Угомонись, Ойнон..

Предчувствие Бакалавра Данковского подводило довольно редко, кроме тех моментов, когда за амбициями и цинизмом он не мог увидеть вещей вполне себе очевидных, но сегодня был не тут случай от слова совсем. Кажется, разговор с «Матерью настоятельницей» слегка выбил его из колеи, ведь если настолько маленький ребёнок может быть не по годам осознанным, то на что способны детки чуть постарше? Морально приготовившись к тому, что Тяжёлый Влад ныне покинет шахматную доску, он старается выбросить прочь все ненужные мысли из головы. Конечно, не так просто абстрагироваться, когда с одной стороны на тебя давит строгий взгляд инквизитора, а с другой заболевший Рубин, накачанный антибиотиками за твоей спиной. -- Потерпите, Доктор, я ненадолго, и хоть мономицин не панацея, он должен облегчить муку нынешнего бытия в условиях эпидемии. – Да, Бакалавр Данковский находится в Прозекторской. Кровь, предоставленная Артемием, нуждалась в проверке, как бы сильно он не хотел заниматься этим при больном Станиславе в одном помещении. Кажется, дело и впрямь важное, раз потребовало такой срочности, но, с другой стороны, новых писем в Омут не поступало, что означало наличие свободного времени до полуночи. Взор тёмных глаз Данковский устремил в линзу микроскопа, осматривая предоставленную кровь. Глаза мужчины округляются так, будто он ничего абсурднее в своей жизни не видел, но кровь эта… она ведь явно не человеческая. Отстранившись, он несколько раз моргнул даже с неким усердием, затем же оглянулся на уже задремавшего Рубина. Глубоко вздохнув, он принял решение вернуться обратно в термитник, раз уж иного выбора не было. Бурах нуждался в результатах, а у Даниила есть вопросы, ответы на которые были бы очень кстати. -- Так значит, идея создания панацеи вполне себе реализуема… -- Артемий выдохнул и кажется, задумался. Грузная ладонь почесала затылок, а взгляд уже спустя несколько секунд в очи Бакалавра направлен был. -- Ойнон… возьми себе, я даю гарантию, что вещь то рабочая. Никогда не знаешь, когда можешь заболеть, а для своих… новую сделаю. – И хоть полноценного плана действий у Гаруспика не было, он от всей чистоты сердца своего протянул ладонь с лекарством, пока скептичный взгляд столичного Бакалавра пронизывал «дар». -- Благодарю. Кажется, будь подобное средство в моих руках ранее… можно было бы избежать многих проблем. – О рецептуре создания данной вещицы он спрашивать не видел смысла, знал ведь, что половину всего того, что ему поведают будет непонятно, а в законы местного уклада погружаться не было ни желания, ни сил. Отправив панацею в саквояж, Данковский медленно выдохнул, но уходить не планировал ещё. Кажется, он имел представление о том, какие люди лишь приближённые, а какие способны и собираются что-то менять… так называемые врачи, к числу которых так же относилась «святая» Клара, или как её кличут в некоторых кругах, «Самозванка». Разговор с Артемием важно развить, если не сейчас, то сегодня уже совсем не получится. -- Но неужели ты надеешься на то, что сможешь панацеей излечить всё население, каким бы малочисленным то ни было, по сравнению со столичным? – Взгляд Менху потяжелел после заданного вопроса, этого Даниил не мог не заметить, но вопрос насущный и ответа требовал. Было видно, что персона перед ним куда более человечная, но и сам Бакалавр чувств не лишён. Ему всё ещё важны спасённые жизни, но во многом цель оправдывала средства, тогда как Артемий циником не был от слова совсем. -- Я постараюсь, Ойнон, тебе то разве есть до этого дело? После приезда инквизитора все как по струнке, итак, стоим, шага лишнего сделать боимся, у термитника и детей одна лишь надежда на мою задумку. – Говорил Артемий так, словно требовал к себе некоего снисхождения. Даниил способен на это, но не без присущего ему скепсиса, ведь задумка сама по себе на провал хоть и не обречена, но явно не имела за собой никаких гарантий. -- Не без твоей помощи, но вакцина готова уже как несколько дней, спасибо большое и заболевшему Рубину, но у нас недостаточно средств для создания нужного притока материалов, необходимых для новых «порций». Пока я не могу сказать, что уверен в твоих силах справиться с этим, но и иного выхода тоже не вижу. Отправлюсь в бойни, проверю землю, на следующий день переговорим о результатах. – Артемий лишь несколько раз коротко кивнул, пока Бакалавр медленно снимал