***
Сакура проснулась на рассвете, что было совсем несвойственно. В свои выходные она предпочитала спать до самого обеда, даже если ей было чем заняться. Она ленилась до последнего, оставляя все дела напоследок, или попросту забывала о них. Как правило, это были не более чем уборка или покупка продуктов — все то, чем Сакура могла с легкостью пренебречь. Ее это никогда не заботило. Но сегодня предстоял другой день. Возможно, тяжелый. Возможно, не очень приятный. Возможно, она действительно себя накрутила и по итогу лишь вздохнет с облегчением. Разумеется, надеяться хотелось на последнее. Сакура не виделась с Наруто около двух месяцев. По правде говоря, ей было стыдно. Несмотря на то, что он был в курсе ее загруженного графика, он также был занят и сам. Однако Наруто находил время писать ей письма, передаваемые почтовой птицей, и даже предлагал встретиться лично — рано утром или поздно ночью, — значения не имело. Сакура испытала укол вины, понимая, что свободное время у нее все же имелось. Относительно свободное, если так можно выразиться, ведь все ее время и мысли заполнял Какаши. Наруто должен понять ее, ведь Сакура собиралась поговорить и об этом. Он заслуживает знать. В конце концов, Сакура понимала, что Наруто считает их своей семьей. Конечно, она должна была рассказать. В свою очередь, она рассчитывала на более адекватную реакцию, чем реакция ее матери.***
Сакура собиралась отправиться сразу же в Резиденцию. Возможно, она встретит там и Наруто, который обучался у Цунаде несколько дней в неделю, впитывая в себя азы правительственной должности — в таком случае она убьет двух зайцев сразу. Также нужно было получить разрешение на отчисление из Анбу и рассмотреть варианты о переводе в другую команду. Сакура подумала, что, возможно, ей стоит остепениться и взять себе учеников, как это сделали Шикамару, Шино и Киба. Почему бы и нет? Сакура любила детей, и эта внезапная мысль заставила задуматься о том, почему она не рассматривала чего-то подобного раньше. Это было то, чем она займется сегодня. Однако на этом ее дела не заканчивались — Сакура всегда оставляла неприятное напоследок. К огромному нежеланию этим заниматься, она понимала необходимость встретиться с родителями — в частности, с отцом. Было бы неплохо закрыть все гештальты до возвращения Какаши. Меньше всего Сакуре хотелось оказаться вовлеченной в очередной скандал, устроенный взрывным темпераментом ее матери. Какаши был слишком спокойным и понимающим человеком, но люди, ведущие себя подобным образом по отношению к другим, не заслуживали к себе ни спокойствия, ни понимания. И это было только на руку, потому что Сакура подобным терпением не обладала. Она решила, что обрушит свой гнев на каждого, кто посмеет сказать в их адрес хоть что-то, что она сочтет неуместным. Сакура также понимала, что вряд ли кто-нибудь, кроме ее матери или отца, посмеет высказаться в лицо. Возможно, Цунаде. Но Цунаде не была чужим человеком. И она не была дурой, чтобы так же бездумно трепать языком. Сакура знала, что у Цунаде не так уж и много времени на незапланированные заранее встречи, но она подготовилась к этому, прикупив бутылочку саке. Хоть август и считался последним летним месяцем, он был обделен теплыми днями — промозглая сырость и непрекращающиеся ливни стали его союзниками в этом году. Небо над Конохой расплывалось мрачным полотном, окутанным тучами, и скрывало за собой солнце. Деревья, прежде распускающиеся и цветущие зелеными красками, теперь склоняли свои ветви под тяжестью дождевых капель, прощаясь с теплом и готовясь к холодам. Их поблескивающие от влаги листья отражали холодные блики света, а мокрый потемневший асфальт едва ли контрастировал с таким же хмурым небом. Загадочная меланхоличность начинающейся осени имела свой шарм, но Сакура была не в силах его оценить. Ей хотелось спрятаться от этой удушающей серости, закрывшись дома и завернувшись в одеяло. Конечно, под домом она уже подразумевала не свою квартиру. Сакура никогда не думала, что относится к такому типажу людей, которые испытывают тоску по кому-либо в