Прежде чем покинуть торжество под рисовым дождём и конфетти, который вдохновенно обрушили на них гости, Кинн и Порш огляделись, запечатлевая в памяти красоту своей свадьбы. Затем Порш шагнул к Кинну, достал розу из петлицы его пиджака, поднёс цветок к лицу и втянул сладковатый аромат, после чего провёл нежными лепестками вдоль чёткого абриса скул своего мужа.
- Я уже благодарил тебя за этот день, Кинн? - с улыбкой спросил Порш.
- Не буду против, если поблагодаришь ещё раз, - мягко ответил Кинн.
- М-м-м... - промурлыкал Порш что-то неразборчивое.
Наконец, ускользнув от гостей и со смехом стряхнув с себя рис, конфетти и лепестки роз, они вошли в дом. В тени громадной лестницы Кинн повернул Порша к себе и, обняв ладонями его лицо, страстно приник к губам. Поцелуй был сначала просто жаден, но потом в нём заиграла влекущая чувственность, которая заводила всё сильнее.
Их прервал фейерверк и громкий свист гостей, продолживших веселиться в саду. Кинн и Порш рассмеялись и поспешили к лифту.
Поздравления, торжественные речи, всеобщее восхищение, подарки... Порш был счастлив, но всё же безумно перенасыщен вниманием гостей. Он был рад оказаться, наконец, в их с Кинном спальне. Бесподобно украшенной спальне.
Розы, дельфиниумы, мальва и гиацинты цвели в больших и маленьких вазах, расставленных в хорошо продуманном порядке по всей комнате. Её освещали лишь огоньки десятков свечей, которые отбрасывали причудливые тени на стены. На столике у панорамного окна стояло несколько накрытых крышками блюд, бутылка вина и два бокала.
Порш улыбнулся, осматриваясь. Драгоценные камушки, вшитые в складки его свадебного костюма, мерцали в свете свечей словно крошечные звёзды.
“Моё бесценное сокровище в достойной оправе”, - невольно подумал Кинн.
- Великолепная у нас получилась свадьба, да? - с лица Порша не сходила улыбка.
- Я тоже так думаю, - Кинн взял его за руку.
Их пальцы сплелись, и Порш полюбовался тем, как сверкнули кольца.
- Мы оба так хорошо себя вели, - весело протянул он.
- До этой минуты, - Кинн заговорщицки пошевелил бровями и одновременно с этим за окнами прогремел оглушительный гром.
Порш рассмеялся, а Кинн опустился на колени, чтобы снять с него обувь и брюки. Порш посмотрел вниз, отметил чуть ироничное выражение лица своего мужа, и дыхание зачастило от нескрываемого желания.
- Ага, значит, мы вернёмся к прежнему нашему поведению? - уточнил Порш с возросшим весельем.
- Именно, - подтвердил Кинн и, улыбаясь, поднялся с колен. - Ведь сегодня ты стал ещё соблазнительнее, чем обычно.
- Послушайте, кто говорит!.. - снова рассмеялся Порш и скинул с плеч Кинна пиджак.
Избавившись и от его рубашки, Порш положил ладони Кинну на грудь, провёл ими по выпуклостям и впадинам сильных мускулов и прошептал:
- Ты это имел в виду?
- Для начала, - усмехнулся Кинн.
Порш ощутил, как пальцы Кинна сжали оба его запястья. Порш словно стал пленником, сексуальным рабом. Он прищурился, заинтригованный намерениями Кинна. А тот лишь усилил свою хватку. Порш почувствовал, как бурно пульсирует кровь в его теле, требуя большего, безмолвно приглашая Кинна продолжить нападение.
- Мой возлюбленный муж, пожалуйста, быстрее, - с чувством прошептал Порш.
По вспыхнувшему огненной страстью взгляду Кинна он понял, что выбрал правильные обращение и интонации.
- Нет, - тем не менее, Кинн с демонической улыбкой отказал. - Наша брачная ночь только началась, и я не собираюсь комкать её поспешностью.
- Наша брачная ночь, - пробормотал Порш.
- Эротичный, - Кинн посмотрел ему в глаза, - озорной, восхитительный Порш. Спасибо, что согласился стать моим мужем.
- А ты – моим, - отозвался тот.
- А согласен стать ещё и моим партнёром в бизнесе? - неожиданно спросил Кинн, освобождая его запястья из плена своих рук.
Порш закатил глаза.
- При условии, что ты не будешь корчить из себя босса.
- Кто же мне позволит? - рассмеялся Кинн и поцеловал его, а Порш обхватил его руками за шею.
- Какой ты умный, Кинн, - шепнул Порш. - Только не рассчитывай, что я откажусь от цели стать твоим лучшим телохранителем.
- Значит, хитрый манёвр не удался? - Кинн досадливо вздохнул.
- Не-а, - хохотнул Порш.
Кинн крепко прижал его к себе.
- Что ж, хорошо, - уступил он. - Неважно, кем ты хочешь и ещё захочешь стать, Порш. Одно останется для тебя неизменным – брак со мной. Мне кажется, я ждал целую вечность, чтобы это стало реальностью. Хотя на самом деле всё произошло довольно быстро.
- Да, ты у меня торопыга, - со смешком пожурил его Порш.
