Назад в будущее

Через некоторое время Майкл более-менее адаптировался к новому месту обитания, насколько это вообще было возможно для человека, не мыслящего жизни без горячей воды, телефонной связи и прочих благ цивилизации. Он быстро привык, что вместо крана, например, надо использовать умывальный таз и кувшин, а «удобства» находятся во дворе. Что Джексону так и не удалось усвоить, так это неторопливый уклад здешней жизни. Деятельный, привыкший работать до изнеможения перфекционист, изнывал от безделья. Он совершенно искренне не понимал, как можно целыми днями развлекаться. «Когда же они работают, если редкая неделя обходится без бала или пикника? Как только не надоедает», — удивлялся он. Охота, балы, скачки и карты — вот что было любимыми занятиями людей из приличного общества. В последнее время к ним добавились военные учения: лучшая молодежь Юга готовилась к сражениям с северянами. Два раза в неделю кавалерийский эскадрон собирался в Джонсборо, а заканчивались учения обычно в салунах этого города. Майкл только хмыкнул украдкой, когда близнецы Тарлтон рассказали ему об этом: он подумал о том, сколько пьяных драк, должно быть, возникает после каждого учения. Но высказывать вслух, что вовсе не считает подобное поведение доблестным, не стал. Вскоре у Майкла появилась возможность убедиться в своей правоте. Так как и далее обходить вопрос, собирается ли он сам отправиться на фронт, было невозможно, ему пришлось несколько раз принять участие в подготовке кавалерии в Джонсборо. И он своими глазами увидел, что молодые люди, вместо того, чтобы сохранить свой боевой пыл до встречи с янки на поле боя, после учений устраивали ссоры по любому поводу. Нередко все заканчивалось стрельбой. Джексон знал историю и отлично понимал, что ему вряд ли удастся отсидеться в тылу. Вернуться обратно до начала боевых действий тоже не получится. Ведь война должна была начаться уже очень скоро: за это время он вряд ли успеет решить проблему Дэнни и Алисы. Благодаря одному из своих увлечений, компьютерным стрелялкам, Майклу удалось не опозорится во время импровизированного соревнования по стрельбе. Он не блистал, но, к счастью, произвел впечатление крепкого середнячка. Держаться в седле оказалось намного сложнее и он, каждый раз, когда нужно было отправляться в путь, мысленно благодарил Бога за то, что когда-то ему взбрело в голову брать уроки верховой езды. Дело было не только в том, что Джексон не мог себе представить бешеной скачки или стрельбы по живым мишеням (хотя последнее, безусловно, внушало отвращение и являлось для него неприемлемым). А в том, что воевать на стороне рабовладельческих штатов было против его принципов. Эл только руками развел, услышав об этом: он явно не предусмотрел возникновение подобной проблемы. Не получив ни совета, ни помощи, Майкл решил импровизировать. Доктор Фонтейн, тот самый, что осматривал его сразу же после прибытия в дом О`Хара, регулярно посещал своего пациента, долго и подробно расспрашивая о самочувствии. И Джексон начал видеть то, что не видел никто другой. То ему грозила из темного угла фигура в форме республиканской армии, то чудилось, что вместо Джералда он видел вражеского офицера. Майкл был хорошим актером; он красочно описывал доктору «странные сны наяву», они якобы заставляли его нервничать и хвататься за оружие. Доктор изумлялся, аккуратно записывал все, что Майкл ему рассказывал и, в конце концов, вынес свой вердикт. Конечно, по его мнению, мистер Джексон был человеком порядочным и достойным. Тем более, раз его так ценит Джералд О`Хара. Но, видимо, потеря памяти несколько сказалась на его рассудке. Нет, он ни в коем случае не хочет сказать, что его пациент сумасшедший. Просто, пока память не вернулась к нему полностью, эти непонятные видения могут сыграть с ним на поле боя злую шутку. Что, если он вдруг начнет палить по своим боевым товарищам, приняв их за янки? В конце концов, война и так будет закончена за пару недель, наши доблестные воины отлично справятся и без помощи мистера Джексона. В тылу тоже достаточно работы для мужчин. Вот, например, Фрэнк Кеннеди тоже не идет на фронт. Это совсем не означает, что он трус. Просто в тылу Фрэнк, с его слабым здоровьем, принесет больше пользы. Что особенно удивляло Джексона: все его новые знакомые, узнав, что он остается в тылу по состоянию здоровья, начинали горячо ему сочувствовать. Майкл не мог этого понять. Как можно хотеть отправиться на войну? Он всегда был сторонником переговоров и рассматривал боевые действия как последнее средство, когда все другие исчерпаны. Но эти люди были другими. Им ничего не стоило ранить друг друга по пьяному