Ночной гость

Он остановился на пороге личных покоев генерала, скрытый от посторонних глаз ночным полумраком. Центр комнаты занимала огромная кровать с балдахином, освещённая слабым светом напольных светильников. По ней метались тени от двух тел, сплетённых то ли в жаркой борьбе, то ли в сладкой истоме. Его не заметили. Он впервые видел, чтобы генерал Лофу Сяньчжоу был настолько беспечен. Впрочем, его можно было понять. Сам Блейд потерял бы не только бдительность, но и разум, если бы в его руках выгибалось это прекрасное стройное тело, мускулистые ноги сжимали бы пояс, а изумительной красоты и грации чешуйчатый хвост извивался и сворачивался кольцами в такт древних, как мир, движений. Темноволосый юноша, запрокинув голову и закрыв глаза, кусал губы, сдерживая стоны. А мощное тело полностью обнаженного Цзинь Юаня нависало над ним, сотрясало сильными толчками кровать, вжимало в матрас. Блейд с трудом сдержал судорожный вдох. Юный видьядхара был так прекрасен, так свеж и чист… Но Охотник за стелларонами не обманывался его кажущейся невинностью. Он хорошо знал его и ждал… вот сейчас… Юноша распахнул свои бирюзовые, как океанские воды, глаза. Они оказались затуманенными, полными страсти… Сильный толчок генерала всё-таки изверг глубокий протяжный стон из его рта, и Блейд чуть не повторил за ним, вовремя успев закусить щеку. В штанах моментально стало жарко и твердо. А темноволосый юноша на кровати, забывшись, потеряв всякий стыд, отчаянно вздергивал бёдра, жадно подмахивал размеренным сильным толчкам Цзинь Юаня, и стонал, так стонал с каждым движением, что Блейд окончательно потерял голову. Он сделал шаг к кровати, выходя в круг света, и одновременно с этим услышал длинный возглас, полный томного удовлетворения, а также тихий рык генерала, кончившего сразу вслед за своим любовником. Цзинь Юань вышел из его тела, небрежно накинув на юношу шёлковое, вышитое золотом, покрывало. А потом, совершенно не стесняясь собственной наготы, вальяжно облокотился на бок, поворачивая растрёпанную голову к немому свидетелю их недавней страсти. — А! Вот и ты, старый друг! — протянул он, приветливо улыбаясь. Сытое удовлетворение сквозило в каждой черте генерала. Юноша же рядом с ним сверкал своими прозрачными глазами, глядя на Блейда гораздо менее дружелюбно. — Дань Фэн говорил о тебе целый вечер. Но, боюсь, я оказался куда менее терпеливее, чем наш дорогой видьядхара, и не дождался тебя. Ты совсем не торопился, — попенял Блейду генерал. Но из всех слов он услышал только одно имя, и стоял теперь, окаменев от недоверчивого волнения. Дань Фэн? Ведь именно так назвал его генерал. Дань Фэн! Неужели он вспомнил?!.. — Долго ты будешь там стоять? — вдруг проворчал хриплый от недавних громких стонов голос видьядхары. Дань Фэн — он ведь даже не исправил генерала, значит, несомненно, он! — с недовольным видом поднял голову от подушки. — Может, присоединишься уже, наконец? Цзинь Юань мягко рассмеялся, но Блейд не удостоил его взглядом. Он не сводил глаз с лежащего перед ним юноши. Полупрозрачные изящные рога на лбу Дань Фэна отразили лучи светильников и вспыхнули. И тогда Блейд потянул шнурок куртки, спуская её с плеч. Мудрые люди говорили, что нельзя дважды войти в одну реку. А если перед ним — целый океан? И его воды, мягкие, терпкие, солёные, несут его на волнах прошлого, возвращая в минуты прежнего блаженства, которое они не раз делили на троих, воскрешая в памяти всё, что было запрятано и похоронено годы назад, — значило ли это, что мудрецы ошибались? Блейд мог дать единственный верный ответ: эти глупцы не понимали в жизни абсолютно ничего!