Несколько минут они стояли молча, наполовину раздетые, и счастливо улыбались. Потом, не сговариваясь, опустились на просторную кровать, усыпанную лепестками красных роз.
- Всё-таки мы с тобой не совсем типичные новобрачные, - задумчиво проговорил Порш, обнимая мужа.
- Верно, - согласился Кинн, принявшись расстёгивать его серебристо-белый пиджак. - И историю нашей любви обычной никак не назовёшь. Она особенная. И она ещё не закончилась. Уверен, мы вместе совершим ещё немало неожиданных поворотов в этой истории.
Вскоре с замысловатыми застёжками из драгоценных камней было покончено и пиджак вместе с прочей одеждой Порша отлетел на пол. Порш слышал биение сердца Кинна, и все остальные звуки мира перестали существовать. Порш не слышал ни грома, ни шума дождя. Руки Кинна легко и нежно прикасались к коже Порша, и эта нежность доводила до сладостного изнеможения. Движения Кинна были одновременно ласковыми и настойчивыми. Тело Порша живо отзывалось на каждую ласку.
- Ки-и-и-ин!.. - прерывисто вырвалось у Порша. - Как же тебе нравится мучить меня...
- Только потому, что тебе
нравится быть таким измученным в моих руках, - пылко произнёс Кинн. - А для меня все твои сексуальные желания – закон.
Он лизнул языком сначала один сосок Порша, потом другой. Затем Кинн слегка прикусил нежную плоть перед тем, как обхватить сосок губами. Порш выгнулся и застонал.
- Д-да!.. - не сдержал очередного стона Порш, подавшись Кинну навстречу. - Чёрт, почему сегодня я всё особенно остро чувствую...
- Потому что сегодня – особенный день, - озвучил очевидное Кинн, как всегда, любуясь его телом.
От чарующей улыбки Кинна у Порша спазматически сжалось горло. Он снова терял контроль над собой гораздо быстрее, чем Кинн.
“Ничего, у меня впереди вся жизнь, чтобы навостриться как можно чаще сбивать этот его непрошибаемый самоконтроль, - мысленно успокоил себя Порш. - Причём не только через злость, как в прошлый раз”.
Тем временем, одной рукой Кинн уже водил по его члену вверх-вниз, а пальцами другой руки ласкал кольцо мышц между ягодиц. Порша пронзало мучительное наслаждение.
- Такой горячий... - Кинн облизнул губы, и Порш застонал ещё громче от этого зрелища.
Затем, зажмурившись, откинулся головой на постель, когда Кинн выдавил из флакона ещё немного смазки на свои пальцы и продолжил ласки. Те стали ещё более напористыми. Кинн будто задался целью исследовать все закоулки тела Порша, отчего тот просто с ума сходил. Его голова металась из стороны в сторону, он чувствовал, как заводится всё сильнее.
Кончиком пальца Кинн обвёл вокруг увлажнённого входа в тело. Внутренние мышцы сжались, словно отказывая ему в доступе. Однако, когда Кинн вновь скользнул туда пальцами, тело Порша жадно втянуло их в себя, увлекая дальше, в шелковистую глубину.
- Какой же ты тугой и жадный, Порш... - страстно пробормотал Кинн, медленно входя и выходя из него пальцами, словно поглаживая нежные ткани вскрытого им места.
- Возьми меня уже!.. - чуть ли не взвыл Порш, стоило ему ощутить, как пальцы Кинна покидают его.
Подняв руки и погрузив их в густую шевелюру Кинна, Порш потянул его за волосы к себе.
- Не могу больше, мой любимый муж... - Порша сильно трясло, он превратился в существо, сотканное из острого томительного желания.
- Ты всего меня получишь. И, чёрт подери, как же мне нравится, когда ты так зовёшь меня, хитрец... - Кинн жарко поцеловал его в губы перед тем, как приникнуть зубами и языком к шее, оставляя засосы.
Кожа Порша горела от жалящих поцелуев-укусов. Он заметался под Кинном, изнемогая от удовольствия, которое волной за волной стремительно прокатывалось по телу. Порш стонал, а Кинн пил его стоны губами.
Наконец, Кинн встал на колени и стал расстёгивать свои брюки. Ради того, чтобы насладиться наглядным свидетельством его мощной эрекции, вытянувшимся до пупка, Порш даже приоткрыл один глаз, а потом и второй. Любование возбуждённым Кинном – это одна из самых главных радостей в жизни Порша, и он никогда себе в ней не отказывал. Да и как было устоять? Кинн с этой его отчётливо проступающей мускулатурой, с твёрдым и большим членом, торчащим вверх, с сильными бёдрами и крепкими ягодицами, с непроглядно чёрными зрачками, почти полностью заполнившими радужки глаз... Кинн был прекрасен. Обнажённым и возбуждённым – так вообще.
Порш облизал пересохшие губы, и из груди Кинна вырвался то ли стон, то ли рык.
Ещё мгновение, и Кинн снял с себя абсолютно всё, после чего отбросил одежду на пол. Великолепный в своей наготе, впечатляюще возбуждённый, он забрался на Порша сверху, щедро демонстрируя выпуклые мышцы под своей кожей.
