***
Сакура старалась идти как можно медленнее. И промозглая сырость от недавнего дождя ничуть не смущала. Несмотря на прохладу, которая почти всегда сменяла дневную жару к концу августа, прибавлять шаг не хотелось. Крыльцо подъезда невольным образом стало бы предвестником того, что им снова придется разминуться, а это было в какой-то степени не так уж и просто. Не в тот момент, когда всеми силами жаждешь обратного. Но Сакура не хотела в очередной раз выглядеть нелепо: было бы странно приглашать Какаши к себе или самой к нему навязываться, хотя она была и не против. Но время уже перевалило за полночь, и, возможно, Какаши просто хотел отдохнуть. В конце концов, их поцелуй ни к чему не обязывал. Однако Сакуре нравилось думать совершенно в другом ключе: она с легкостью могла представить, что Какаши был ее парнем и провожал ее до дома после свидания. Сакуру никто и никогда не провожал домой, да и свиданий у нее не было. Но в Санхо случилось то, что можно было выдать за нечто подобное. Поцелуй имел романтический контекст тогда, и теперь, независимо от поведения их обоих, от этого уже нельзя было так просто отказаться. Сакуре нравилось идти рядом, находясь в непосредственной близости с человеком, который умел отточенным изяществом выводить ее из себя за доли секунды и так же легко делать ее счастливой. Они молчали, но это было совсем не тем молчанием, которое могло напрягать раньше. Сейчас им было просто спокойно. Обоим. Какаши немного замедлил шаг, когда они подошли к развилке, разветвляющейся к их кварталу и главной площади, и бросил беглый взгляд на затемненную тенями вывеску супермаркета. — Тебе нужно в магазин? — спросил он, останавливаясь. — Да, — закивала Сакура, — вообще-то нужно. У меня пустой холодильник. — Ты собиралась вернуться в квартиру, где нечем будет поужинать? — В его глубоком голосе заиграли нотки веселья, и Сакура потупила взгляд. Какаши, как и ее бывшие напарники, знал, что она не очень-то сильна в таких бытовых аспектах, как готовка, но лишний раз подтверждать сложившийся образ неумехи не хотелось. — Думала, сладкий кофе поможет продержаться до утра. — Она изобразила подобие улыбки, пытаясь скрыть свою неловкость. — Для медика ты слишком халатно относишься к здоровью, — с долей беспокойства бросил Какаши. — По крайней мере, я могу его контролировать, — весело парировала Сакура. — Пока я могу, все в порядке. — Тебе действительно так важен контроль? — уже серьезнее спросил он. — Контроль собственной жизни — это единственное, что у меня есть. — Сакура нахмурила брови, задумываясь о чем-то большем. Ей было жаль, что она не могла контролировать всю свою жизнь, включая чувства. Ведь последнее было ей неподвластно. Тем не менее, сущность, живущая глубоко внутри, до сих пор не подала ни единого сигнала сопротивления, как это случалось с Саске: множество сигналов, которые она игнорировала годами, могли бы изрядно облегчить ей жизнь. Но сейчас ее внутренний голос, к которому она могла бы прислушаться, молчал. — Для вас это плохо? — Нет. — Какаши пожал плечами. — Просто не замечал за тобой ничего подобного. — Кажется, мне так проще. — Сакура наклонила голову вбок и задумалась. — Понимаю, что это отчасти иллюзия, но так действительно легче. Я научилась делать выводы и больше не допускаю многого из того, что допускала раньше. — Что ты имеешь в виду? — уточнил Какаши. — Раньше я думала, что прежде чем отпустить ситуацию, стоит предпринять несколько попыток. Но сейчас это касается лишь моей медицинской практики — так вынуждает регламент и моя собственная позиция. Мне пришлось достаточно переосмыслить, чтобы понять: моя клятва медика всегда будет идти выше приказа. — Она пожала плечами. — Я буду пытаться до тех пор, пока есть шанс на спасение. Однако это не мешает мне убивать. Сай сказал, что убивая одних, я спасаю жизни сотни других, с чем я, безусловно, согласна. И пока все остается под моим контролем, я спокойна. Но что касается личной жизни… — Сакура на миг замолчала. — Тут все иначе. Никаких шансов и никаких противоречий. Либо все, либо ничего. Какаши молча кивнул, принимая ее позицию. Он обдумал: «все или ничего» — это звучало очень в стиле Сакуры. Правда, обычно она выбирала «все». Сейчас же она запросто могла сделать выбор в пользу «ничего». Он не хотел быть «ничем». «Ничем» он и так пробыл слишком долго. — Все или ничего, значит? — переспросил он. — Все или ничего, — повторила Сакура и утвердительно кивнула. — А вы что думаете? — Пускай будет «все». — Глубокий низкий голос отозвался на всех пяти чувствах Сакуры, включая развитое шестое, и она тревожно сглотнула, наблюдая, как челюсть под его темной маской сомкнулась, акцентируя тень на соблазнительном изгибе. — Мне это нравится.***