момент их недолгого отсутствия. Но она уже успела соскучиться по Какаши. Может, это и получилось бы списать на последствия безделья, но Сакура думала о нем и на своих собственных миссиях. Какая-то ее часть уже долгие годы продолжала жить, тешась лишь мыслями о Какаши. Однако игнорировать что-то подобное, не получая от него никакой взаимности, было не так уж и сложно. Гораздо тяжелее приходилось теперь, когда Какаши, наконец, смог по-настоящему открыться, потому что Сакура боялась того, что он может об этом пожалеть. Несмотря на длительное желание, она понимала, что между ними все складывалось слишком быстро. В глазах Сакуры их зарождающиеся отношения выглядели достаточно хрупким предметом, в то время как она была крайне неосторожной в своих действиях, имея склонность портить и разбивать все, к чему прикасается. — Сакура! — окликнула ее Шизуне, стоя в другом конце коридора. — Идешь и в упор не замечаешь! — Она наклонила голову вбок и улыбнулась, окончательно вырывая Сакуру из мыслей. — Я… задумалась, — оправдалась Сакура, шагая к Шизуне. — Доброе утро. — Доброе, — поприветствовала она. — Какими судьбами тут? — Хотела с Цунаде кое-что обсудить. — Сакура постаралась сохранить маску равнодушия. — Да и не виделись давно. Шизуне кивнула, о чем-то задумавшись. Она потерла подбородок и неоднозначно вздохнула. — Она тоже собиралась вызвать тебя, — сказала Шизуне, на что Сакура вопросительно нахмурила брови. — Полагаю, это касается тебя и… Какаши. — Оу… — промычала Сакура и почесала затылок. — Она не в духе? — Да, поэтому я тебе и сказала, — призналась Шизуне. — Ты же знаешь, как сильно она хочет избавиться от шляпы. — Пожав плечами, она продолжила: — Конечно, Наруто еще не готов к такому бремени. Он силен, но не в политике. А это именно то, в чем он должен быть компетентен. Полагаю, это займет немало времени. — Шизуне снова вздохнула. — Цунаде очень устала. Она уже немолода… И дело не в физическом состоянии, она истощена морально. Война и вытекающие последствия выжали из нее все соки. — Ближе к делу, Шизуне, — попросила Сакура, наблюдая ее зажатость. — Какаши был лучом надежды, — заключила она. — До недавнего времени. Теперь Совет уже не так положительно настроен к рассмотрению его кандидатуры. — Шизуне поджала губы. — Глас народа, сама понимаешь. — А что думаешь ты? — бросила Сакура с легким вызовом. — Я не заинтересована в подобных сплетнях. — Она покачала головой. — Я уважаю вас обоих, но ваша личная жизнь — это ваша личная жизнь. — Шизуне улыбнулась. — Меня это не касается. — Спасибо. — Сакура улыбнулась. — Правда… спасибо. — Она сейчас одна. — Шизуне кивнула в сторону двери кабинета, как в то же мгновение обе девушки вздрогнули, услышав звук разбившегося стекла. — Заходи, пока она снова все не разгромила. Сакура распахнула глаза скорее по привычке: поведение собственной наставницы уже давно перестало шокировать. Более того, она любила Цунаде такой, какой та и являлась. Ко всему привыкаешь: алкоголизм, игровая зависимость и чрезмерная эмоциональность не стали исключением. Сакура все равно была благодарна этой женщине. Распахнув и осторожно закрыв за собой дверь, она прошла в кабинет. Под ногами валялись осколки разбитой вазы или чего-то крайне на нее похожего. — Явилась, — с долей пренебрежения и обиды хмыкнула Хокаге. — Что это у тебя там в пакете? — Цунаде приподнялась из-за стола и бросила любопытный взгляд к рукам Сакуры. — Саке для моей госпожи. — Сакура манерно улыбнулась и потянулась в пакет. Достав бутылку, она, словно ребенка, игриво поманила свою наставницу. За дверью послышались шаги, и через мгновение в нее постучали, на что Цунаде закатила глаза и сжала переносицу. — У меня перерыв! — рявкнула она, падая обратно в кресло. — Сакура, запри дверь и подойди уже, наконец, ко мне. — Наклонившись к ящику, Цунаде вытащила из него пару отёко и поставила их на стол. — Как мне это все надоело… Сакура прошла к двери и опустила задвижку, после чего вернулась к наставнице. Придвинув кресло, стоящее у стеллажа, она уселась напротив Цунаде и поставила бутылку на