делу, а после остаться лучшими друзьями. Дуэли также были в порядке вещей. Людям этой эпохи доставляло удовольствие гнать с собаками лису или оленя, Майклу же было просто жаль животных. Он полагал, что зрелище миссис Тарлтон на охоте, громко кричащей, с развевающимися волосами, такими же рыжими, как бедная лисица, которую она загоняла, еще долго после возвращения домой будет появляться в его ночных кошмарах. Что поделать — этот мир был другим, и Майкл не принадлежал ему. Окружающие считали его, как говорил Эл, несколько чудаковатым. Разве что, Джералд, простой и сердечный человек, относился к нему с безоговорочной симпатией. Эллин всегда была чуть отстранена и безупречно вежлива, и ее мнение осталось для Майкла и Эла загадкой. Барышням О`Хара Майкл по-прежнему нравился, хоть кое-какие черты его характера и казались им непонятными. А Скарлетт… Увы, тут Майкл не мог однозначно что-то сказать. Эта девушка была подобна хамелеону: то холодноватая безупречная леди, то озорной бесенок, который явно не прочь, чтобы его разок-другой поцеловали. Причем, перемены масок зависели от присутствия поблизости Эшли Уилкса. Единственное, что в этой праздной жизни было хорошего — Майкл имел возможность часто видеться с Алисой. Общение с ней помогало ему справиться с тоской по детям. Пусть Эл говорил, что Принс, Пэрис и Бланкет ничего не заметят: когда ошибка будет исправлена, Майкл вернется обратно, в тот же день и час. Джексон все равно не мог перебороть свои чувства. Мысли об оставшихся в будущем детях не отпускали его ни на минуту, от них его не могла отвлечь даже Скарлетт. Удивительно, но это удавалось лишь Алисе. Девушка, о которой все отзывались, как о домоседке, резко изменила свои привычки после встречи с ним. Майкл даже удивлялся, что об этом не начали сплетничать. Дэнни всегда находился рядом со своей хозяйкой, на тот случай, если понадобиться его помощь. Обычно он молча слушал разговоры Майкла и Алисы и, как Джексону казалось, злился на него. Эл, пошуршав своим блокнотом, счел это хорошим знаком. Но как подтолкнуть молодых людей друг к другу? Ведь все в этом мире было против них. *** Скарлетт стояла перед своей кроватью в корсете, панталонах и трех снежно-белых накрахмаленных нижних юбках. Сложив руки на груди и наморщив лоб, она обозревала раскиданные по кровати, креслам и полу платья и обдумывала, что ей надеть. Сегодня О`Хара были в первый раз приглашены в гости к соседям, Маккензи, и Скарлетт намеревалась выглядеть как можно лучше. Ведь там будет и Эшли. И Майкл тоже — не мог же Джералд оставить своего гостя дома. Конечно, затмить бледную, некрасивую, и к тому же глупую Алису ей не составит труда, но Скарлетт хотелось, чтобы контраст между ними был как можно сильнее. С тех пор, как эту калеку представили Майклу, он словно помешался на ней. Всякий раз, когда они встречались у кого-нибудь в гостях, Джексон сразу же начинал искать ее взглядом. А найдя, улыбался так тепло, что Скарлетт хотелось придушить ее. Положение усугублялось тем, что Майкл получил официальное разрешение от отца Алисы посещать ее, и довольно часто уезжал к ней. Скарлетт не представляла, как мужчина может так долго находиться в обществе девушки, если та даже не удосужилась подобрать платье такого цвета, который скрадывал бы ее ужасную бледность, не говоря уже обо всем остальном. Что самое обидное, Эшли тоже частенько присоединялся к их разговорам. Алиса уверенно, не стесняясь спорить с ним, рассуждала на темы, которые Скарлетт были совершенно безразличны: музыка, книги, картины. Это безумно раздражало красавицу О`Хара. Эшли она была готова простить все и часами сидеть рядом с ним, слушая, как он рассказывает о своих любимых стихах. Но когда то же самое делала Алиса, это доводило Скарлетт до бешенства. Эшли, такой красивый и благородный, имел право на слабости, свойственные всем Уилксам. В конце концов, когда Скарлетт выйдет за Эшли замуж, она быстро его от этого отучит. Но некрасивая девица, у которой даже не хватало мозгов, чтобы сказать пару комплиментов уму своего собеседника и признать его превосходство (как учили Скарлетт, мужчины это любят), не вызывала ничего, кроме раздражения. А в последнее время ситуация ухудшилась. На празднике по случаю дня рождения Джона Уилкса совершенно неожиданно обнаружилось, что мистер Джексон умеет играть на рояле. Он заплутал в огромном особняке Уилксов и вместо гостиной зашел в одну из боковых комнат, где стояла старая мебель. Одна из тарлтоновских барышень обнаружила его там — Джексон наигрывал что-то одной рукой на покрытом пылью пианино.