Сакура, за редким исключением, заглядывала в магазины ночью. Обычно она ограничивалась тем, что просто ждала до утра и шла к ближайшей во дворе торговой палатке. Или заглядывала в идзакая, заказывая себе якисобу с курицей. В любом случае лень чаще всего перевешивала, и Сакура отказывалась от позднего ужина. Впрочем, как и от раннего завтрака. Она знала, что питалась как попало, но ей было наплевать на это. Одна из причин, по которой Сакура избегала больших супермаркетов, заключалась в личном дискомфорте. С чем это было связано, она не знала. К тому же здесь был слишком огромный ассортимент, и Сакура терялась, не зная, в какой из отделов отправиться первым делом. Гораздо комфортней было закупаться на рынке, где многие продавцы знали ее мать и, конечно же, саму Сакуру, ведь она с самого детства не отходила от Мебуки ни на шаг, таскаясь за ней повсюду. Сакура бросила беглый взгляд на магазинные тележки и чуть более долгий на переносные корзинки. Она не планировала покупать так уж много, поэтому решила, что оба варианта ей ни к чему — хватит и собственных рук. Какаши поступил более предусмотрительно, сразу взяв большую тележку. Сакура подумала, что, возможно, пустой холодильник был не только у нее. — Как тут тихо, — заметила она, шагая рядом и рассматривая отдел с заморозкой, когда Какаши остановился и открыл дверцу холодильника. — Поэтому я и прихожу сюда ночью. — Он взял несколько упаковок с замороженным куриным филе со дна холодильника и положил их в тележку. — И никаких очередей. Идеально. — Ну… да, — согласилась Сакура, думая о том, что, возможно, она так же найдет что-нибудь в заморозке, но это будет ближе к полуфабрикатам, которые можно разогреть в микроволновке. Ее взгляд приковали заледеневшая лазанья и наггетсы. Она открыла дверцу морозильного шкафа и протянула руку к самой верхней полке, забирая лазанью, после чего с более низкой взяла наггетсы. Закончив с заморозкой, они направились к отделу с крупами, когда пальцы Сакуры начали замерзать от отсутствия корзины, а руки уже вовсю покрылись мурашками. — Просто положи это в тележку. — Какаши вскинул бровь, изящно изогнутую под шрамом. — В чем проблема? — Точно. — Сакура была рада избавиться от того, что грозило отморозить ее конечности. — Спасибо. — Наггетсы и лазанья, — прокомментировал Какаши, рассматривая обе коробки. — Серьезно? Сакура пожала плечами, демонстрируя наигранную обиду: — Я еще сырный соус взять собираюсь. — Она улыбнулась. — Так серьезнее? — Готовка мисо-супа займет не больше времени, чем разогрев того, что ты набрала. — Надоел мисо. — Сакура фыркнула, игнорируя стеллаж с крупами и, в частности, с рисом, наблюдая за тем, что Какаши забирает один из пакетов и кладет его в тележку. — А вы, значит, собираетесь готовить? — М-м-м… — Какаши бросил взгляд в ту сторону, где Сакура уже вовсю пыталась разглядеть сырный соус, и вздохнул, толкая тележку вперед. — Никто другой не сделает это за меня. — А вы бы хотели, чтобы кто-то другой делал это за вас? — Сакура отвернулась в сторону и разочарованно поджала губы: вряд ли бы она стала для него готовить. И вряд ли бы Какаши стал это есть, если бы она все же решилась. — Как я уже говорил, мне нравится готовить. — Какаши смахнул челку со лба и не смог сдержать улыбку, наблюдая, как его бывшая ученица облегченно выдыхает. — Так что нет, не хотел бы. — Ясно, — как можно равнодушнее ответила Сакура, более чем удовлетворенная подобным ответом, и, наконец, добралась до стеллажа с соусами. Вариаций вкусов было бесконечное множество: кисло-сладкие, пряно-острые, унаги и терияки, но Сакуру интересовал один лишь сырный, за которым она сюда и пришла. Но она была явно не готова к тому, что также придется выбирать между несколькими соусами разных производителей. Сакура взяла в обе руки две небольшие бутылочки, обернутые яркой и броской упаковкой, и принялась их сравнивать. Поскольку производителем выступала другая страна, Сакура не могла прочесть текст, не зная языка, но, как она могла понять, один из соусов обладал более сливочным вкусом, другой же был скорее концентрированным, чем разбавленным сливками. Сакура пожала плечами, останавливаясь на том, который