Ласковая улыбка смягчила жёсткость черт Кинна. И эта его улыбка, и эта страстная любовь во взгляде – всё это было сегодня больше, ярче и сильнее. Бёдрами Кинн раздвинул Поршу ноги. Одной рукой Кинн упирался в постель возле плеча Порша, и от физического усилия вздулись бицепсы. Другой рукой Кинн взял в руку свой увесистый член и подвёл к скользкому входу в тело Порша.
- Ки-и-инн, хватит дразниться... - к этому моменту Порш уже все губы себе искусал от нетерпения.
Кинн опёрся о постель другой рукой и прикоснулся широкой головкой члена к нему лишь в одной точке, действительно поддразнивая.
Порш вцепился ногтями в его предплечья, когда Кинн качнул бёдрами и толкнулся в него. Порш выгнулся и закрыл глаза от резко прошившего его наслаждения. Тяжело дыша, он царапал Кинна ногтями. Порш думал, что потеряет рассудок под напором лавинообразных ощущений. Кинн умел доводить его до крайней степени возбуждения каждый чёртов раз...
Они были такие разные: Кинн – воплощённая напористость; Порш – сама игривость; Кинн – сама сила; Порш – сама ловкость. Порш чувствовал себя таким лёгким по сравнению с Кинном.
Поцелуи Кинна стали жарче, отрывистее. Порш поднимал бёдра ему навстречу, стараясь глубже принять его в себя. Глубже, быстрее. Кинн давил на Порша своим весом, вынуждая его приноровиться к темпу, к этим коротким, яростным рывкам вглубь.
- Как ты сексуален, Порш... - хрипло шептал Кинн и умело вращал бёдрами, когда тот сжимался вокруг него. - Посмотри на меня...
Порш заставил себя поднять отяжелевшие веки. Кинн был само совершенство. Глаза его горели чёрным огнём, губы были соблазнительно приоткрыты, а упавшие на лоб прядки волос покачивались при каждом его движении.
- Ещё глубже! - невероятно разгорячившись, простонал Порш и прижался к нему.
- Скоро, - Кинн улыбнулся и вновь отрывисто поцеловал его.
- Кинн, давай же... - Порш изнывая от нетерпения.
Но Кинн не желал идти у него на поводу, прекрасно зная, что гораздо большее наслаждение Порш получал от неторопливого секса. Порш мог сколько угодно умолять, подначивать, однако потом неизменно был в восторге от того, что Кинн его не послушал.
Вот и сейчас Кинн двигался в своём неспешном темпе, не давая Поршу пощады, до тех пор, пока не вошёл особенно глубоко. Порш чувствовал каждый удар сердца Кинна, каждую вздувшуюся вену, каждый участок кожи его плоти внутри себя. Таково было самое примитивное и самое явственное выражение господства любви. Они владели друг другом и любили друг друга.
Кинн переплёл пальцы с пальцами Порша и сильнее прижал его к постели. Затем Кинн вышел из Порша, оставив внутри только головку члена, а потом снова вошёл – медленно и глубоко.
Порш едва не задохнулся от восторга. Головка члена Кинна скользила, тёрлась, будоражила нервные окончания, о наличии которых до появления Кинна в своей жизни Порш раньше никогда не догадывался. Он до сих пор не мог поверить в то, что оказался Кинну впору, или в то, что впору ему оказался Кинн, но, как выяснилось, они были словно скроены друг для друга.
Бёдра Кинна приподнялись и опустились вновь, по-прежнему неторопливо. Он действовал с выдержанной силой, и каждый его рывок превращался для Порша в блаженство. Кинн смотрел на него с зоркостью ястреба, замечая каждый вздох, каждый стон наслаждения. Кинн был весь во власти страсти, и при этом он не прекращал следить за Поршем со всей пристальностью внимательного любовника.
Внутрь и наружу. Глубже. С каждым мгновением Кинн наращивал в Порше возбуждение, делая его подъём к вершине эйфории, к оргазму, событием долгим, неспешным, незабываемым.
Порш обвил ногами бёдра Кинна, притягивая его к себе ещё ближе, стараясь ускорить движения до того бешеного темпа, в котором они двигались вчера. Но попытки оказались тщетны – Порш не мог состязаться с Кинном в силе. Ничто не могло его сегодня поколебать. У Кинна определённо был особый план на брачную ночь. План, в который, похоже, входило сначала
медленное истязание супруга, а уж потом
изощрённое, до потери контроля. И Порша более чем устраивал этот план, но он ничего не мог поделать со своим нетерпением. Ему хотелось всего и сразу. Порш действительно был жаден до секса, жаден до Кинна.
Кинн в ответ на его ухищрения просто тихо рассмеялся и, словно хотел подразнить, лизнул его соски горячим языком. И когда, наконец, Порш достиг оргазма, тот был ошеломляюще бурным. Так долго копившееся возбуждение вырвалось наружу, сотрясая его тело. Внутренними мышцами Порш благодарно сжал набухший член Кинна, испытывая чистый восторг оттого, что кончил без прикосновений к своему собственному члену, обычно завершающих раунд. Пребывая в экстазе, Порш выкрикнул что-то раз, другой, третий. Не в силах остановиться, он прокричал и имя Кинна.