Естественно, об этом стало известно всем. Инструмент перенесли в гостиную, и дамы упросили Майкла сыграть. Как выяснилось, нот Джексон читать не умел, но это не помешало ему целый час развлекать присутствующих. К тому же, у него оказался приятный голос. Правда, выбор песен был более чем странным: Майкл знал много негритянских спиричуэлс и народных песен, но не смог припомнить ни «Дикси», ни «Bonny blue flag», дорогие сердцу каждого южанина. А некоторые песни, что он играл, Скарлетт никогда не слышала. Алиса, как назло, интересовалась и музыкой тоже. И, судя по тому, как увлеченно говорил с ней Эшли, неплохо в ней разбиралась. Если за Эшли Скарлетт была спокойна — чувствовала, что тот тоже любит ее, то интерес Майкла к Алисе был ей непонятен. Вроде бы, когда он смотрел на Алису, Скарлетт не видела в его взгляде той жажды, что привыкла замечать у своих кавалеров. Но, с другой стороны, почему он тогда так ищет общества калеки? Джексон даже подружился с ее слугой, хромым негром. Нужно было срочно что-то предпринять. Для начала — выглядеть сегодня лучше всех. Немного поколебавшись между платьем в цветочек и зеленым клетчатым в мелких оборочках (цвет изумительно подходил к глазам, они становились похожи на изумруды), она выбрала последнее и позвала Мамушку — шнуровать корсет и одеваться. А затем стремительно, не слушая охов и ахов няньки — «молодая леди не носится, как мальчишка!» — сбежала по лестнице вниз. Она еле дождалась, пока сестры соберутся и рассядутся. И готова была закричать от восторга, когда кучер дернул вожжи, а коляска тронулась. Джералд и Майкл ехали верхом. Отец Скарлетт был в прекрасном настроении. Он громко разглагольствовал о том, как ему нравятся новые соседи и как замечательно, что Маккензи наконец-то устраивают что-то у себя в поместье, и о том, что давно хотел познакомиться с ними. И ничего старый Эйб Маккензи не нелюдимый, просто отцу тяжело одному воспитывать больную дочь, где уж ему приемы проводить, без хозяйки в доме. Бедная девочка… не следует ему так говорить, но, кажется, она не очень хорошо воспитана. Что поделаешь, не ее вина, что она осталась без женского присмотра. Майкл кивал, иногда улыбался и соглашался. Но, как Скарлетт казалось, мыслями он был далеко. «Еще бы, кому интересно слушать, как папа рассказывает об этой несчастной дурочке», — мстительно подумала она. Боже, но почему его так тянет к той уродине?! Ведь Скарлетт точно знала, что нравится ему! Его лицо освещалось радостью, когда Скарлетт заговаривала с ним, Майкл совершенно по-особому относился к ней, выделяя среди всех остальных девушек. Женский инстинкт, что сильнее разума, чрезвычайно развитый у Скарлетт, подсказывал ей — она не безразлична этому человеку. Это сквозило во всем: как он смотрел на нее, как подавал руку, как осторожно прикасался, когда они кружились в танце на балу. Сестры болтали о чем-то несущественном и неинтересном. Кажется, Керрин с восторгом пересказывала Сьюлин содержание книги: как девушка после гибели возлюбленного уходит в монастырь. Джералд, высказав все, что он думал о Маккензи и визите к ним, проехал немного вперед — наверно, ему надоело тащиться рядом с коляской черепашьим шагом. Майкл же, с затуманенным каким-то посторонними мыслями взором, едва это заметил. «Удивительный все-таки человек», — думалось Скарлетт. Утром она случайно столкнулась с ним в конюшне — собиралась угостить свою любимую лошадь морковкой. Мало ли, что там Мамушка одобряет или не одобряет, раз Скарлетт захотелось и ее не поймали на нарушении правил «настоящих леди», значит, все в порядке. Майкл сегодня утром стоял рядом с вороным жеребцом, на котором ему предстояло ехать. Как слепой, он медленно провел руками по сбруе, коснулся уздечки и стремян, словно впервые их видел, или же пытался припомнить, что со всем этим делать. Потом, с таким видом, будто его озарило, проверил подпругу. Скарлетт даже показалось, что Майкл с опаской смотрит на лошадь. Неужели ему и это надо вспомнить? Какой, должно быть, ужас — позабыть такие простые вещи. Надо сказать, в седле он держался неплохо, но Скарлетт не понравилось, что время от времени он дергал повод, словно был не уверен в себе. Образ таинственного незнакомца, который она нарисовала себе в тот день, когда Майкла Джексона привезли в Тару, из-за этого несколько померк. Слыханное ли дело — мужчина, который не умеет ездить верхом! И на охоте он держался позади и вообще, вел себя странно. Впрочем, Скарлетт решила, что ей показалось. Такого не могло быть. Наверно, ему просто нужно время, чтобы навыки вернулись. Майкл, тем временем, должно быть, заметив ее взгляд, очнулся от своих мечтаний и вопросительно посмотрел на Скарлетт, но та уже спрятала лицо за веером. Пусть