показался ей сливочным, и бросила его в тележку. Ничего другого она покупать больше не собиралась, да и Какаши, судя по всему, тоже. Потому что после того, как он спросил ее, они направились к кассе. — Сакура! — окликнул ее мелодичный, но пораженный возрастной хрипотцой голос. Это была госпожа Асами, которая продала ей квартиру. Сакура не сразу узнала бывшую хозяйку, потому что пожилая женщина, по ее мнению, была последним человеком, кого можно встретить поздней ночью в супермаркете. В ее тележке лежали несколько упаковок с подгузниками и влажные гипоаллергенные салфетки. Сакура вспомнила, что не так давно Асами обзавелась внуками. В таком случае ее столь поздний визит в магазин был вполне обоснован. — Госпожа Асами, — поздоровалась Сакура и вежливо поклонилась. — Не ожидала вас здесь увидеть. Как поживаете? — Она заметила неоднозначный взгляд, который женщина бросила сначала на тележку, в которую Сакура положила свой соус, а после на Какаши, который уже скрылся за следующим стеллажом. — Моя дочь родила двух близнецов, — напомнила Асами, бодро демонстрируя содержимое своей корзинки. — Женщинам в мое время приходилось стирать пеленки сотню раз в день на протяжении нескольких лет. — Она вздохнула, вспоминая давно ушедшую молодость. — А сейчас придумали одноразовые пеленки, но… — Асами улыбнулась. — Знаешь, мне кажется, это не очень экологично. — Думаю, пока в этом мире существует чакра, то о таких вопросах можно не переживать, — уверила ее Сакура, собираясь уже прощаться. — Доброй ночи, госпожа Асами. — Сакура, девочка моя. — Женщина задержала ее, мягко схватив под локоть. — Неужели ты и Какаши-сама… — продолжила она, но тут же замолчала, пытаясь замаскировать свой неодобрительный тон под беспокойство. — Нет, — отрезала Сакура, наблюдая ее реакцию. — Мы соседи. — Да, я знаю, что вы соседи, ведь раньше его соседкой была я. — Асами учтиво улыбнулась. — Я это понимаю. — Она развела руки в стороны, придерживая корзинку на локтевом сгибе. — Но другие могут понять неверно, увидев тебя поздно ночью со взрослым мужчиной, с которым ты делишь одну тележку. И который был твоим наставником, — чуть позже добавила она. — Ну, он сам предложил положить мои товары в его тележку, — ответила Сакура, и это звучало уже менее охотно. — Хочется верить, что он сделал это лишь по той причине, что является воспитанным человеком, — пробормотала женщина. — Какаши-сама далеко не последний человек в Конохе, и, возможно, в скором времени ему все же придется стать Хокаге — так люди болтают. Слухи о возможной связи с ученицей разлетятся в мгновение ока, если ты понимаешь, к чему я клоню. Лучше, чтобы вас не видели наедине поздними ночами, Сакура. Иначе о вас будут думать плохо. А ты ведь хорошая девочка? Нет. Она никогда не была хорошей девочкой, так что у себя в уме Сакура готова была поспорить с этим утверждением. — Я вас поняла, госпожа Асами. — Несмотря на внутренний протест, Сакура согласилась, не желая тратить на бессмысленный разговор еще больше времени. За одним из стеллажей мелькнули волосы рыжеватого оттенка и тут же скрылись. Стоило Сакуре заметить оранжевый перелив, как в следующую секунду рыжеволосая женщина появилась рядом с ними. Это, как полагала Сакура, была дочь госпожи Асами. Если отбросить следы старости и вообразить на месте седых волос эту яркую рыжину, то они действительно были похожи. Сакура поздоровалась с ней, не желая ни представляться самой, ни спрашивать ее имени, и поспешила удалиться прочь. Она направилась к кассе широкими шагами, надеясь на то, что Какаши не слышал этого нелепого разговора. Почему она не могла сходить в магазин после миссии со своим бывшим наставником? Почему их появление вместе должно было обязательно свидетельствовать о чем-то большем только лишь потому, что она была девушкой? Сакура сомневалась, что услышала бы в свой адрес нечто подобное, будь она парнем. Однако разозлило ее совсем не это. Куда неприятнее оказалась правда в виде стороннего мнения на то, что если бы они все-таки захотели стать парой, то неизбежно столкнулись бы с подобной реакцией. В свою очередь, Сакура могла сказать, что ей было совершенно наплевать на это. Возможно, ее волновал бы разговор с родителями, но только лишь потому, что ее мать была заядлой сплетницей, которой на ближайшие несколько недель пришлось бы стать их эпицентром. Однако Сакура не знала ничего, что касалось бы Какаши. В какой-то степени, казалось, он был