trainspotting

      — Ещё один хочешь?       МакТавиш вдруг дёргается от внезапного голоса напарника в наушниках, прервавшего затянувшуюся тишину: с последних его слов прошло уж точно не меньше семи минут.       — Валяй…       — Что сказал один самоубийца другому, когда они решили купить пистолет?       Сержант аж задумался на секунду, мозги поднапряг, но всё равно спросил:       — Что же?       Рация издаёт короткий смешок.       — «Пистолет — это дорого, давай скинемся».       Джонни, видимо, юмора не оценил, судя по его вопросительно изогнутым бровям.       — Депрессивно как-то, не находишь? — произнёс младший по званию.       — Да смешно же, — отзывается в свою очередь старший.       — Хм-м, — МакТавиш пожимает плечами и сильнее сжимает автомат в его руках.       Несмотря на такую неоднозначную реакцию, сержант до сих пор держался на плаву лишь благодаря лейтенанту. Тупые анекдоты Райли не спасали от самой смерти, разумеется, но от смерти со скуки — определённо.       Джонни крадётся вдоль разрушенного здания подобно притаившемуся хищнику, заворачивает за угол, замахивается оружием — и удар прикладом приходится точь-в-точь в висок вражеского солдата. Как только бездыханное тело валится на окровавленную землю, МакТавиш целится ему меж глаз и спускает курок — для надёжности и уверенности, что никто вдруг не восстанет из мёртвых и не пойдёт за тобой по пятам.       Очередная зачистка лагеря бандитов, очередная миссия вдвоём: Соуп — прорывает засаду, а Гоуст прикрывает спину. Всё как всегда, даже ещё лучше, чем обычно.       Только вот лейтенант сегодня необычайно разговорчив.       Сержант прижимается спиной на кирпичное полуразваленное здание и стирает ладонью со своего лица грязь вперемешку с пóтом — суровая мексиканская жара не давала никаких передышек. В горле скребли кошки — оно давным-давно успело пересохнуть.       — Бля, да сколько их ещё здесь? — измученно стонет Соуп на протяжном выдохе.       — Отставить, сержант, — чеканит Гоуст в рацию. — Осталась примерно половина. Может, чуть меньше.       — Тебе-то легко говорить, — раздражённо шипит МакТавиш, осматриваясь по сторонам. — Сам сидит под своим навесом и не тужит, а я здесь шныряю чёрт знает где, пока меня пожирает это тупое солнце!       Уж что, но здесь Джонни был действительно прав: солнечные лучи нещадно палили всё вокруг, а пустынная душная местность не делала ситуацию лучше.       — Да у меня самого уже задница квадратная, Джонни, — голос лейтенанта заметно смягчился, из-за чего сержант не смог подавить угрюмый смешок. — Мне не лучше, поверь.       МакТавиш закатывает глаза:       — Проехали.       — К тебе направляется группа с юга, 3 человека, вооружены.       — Принято, — Джонни моментально осекается и прижимает свою винтовку крепче к себе, всматриваясь в прицел. Издалека донеслось чьё-то недовольное ворчание, но оно тут же стихло.       Вслушиваясь в уже привычную тишину, МакТавиш припал к земле и спрятался за грудой камней в качестве импровизированного укрытия; послышались шаги. Он затаил дыхание, позволяя вражеской группе подойти к нему как можно ближе. Рука его потянулась к ножнам на бронежилете — он достаёт оттуда клинок и прижимает к своей груди.       Шаг за шагом, и вооружённые солдаты проходят буквально мимо него — МакТавиш давит пренебрежительный смешок — и словно по команде вскакивает с земли, вонзая нож в спину одному из людей. Реакция остальных двух не заставила себя ждать, но, к сожалению — или счастью, — Джонни оказывается быстрее: он крепко хватает карабин обеими руками и наставляет курок на второго солдата, спуская короткую очередь прямо в его искажённое от ужаса лицо.       МакТавиш уже был готов отправить на небеса и третьего зазевавшегося солдата, однако почва под ногами внезапно содрогается — и тот падает замертво лицом в землю, а из затылка начинает сочиться алая кровь. Соуп присвистывает.       — Неплохой выстрел, Элти.       — Двигайся дальше.       — Иду я, иду, — мычит Джонни в рацию, оттаскивая один труп за другим с дороги, дабы не привлечь непрошеного внимания; из спины одного мертвеца сержант достаёт свой нож, пряча его обратно.       — Джонни… — басит Саймон в микрофон.       — Ай?       — Если мы вообще выберемся отсюда… я больше в эту ёбаную Мексику ни ногой.       Соуп прыскает со смеху:       — И кто-то мне ещё говорил не жаловаться, ага?       Райли устало вздыхает, не разделяя энтузиазма МакТавиша:       — Нет, серьёзно. У меня уже в глазах рябит. Я эти пустыни в гробу видал.       Джонни всё же оказывается не в силах сдержать приглушённый смех — не каждый день увидишь раздражённого Саймона.       — Ох-х, лейтенант, кажется, вы сдаёте позиции…       — За словами следи, — холодно отрезает Гоуст, возвращаясь к прицелу своей винтовки и осмотру периметра.       — Разве я что-то сказал не так?       Саймон отвечает привычным ему молчанием, на что Джонни уже не обращает такого внимания, как раньше. Он сконцентрирован на местности вокруг, на вражеских наркоторговцах — но никак не на его ворчливом лейтенанте.       