помучается, поспрашивает себя, почему она вдруг перестала быть с ним любезной. Может быть, Скарлетт и сменит гнев на милость, если сможет выкроить немного времени — ведь у Маккензи будет и Эшли. Джексон, несколько разочарованный, завел разговор с Керрин и Сьюлин — он восхищался тем, как прекрасны окрестности Тары весной. Скарлетт лишь пожала плечами, ее намного больше интересовало, удастся ли ей сегодня подговорить Эшли или Майкла совершить прогулку наедине. Сияющее великолепие ранней весны оставило Скарлетт совершенно равнодушной. Она словно не видела ни крохотных первых листочков, окутывавших еще недавно голые ветви, подобно прозрачно-зеленой дымке, ни ослепительно-белых цветов кизила, сверкающих в солнечных лучах, ни нежно-лиловых фиалок, прячущихся среди травы. Мисс О’Хара выросла среди этой красоты, это было привычно и знакомо. Хотя, может быть, стоило присоединиться к разговору, чтобы обратить на себя внимание Джексона? Сьюлин, пока он рассказывал о какой-то редкой магнолии, которую можно встретить только в Джорджии, чуть ли не в рот ему смотрела, а под конец сказала: — О, как интересно! Вы такой умный! «Черт», — Скарлетт сжала ручку своего веера. Ведь она сама могла это сказать, мужчинам нравятся поддакивающие дуры! Теперь Сьюлин наверняка раздуется от гордости. Как же, мужчина, на которого положила глаз старшая сестра, разговаривает с ней, улыбается ей, и даже предложил, когда они вернутся домой, прогуляться по окрестностям Тары («в сопровождении служанки, разумеется», — добавил он с огоньком в глазах), поискать эту самую магнолию. «Его стоит добиться только ради того, чтобы сбить спесь со Сьюлин», — решила Скарлетт. К счастью, разговор о цветах прервался сам собой: коляска проехала через дубовую рощу, ведущую к дому Маккензи, и остановилась на подъездной аллее.

***

— Но почему Дюма? Вас привлекают дуэли и приключения? — Эшли Уилкс с любопытством смотрел на Алису сверху вниз, чуть наклонив белокурую голову. Майкл стоял подле них, опираясь о спинку ее кресла, рассеянно прислушивался к разговору и наблюдал за танцующими. Скарлетт сегодня пользовалась оглушительным успехом, ее непрерывно приглашали. Эшли, которому только что посчастливилось потанцевать с ней, надеялся получить и следующий танец, но был оттеснен Рейдом Фонтейном. Скарлетт кружилась в объятиях Рейда, звонко смеялась, ее щеки раскраснелись, глаза сверкали, как драгоценные камни. Майкл решил непременно попытать счастья и пригласить ее сегодня. Пусть в последнее время она вела себя с ним холоднее, чем раньше — попробовать все равно стоило. Эшли, видимо, собирался сделать то же самое, судя по тому, как он смотрел на нее. Пока Уилкс ждал, когда ему представиться еще один шанс пригласить «королеву вечера», в зале появилась Алиса, и у них завязался разговор о любимых писателях. — Не вижу в этом ничего удивительного. Мне нравится читать о том, что я сама вряд ли смогу пережить. Путешествия, погони, любовные интриги. К тому же, это так интересно и увлекательно, узнавать что-то о прошлом, об истории… — Алиса вежливо улыбнулась, ничем не выдав внезапно вспыхнувшего гнева. Но Майкл видел: ее пальцы сжали подлокотники кресла, когда Эшли, услышав ответ, вдруг остановил взгляд на ее лице, стараясь не смотреть на парализованные ноги. Майкл уже успел немного узнать характер Алисы и удивлялся, почему другие люди не видят в ней того, что удалось разглядеть ему, человеку, совершенно чуждому этому времени, нравам и обстановке. Она могла шокировать знакомых и чужих людей своим увечьем, но эта резкость была наносной. Ее очень обижало, когда люди начинали ее жалеть. Еще сильнее Алису могло разозлить только одно: когда все, что она говорила или делала, собеседник сводил к тому, что она не может ходить. Как Эшли сейчас. В дальнем углу Майкл разглядел Дэнни. Он постоянно находился поблизости, но если видел, что его помощь не нужна, удалялся, чтобы не мешать. Неприязнь, которую он поначалу испытывал к Майклу, исчезла. Надо сказать, что интерес Джексона к парализованной девушке считал странным не только Дэнни. Такого мнения придерживались многие люди. В число этих людей входил и отец Алисы, который однажды вызвал Джексона на откровенный разговор. — Скажу вам честно — я никогда не выдам дочь за человека, чью семью я не знаю, — говорил он тогда, попыхивая сигарой в полутьме курительной комнаты. — Даже если бы вы приехали издалека и лет двадцать прожили в наших краях, у меня остались бы сомнения. К тому же, кто знает, кем вы окажетесь, когда все вспомните. Ответьте мне, каковы ваши намерения в отношении Алисы? — Она очень необычная девушка. Начитанная, любит музыку, мне