- Да, - выдохнул Поршу на ухо Кинн, - расплавься для меня, мой бесценный, стань горячим воском... мой Порш...
Так оно, казалось, и было. Порш чувствовал, как размягчается его тело, чтобы охватить член Кинна ещё лучше, ещё совершеннее. Кинн продлевал его удовольствие, продолжая врываться в Порша до тех пор, пока тот не подступил к самому краю. От упоения происходящим у Порша перехватило дыхание.
И лишь когда он в изнеможении распластался под Кинном, широко раскинув ноги, Кинн решил получить свою часть наслаждения. В послеоргазменной дымке эти движения Кинна, такие глубокие, такие мощные, в диком ритме, были Поршу не менее приятны.
- Для тебя, - прошептал Порш в ответ на слова Кинна, сжав его пальцы своими пальцами. - Только для
тебя, Кинн.
Кинн упал в оргазм с мучительным, утробным стоном, вырвавшимся из его горла. Для Порша было высшей похвалой наблюдать его впечатляющий оргазм. Это он,
Порш, сотворил с Кинном такое, это он,
Порш, привёл Кинна к бурному высвобождению. Грудь Кинна тяжело вздымалась. Он был похож на тигра после долгого, отчаянно быстрого бега.
Второй раунд не заставил себя ждать. И то, что начиналось нежной прелюдией, превратилось в бушующий вихрь. Кинн сжимал ягодицы Порша, и раз за разом врывался в его тело, неукротимый, буйный, яростный. Порш несдержанно стонал, пока Кинн брал его настойчивыми, грубыми толчками, с наслаждением ощущая себя в полной власти мужа и также чувствуя
свою власть над ним. Кинн принадлежал ему и
только ему.
В какой-то момент Кинн приподнял голову.
- Порш, - позвал он, задыхаясь и не прекращая движений. - Прислушайся. Слышишь?
Порш открыл глаза, прислушался и засмеялся.
- Это оркестр... - выдохнул он вместе со стоном. - Видимо, Вегас, как нам и грозился, велел им играть где-то поблизости от нашей спальни.
- Я придушу его, - сказал Кинн.
- Только не в нашу брачную ночь, - снова зажмуриваясь, отозвался Порш.
- Как скажешь. Я сделаю это завтра, - Кинн поцеловал Порша в шею, осторожно вышел из него и, немного сменив позицию, устроился поудобнее между его ног.
Реакция Порша была мгновенной. Он вцепился руками Кинну в плечи, слегка царапая его кожу ногтями.
Кинн, как и всегда, был совсем не против, чтобы Порш оставил на его теле свои отметины. Кинн хотел, чтобы все видели и знали, что Порш отдал ему себя и взамен получил его.
- Вставь мне снова, Кинн... - в предвкушении продолжения секс-марафона Порш задышал тяжелее.
Кинн обожал его губы и то, что Порш произносил этими губами. И те звуки, что, помимо воли, вырывались из его рта, Кинн тоже обожал. Губы Порша были влажными и нежными. То, как они подрагивали под губами Кинна, как раскрывались – было восхитительно. Кинн бы с радостью позволил этим губам вырвать из груди его сердце.
- Порш, чувствовать тебя... - простонал Кинн, вновь медленно погружаясь в тугой жар его тела. - Видишь?
Он просунул руки под плечи Порша, чтобы уложить его удобнее.
- Я могу прикоснуться к тебе так глубоко, глубже некуда, - Кинн резко толкнулся в него, - и растянуть тебя до предела...
Кинн сделал вращательное движение бёдрами и сорвал с губ Порша стон удовольствия.
- Да-а-а, я вижу... и чувствую... - голос у него был уже почти сорванным.
Как и раньше, Кинн не торопился, входил в Порша глубоко и неспешно.
- М-м-м... всё-таки обожаю, когда ты... вот так меня мучаешь... Люблю тебя, Кинн... - Порш обнял его руками, держась за мужа так, словно тот являлся якорем.
Кинн брал Порша всё чувственнее, всё сильнее. Кинн снова старался продлить их близость как можно дольше. Он едва терпел, и, не будь настолько любящим, то не выдержал бы такого напряжения. Особенно учитывая то, какой Порш нетерпеливый и игривый, как жадно принимал его в себя и сжимал его в себе.
- Чёрт подери... - вырвалось у Кинна, когда Порш чуть не довёл его до умопомрачения, эротично поелозив под ним.
Кинн чувствовал приближение спазмов разрядки.
- Так потрясающе... - шёпотом произнёс он, ускоряясь. - Так чертовски потрясающе...
- Да!.. - соглашался с ним Порш.
- Скажи мне, что тебе нужно... - пробормотал Кинн, лизнув его в щёку. - Скажи мне, и я подарю тебе это...
- Сделай это снова, - сказал Порш, охрипнув от страсти. - Снова... вон то, предыдущее...
Кинн вышел из него почти целиком, прижав головку члена к кольцу мышц, сделал замах и вонзился в Порша, дав входу в его тело ту окончательную стимуляцию, которую Порш от него требовал.