абсолютно безразличен к подобным разговорам. Но она не спешила это утверждать, потому что Какаши все еще оставался слишком неоднозначным человеком. Когда Сакура подошла к кассе, прихватив с собой две бутылки газированной воды, потому что это была единственная вода, которую она могла пить с удовольствием, а не чувством подступающей тошноты, она услышала чуть поодаль от себя шаги госпожи Асами и ее дочери. В ночное время работала только одна касса, и перед ними стояли двое парней в форме джонинов, скупившие добрую половину алкоголя из всего представленного ассортимента. Сакура остановилась рядом с Какаши и положила на ленту две бутылки воды. Она также собиралась отделить свои покупки от его, протягивая руки к лазанье и наггетсам, сваленным в общую кучу, но Какаши остановил ее, едва заметно покачав головой. — Знаешь, я не обеднею, если заплачу на тысячу рё больше. — Он бросил нечитаемый взгляд на госпожу Асами с ее дочерью, что плелись неспешным шагом к кассе, и его брови едва заметно напряглись. — Вы слышали, да? — догадалась Сакура и опустила голову, рассматривая застежки на своих сандалиях. Какаши молча кивнул и отвернулся, рассматривая что-то вдалеке. — И что вы об этом думаете? — Сакура переходила на шепот по мере того, как двое женщин приближались к кассе. — Я думаю, она права, и это действительно в некотором роде может подорвать репутацию, — заключил Какаши. — И я собираюсь этим воспользоваться, если ты не против. — Что? — Сакура удивленно моргнула и перенесла вес с одной ноги на другую. — А что я должна сделать? Какаши кивнул в сторону небольшого стеллажа рядом с кассой, где располагались мелкие бытовые товары. Там было всего понемногу: пакеты, салфетки, прокладки, тесты на беременность и, конечно же, презервативы. — Возьми несколько упаковок размера XL, когда они подойдут к кассе и остановятся рядом с нами. — Какаши опустил взгляд к ленте. — И положи вот сюда. Сакура тревожно сглотнула, возвращая к нему взгляд, и уж никак не ожидала застать улыбку, собирающую небольшие морщинки вокруг его серых глаз. XL, значит? Что ж, Сакура рассчитывала на то, что ее руки не задрожат, как у школьницы, когда она подойдет к этому запретному стеллажу, который всегда избегала. Она прокладки-то предпочитала в аптеках покупать, а он предлагает ей взять несколько пачек презервативов и бросить их на ленту? Действительно ли Сакуре было на все наплевать, как она полагала пятью минутами ранее? Вероятнее всего, об этом поступке, который передастся по сарафанному радио всей округе, ее мать будет в курсе уже к обеду завтрашнего дня, потому что подобного рода сплетни распространялись по деревне еще быстрее, чем почтовые птицы, доставляющие письма. А впрочем, почему бы и нет? «Пускай будет «все» — пронеслось в голове, и Сакура утвердительно кивнула. Если под «всем» Какаши подразумевал ее, то он действительно для себя уже все решил, и не имело значения, когда именно они станут достоянием общественности: до начала их так называемых отношений или после. В любом случае это не касалось посторонних глаз, и госпоже Асами не стоило лезть не в свое дело. Сакура была о ней хорошего мнения, и зачастую, когда женщина наблюдалась у нее в больнице, Сакуре нередко приходилось выступать в роли свободных ушей, чтобы переварить ее сплетни. У Асами действительно был развязный язык для бывшей куноичи: она трепалась обо всем и ни о чем одновременно, но Сакура никогда не слушала в полной мере. Ее не интересовали такие вещи как чьи-то внебрачные дети или же очередной развод. Когда Асами и ее дочь подошли, наконец, к кассе, Сакура сделала несколько шагов в сторону нужного ей стеллажа и остановилась, разглядывая упаковки. Она слегка наклонилась и начала рассматривать цветные коробки, поражаясь разнообразию в выборе презервативов. Сакура думала, что вряд ли они ей пригодятся сегодня, но, тем не менее, ее внимание привлекли ультратонкие, обещающие восхитительные ощущения. Конечно, это заявление вряд ли распространялось на девственниц. Сакура взяла две упаковки размера XL и тяжело вздохнула. Она надеялась, что ее щеки сейчас не были окрашены тем же цветом, что и розовые волосы. Сакура вернулась к ленте и положила презервативы рядом с газированной водой. Она протянула руку к разделителю, чтобы также опустить его на ленту, но рыжеволосая женщина опередила ее, схватив разделитель первой. Сакура невольно подняла глаза и встретилась с ее помрачневшим, почти завистливым взглядом, который