окровавленные перчатки. По пути в термитник пришлось собственноручно избавиться от нескольких бандитов, будь они прокляты. -- Слушай, Ойнон, я конечно всё понимаю, но тебе бы осторожным быть, я мать-настоятельницу знаю, она хоть и смышлёная, но совсем малышка ещё. Мясники её слушаются, но не факт, что внутри боен ты будешь в безопасности. Я по своим делам же пойду, так что ко мне за помощью ты вряд ли обратишься, лишь на свои силы полагаться будешь, Ойнон. – Если бы сейчас Данковский обратил своё внимание на закрепившееся за ним прозвище, вместо предостережений о возможной опасности, то на него наверняка бы посмотрели, как на идиота. Но его правда и не утешают, и не страшат слова Гаруспика, Даниил всё равно сделает то, что должен, сделает то, чего просит инквизитор. -- Ты знаешь, я тебя слушать не стану. Не в этом случае. Пусть у каждого будут свои заботы, а мои проблемы – не твои проблемы, Артемий. – Чистой ладонью без перчатки, Даниил зачесал спутанные волосы, уже давно засалившиеся после тяжелого дня. Жизнь в Горхонске не идёт ему на пользу; знал бы он, на что соглашается… Изначально, весть о существовании такого человека, как Симон, дала проблеск надежды, заново осуществила возможность вновь приоткрыть дверь в танатику, как в неизведанную науку. Никем неизведанную, кроме самого Бакалавра Данковского. Симона он так ни разу и не увидел, потерял Еву, словно потерял ещё большей то человечности, коей был наделён доселе… бездонная, отвратительная дыра, глубины которой источают самую мерзкую гниль этого мира, как бы сильно степняки не верили в её святость. Она забрала куда больше, чем дала, по крайней мере, ему точно. -- О тебе же беспокоюсь, Ойнон. Что ж, будь по-твоему, настаивать не стану ни в коем случае. – Плечами поведя, Гаруспик рукой махнул в сторону выхода, приглашая Данковского покинуть помещение в глубинах термитника. -- Как благородно… -- Фыркает Даниил. – Но пока попридержи свою прыть для подходящего случая. У меня есть оружие, к тому же, владею какими-никакими, но навыками переговорными. – Как бы сильно он грудь не выпячивал, но в переговорах Бакалавр иногда бывал настолько отвратительным кандидатом, что хуже только черви местные. Горделивый циник, иногда он совершенно не понимал, какие слова в какой момент подобрать, что часто и приводило к не самым лучшим последствиям. Что-то внятное может выйти либо с теми, кто с ним «на одной волне», вроде Марии Каиной той же, либо с более знакомыми и покладистыми персонажами, как братья Стаматины. Ни в одну из этих групп мясники явно не входили, а значит и ни о каких адекватных переговорах и речи идти не могло. -- Что же, не знаю, насколько ты хорош в переговорах с местными, но я понадеюсь на это. – Зря. Очень зря Артемий верит в этого упрямца столичного, но похоже, Даниилу просто повезло; он не видел, как Бакалавр общается с местными, посему и аргументов против предоставить ныне не мог. А сам Даниил только рад был, не придётся тратить лишнее время на споры с теми, кто его априори понять не в состоянии. Как же сильно он ошибается каждый раз, когда думает, словно лучше того же Артемия, словно выше по статусу, но говорит хоть и со степняком, но учившимся в столице. Внешний вид Бураха способствует тому, чтобы его недооценивали, таким людям это всегда идёт лишь на пользу, они могут проворачиваться собственные планы таким образом, что их оппоненты никогда в жизни бы не догадались, что те на это способны. «Высокомерные дураки!», было бы в думах у такого человека, как Артемий, но он о подобных оскорблениях даже не думал, сам в какой-то степени относясь к этому поведению снисходительно. -- Прощай, ещё доведётся встретиться, Ойнон. Береги внутренности, другие мясники бывают не такими хорошими. – Разойдясь как в Горхоне речная рыба, двое врачевателей напрочь забыли друг о друге на какое-то время, переключив внимание на задачи собственные. В 23:00 врата в бойни были отворены, но кажется, уже итак понятно, что ждало там наивного столичного Бакалавра Данковского. Как и предполагал Менху, ничего для него в бойнях хорошего, ничего не узнает столичный, не сможет выполнить указ инквизитора и как ни в чём не бывало очнётся у Генерала Пепла, так вовремя подоспевшего. Как бы убедительно Александр Блок не предлагал раненному и побитому Данковскому прилечь и отдохнуть, тот лишь разводил руками со словами: «Ваша карта города