, пока они готовятся, хочешь перекусить? Или выпить чего-нибудь? Чай? Кофе?..       Послышались шаги, издаваемые из-за двери. Мужчина уже успел с облегчением выдохнуть и обрадоваться. Однако это прекрасное настроение испарилось сразу же, как только он увидел горящие ненавистью лавандовые глаза и жуткую усмешку на устах этого молодого и повидавшего слишком многое за свой короткий срок жизни лица.        — Пошёл. На. Хуй. От. Моей. Комнаты.       И закрыла перед ним дверь с такой силой, что в её комнате что-то упало с полки и разбилось. Может быть, горшок с цветком, что стоял на полочке около компьютера. Может быть, хрустальная статуэтки дельфина, что они купили, когда несколько лет назад ходили в дельфинарий. Может быть, что-то ещё. Но Сато понял сразу: девушка не обратила на потерю вещи ни малейшего внимания, лишь забралась обратно в кровать и принялась дальше смотреть дораму.       «Если её что-то интересует или завлекает, остальное вокруг не считается важным до того момента, пока этот эффект не пройдёт, — со вздохом подумал мужчина, спускаясь обратно на кухню. — Конечно, если это не связано с поисками Юи…»       Спустя некоторое время домой вернулся Ёсида. Он закинул ключи обратно на тумбочку и внёс пакеты на кухню, поставив их на стол.        — Сколько раз повторять? — прорычал Сато. — Не ставь на стол пакеты! Они грязные, а за столом мы едим и готовим.        — Ой, бля-ять… не включай мамашу, пожалуйста, — цыкнул Ёсида, сняв пакеты на пол и начав их разбирать. — Она так и не выходила из комнаты? — чуть понизив тон, поинтересовался мужчина.        — Нет, — тот вздохнул. — Я попытался зайти к ней и предложить поесть и что-нибудь выпить, но она послала меня на хуй от своей комнаты.        — Ого. От своей комнаты прям?        — Ага…        — Ну, не из дома — это уже прогресс.       И мужчины засмеялись.        — Это уж точно, — Сато кивнул, вздохнув. — Всё купил?        — Даже больше, чем ты просил.        — Опять накупил всяких сладостей ненужных?        — Тебе они не нужны, а нашей крошке ещё как нужны. Живя под одной крышей с таким бессердечным злым копом, только сладости и помогут пережить всю эту херню.        — А тебе бы только ржать, — цыкнул мужчина.        — А что, плакать, что ли? — Ёсида кинул порвавшиеся пакеты в мусор и плюхнулся на стул напротив друга. — Да, она вспылила, да, шлёт тебя куда подальше и не хочет видеть. Но ты ведь сам виноват, не так ли? Ты задел её за живое, выдвинув предположение, что Юи может оказаться мёртв. Это было жестоко — очень. Ведь Юи для неё — самая настоящая причина жить. Любой другой бы уже забросил эту затею и не осмелился бы делать то, что делает наша крошка. У всех таких олухов просто кишка тонка идти по грязному пути, лишь бы найти того, кого они любят всем своим сердцем. Крошка же выбрала этот путь и не собирается с него сходить. Наша задача: оберегать её, поддерживать, смывать с её рук кровь, покрывать и любить её. Мы поклялись в этом тринадцать лет назад.        — Да, я помню…        — Она отойдёт, — Ёсида улыбнулся. — Дай ей время. Принять такой факт она никогда не сможет, а услышать его из наших уст причиняет ей слишком много боли. Вот увидишь, совсем скоро она прибежит и кинется в твои объятия, после чего сядет за этот стол и будет уплетать твои невероятно вкусные фонданы и брауни! Зуб даю, братан.       