прожигал брошенные на ленту презервативы. После чего женщина подняла свой убийственный взгляд на Сакуру, и она встретилась ни с чем иным, как с прямой завистью в свой адрес. Сакура не помнила ни единого случая, чтобы ей кто-либо завидовал. Разве что в далеком детстве, когда ее распределили в команду к Наруто и Саске: тогда Сакура была уверена, что в скором времени Ино разработает план по ее ликвидации. Казалось, еще немного, и эта несчастная женщина вцепится руками ей волосы и повалит Сакуру на пол, желая занять ее место. Возможно, Сакура даже могла бы ей посочувствовать, если бы захотела. Но она не хотела. — Проходите вперед, — предложил Какаши, оборачиваясь к своей бывшей соседке. — Мы никуда не торопимся, а вас, судя по всему, ждут внуки. Он не удостоил взглядом ее дочь, игнорируя присутствие рыжеволосой девушки. Хотя и госпожа Асами, и Ханако, и сам Какаши прекрасно друг друга знали. Пожалуй, даже лучше, чем следовало бы: Ханако часто его преследовала, когда жила со своей матерью. Какаши обрадовался, когда она съехала из их дома в другую квартиру. Однако переезд ее не остановил. Ханако также не останавливала ни помолвка, ни свадьба, ни собственная беременность. А все потому, что она была наглухо отбитой. И если ее мать в силу возраста и мудрости умела хотя бы фильтровать свои сплетни, разделяя собственную жизнь от посторонней, то для Ханако не существовало никаких границ в принципе — на эту развязную сговорчивость Какаши и рассчитывал, зная, что ее муж числится в Совете. Возможно, это даст свои результаты. Впрочем, он также знал, что репутация не имеет особого значения, когда круг кандидатур для такой должности значительно мал. Цунаде с ее разгульным образом жизни и алкоголизмом стала отличным тому примером.***
Сакура запахнула махровый халат, накинутый после душа, и поспешила на кухню. Вытащив из пакета лазанью и наггетсы с минералкой, она также обнаружила у себя рис и презервативы. Ни то, ни другое ей не принадлежало. И если рис она могла бы когда-нибудь отварить, то презервативы вряд ли бы пригодились. Она открыла морозильную камеру, складывая в нее свои покупки, когда наткнулась на фруктовый лед, претендующий на конкуренцию к ужину. Сакура довольно улыбнулась и, захлопнув дверцу, сорвала обертку. Наверное, было не так уж и поздно, чтобы занести Какаши то, что по собственной невнимательности оказалось в ее пакете. Насколько могла понять Сакура, он все равно собирался в ближайшее время готовить, а не спать. Она схватила в одну руку пакет с рисом и презервативы, прижимая их плотнее к халату, а фруктовый лед оставила во рту, придерживая мороженое губами. Таким образом, она закрыла свою собственную дверь и предстала перед дверью Какаши. На нем были черные спортивные штаны и на этом все. Он даже не потрудился надеть футболку, когда открывал дверь, чему Сакура была безмерно рада. Его волосы оставались влажными после недавно принятого душа и соблазнительно зачесанными назад. Несмотря на то, что Сакуре нравились его растрепанные хаотичным образом локоны, она отметила, что так смотрелось гораздо сексуальнее. Какаши распахнул дверь, зачем-то позволяя Сакуре войти внутрь. И она вошла. Оказываться у него дома под совершенно разными предлогами стало уже обыденным делом. — Как вкусно пахнет, — прокомментировала Сакура доносящийся с кухни аромат, на что получила вопросительный взгляд со стороны Какаши. Тогда она вытащила мороженое изо рта, облизала припухшие от холода губы и повторила: — Вкусно, говорю, пахнет. — Хочешь? — Он прошел на кухню, и Сакура двинулась следом за ним, рассматривая крепкие ягодицы, скрывающиеся под трениками. Она, определенно, хотела. — Я здесь не за тем, чтобы вас объедать. — Сакура уселась на стул, противореча своему ответу, и закинула одну ногу на другую. — Вот. — Она положила на стол рис и две пачки презервативов. — Мне это не понадобится. Безразлично пожав плечами, она вернула в рот мороженое и закрыла глаза, слизывая вишневую сладость. Когда в следующую секунду розовые ресницы распахнулись, Сакура встретилась с его жаждущим взглядом, прикованным к своим губам. На самом деле, сейчас она не преследовала никаких целей соблазнения. В понимании Сакуры поглощение пищи в принципе не могло быть привлекательным занятием. И уж тем более она не ассоциировала с этим свой собственный образ. — Хотите? — Она вскинула бровь, повторяя вопрос, который был адресован ей минутой ранее, и протянула мороженое