Порш громко ахнул, взметнул бёдра вверх, замер на вершине удовольствия, и тогда волна за волной его накрыли сильнейшие спазмы оргазма. Он царапал Кинну спину и плечи, выкрикивал имя мужа, рассыпался на мелкие осколки в его объятиях, то и дело сжимал его плоть в себе.
Кинн застонал с ним в унисон, заскрежетал зубами, вцепившись пальцами в подушку, пока Порш извивался под ним, побуждая излиться в самую глубину. Кинн удерживался одним усилием воли, он ждал, пока утихнет дрожь, чтобы высвободиться из цепкой хватки возбуждения и сотрястись в сокрушительном оргазме.
- Никогда бы не поверил, что могу чувствовать себя таким счастливым, как теперь, - восстанавливая дыхание, признался Кинн несколько минут спустя.
- Я тоже, - Порш, дыхание которого восстанавливалось не менее долго, улыбнулся.
Он по-прежнему лежал под Кинном. Лежал обессиленный, среди сбившихся простыней и лепестков роз, и его лицо было прижато к плечу Кинна. Они ещё долго так и держались друг за друга, разогретые, не желая нарушать это единение. Порш чувствовал себя защищённым, лелеемым, переполненным счастьем.
❧❧❧
Пройдя в бывшую комнату Кима в резиденции, Порче взглянул на расставленные на столе блюда.
- Я заметил, что ты почти ничего не ел на торжестве, - сказал Ким, выдвигая для него стул. - Не поужинать ли нам?
- О, - растерянно отозвался Порче, прошёл к стулу и сел за стол.
Ким тоже сел за стол, заняв место напротив него. Потянувшись к бутылке, Ким наполнил сначала бокал Порче, потом свой бокал. Порче не смотрел на него. Но, взяв с блюда лосось и немного риса, застенчиво взглянул на Кима из-под ресниц и передал ему тарелку с едой. Затем положил на свою тарелку то же самое и поставил её на стол перед собой.
- Я не могу, - вдруг тихо проговорил он.
Ким замер, опуская бокал, из которого только что собирался отпить вина.
- Ты не голоден? - уточнил он.
- Нет, я не могу делать
вот это, - объяснил Порче, указывая на стол, комнату, себя и Кима. - Не могу притворяться.
- Никто и не просит тебя притворяться, - Ким поставил бокал на стол.
Порче опустил взгляд.
- Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь от меня? Чтобы я делал вид, будто всё замечательно?
- Порче... - Ким вздохнул. - Признаю, наш брак не идеален, но едва ли его можно назвать ужасным. Я понимаю, насколько тебя расстроило то...
- Унизило, - перебил его Порче, вскочив. - Ты даже представить себе не можешь, как это было унизительно! Особенно на фоне... счастливых отношений Кинна и Порша.
“Напротив, я вполне способен себе это представить”, - подумал Ким, наблюдая, как Порче мечется по комнате.
- Надеюсь, ты всё же понимаешь, что Кинн и Порш долго шли к своим счастливым отношениям. Их путь к этому вовсе не был лёгким, - вдумчиво сказал Ким, поднимаясь из-за стола. - Или считаешь, у них не было недопонимания, ссор? Уверен, они зубами вырвали своё счастье. Они не сдались. Давай не сдадимся и мы. Впредь я буду честен с тобой. Во всём. Всегда.
Клянусь.
И Порче неожиданно почувствовал, что это – не пустая клятва. Слова Кима прозвучали как искреннее выражение большого, глубокого и преданного чувства.
- Ты не солгал мне сейчас, - убеждённо и удивлённо пробормотал Порче, оцепенев посреди комнаты. - Ты чуть ли не впервые не хитришь и ничего не умалчиваешь. Это... это дорогого стоит.
Ким, пристально глядя ему в глаза, заверил:
- Порче, я люблю тебя. Но я знаю, что ты не сможешь снова ответить на мою любовь до тех пор, пока полностью не поверишь мне.
Порче был настолько ошарашен его прямотой и открытостью, что ничего не мог возразить.
- Я хочу, чтобы ты всю жизнь был рядом со мной, - продолжил Ким. - И я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы ты никогда больше не сомневался во мне. Но прежде...
- Я должен вновь поверить тебе, - закончил Порче начатую Кимом фразу.
- Да, - Ким кивнул, вытащил какой-то лист бумаги из кармана своего пиджака и вложил его Порче в руки.
- Ты, наверное, шутишь? - растерялся Порче, глядя на листок с текстом песни.
- Порче, я уверен, что эта песня станет хитом, - уверенно произнёс Ким. - Я долго над ней работал, и хочу, чтобы теперь она была твоей. Я передаю все права на авторство тебе. Не только потому, что, когда писал эти строки я... представлял себя на твоём месте. Но и потому, что вся песня создана из фраз, которые ты мне говорил. Я просто их записал, расставил в нужном порядке. Эта песня действительно
твоя.
Порче внимательно прочёл каждую строчку песни.
- А ещё я... собирал все смятые в комок бумажки, которые ты выбрасывал, - помедлив, признался Ким.
- Я считал, что пишу мусор, - Порче тяжело сглотнул. - Потому и выбрасывал.