устарела», а после делал отметки в неточностях, за что его в конечном счёте и поблагодарили. Блок прямой, словно палка, под ногами путаться не собирается и хорошо, скорее даже готов сотрудничать, хоть и не доверяет Лилич, очевидно, считая ту злополучной ведьмой. В мыслях, Данковский отметил, что всё ещё можно работать что с одной, что с другим, но на деле, у него и права выбора то нет. Его выбор куда более локален – послушать Самозванку, аль Гаруспика, который, к слову, ждал его за дверями управы. -- Я… -- Начал было Артемий, но Даниил поднял руку, предлагая закрыть рот. -- Ни слова, я знаю, что ты думаешь, Менху. – На слова Бакалавра Бурах лишь тихий смешок пустил. Дерзит и пререкается – значит всё в порядке. Мать-настоятельница уведомила его о том, что произошло в бойнях, но самой девочке совсем не было дела до столичного Ойнона, он ведь и правда сам виноват, что полез в муравейник без каких-либо средств самозащиты. -- Не затыкай уж меня, Ойнон, пришёл тебя проведать лишь, если хочешь – уйду. – Мерного взгляда был удостоен Артемий после своих же слов, и будь Данковский в настроении ещё более худшем, чем сейчас, он бы сказал проваливать, но тот сам просто вздохнул и чуть прихрамывая направился по своим делам. Кажется, Даниил повредил ногу, когда падал на землю после нескольких тяжёлых ударов, но это его ни за что не остановит. -- Мне нужно к Виктору, вряд ли он так уж ожидает тебя на аудиенции, но по крайней мере, будешь моим громоотводом от мародёров и бандитов. Ты ж медведь вон какой, тебя увидят, так выберут цель получше, алкаша какого-нибудь, например, а там уже и армия разберётся. – Да, наличие армии в городе ввело некую переменную, смешивающую все планы, но и с этим можно сладить, особенно когда такой бык за плечом, от чего-то сегодня периодически смеющийся. -- Ты, Ойнон, считаешь, что я стану твоим телохранителем? Провожу до Каина, а там ступай своей дорогой. Наши пути так или иначе переплетутся в скором времени, я пришлю письмо, наверное и не одно. Будет просьба, но сейчас не стану её озвучивать, ещё сам не до конца уверен. – Обходя заражённые кварталы, Данковский недоверчиво высматривал огнемётчиков и солдат, пытаясь при этом не привлекать лишнего внимания настолько, насколько это вообще можно сделать в подобной ситуации. -- Нет, не считаю, мне достаточно твоего присутствия прямо сейчас, это даёт чувство защищённости; не стану скрывать, в прямом бою я слабее тебя во много раз. А письма твои получу, не беспокойся, они всегда доходят. – Да, писем сегодня пришло невероятное множество, ему нужно будет разобраться с девушками, кажется, затевающими некие интриги, но пока не до этого, Лара подождёт со своей просьбой, не говоря уже об Ангел, к которой идти хотелось в последнюю очередь, слишком уж мало доверия к этой особе. В думах, без лишних разговоров, они, перебрались через «глотку» по короткому мосту, а дальше до «Горнов» Каиных рукой подать, через минут десять остановились у самой двери. -- Тогда спасибо тебе. – Неожиданно бросает Менху. -- За что? – Бровь бакалавра сама ввысь поднимается, когда тот разворачивается к остановившемуся Артемию. -- Заранее, за помощь спасибо. И береги себя, Ойнон, ты же в бой кидаешься бездумно, так нельзя. – Слабая улыбка была присуща выражению лица Артемия, тогда как на лице Даниила мелькнуло лёгкое недовольство. -- Наша задача – изгнать смерть из этого места, конкретно моя – из этого мира. Я уничтожу эту концепцию, чего бы мне это не стоило, даже лица и боков в синяках, даже вывихнутой лодыжки. – Фыркнув ноздрями, он скрестил руки на груди и несколько раз по привычке носком притопнул. -- Верю-верю, угомонись, Ойнон. У нас общая цель, но я знаю, что без тебя я не справлюсь, как бы сильно не храбрился. Не умри если не ради меня, аль кого-то в городе, коли меня не терпишь так сильно, так ради того, чтобы помочь людям. Для тебя это тоже важно, не отнекивайся. – Данковский же снова фыркает, да смешок саркастичный пускает. -- Будь здоров, Бурах. Не карауль меня под дверью, всё равно подробнее не отвечу. – Открыв дверь в дом Виктора Каина, Бакалавр скрылся из поля зрения Артемия, на что тот руки на груди скрестил, да пошёл обратно в сторону Омута, ему ещё возвращаться в термитник и своими делами заниматься. -- Высокомерный Ойнон… -- Но на лице Гаруспика всё ещё играла слабая улыбка, переходящая в усмешку. Осталось три с половиной