Какаши. — Я хочу не мороженое. — Его глубокий низкий голос вернулся, и Сакура ощутила, как ее кожа покрывается мурашками в ответной реакции. Она хотела, чтобы подобным образом Какаши разговаривал только с ней. Чтобы только она различала в его тембре возбуждение и чтобы только она реагировала на это. — Ну… я тоже хочу не ваш ужин. — Сакура улыбнулась и, раз уж поедание мороженого подействовало на него таким образом, вытащила лед изо рта и облизала его с самого низа и до кончика, собирая языком подтаявший сироп. Теперь это выглядело как вызов. Это казалось удивительным, но Сакура не испытывала абсолютно никакого смущения. Какаши смотрел на нее, но инициативу не проявлял, что вселяло ощущение вседозволенности. И ей это нравилось. Нравилось провоцировать его и испытывать. Нравилось, как он реагирует на нее. Нравилось наслаждаться этим. — Кажется, я снова пришла к вам без трусиков, — протянула Сакура, наблюдая за тем, как его расширенные зрачки плавно опускаются с ее губ к сведенным друг к другу коленям. — Это уже второй раз. Может, стоит сделать из этого традицию? Какаши сглотнул, стоя напротив и разглядывая ее с позиции сверху. Сакура также наблюдала за ним и обратила внимание на то, как мышцы его пресса напряглись, когда она слегка потерла колени друг о друга. — Вы чтите традиции? — продолжила Сакура. — Ваша квартира не выглядит традиционной… — У меня есть традиционный дом, — без колебаний ответил Какаши, завороженный ее поведением. — Дом, — повторила Сакура, удовлетворенно кивнув. — Тогда я могу прийти без трусиков в ваш традиционный дом, и мы закрепим одну традицию посредством другой. — Ходить без трусиков — это не традиция. — Какаши не был в своем доме около пятнадцати лет. С тех пор, как он приобрел квартиру, продолжать жить там, где его отец совершил самоубийство, исчезла всякая на то необходимость. Поместье не вызывало у него ни единого теплого чувства, не говоря уже о детской ностальгии по былым временам. И если сменить вектор ассоциаций на более приятный означало пустить туда Сакуру без нижнего белья, то он был только за. — Традицией можно сделать все, что угодно, — уверенно парировала Сакура. Она поднялась со стула, оставляя руки на поясе халата, и сделала два шага в сторону Какаши. Сакура остановилась почти вплотную к нему, оставив небольшую дистанцию, в то время как ее цепкие пальцы быстрым движением развязали узел на талии и позволили распахнуть халат. Она не понимала, почему не испытывала никакого смущения, когда, по ее мнению, должна была. Какаши всегда влиял на нее таким образом, заставляя переживать целый спектр ощущений, и места для смущения находилось ни разу. Вполне возможно, что это смутит Сакуру позже, но сейчас она не могла думать ни о чем подобном. Уж точно не в тот момент, когда принялась стягивать его маску для последующего поцелуя. Поднявшись на носочки, Сакура обхватила Какаши за шею и притянула его к себе, увлекая в поцелуй и позволяя насладиться смоченными подтаявшим мороженым губами. Когда его теплые губы встретились с ее прохладными, Сакура прижалась еще сильнее и скинула с себя халат, роняя его на пол. Какаши отвечал на поцелуй в полной мере, и его руки скользили по ее тонкой талии, но не опускались ниже, чтобы коснуться ягодиц, и не поднимались выше, чтобы накрыть грудь. Неужели он решил испытать ее терпение? Если догадки были верны, то Сакура совсем им не обладала. Особенно, когда находилась в его квартире поздно ночью и прижималась затвердевшими сосками к его обнаженному торсу. Здесь она точно не была терпеливой. Сакуре всегда казалось, хоть это и не имело оснований, что Какаши будет придерживаться в сексе лидерства и подчинения так же, как и в любых других жизненных аспектах. И их первый поцелуй, конечно, посеял зерно сомнения, потому что он был слишком груб и настойчив в начале, но потом, когда все сменилось нежностью, Сакура забыла даже свое собственное имя. Какаши умел располагать к себе людей, даже если приходилось менять привычный вектор поведения. И за это ему стоило отдать должное. Он знал, что Сакуре важна легкая и чувственная отдача, а не жесткий трах, к которому он успел привыкнуть, потому что ничего иного не хотел впускать в свою жизнь. Возможно, по этой причине Какаши и позволил ей взять инициативу в свои руки: он не хотел показаться слишком грубым или настойчивым с той, кто не имела вообще никакого опыта. И с той, кто была ему слишком дорога, чтобы ее как-либо разочаровывать. Однако