стол. Коснуться деревянной поверхности она не успела — Цунаде выхватила саке прежде. Раздраженно фыркая и хмуря брови, женщина расплескала алкоголь по чашечкам и, не успела Сакура глазом моргнуть, все осушила. Клацнув языком, она начала постукивать длинными ногтями по столешнице, рассматривая свою ученицу. — Видимо, я упустила тот момент, когда ты перестала меня бояться, — заметила Цунаде, наливая добавку. — При всем уважении, Шишо, я не боялась вас никогда, — ласково промурлыкала Сакура. Она знала: гнев Цунаде может быть долог и страшен в отношении многих. Она также знала, что была исключением. — По правде говоря, я ждала этого момента намного раньше, — заметила Цунаде, протягивая Сакуре бумажный лист и ручку. — Сколько прошло? Полгода? — спросила она, припоминая тот день, когда розоволосая упрямица запросила о переводе в Анбу. — Около того, — согласилась Сакура. — Если для того, чтобы вправить тебе мозги, этому болвану пришлось разделить с тобой постель, то… — Цунаде покачала головой. — Что ж… пусть будет так. Сакура сглотнула горечь, оставшуюся после алкоголя, и подняла глаза к медовым радужкам своей наставницы: строгий взгляд оставался раздраженным, но мягким. Сакура также заметила глубокие синяки, залегшие под ее веками. Ей было пятьдесят пять лет — всего ничего для такой роскошной и полной энергии женщины! Но, конечно, дело было не только в возрасте. Цунаде подавлял груз ответственности, от которого так и не получилось увернуться. Ее вынудили стать Хокаге точно так же, как она теперь вынуждала Какаши. Сакура не могла ее за это винить. Буквально разрываясь между двумя дорогими людьми, она понимала, что никогда не сможет выбрать сторону никого из них. — Я рада, что ты уходишь, — хмыкнула она. — К черту все эти переживания. Мои нервы не железные, ты это знаешь. — Да, Шишо. — Сакура кивнула и принялась заполнять документ. — А теперь объясни мне, что происходит, — требовательно бросила она. — Я ухожу из Анбу и подумываю взять себе учеников, — протянула Сакура, изящно выводя иероглиф. — Между тобой и вечной занозой в моей заднице, — прошипела Цунаде, наливая себе очередную порцию. — С Хатаке, мать твою, Какаши. — У нас роман, — краснея, пролепетала она. — У вас не может быть никакого романа, Сакура, — простонала Цунаде. — Насколько далеко все зашло? Сакура потупила взгляд, чувствуя уже плотный румянец, засевший на щеках. — Полагаю, достаточно далеко, чтобы я лишилась с ним девственности? — честно призналась она, зная, что Цунаде ненавидит увиливания точно так же, как и презирает ложь. — Это плохо, — только и сказала она. — Почему? — Сакура глубоко вздохнула и постаралась отогнать напряжение, сковывающее ее тело. Цунаде была спокойна и, кажется, слегка подавлена. Сакура не знала, какой реакции от нее ожидать. — В чем проблема? Это всего лишь слухи. Очевидно, что все произошло недавно. Он не делал ничего противозаконного. — Я знаю, — задумчиво ответила Цунаде. — Знаю, что не делал. — Ее тон звучал мягче, и от былой строгости не осталось и следа. — Кто-нибудь еще знает про вас? Кто еще мог видеть вас вместе? — Мебуки, — проговорила Сакура. — Это моя мать. — Ками, — взмолилась Цунаде, — я в курсе, как зовут твоих родителей. — Она расправила плечи и скрестила руки. Вы не должны подтверждать свою связь. Лучше, чтобы все осталось в формате сплетен. — Какой в этом смысл? — Сакура прогоняла в голове разные мысли, но, тем не менее, понять, к чему ведется разговор, она не могла. — В стране очень тяжелая ситуация, — начала она издалека. — Какое это имеет отношение ко мне? — Бросив взгляд к окну, Сакура постаралась расслабиться, испытывая легкую нервозность в виде трясущейся ноги и тереблении подола своей кофты. — А у Страны Воды все очень даже неплохо, — игнорируя, продолжила Цунаде. — Благо, теперь мы союзники, а не враги. — Сакура кивнула, умоляя ее продолжить. — Не настолько, чтобы они помогали нам в ущерб себе. — Отыскав взгляд своей ученицы и задержавшись на нем, Цунаде взяла паузу. — Что, по-твоему, в таких случаях делают? — Не знаю, — отрезала Сакура. — Ты знаешь. — Цунаде