Сато ничего не ответил, лишь с благодарностью кивнул и слабо улыбнулся. Ему повезло в двух вещах: в том, что его подопечная, это Синигами Миуюки, и в том, что его лучший друг, это Ёсида Макото — это уж мужчина знал наверняка и благодарил за это того, кто преподнёс ему в жизнь такие замечательные и неповторимые подарки.       В это время Синигами Миуюки сидела всё в той же позе, закутанная в одеяло, и с жадным любопытством наблюдала уже в который раз сцену, в которой появился Хошино Аквамарин. В жизни он был холодными и отстранённым. В тот день во время съёмок реалити-шоу он казался мягким, добрым и лучезарным, словно солнышко, спустившееся с небес. Сейчас же, в этой дораме, он был похож на неё в её деле — безумный, желающий крови, мести и убийства, с сумасшедшим горящим взглядом маньяка, невероятной аурой, которую девушка ощущала даже в своём небольшом коконе, в закрытой комнате.        — Ха-а-а… — протянула она хриплым, но до жути довольным голосом. — Интере-есно-о… — Синигами слегка наклонила голову, чёлка чуть сдвинулась, прикрывая один из обезумевших глаз прекрасного лавандового цвета, что желали лишь одного — узнать и заполучить этого юношу. — Во всей этой драме жизни ты, оказывается, самая настоящая тёмная лошадка, с невероятным талантом актёрской игры…       Девушка поставила на паузу серию в тот самый момент, когда на экране лишь он — всё с тем же обезумившим взглядом маньяка-сталкера, — стянула с себя одеяло и вышла из комнаты. Тихо ступая по ступенькам, она пошла вниз. Синигами заглянула на кухню и, обнаружив там разговаривающих мужчин, усмехнулась, и эта усмешка её выдала. Сато и Ёсида тут же обратили свои взгляды и внимание на неё.        — Юки… — прошептал опекун девушки.        — Крошка! Кушать хочешь?        — Тш-ш… — она приложила палец к губам и вновь усмехнулась. — Дорама «Сладкое сегодня», конечно, стоит меньше среднего, но её стоит посмотреть ради нескольких сцен в последней серии… — её глаза вновь воспылали огнём — жадности и желания. — Кабураги был прав, этот мальчишка, Хошино Аквамарин, и правда на многое способен, — с её лица не спадала хищная улыбка. — Он привлекателен, загадочен, умён и очень талантлив. То, как он ведёт себя в обычной жизни, и то, как играет свои роли… то, как сыграл этого сталкера… — она хихикнула, томно выдохнув. — Восхитительно!        — Значит, ты будешь сниматься в этом сериале и даёшь право сняться в главной роли этому пареньку? — усмехнулся Ёсида, который всегда был за любой кипишь, лишь бы его крошка была счастлива.       Синигами в ответ лишь облизнулась, явно давая понять, что для неё нашлась новая цель. Скорее даже, новая жертва, которую она хотела заполучить себе. И главное слово тут именно «заполучить». Если все прошлые жертвы были сожжены дотла, то этой жертве предстояло стать её собственностью — навсегда и безоговорочно.        — М-м-м… чем это пахнет? — вдруг спросила она.        — Фонданами и брауни, — ответил Сато.        — О-о! Твои фирменные?! — её глаза вспыхнули радостью и любовью.        — Мои фирменные, — он кивнул.        — Ты лучший, в курсе?! — девушка набросилась на своего опекуна и крепко обняла, поцеловав в висок. — Хочу! Хочу! Хочу!        — А на ужин у нас лазанья, — проговорил Ёсида, подмигнув другу.        — ЛАЗАНЬЯ?! ЕХУ-У-У!!! — Сигинами подпрыгнула, вскинув руки к верху. — Наивкуснейший вечер за последний месяц!        — А ещё я купил всякой гадости-сладости.       Теперь девушка обнимала Ёсиду, сжимая его в своих руках. Но а мужчина был и не против — он любил объятия этой непостоянной, опасной и до жути прекрасной Синигами Миуюки, его маленькой и неповторимой крошки.