держать себя в руках стоило огромных усилий, в то время как Сакура ни в чем себе не отказывала, продолжая изводить его. Какаши думал, что неплохо бы перебраться из кухни в спальню, потому что так будет удобнее в первую очередь Сакуре. Он также знал и то, что если бы перед ним находилась любая другая женщина, то ни о какой спальне ни шло бы и речи: он взял бы ее прямо на кухонном столе, совершенно не задумываясь о чужом комфорте. Сакура обвила ногами его торс, оказываясь полностью в его объятиях, и задохнулась от длительного поцелуя. Она не знала, что происходило в этот момент в голове у Какаши, но была ему искренне благодарна за сдержанность. Он делал все, чтобы она чувствовала себя спокойно. И она чувствовала. — Скажи мне, что уйдешь из Анбу, — прошипел Какаши, на мгновение отрываясь от нее, чтобы посмотреть в глаза. — Что? — переспросила Сакура. Голова кружилась, а стук сердца заглушал все лишние звуки. — Ты слышала. — Уйду, — сдалась она, не в силах спорить. Сакура, поглощенная эмоциями и тактильными ощущениями, уже мало что соображала. Она была просто не в состоянии, ведь умственная активность давно покинула ее, передавая флаг в руки инстинктов. Даже под закрытыми веками проносилась карусель фейерверков, когда ее руки беспомощно скользили по его роскошному телу, очерчивая рельеф каждой мышцы. Сакура отчаянно нуждалась в большем, чувствуя себя настолько мокрой, что, казалось, еще немного, и она превратится в сплошную лужу своего возбуждения. Живот стягивало требовательным желанием, когда Сакура, опьяненная близостью, перенесла вес на кухонную тумбу и притянула Какаши к себе. Она развела ноги чуть шире, рассматривая каждую его эмоцию, и вновь обвила его спину ногами, притягивая ближе и позволяя в себя упереться. Сакура заметила, как его закрытые веки дрогнули, когда его скованная штанами эрекция задела ее клитор, и он глубоко вздохнул, ослабляя хватку на ее талии, вместо того, чтобы еще сильнее впиться в нее, как он, вероятно, хотел. — Отнесите меня в спальню, — прошептала Сакура, на мгновение оторвавшись от его губ. Она дрожала всем своим телом, ощущая мелкие электрические разряды, бьющиеся по каналам ее разрозненной чакры, которая не понимала, куда ей направиться, потому что ее хозяйка, судя по всему, сходила с ума. Совсем небольшие выбросы чакры происходили непроизвольно. Сакура уже знала, что повредила, как минимум, столешницу тумбы, пока сжимала ее руками и не услышала характерный треск поверхности. Когда Какаши подхватил ее на руки, чтобы, наконец, переместиться в другую комнату, Сакура отклонилась корпусом назад и перехватила со стола упаковку с презервативами. Ей казалось, она умрет, если сейчас же не получит большего. Они не стали включать свет, довольствуясь лишь тем немногим, что доносилось до спальни c мерцающего вдалеке фонаря. В таком блеклом освещении, граничащим с полумраком, и без того интимная атмосфера стала обжигать еще сильнее. Это лишало рассудка и заставляло жить сплошными рефлексами. Сакура не могла отвести взгляд, наблюдая за тем, как он сбрасывает с себя остатки одежды. Его движения казались легкими и расслабленными, но Сакура знала, что каждый его мускул сейчас напряжен в предвкушении. Точно так же, как и она сама. Она сглотнула и облизала припухшие от поцелуев губы, встречаясь с его тяжелым потемневшим взглядом. Сакура уже знала этот взгляд: тот самый, изголодавшийся по желанию взгляд, каким Какаши одарил ее в коридоре, заставив одеться. Но сейчас они были совершенно обнажены друг перед другом, и это лишь усиливало эффект в стократном размере. Сакура, ведомая лишь своей темной и необузданной стороной, поднялась с кровати и толкнула Какаши вперед, заставив его спину встретиться с простыней. Та инициатива, которую он ей любезно предоставил, устраивала Сакуру от и до. И она не собиралась от нее отказываться. Она не знала, почему ее так влекло оказаться сверху и управлять всем процессом самостоятельно, но это был единственный расклад, который бы ее устроил. На краю кровати лежал махровый халат, принадлежащий Какаши, и Сакура, зацепившись взглядом за свисающий с постели пояс, нашла ему применение. Она отклонилась назад, прогибаясь в пояснице, и притянула пояс к себе. Какаши смотрел на нее, считывая и пропуская через себя каждое движение, и Сакура также различала неподдельный интерес в его взгляде, граничащей с нотами одержимости. Конечно, их прелюдия уже давно перестала быть сладким десертом