отмахнулась, вскинув руку. — Мы обе знаем, что речь в таком случае заходит о браке. — Вы нашли себе жениха? — нехотя спросила Сакура. — Не глупи! — Цунаде повысила тон. — Ты понимаешь, к чему я клоню, не так ли? — Так почему бы вам не сказать все как есть? — огрызнулась Сакура. — А не ходить вокруг да около! — Ощутив, как на глаза наворачиваются слезы, она закусила губу, пытаясь отвлечься на болевой дискомфорт. — Если бы Какаши стал Хокаге и заключил с госпожой Мизукаге брачный союз, это стало бы для нас настоящим спасением. К этому склоняется как Совет, так и наш даймё. — Какая в этом выгода для Воды? — Джинчуурики и Учиха, обладающий Риннеганом, очевидно, — уверенно ответила Цунаде. — Может, наша экономика и оставляет желать лучшего, но военная ценность во многом превосходит остальные страны. — Какаши не согласится на это, — упрямо запротестовала Сакура. — Ну, он не может просто топнуть ножкой и отказаться, — осадила ее Цунаде. — Это его долг перед своей страной и деревней. Не будь эгоисткой. В больнице куча людей, нуждающихся в лекарствах. — Она ударила ладонями по столешнице, начиная перечислять. — Дети, старики, молодые женщины и мужчины — все они дожидаются импортных медикаментов, которых у нас нет и которые стоят баснословных денег. Когда ты последний раз заглядывала в больницу, Сакура? Там происходит полнейший хаос! — Я была там недавно, — сквозь зубы прошептала она. — Была… и мне жаль, что все происходит именно таким образом. — Мне тоже жаль. — Цунаде вытянула руку вдоль стола и взяла ладонь Сакуры в свою. — Ты знаешь, я желаю тебе всего самого лучшего. — Она опустила взгляд. — И от меня ничего не зависит, но если бы и зависело, я не смогла бы выбирать между твоей влюбленностью и благополучием народа. — Как скажете, — холодно отчеканила Сакура, и ее рука дрогнула под теплой ладонью Цунаде. — Не делай меня козлом отпущения, когда решение остается за даймё Воды и Огня. — оскалилась она. — Мей — внучка даймё, не так ли? — Сакура хрустнула пальцами левой руки и поджала губы. — Да, — подтвердила Цунаде. — Благодаря чему она и обладает должной компетентностью, являясь сильным правителем. Она хороша в политике. — И у них с Какаши был роман, — добавила Сакура. — Я не в курсе таких подробностей. — Цунаде опустила измотанный взгляд. — Даже если и так, это не имеет значения. Мизукаге не стала бы делать того, что ей невыгодно. Учитывая неопределенную ситуацию с Оцуцуки, они нуждаются в нас не меньше, чем мы в них. В какой-то степени это лишь формальность. — Цунаде пожала плечами. — Это будет фиктивный брак во всех смыслах, если они сами того пожелают. Сакура в недоумении вскинула бровь. — Мы же не в прошлом веке живем, — пояснила Цунаде, пытаясь ее успокоить. — Никакой консумации. — Тем не менее, это означает лишь то, что я смогу быть для него не больше, чем просто любовницей. — Сакура… — прошептала Цунаде, не зная, как ее утешить. — Я в порядке, — отрезала она. — Я всегда знала, что не дотягиваю до его уровня. Неудивительно, что все сложилось именно так. — Сакура, перестань, — запротестовала Цунаде. — Не нужно смешивать политику и личные желания. Ты должна понимать, что этот брак не будет иметь ничего общего с чувствами. Этот союз выступит в роли страховки и гарантии того, что страны поддержат друг друга в сложный момент. И наш сложный момент длится уже почти год! — Вы не понимаете! — закричала Сакура, вскакивая с кресла. — У них уже был роман! Если он уже спал с ней, значит, он не будет против повторить это снова. Если он уже спал с ней, значит, она уже в его вкусе. Если он спал с ней, — прошипела она, сжимая кулаки, — значит, у него были к ней какие-то чувства. Значит, он может полюбить ее. А я… — Сакура задохнулась, не в силах продолжить. — Секс не всегда связан с любовью. — Цунаде поднялась из-за стола и подошла к метающейся по кабинету Сакуре. Казалось, еще немного, и она начнет рвать на себе волосы, утопая в отчаянии и разочаровании. — У меня было много мужчин. — Цунаде закатила глаза, прикидывая. — Половину я даже не вспомню: ни лиц, ни имен, Сакура! Я