- Это был не мусор, - возразил Ким. - Доказательство перед тобой. Ты и сам смог бы составить из своих фраз эту прекрасную песню, если бы не считал, что тебе всё равно не дотянуться до моего уровня. Тебе нужно побольше уверенности в своих силах. Прошу, прими эту песню. Она положит начало коллекции.
Порче был до слёз тронут его подарком, но, тем не менее, покачал головой.
- Я не могу принять её. Мне очень приятно, но я не могу, - он ещё раз посмотрел на строки песни. - Эта песня потрясающе подходит к стилю твоей музыки.
- Как и
ты подходишь
мне, - Ким подошёл к нему, коснулся ладонью его щеки и улыбнулся. - Я хочу, чтобы она была твоей.
- Но она же
твоя, - настаивал Порче.
- Правильно. И ты тоже мой, - Ким улыбнулся. - Я хочу сказать... всё, что моё –
твоё.
И Порче не мог больше бороться со своими чувствами. Всей душой он снова верил каждому слову Кима. Порче сразу стало легко и весело.
- Я верю тебе, - сказал он и шагнул ближе к Киму, чувствуя, что никакая сила теперь не сможет лишить его этого доверия.
Ким порывисто обнял его и поцеловал. Порче мягко рассмеялся в поцелуй. Ким тоже поддался смеху. Смеху счастья, который Порче поймал на его губах, поцеловав в ответ.
Вскоре они уже целовались так, словно не могли остановиться. Всё время ссоры Киму недоставало Порче так же, как Порче недоставало его. И Ким овладевал губами Порче, пока тот не перестал различать, где он, а где Ким.
Ким прижал его к себе ещё крепче, и Порче смог услышать, как сильно бьётся его сердце.
❧❧❧
Как только Пхайю тоже принял душ и вернулся в комнату, Рэйн, высунувшись из одеяльного кокона, начал ворчать:
- Пи’Пхайю, теперь, когда мы оба успокоились, я хочу повторить кое-что из того, что уже сказал тебе сегодня.
- Чтобы до меня точно дошло? - усмехнулся Пхайю, суша свои волосы полотенцем.
- Не смейся, - буркнул Рэйн. - Я лишь хочу, чтобы в дальнейшем ты не перегибал с опекой. Пожалуйста, никогда не думай, что мне необязательно знать о том, что ты серьёзно влип. И неважно – касается дело мафиозных разборок или чего-то другого. Подобная информация
заслуживает моего внимания. Или ты считаешь, что твоя безопасность волнует меня только из соображений твоей пригодности для траха?
- Рэйн... - Пхайю поморщился от выбора его слов. - Я ведь уже всё тебе объяснил.
- И я понял перечисленные тобой причины, - согласился Рэйн, после чего опять нахохлился как воробей. - Но, признай, ты поступил бы точно так же, даже если бы за мной не следили. Я тебя хорошо знаю, Пи’Пхайю.
Пхайю вздохнул, промолчав, и тем самым признав правоту его слов.
- Нет, правда, что ещё я мог подумать сегодня, когда уверился, что ты жив? - добавил Рэйн. - Я подумал: “Какое место я занимаю в его жизни, раз он не стал оповещать меня о том, что не погиб?”.
- Самое важное место, - искренне ответил Пхайю и, повесив полотенце на шею, сел на кровать рядом с коконом из одеял, в котором находился Рэйн. - Потому я и решил так, как решил.
- Когда я злюсь на тебя за скрытность, мне так совсем не кажется, - удручённо поделился Рэйн. - Меня посещают мысли о том, что я... всего лишь твой постельный мальчик, которого ни в коем случае нельзя напрягать твоими жизненными проблемами. Но ведь я тревожусь о тебе точно так же, как и ты тревожишься обо мне. И... чёрт, вот не думал, что однажды придётся объяснять нечто настолько очевидное такому умному парню, как ты, Пи’Пхайю, но тревожиться о любимом человеке не является правом только доминирующей стороны. Я отдал тебе это доминирование добровольно. И мне приятно чувствовать твою заботу, честно. Однако ты как будто постоянно забываешь о том, что я тоже тревожусь о тебе, стремлюсь оберегать и всячески участвовать в твоей жизни.
- Рэйн, не сомневайся, я принял все твои слова к сведенью, - сказал Пхайю и с улыбкой потянул за край одеяльного кокона, в котором Рэйн, похоже, отогревался и телом, и душой. - Когда ты уже сменишь гнев на милость?
- А что? - Рэйн подозрительно прищурился, укутываясь в одеяла ещё плотнее.
- Хочу тебя поцеловать, - Пхайю придвинулся к нему ближе. - Ты такой милый сейчас.
Рэйн фыркнул.
- Не надо меня целовать только потому, что я милый.
- Что, если я хочу тебя не только поцеловать? - поинтересовался Пхайю и, ловко отшвырнув в сторону одеяла, вынудил Рэйна лечь на спину, нависая над ним и глядя ему в глаза. - Я хочу заняться с тобой сексом, но, если ты снова начнёшь утверждать, что я тебя не люблю, мы опять поругаемся.
Он нагнулся к Рэйну ближе, его губы почти касались губ Рэйна. Дыхание Пхайю было жарким, тело напряжено от желания.
- Что скажешь, Рэйн? - спросил он.