и куда больше походила на пытку, в которой Сакура была действительно неумолимой. Потому что она знала, насколько сильно Какаши хочет ее, но она собиралась довести его до такого состояния, чтобы он нуждался в ней так же, как каждое существо нуждается в кислороде. Сакура завела его руки за голову и пропустила через крепкие запястья махровый пояс. Теплое прикосновение ворса моментально вызвало на его коже мурашки, но в следующее мгновение приятная мягкость обожгла, прижимая одну руку к другой, когда Сакура затянула пояс. — Черт… Сакура… — Какаши зашипел, когда ее довольная результатом улыбка исказилась на алых губах. — Думаешь, это хорошая идея? Сакура проигнорировала вопрос, продолжая фиксировать его руки над спинкой кровати. Расправившись с узлами, она вновь припала к его губам, сливаясь в нахальном и непристойном поцелуе. Она больше не хотела ждать. Никто из них не хотел. И, казалось, не мог. Ожидание разрядки сводило с ума. Сакура протянула руку к черно-красной коробке с надписью XL и достала один презерватив, осторожно вскрыв его. Ну и что с того, что она была девственницей? Сакура умела пользоваться контрацепцией точно так же, как и любой другой шиноби, достигший четырнадцати лет, потому что эта часть входила в план их обучения. Она раскатала прозрачный латекс по его длине, не в силах сдержать восхитительный стон, когда обхватила весь диаметр и поняла, что большой и указательный пальцы не сходятся. Возможно, такой внушительный размер должен был напугать ее, но Сакура уже и раньше догадывалась, что не все так просто. И ей это нравилось. Сакура закрыла глаза и перекинула ногу через его торс, оказываясь сверху. Провела руками по шее и ключицам, оставляя широкие разводы прикосновений. Она дождалась того момента, когда Какаши будет смотреть на нее умоляющим взглядом, и этот изнемогающий блеск в глазах, цепляющийся за ее нефритовую зелень, стал сигналом к действию. Опустив руку ниже, Сакура обхватила его болезненно твердый член и направила его в себя, делая глубокий сбитый выдох. Она опустилась одним голодным, безжалостным движением бедер навстречу упирающегося в нее давления. Чувствуя его внутри себя, Сакура не могла отрицать наличие дискомфорта. Эфемерность боли не прошла так же быстро, как она надеялась, сменяясь романтикой и любовью. В уголках зеленых глаз безмолвно проступили слезы, которые вскоре испарились под их обжигающей температурой тел, и Сакура перевела дыхание. Она качнула бедрами вперед и назад, не сводя глаз с лежащего под ней мужчины, которому этого было явно недостаточно, и сосредоточила на нем свой взгляд. Сакуре стало интересно: когда он поймет ее боль, захочет ли продолжать с теми же чувствами, что и прежде? Она не спешила называть дискомфорт между бедер откровенной болью, потому что это и близко не было тем, что могло выбить ее из колеи. Однако это выбивало. Сакура опустила ладонь ниже, ощущая себя, растянутую под его размером, и шмыгнула носом, размазывая пальцами свидетельство своей девственности. Кровь окрасила кончики пальцев, и Сакура невольно поморщилась этому зрелищу. Былое возбуждение никуда не исчезло, оно продолжало пульсировать где-то на задворках сознания, но его перебивали другие, совершенно внезапные чувства. Сакура вытерла кровь о внешнюю сторону бедра, встречаясь уже с нескрываемым замешательством и беспокойством во взгляде Какаши, и попыталась улыбнуться. — Я в порядке, — прошептала Сакура. — Если тебе больно, продолжать необязательно. — Какаши хотел обнять ее, но его руки все еще были крепко связаны. Конечно, он мог освободиться в мгновение ока, но если Сакура не собиралась его развязывать, то он тоже к этому не стремился. — Я хочу продолжить. — Жестко и безапелляционно возразила Сакура, прежде чем снова наклониться и увлечь его в поцелуй.***
Под очередной раскат грома, разносящийся по ночным улицам, сложно было не проснуться. Особенно в том случае, когда ты имеешь проблемы со сном и просыпаешься от каждого шороха. Когда громыхнуло несколько раз подряд, Сакура открыла глаза и была удивлена тем, что Какаши продолжал спать, существуя словно в другой реальности, где его совершенно ничего не тревожило. Сакура осторожно приподнялась и смахнула с его глаз растрепавшиеся волосы, наблюдая за расслабленными веками и тонкой линией губ. Он выглядел настолько безмятежным и спокойным, что в это было сложно поверить. Сакура еще никогда не видела его таким. Она была уверена, что никто не видел.