любила только одного человека за всю свою чертову жизнь, и только он один имел для меня значение. Просто разуй глаза и перестань вести себя как маленький упрямый ребенок. От судьбы не уйдешь, поэтому прими это и смирись. Подумай, в конце концов, о детях, раз тебе так наплевать на всех остальных! С войны осталось куча сирот, а приюты спонсировать нечем. Пока ты каталась как сыр в масле, обживая новую квартиру, люди голодали и продолжают голодать. — Извините. Я просто не в себе, — оправдалась она, пытаясь отдышаться. — Да, я это заметила, — согласилась Цунаде. — Какаши знает об этом? — Сакура собиралась уже идти к выходу, но остановилась, оборачиваясь. — Поставлю перед фактом, когда вернется с миссии. Все равно это не подлежит обсуждению. Сакура не нашлась с ответом. Что бы она ни сказала, не отразило бы и части того, что она действительно чувствовала. Ее выворачивало настолько, что хотелось прочистить желудок, извергая из него вместе с содержимым все воспоминания сегодняшнего дня. Сакура готова была услышать все, что угодно, только не это. Подобного она не могла себе даже представить. Ей было больно, паршиво и мерзко. Не зная, как все сложится дальше, хотелось пойти и сброситься в ущелье. — Моя лодыжка, — внезапно заговорила она. Голос надтреснул, покрывшись обжигающей ледяной коркой, а взгляд остекленел. Сакура сняла сандалию с правой ноги и протянула ее к столу Цунаде. — Объясните, откуда этот шрам? — А мне откуда знать? — Цунаде хмыкнула и потянулась к бутылке. — Понятия не имею. И убери свою ногу с моего стола. — Очевидно, тут было значительное повреждение, — заключила Сакура, постукивая пальцем по старому шраму. — Открытый перелом, например? — Вполне возможно. — Осушив чашку, Цунаде бросила на нее ожидающий взгляд. — Странно вот что, — продолжила Сакура. — В анамнезе травма есть, а в моей памяти ее нет. Скажите, Шишо, разве можно забыть такую адскую боль, когда твоя лодыжка раздроблена на несколько частей, а рваные края кожи обнажают выступающую кость? Цунаде сглотнула и отвела взгляд, ерзая в кресле. — Тебя доставили в очень тяжелом состоянии, Сакура, — заговорила она. — У тебя был шок. Ты потеряла около двух литров крови, и требовалось переливание. Когда все закончилось, мы просто решили не обременять тебя этим. — Цунаде подняла глаза. — Не было никакого смысла пугать тебя тем, чего ты не помнила. — Ясно. — Сакура кивнула. — Ладно. Я, пожалуй, пойду. — Сакура, — позвала ее Цунаде. — Мне жаль. Молча покачав головой, Сакура поспешила выйти в коридор. Этот разговор вымотал ее донельзя. Шагая по длинному узкому пространству, казалось, что земля уходит из-под ног. Что ей было с этим делать? Как принимать такую реальность? В одно мгновение все перестало иметь смысл. Сакура брела медленно, словно лавируя в глубинах своего сна, и почти уже дошла до выхода, как ощутила тяжесть, свалившуюся на плечи. Она остановилась, собирая мысли в кучу, и стремительно развернулась. Встречая порыв ветра от быстрого шага, Сакура в одно мгновение оказалась у кабинета Цунаде и, не удосужившись постучать, ворвалась внутрь. — Верните мое заявление об уходе, — отчеканила она. — Я не собираюсь уходить из Анбу. — Запыхавшееся дыхание сбилось, а пальцы тревожно подрагивали, сжимая кулаки в карманах объемного свитера. — Верните, — повторила Сакура. — Ты хочешь моей смерти? — закричала Цунаде, с грохотом закрывая дверцу шкафа. — Не глупи, Сакура! — Это не было моим желанием, — запротестовала она. — Какаши вынудил меня просить об уходе! Но я не вижу в этом смысла. — Сакура шмыгнула носом. — Теперь не вижу. Верните мне мое заявление. Цунаде закусила губу и смиренно выдохнула. Ее плечи осунулись, а уголки губ опустились вниз, придавая ее изящным и женственным чертам потухший, совершенно подавленный вид. Она наклонилась к ящику и достала заполненный Сакурой бланк. Не сводя с нее глаз, поднесла бумагу к зажженной благовонии, которая должна была успокаивать, и неодобрительно покачала головой. Дождавшись, когда бумага полностью истлеет, Сакура склонила голову в знак благодарности и молча удалилась.