Пхайю обратил внимание, что лицо Рэйна раскраснелось: то ли от его слов, то ли от пребывания в коконе из одеял. Волосы Рэйна ещё не подсохли после душа и растрепались – влажные прядки прилипли к вискам и лбу.
Рэйн сглотнул. Губы Пхайю были так близко... Рэйн смотрел на него широко раскрытыми глазами. Когда же Пхайю положил руку ему на грудь, Рэйн всхлипнул от полузабытого ощущения. Пхайю почувствовал, как ускорилось его дыхание.
- Так что же, Рэйн? - поторопил Пхайю, ощущая растущее возбуждение.
- Ты сердишься? - взволнованно ответил Рэйн вопросом на вопрос.
- Нет, - Пхайю успокаивающе улыбнулся. - Но наказание ты всё же получишь.
- Какое наказание? - Рэйн забавно нахмурился.
- Если тоже не сердишься, сначала поцелуй меня, - велел Пхайю.
Рэйн облизнул губы, и Пхайю не смог больше ждать. Он поцеловал Рэйна сам. Тот ответил ему со всем жаром, какого Пхайю только мог желать. Когда губы Рэйна разомкнулись под напором, Пхайю проник языком в его рот, наслаждаясь бархатным теплом.
Пхайю быстро расправился с белым махровым халатом – последней линией обороны Рэйна, – отбросил его в сторону и снова обнял Рэйна.
- Пи’Пхайю, подожди, - Рэйн часто и глубоко дышал. - Я замёрзну.
- Не замёрзнешь, - Пхайю тихо рассмеялся. - Я тебя согрею.
- А твой халат? - Рэйн скользнул по нему взглядом.
- Какой нетерпеливый постельный мальчик, - поддразнил Пхайю.
Рэйн возмущённо шлёпнул его по плечу.
Пхайю быстро разделся, вновь навис над Рэйном и поставил правое колено между его ног.
❧❧❧
Порш проснулся от того, что что-то щекотало ему кончик носа. В изнеможении он недовольно махнул рукой, пытаясь смахнуть то, что мешало ему спать. Глаза Порш держал плотно закрытыми в надежде, что вскоре опять удастся уснуть.
- Пора просыпаться, мой бесценный.
Насмешливо-ласковый голос Кинна разбудил не один лишь мозг Порша. Каждое нервное окончание затрепетало при звуках любимого голоса.
- Кинн, - Порш заулыбался, но глаз не открыл.
Кинн наклонился над ним, и от него запахло ароматной смесью трав. Он легко, как пёрышком, прикоснулся губами ко лбу Порша.
- Ванна уже ждёт тебя, Порш, - уведомил Кинн.
- Который час? - Порш зевнул.
- Четверть шестого, - ответил Кинн.
Порш застонал. На этот раз далеко не от удовольствия.
- Все в этом доме, должно быть, тебя ненавидят. Ты такой жаворонок, Кинн, - упрекнул он.
Кинн засмеялся и распрямился.
- Я сам приготовил для тебя ванну, никого не потревожив.
Порш раздражённо, даже угрожающе, забубнил что-то в подушку.
- Мысли о тебе привели к необходимости принять холодный душ, что я только что и сделал, - растягивая слова, сообщил Кинн и пригладил его взъерошенные волосы.
Открыв один глаз, Порш посмотрел на него, поражаясь тому, как может Кинн выглядеть таким бодрым и свежим после бессонной ночи, проведённой в тяжких трудах. Волосы Кинна сейчас были идеально расчёсаны, но он был без рубашки, в одних боксерах.
Кинн, заметив, как Порш его разглядывает, приподнял бровь.
- Опять? Какой же ты ненасытный, Порш.
- Это я-то? - Порш перекатился на спину и потянулся, а потом вскрикнул в удивлении, когда Кинн накрыл ладонью его член через одеяло и слегка сжал. - Вот что ты делаешь, Кинн? Ну, и кто из нас ненасытный?
- Хм... Просто я не из тех, кто упускает представившуюся возможность, - усмехнулся Кинн.
- Так вот как ты воспринимаешь своего законного мужа? Представившейся возможностью? - Порш принял наигранно оскорблённый вид.
Кинн укоризненно на него посмотрел, после чего поднялся с кровати и протянул ему руку.
- Думаю, тебе следует пройтись по спальне голым, и тогда я буду готов простить тебе твой обидный вопрос, - заявил Кинн.
Сморщив нос, Порш ухватился за его руку. Кинн потянул его к себе, прижал и шлёпнул по ягодицам, чем вызвал в Порше ещё один удивлённый вскрик. Кинн поцеловал его в нос.
- Вижу, недосып дурно сказывается на твоём настроении, - задумчиво протянул Кинн. - Учту это на будущее.
Порш обнял его за талию, скользнув пальцами под ткань боксеров.
- Да, учти, - заурчал он. - Будущее ведь будет у нас общим, мой король.
- Тс-с! Не спугни наше общее будущее, - Кинн прижал палец к губам Порша и, переплетя пальцы свободной руки с его пальцами, потащил супруга в смежную со спальней ванную комнату.
Там уже ждала наполненная водой и пышной пеной ванна – радующая взгляд своими формами и довольно большая. Несколько недель назад прежнюю ванну убрали и поставили эту – новую и просторную. Как раз для двоих.