интересно с ней разговаривать, — просто ответил Майкл, стараясь не смущаться под проницательным взглядом светло-серых глаз Маккензи. Сурово поджатые губы, пронзительный взгляд из-под очков, сложенные на коленях большие, грубые руки — старый джентльмен словно сошел с картины «Американская готика». — Но, так как я не могу припомнить многие обстоятельства своей жизни, то считаю себя не вправе претендовать на ее руку. Было бы ужасно, связав себя узами брака, вспомнить, что я уже женат, к примеру. Это было бы безответственно и нечестно по отношению к такой чудесной девушке. Так что мой интерес к ней чисто дружеский. — Тем лучше, — серые глаза чуть потеплели. — Я рад, что вы это понимаете. Алиса выйдет замуж через несколько лет, когда ее будущий жених и мой дальний родственник закончит носить траур по первой жене — это решено. Я стар, и должен позаботиться о том, чтобы ее судьба была устроена. Но… Сигара погасла, и Маккензи замолчал, зажигая ее снова. У Майкла сложилось впечатление, что он использовал вынужденную паузу, чтобы собраться с мыслями. — У Алисы никогда не было поклонников. Это понятно. Как я полагаю, молодой девушке может этого не хватать. Она согласна с моим решением выдать ее замуж, и так и будет. Но я не вижу ничего плохого в том, если вы будете навещать ее. Когда Майкл вышел из курительной, стремясь как можно скорее попасть на свежий воздух, он заметил метнувшуюся по коридору тень. Тень покачивалась, будто хромала. А на следующий день Дэнни перестал смотреть на него волком. Также их сближению очень помогла музыка. После того, как обнаружилось, что Майкл умеет петь и играть на пианино, его стали часто просить развлечь гостей. Он с радостью соглашался, благодаря Бога за то, что дал ему хоть какую-то возможность заниматься время от времени любимым делом — но тут возникла одна проблема. Джексон не знал ни одной песни, которые были «в первой десятке» во времена гражданской войны. Во всяком случае, ни одной популярной у конфедератов. Ранние блюзовые и джазовые пьесы, или спиричуэлс, то в чем он разбирался и что любил — это было совсем другое. Можно было свалить все на провалы в памяти, но ему казалось, в этом случае он начнет вызывать еще больше подозрений. В один прекрасный день, когда все остальные дремали после обеда, Майкл прокрался в гостиную, где стоял инструмент. Он пытался на слух подобрать «Дикси» и «Желтую розу Техаса». Их просили исполнить чаще всего, и даже пытались напеть мелодию, чтобы помочь ему вспомнить. Увы, у Майкла не получалось. Через некоторое время Джексону показалось, что за ним наблюдают. Чей-то взгляд так и сверлил ему спину. Он обернулся и увидел Дэнни: парень смотрел на него, словно решал что-то в уме. — Здравствуй, Дэнни. Тебе что-нибудь нужно? Или Алисе? — Нет, я… — Дэнни замялся. — Вы же играете на слух? — Да, но какое это имеет значение? — Если так, я мог бы вам помочь. Я могу напеть вам любую песню, а вы ее запомните. Его тон стал увереннее: — Я их сотни знаю. «Дикси», «Желтую розу», «Красивый голубой флаг», и много других. Могу повторить любую партию, любого инструмента. Хотите попробовать? Майкл с радостью согласился. Пока они с Дэнни были заняты музыкой, он забыл все свои заботы. У парня оказался хороший голос. Дэнни отлично чувствовал ритм, даже пытался пританцовывать. Он помог Майклу намного больше, чем фальшивящие и перевирающие мелодию «ценители хорошей музыки». Нескольких часов в тот жаркий полдень хватило для того, чтобы разучить самые известные мелодии. — Даже не знаю, как тебя благодарить, — Майкл закрыл крышку пианино и растроганно посмотрел на Дэнни. — Не стоит благодарности. Мне нравится, как вы поете, я слушал вас почти полдня, так что я уже вознагражден. За этим занятием последовали другие. Впрочем, из уроков они быстро превратились в совместное музицирование. Мистер Маккензи сначала взвился, но дочь поговорила с ним, и спор решился в ее пользу. Иногда она тоже приходила, садилась рядом, с каким-нибудь рукоделием на коленях, и слушала. Майкл, заметив это, старался уйти на задний план, чтобы Дэнни мог показать себя во всей красе. Джексон был уверен: если бы тот родился в двадцатом веке, то имел все шансы стать звездой. Когда Майкл слушал «Swing low sweet chariot», знаменитый религиозный гимн черных общин, в исполнении этого паренька, у него из глаз начинали литься слезы. Непоколебимая вера, религиозный экстаз, надежда на лучшее — как мог такой молодой юноша действительно чувствовать все это? Когда Дэнни признался, что эта песня — его любимая, по коже Майкла побежали мурашки: он вспомнил, что так же говорил и дедушка Сэмуэль. Иногда, на семейных встречах, пока