Из темноты

Сколько Изуку лежал без движения? Сколько времени он даже не моргал? Мальчик и сам не знал, если честно, он даже не замечал этого. В голове была абсолютная пустота, удивительно, насколько спокоен он был после случившегося, если честно, то даже в душе была пустота, будто студенту было вообще наплевать на происходящее. Пустые зеленые глаза, которые, казалось, потеряли свой блеск, не двигаясь, смотрели в одну точку, на стену, хотя казалось, что он смотрит сквозь неё. Парень был как кукла, очень реалистичная кукла, хотя... Возможно он ею и стал, ведь Ширагаки именно так его и использовал, он игрался, делал, что хотел. Лишь через долгое время студент сглотнул слюну, пытаясь смочить сухое горло. Всё это время ребенок чувствовал пульсирующую боль внизу, но она была не такой сильной, как вчера. А, может быть, так только казалось... Веснутчатый двинул ногой и скрипнул зубами, все же боль была такой же, а, может, даже сильнее, просто чувствовалось это именно при движении. Болели ягодицы, болело между ними, болело внутри, Мидория даже не мог описать эту боль, ведь она была пульсирующей, тянущей, резкой, сильной... Может, он стал это чувствовать, так как, наконец, пришел в себя, выйдя из непонятного транса...? Зеленоволосый перевел взгляд на свое тело, которое, к счастью и удивлению, было в одежде, он старался не думать о том, как его одевал злодей, что делал при этом, каких мест касался, как долго еще насиловал... Мальчик прижал к себе руки, создавая иллюзию того, что так станет потеплее и легче, он старался уйти вновь в непонятный гипноз, но это совсем не получалось. Хватит. Хватит думать! Но легче было сказать это, чем сделать... Зрение стало расплывчатым, перед глазами все поплыло. Я теряю сознание...? Жаль, что это было не так. Это всего лишь слезы. Такие привычные слезы. Слезы, преследующие его везде. Мидория медленно сел, закусив губу, он уже не мог разобрать что за солёный вкус у него на языке, слезы это или кровь. Сейчас он даже не мог понять от чего плачет, ведь внутри совсем не было эмоций, была пустота, которая пугала своей бесконечностью. Зеленоволосый сидел так несколько минут, но потом взгляд опустился на матрас, на котором он находился. Матрас, на котором его изнасиловали... Матрас с белыми и красными пятнами... Только сейчас разгорелось пламя, в голову ударили разные эмоции, первая - отвращение. Изуку смотрел на пятна крови и спермы, стараясь сдержать себя, ведь к горлу подкатила рвотная слюна, он понимал, что это его кровь и сперма Томуры, он знал, что тогда преступник кончал в него, что Ширагаки трогал его, лапал, засовывал пальцы...Насиловал... И как же это было отвратно... Вторая - злость. - Черт!- Мальчик чаще задышал, сжал кулаки, он с силой вытащил и оттолкнул от себя ногами матрас, который проехался по полу и остановился посередине комнаты. Третья - беззащитность. Стало очень обидно за себя, ведь он был без причуды, совсем слабый, он даже не мог предотвратить произошедшее. Четвёртая - жалость. Хотелось чтобы кто-то прижал к себе... Что бы этот кто-то - Каччан... В голове сразу появился образ любимого, образ того, кто мог утешить, успокоить и согреть. Может у зеленоволосого снова была температура, а может от горя у него начались глюки, но какой же реальный был образ и улыбка возлюбленного. Блондин улыбнулся, совсем немного, но этого хватало, чтобы стало чуть-чуть теплее, а после он медленно потянулся к зеленоволосому, который тут же потянулся в ответ, глаза закрылись, как это часто было при поцелуе. Их губы были совсем близко, когда веснутчатый резко остановился, он широко открыл глаза и посмотрел на Кацуки. Из глаз тут же с новой силой потекли слезы. -Прости... Каччан... Я не... Я... Изуку не мог позволить себе поцеловать своего парня, не мог... Мидория махнул головой, чтобы избавиться от этой иллюзии, а потом сжал глаза, чтобы не смотреть на стену, ведь образ любимого пропал. Мои губы... Я... Мне нельзя... Они... Они касались губ Томуры, они... Касались... Его... Он меня... Веснутчатому хотелось, чтобы Кацуки обнял его, поцеловал, чтобы сказал такие нужные слова утешения... Чтобы назвал идиотом... И так привычно начал ворчать и кричать... Пятая - боль. Я... Я стал шлюхой для злодея... Я... Он... Я просто подстилка... Собачонка на цепи, которую можно в любой момент... Меня... Зеленоволосый даже не заметил, как сильно сейчас сжимал свои руки, оставляя на ладонях следы от пальцев и ногтей. Он старался держаться. Старался подавить все эмоции. Ведь иначе... Шестое и последнее - все сразу, и даже больше... Отвращение, злость, беззащитность, жалость, боль, ненависть, горе, стыд, угнетение... Это все накатилось несколькими волнами, полностью погружая в свою пучину, заставляя задыхаться эмоциями, задыхаться собственными мыслями. Задыхаться, но глотать не морскую воду, а свои же солёные слезы, и эти слезы не остужали, они лишь больно резали лёгкие, резали тело, мальчик тонул в этом океане отчаяния, тонул в одиночестве и непонимании, тонул в угнетении, а вечно преследующие страх и ужас дополняли это бездонный мир, действуя в роли камней, что были привязаны к ногам, все больше погружая в бездну, и с каждой секундой все меньше и меньше было видно свет... С каждой секундой становилось все больнее, все страшнее... Веснутчатый не знал, как ему избавится от этого, не знал, как выбраться, не знал, как выплыть на берег... Эмоции подчинили его. Изуку закричал так громко как мог, он кричал, а из глаз, не прекращая, катились слезы. Он кричал, пытаясь выпустить всё, что накопилось. Он кричал, и в этом крике была вся боль... Всё отчаяние... Ему было плевать, если его все слышат, он даже не думал об этом, он лишь старался хоть как-то освободиться... Когда не осталось сил на крик, мальчик громко ревел, его тело трясло, было холодно, очень холодно... Но этот холод шел изнутри... Из сердца, а точнее из остатков сердца... Его душу медленно терзали и разбивали... Мидория уже не мог нормально дышать из-за истерики, но раз за разом он кричал охрипшим голосом. Мальчик ненавидел Томуру, ненавидел то, что с ним произошло, ненавидел себя... Как... Как он сможет смотреть в глаза Бакуго...? Как может называть того своим парнем? Как ему жить, если блондин не захочет больше видеть его...? Если Кацуки будет ненавидеть его...? Почему?! Почему?! Почему?! -ПОЧЕМУ ТЫ НЕ УБИЛ МЕНЯ?!- Зеленоволосый оттянул кофту, будто это могло помочь, но дышать легче не становилось, ведь он либо кричал, либо ревел. Изуку упал набок, уткнувшись лицом в пол, он так сильно сжимал кулаки, что казалось, будто сломает сам себе кости. Крик из души, из её разбитых частей, все так же продолжался, пока ребенок полностью не выбился из сил, когда он мог лишь тихо плакать, ведь голос был сорван, и в легких не хватало кислорода. Как бы не старался студент не засыпать, его глаза слипались, и в итоге он провалился в темноту. Ему снились кошмары, снилось то, что произошло, и как же было больно раз за разом это видеть...