От воды поднимался пар. Тёплая вода и пена искушали. Поршу мгновенно захотелось забраться туда, чтобы развеять томную боль, которую он испытывал при каждом шаге. Предусмотрительность и заботливость Кинна глубоко тронули Порша как очередное доказательство того, что тот любил его и ценил куда выше, чем приятного партнёра в постели.
Порш с блаженным вздохом опустился в глубокую ванну. У него слегка саднило в тех местах, которые изрядно потрудились ночью. Руки и ноги так вообще отяжелели от усталости. Однако по большей части Порш чувствовал себя лучше, чем когда-либо раньше. Как оказалось, такое полное удовлетворение физических потребностей именно в
брачную ночь приносило поразительное ощущение довольства жизнью. Наверное, поэтому Пай после заключения брака со Скаем постоянно производил впечатление человека, довольного жизнью и снисходительного к проявлению чужих слабостей, – и это расположение духа усиливало его обаяние и шарм. Теперь Порш понял, почему у Пая всегда хорошее настроение. За Порче после заключения его брака с Кимом тоже замечалось нечто подобное. По крайней мере, в то, первое время после свадьбы, когда Порче был вместе с Кимом на севере страны и периодически созванивался с Поршем.
Кинн опустился рядом с ним в ванну. Он вылил на влажную губку какое-то душистое средство и осторожно заскользил губкой по коже Порша. Из-под опущенных ресниц Порш наблюдал за ним, любуясь игрой его великолепных мышц, бугрящихся под гладкой кожей. Каким всё-таки Кинн был сильным и мощным, с какой невероятной нежностью прикасался к нему.
Рука Кинна скользнула у Порша между ног и с губ того сорвался полувздох-полустон.
- Так сильно натёрло? - спросил Кинн.
- Не сильнее, чем бывает обычно, - Порш подмигнул ему. - Особенно если принять во внимание твои размеры.
Но он не смог развеять беспокойство Кинна. Осторожно и тщательно Кинн принялся осматривать и ощупывать его под водой. Для удобства мужа Порш сдвинул в сторону пышные облака пены и с хитрой усмешкой развёл ноги как можно шире, показывая, что не всё так плохо.
Кинн судорожно вздохнул, глядя на него. Взгляд Кинна, такой нежный и заботливый, зажёгся огнём совсем иного чувства. Его прикосновения теперь уже мало напоминали врачебный осмотр, они возбуждали. Кончиками пальцев Кинн дотронулся до члена Порша, приласкав.
Прикусив губу, Порш схватился руками за края ванны. Прикосновения Кинна были лёгкими и возбуждающими, а тот факт, что всё это происходило под водой, удивительным образом обостряло ощущения.
- М-м-м... Кинн?.. - поторопил его Порш, не удержавшись.
- Дай мне посмотреть на тебя, - прошептал Кинн, ритмично поглаживая его член. - А ты смотри на меня, Порш.
Порш застонал, когда мышцы в его теле снова напряглись, а лицо разгорячилось от жара воды и того внутреннего огня, что вспыхнул в нём.
- Ты такой шелковистый на ощупь. Везде, - хрипло пробормотал Кинн.
Порш лежал в ванне, распахнутый его взгляду, прикованный его взглядом. Губы Порша приоткрывались, когда он отчаянно ловил ртом воздух, и тело его натягивалось, как струна.
Вода начала волнообразно плескаться – это рука Кинна возбуждала ритмичное движение воды, рука Кинна на члене Порша. Вода набегала на эту часть тела, закручивалась воронкой вокруг него. Порш откинулся головой на край ванны, бёдра его поднимались, тело инстинктивно стремилось навстречу разрядке.
- Хочу, чтобы ты снова был во мне, Кинн, - задыхаясь, проговорил Порш, чувствуя себя так, словно его тело зажило собственной жизнью, стремясь захватить Кинна навечно, удержать.
- Кончи для меня, Порш, - уговаривал Кинн, ласково скользя ладонью по его члену. - Дай мне вновь почувствовать, как я тебе нужен.
Прогнувшись, Порш беззвучно кончал, и Кинн смотрел на него неотрывно, почти не моргая.
Затем, отдышавшись после оргазма, Порш потянулся к нему, подставляя губы.
- Поцелуй меня, - потребовал он.
Кинн со стоном приник к его губам. На этот раз Порш вёл в поцелуе, демонстрируя все свои умения. Язык его ласкал нёбо Кинна до тех пор, пока Кинн не вырвался, задыхаясь, ругаясь сквозь зубы.
В следующую минуту он покинул ванну и подал Поршу руку.
Член Кинна был на уровне глаз Порша, и Порш видел, что Кинн возбуждён, видел, как подействовал на него оргазм мужа. Если бы Кинн думал только о своём удовольствии, он мог бы взять Порша сейчас, наплевав на то, что телу Порша нужен отдых от ночных забав.
“Многие наши друзья предостерегали меня, говоря, что брак сделает Кинна более наглым, более властным, - припомнил Порш и улыбнулся. - Но все они ошибались. Кинн стал ещё заботливее, чем прежде. И мы близки, открыты друг перед другом, как никогда раньше”.