дедушка был жив, они пели ее вместе. Джозеф тоже, бывало, участвовал. Петь вместе с Дэнни, которых был так похож на Сэма и Джо — в этом было что-то мистическое, пугающее, и одновременно прекрасное. Ход его мыслей внезапно оборвала тишина: танец закончился, оркестр готовился начать играть новый. Он посмотрел на Эшли и Алису: оба были настолько увлечены своим спором, что не видели и не слышали ничего вокруг. — Еще меня привлекает Жорж Санд, вы слышали о ней? — Алиса, помилуйте, да ведь это, как бы сказать помягче, очень вульгарная женщина… Майкл слушал, как Алиса яростно защищает автора «Консуэло» и расписывает достоинства ее романов, и как Эшли вежливо, но твердо доказывает ей, что упомянутую даму никак нельзя назвать леди, и смотрел на Скарлетт. Та вежливо раскланялась с Рейдом и теперь спешила к ним. Сердце Майкла застучало с удвоенной скоростью. — Чем же вам не угодил Диккенс? — Эшли, тем временем, изумленный необычными суждениями Алисы, засыпал ее вопросами. — Право, не знаю, — Алиса пожала плечами. — Временами он слишком сентиментален. И эта идея, из «Оливера Твиста», что к человеку благородного происхождения не липнет никакая грязь, кажется мне нелепой. — Мне скорее кажется, Оливеру от природы было отпущено больше доброты и честности, чем его товарищам, поэтому он и не опустился, подобно им, — мягко возразил Эшли. — И идея мистера Диккенса не так уж нелепа, как вам кажется. Джентльмен всегда остается джентльменом, даже в нищете. Есть вещи, которые передаются с молоком матери, они в крови. А вы как думаете, Майкл? — Это сложный вопрос, — уклончиво ответил Джексон. — Но думаю, очень многое зависит не от происхождения, а от воспитания. — От происхождения вообще ничего не зависит… — отмахнулась Алиса. Она села на своего любимого конька, и остановить ее не представлялось возможным. — Эшли, вот вы где! — подошла к ним Скарлетт. — Вы еще не передумали насчет вальса? Девушка удивленно сморгнула — внимание обоих мужчин было приковано не к ней, а к «серой мышке» в кресле. Алиса же, как ни в чем не бывало, продолжала: — Если бы вас, дорогой мистер Уилкс, после рождения отдали на воспитание белой голи вроде Слеттери, вы вряд ли выглядели бы сейчас таким утонченным джентльменом. Готова поспорить, вы коверкали бы слова, как неграмотный ниггер, и имели бы смутное представление о хороших манерах. Кровь Уилксов вам не помогла бы. Щеки Скарлетт заалели ярче. Майкл видел, она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. — По-вашему, достаточно любую белую голь нарядить в красивый костюм, и она станет джентльменом?! — по голосу было слышно, что в ней закипает гнев. — Вы не поняли, — Алиса снисходительно улыбнулась. — Я имела в виду, что все дело в воспитании. Не важно, кем ты родился. — О, Алиса, вы ошибаетесь, — Эшли с тревогой посмотрел на взбешенную Скарлетт. — Дэнни, например, воспитывали вместе со мной. Он пишет грамотнее, чем Фонтейны или Тарлтоны, очень любит читать. И я думаю, его вряд ли выгнали бы из университета, если бы у него была возможность учиться. А близнецов из какого отчислили? Третьего, четвертого или пятого? Алиса снова улыбнулась: любезно, спокойно и снисходительно. Глаза Скарлетт метали молнии, и Майкл начал опасаться, что сейчас ее бурный темперамент возьмет верх над манерами. Эшли лишь растерянно переводил взгляд с одной девушки на другую и помощи от него ждать не приходилось. — Скарлетт, разрешите вас пригласить! — Майкл решительно взял ее за руку и увлек танцевать.

***

— Как она посмела! Она сравнила Эшли с этими Слеттери! Негодованию и гневу Скарлетт не было предела. Она не смогла сдержаться и, вальсируя вместе с Майклом, позволила своей ярости выплеснуться наружу. — Она глупа, безнравственна и совершенно не умеет себя вести! Скарлетт вряд ли отдавала себе в этом отчет, но рассерженная, она выглядела еще красивее, чем обычно. По ее лицу разлился прелестный румянец, глаза приобрели глубокий темно-зеленый оттенок. Сейчас, как казалось Майклу, она была настоящей. Шелуха благонравной кроткой девицы вмиг слетела с нее и он поймал себя на мысли, что истинное лицо Скарлетт нравилось ему гораздо больше, чем маска. — Подумать только, сравнить своего раба и Тарлтонов! Как вы можете вообще с ней разговаривать?! — Она имела в виду совсем другое, — ответил Майкл. Он воспользовался полумраком и расстроенными чувствами Скарлетт и притянул ее к себе намного ближе, чем было прилично в этом мире. Джексон понимал, что объяснять ей что-то бесполезно, она все равно его не поймет — но не мог противиться ее очарованию. Пусть она полна предрассудков, иметь которые в его время просто смешно. Но ее глаза так