_____________

Ширагаки подошел к двери и уже хотел её открыть, когда услышал Мидорию. -Черт!- Был какой-то звук, скорее всего это был матрас. Преступник застыл, ему было интересно, что же еще скажет или сделает студент. И тут раздался крик... Злодей дернулся, он совсем такого не ожидал. Он почувствовал, сколько боли было вложено, сколько горя... И от этого становилось жутко... Неужели ему так больно...? Томура медленно сел под дверью и слушал то, как Изуку ревёт или кричит, как давится собственными слезами... Мужчина не понимал, что сейчас чувствует, с одной стороны ему это нравилось... Но с другой... Ему было жалко мальчика, он не думал, что его действия сделают так больно этому хрупкому ребенку... Лишь когда все затихло, когда из комнаты не раздавалось звуков больше получаса,  светловолосый зашел туда. Как он и думал, матрас был не на месте, студент лежал на полу, сжавшись в комок и спрятав лицо, может он просто потерял сознание,  а может уснул... Из любопытства красноглазый протянул руку, он хотел приподнять голову, увидеть заплаканные глаза, потрогать лоб, чтобы узнать, есть ли температура, но в последний момент остановился. Из головы до сих пор не уходил самый первый крик... Это был крик, в который парень вложил всё, что было у него на душе... Мужчина ушел из комнаты, вновь оставляя веснутчатого одного, он очень долго не мог уснуть, только алкоголь помог немного расслабиться, но мысли всё равно были забиты пленником. Изу, Изу... Что же нам с тобой делать...?