Разве что… совсем немного.       Песок вперемешку с камнями шуршит под подошвами испачканных ботинок, пока Соуп продолжает осматриваться. Невооружённому глазу может показаться, что в этом лагере и души живой нет — царила такая необычайная тишина, что приходилось прислушиваться к каждому шороху, к каждому треску.       МакТавиш позволяет себе воспользоваться короткой передышкой: он опускает оружие, отодвигает один наушник с уха, выдыхает и…       — Соуп, сзади!       Его сердце успевает пропустить лишь один удар, прежде чем Джонни слышит рикошет снайперской пули, пролетевшей буквально в нескольких сантиметрах от его лица. Сержант оказывается взятым в захват сбоку; ему в голову прилетают несколько резких и точечных ударов, от которых перед глазами начинают плясать звёздочки.       Чувствуя, как сознание начинает медленно, но верно покидать тело МакТавиша, он стремительно старается нащупать поясницу нападающего сквозь зажмуренные глаза и разворачивает его за спину — слух сержанта улавливает неразборчивую испанскую матершину, что немного придаёт ему уверенности. Джонни удаётся сделать подножку, выставив свою ногу под чужое колено, и наркоторговец с грохотом падает на землю, перед этим разъярённо вскрикнув.       Соуп не слышит ничего, кроме бешеного сердцебиения, что отдавало грохотом в ушах; он прижимает вражеского солдата плотнее к земле коленом, и цепляется взглядом за его сонную артерию. Всего лишь секунда — и клинок МакТавиша уже воткнут в шею мужчины по самую рукоять. Внезапные брызги крови, что попали ему на лицо, заставляют Джонни на миг зажмуриться.       Он шумно втягивает воздух через рот, фокусируя плавающий взгляд на трупе под ним.       Дрожащие руки Соупа достают нож из разгорячённой плоти, и земля покрывается обильным количеством свежей крови, что неустанно хлестала из шеи покойника.       Ладонь сержанта тянется к наушникам, которые успели слететь с его головы — он натягивает их обратно на уши и слышит в них обеспокоенный голос:       — …оуп! Джонни, как слышишь?       Слова как назло застревают в горле, образовывая ком, пока Соуп отряхивается и встаёт на ноги, оглянувшись за свою спину; по хребту бежит неприятный холодок. Рукой он касается своего разбитого носа, и слизывает с губ дорожку стремительно бегущей крови.       — Как ты умудрился его не заметить? — выдавливает из себя тот, глазами пытаясь отыскать укрытие Гоуста, что должно было находиться не так далеко, но точно не так уж близко.       — Ублюдок буквально слился с местностью. Я хотел было предупредить — а он уже берёт тебя на удушающий…       Уверенный в отсутствии посторонних недоброжелателей, МакТавиш подхватывает винтовку и двигается дальше.       — Считай, что я в рубашке родился.       — Да что там в рубашке? В шубе, Джонни.       Обмундирование неприятно прилипает к телу из-за пота, которым, как Соупу казалось, покрылось всё его тело, начиная с головы и заканчивая пятками. Он закусывает щёку под воздействием сильного желания просто скинуть с себя абсолютно всё, спокойно вдохнув полной грудью.       Небо начинает затягиваться угрюмыми тучами, что уныло плетутся одна за другой, значительно сокращая количество света на земле. МакТавиш вдруг вскидывает голову, и не может противостоять облегчённому вздоху, который буквально вырвался из его груди. Теперь-то определённо должно быть полегче — всяко лучше ощущения, словно ты живьём варишься в котле. Он чувствует, как усталость начинает сковывать всё тело, заставляя голову загудеть; казалось, этот день не имел своего конца и подавно.       Соуп вскидывает руку и трёт рассечённую бровь, что неприятно колола и давала лишний повод отвлечься на боль. Прижимая кожу двумя пальцами, сержант фыркает, а его взгляд цепляется за стаю чёрных горластых птиц, пересекающих не такой уж светлый, как раньше, небосвод.       Джонни вновь зажимает кнопку на рации.       — Эй, Элти. У меня тоже есть для тебя кое-что.       Несколько секунд в ожидании ответа Гоуста заставляют уголки губ Соупа потянуться вверх в предвкушении.       — Я заинтригован, — наконец слышится с другого конца.       — Что делать, если в споре с глухонемым у вас кончились аргументы?       — Хм? — заинтересованно мычит Саймон в ответ.       — Просто выключите свет.       Лейтенант глухо смеётся, подмечая про себя, что его список любимых анекдотов пополнился.       — Неплохо, Соуп, неплохо.       — В смысле — «неплохо»? Я заслуживаю гораздо больше, — воркует Джонни, вслушиваясь в голос лейтенанта с ухмылкой на лице.       — Двигай давай, если хочешь в живых остаться.       Слова Райли словно возвращают МакТавиша с небес на землю, заставляя того сконцентрироваться на том, что у него находилось перед глазами, а также — в руках.       — Как только мы покончим с этим — с меня бутылка бурбона, как тебе?       — По рукам, — басистый голос Саймона заметно веселеет.       Соуп удовлетворённо хмыкает — он прекрасно знает, за какие ниточки ему нужно дёрнуть.       — Принято.