сверкали, и талия была такой тонкой, и вздымающаяся грудь в низком вырезе приковывала взгляд… «Я влюбился?» Раз-два-три, раз-два-три — они кружились в вальсе, Майкл обнимал ее и не видел никого вокруг. Скарлетт продолжала возмущаться, пока не заметила, что Майкл пропускает ее слова мимо ушей. Танец захватил обоих. Джексон утонул в ее зеленых глазах, забыл о своих детях, Алисе, Дэнни и Эле. Хоть бы этот танец никогда не кончался, хоть бы волшебство продолжалось вечно! Как прекрасный сон, в котором ничто не может их разлучить — ни время, ни разница характеров, ни тот факт, что рано или поздно Майкл должен исчезнуть. Вальс закончился. Скарлетт бросила быстрый взгляд в сторону Эшли — тот смотрел на нее и в его глазах не было и следа обычной отчужденности. Майкл заметил это, но не обратил внимания. Танцевала-то она с ним. — Вы просто горите, — забеспокоился он. После вальса он так и не отпустил руки Скарлетт, кожа чуть ли не обжигала. — Вам жарко? Может, принести воды? — Нет-нет, не нужно, — Скарлетт мило улыбнулась. — Мне и правда жарко, и трудно дышать. Вы не проводите меня в сад? Майкл был только рад последовать за ней. Он сам не понимал, что чувствует. Разум словно отключился: вернее, Майкл перестал реагировать на его сигналы. Для него перестало иметь значение, что Скарлетт выказывала свою привязанность не только ему, но и обоим Тарлтонам, Фонтейнам и Калвертам, что она явно неравнодушна к Эшли Уилксу, что Скарлетт и Майкл очень разные. Все это перестало иметь значение. Майкл был так рад, что она сейчас с ним, что позволила отвести ее в увитую диким виноградом беседку и устроить на скамейке среди маленьких мягких подушечек. Он был счастлив со всех ног броситься обратно в дом за забытым веером Скарлетт. Просьба сесть рядом на скамейку вознесла его на седьмое небо. — Вам уже лучше? — он заботливо пододвинул подушечку ей под локоть. — Да… мне просто стало душно. И меня расстроила эта Маккензи, — тонкие темные брови Скарлетт сердито сдвинулись. — Она не леди, вот что я вам скажу! А вы… вы волочитесь за ней! — Вовсе нет, Алиса для меня просто друг! — Да что вы говорите! Ее вновь вспыхнувшее гневом лицо было очень близко. Майкл инстинктивно подался к ней, схватил руку Скарлетт и сжал в своих. — Вы ездите к Маккензи, как к себе домой. Вы получили разрешение от ее отца ухаживать за ней. И после этого вы смеете лгать… — Я говорю правду. Алиса — мой друг, не больше. Потому что люблю я вас. У Скарлетт вырвался изумленный возглас. Искорки гнева в зеленых глазах погасли, и Майкл подумал, что никогда не видел глаз красивее. — Я люблю тебя, Скарлетт. Их губы почти соприкоснулись, Майкл чувствовал ее сбившееся дыхание, когда чьи-то шаги нарушили тишину сада. Скарлетт испуганно отпрянула от него и, подхватив юбки, устремилась к выходу. — Скарлетт! — он схватил ее за руку, губы Скарлетт изогнулись в гримасе боли. — Подожди! А ты? Любишь ли ты меня? Она затравленно и беспомощно оглянулась, вырвала ладонь и убежала.

***

Скарлетт смогла отдышаться только в одной из гостевых комнат, плотно закрыв за собой двери. Черт, когда же события вышли из-под ее контроля? Кажется, все проходило отлично: и Эшли, и Майкл глаз не могли от нее оторвать. Она кокетничала сегодня со всеми, даже с женихом Сьюлин, и заставила их обоих ревновать, как и собиралась. А потом эта безногая дурочка понесла какую-то чушь о том, что Эшли и Слеттери — одно и то же! Бог знает, что произошло бы, если бы Майкл не увел ее танцевать. Впрочем, танец тоже исполнил свое предназначение: Эшли явно был задет тем, что Скарлетт оказывает больше внимания Майклу. В другой раз он сто раз подумает, прежде чем променять общество Скарлетт на разговор с Алисой. Несомненно, Джексон был ей очарован, и все шло к тому, что он начнет признаваться в любви. Признаний за свой короткий век Скарлетт выслушала достаточно и знала, что делать. Но потом что-то пошло не так. Майкл отличался от всех тех, кто когда-либо ухаживал за ней. В нем появилось что-то непонятное, необузданное и нецивилизованное, нечто, чему он раньше не давал выхода. То ли во взгляде непроницаемых темных глаз, то ли в манере вести себя, но это что-то ясно давало понять — он не ограничится словами, как остальные. Уже во время танца, ощущая его руки на своем теле, Скарлетт почувствовала смутную тревогу — никто и никогда себе такого не позволял. Но тогда она была слишком зла на Алису, чтобы думать, и позволила ему увести себя в сад. С точки зрения воздействия на Эшли, это был безупречный маневр. Она уже была готова, как всегда, поблагодарить за оказанную ей честь и сказать, что она, право, не знает, что ей ответить. Но тут он попытался поцеловать ее. И как раз в этот момент в саду появился кто-то еще! Скарлетт в смятении скрылась. Одно дело — подавать поклонникам надежду и флиртовать на балу или приеме, когда вокруг сотни глаз следят, чтобы приличия не были нарушены. Оказаться с ним наедине, в темной беседке было волнительно и, пожалуй, она не отказалась бы, чтобы Майкл и правда поцеловал ее… Но если бы об этом узнали, Скарлетт бы погибла! Она пришла в ужас от перспективы: все друзья и знакомые узнают, что она была наедине с мужчиной и позволила ему поцеловать себя, и перешептываются у нее за спиной. Родители наседают на Джексона, чтобы он немедленно женился на ней. Нет, этого нельзя было допустить! Скарлетт собиралась замуж за Эшли, и только за него. Господи… а если бы Эшли узнал? Что бы он стал думать о ней? Черт возьми, Скарлетт ведь никак не могла предположить, что в беседке произойдет хоть что-то подобное! Ей надо еще было подумать, что же ответить Джексону. С одной стороны, она хотела присоединить его к своей коллекции поклонников, и Майкл ей нравился. Пожалуй, она сожалела, что поцелуй все-таки не получился. Черт бы побрал непрошеного свидетеля. *** — Алиса, что с тобой? — раздался голос Дэнни. Майкл затаился в беседке: у него появилось предчувствие, что сейчас случится что-то важное, и он не должен этому помешать. К звуку шагов прибавился шорох колесиков по песку. Это Дэнни катил Алису по дорожке. — Мне надоело, — резко отозвалась она. — Мистер Уилкс более не захотел со мной разговаривать, Майкл ушел танцевать… Что мне там делать, Дэнни? Смотреть, как другие веселятся и знать, что я не могу присоединиться к ним? Коляска остановилась. — Ты тоже можешь танцевать, — заявил Дэнни. Он встал перед Алисой и протянул к ней руки. — Что ты задумал? Эй, что ты делаешь? — Доверься мне. Он поднял ее из кресла, бережно поддерживая. Алиса ойкнула, когда ее ступни оторвались от земли и приземлились на босые ноги Дэнни. — Обними меня за шею и ни о чем не думай. Что будем танцевать? — Вальс. Даже в слабом свете, долетающем в сад из окон дома, Майкл видел, как на бледном лице Алисы появилось новое выражение, которого он у нее раньше не видел. Она внимательно смотрела на своего друга детства, словно пытаясь его разгадать и, одновременно с этим, боялась обмануться в своих ожиданиях. Дэнни начал тихо напевать мелодию. Пара медленно задвигалась под музыку. Кто-то посторонний мог бы сказать, что в их движениях не было ни красоты, ни изящества — просто двое калек, пародия на танец. Но Майкл возразил бы, что перед ним одна из самых красивых пар на свете, и их танец лучше любых слов говорит о любви. — Эгоистично с моей стороны так говорить, — тихо промолвила Алиса, — но теперь я рада, что мистер Джексон не дал тебе сбежать. Что бы я без тебя делала? — У тебя же есть Глория, чтобы одеваться, причесываться и всякое такое. Проводила бы время с ней. — Не говори ерунды, ты не Глория! Ты… ты… Я правда не представляю, как бы я жила без тебя. Танец прекратился. Дэнни пристально смотрел на Алису. — Через несколько лет ты выйдешь замуж, и я тебе больше не понадоблюсь. У твоего мужа полно других слуг. — Хоть бы он не вернулся с этой войны, — в голосе Алисы появилось ожесточение. — Я мечтаю об этом каждый божий день! — Но я думал, ты согласна выйти за него. — А что мне остается? Папа остался непреклонен, его не переубедить. Он решил все за меня. Она опустила голову. Некоторое время молодые люди молчали, Дэнни кусал губы, Алиса смотрела в пол. Напряжение нарастало. — Алиса, я должен тебе кое-что сказать, — наконец-то нарушил молчание Дэнни. — У меня и в мыслях нет оскорбить тебя, но если все же… Если после этого ты пожалуешься отцу и попросишь его наказать меня, я пойму. Просто дай мне сказать и делай со мной что хочешь. Девушка кивнула, приглашая его продолжить. — Я люблю тебя, Алиса. — Дэнни выдохнул, на его лице появилась грустная улыбка. Тонкие руки Алисы вцепились в его плечи — так терпящий бедствие вцепляется в спасательный круг. Она замерла, с ее бледного лица пропала вся жизнь, бледно-голубые глаза застыли, полные сомнений и надежды. Она смотрела на Дэнни, будто видела его в первый раз. — Ты сказал, я могу делать, что хочу? — прошептала она. Когда ответа не последовало, Алиса притянула Дэнни к себе за шею — он был выше ее, — и отчаянно поцеловала. — Отличная работа, — Эл бесшумно возник за левым плечом Майкла. — Я ничего не сделал, — прошептал тот. — Сделали или нет, — само ваше появление здесь стало катализатором. Вероятность рождения Мэтти повысилась до шестидесяти процентов. Все идет отлично. А теперь идите за мной, я вас отсюда выведу. Мы не должны им помешать.