Жизнь и приключения Логэйна Мак-Тира

      Логэйн с тяжёлым сердцем въезжал в ворота замка, который ещё несколько лет назад считал почти что домом. Не из амбиций или честолюбия – просто при жизни Мэрика он в Денериме проводил даже больше времени, чем с женою в Гварене. Оно ведь как, когда лучший друг у тебя – король: вся жизнь превращается в нескончаемый безумный квест по спасению его монаршей задницы. А Мэрик как назло ещё и обожал ввязываться в неприятности.       – Вот мы и дома, Адалла, но есть нюанс, – Логэйн недобро усмехнулся, глядя на Адаллу-младшую, которая послушно семенила рядом с его конём. Собака бодро гавкнула в ответ, счастливая в своём неведении истинного смысла сказанных слов.       На странном чувстве ловил себя Логэйн: будто в доме у него поселился чужак-захватчик, совсем как в годы орлейского владычества. Он упорно не желал признавать, что нынешний король, наоборот, вернул то, что принадлежало ему по праву. Захватчиком в этой ситуации был сам Логэйн. И теперь в Денерим он приехал тайком, чтобы не узнавали на улицах и не клеймили узурпатором и тираном, и чувствовал себя чужим там, где прожил многие годы. Впрочем, стоило быть честным с собой хотя бы в том, что при дворе он всегда смотрелся неуместно: угрюмый вояка среди в пух и прах разряженных дворян. Хуже приходилось только в Орлее, когда Страж-Командор Алисс взяла его с собой на встречу с императрицей.       Логэйн оставил своего ферелденского верхового в конюшне – местного конюха предупредили заранее, и тот молча принял поводья из рук Мак-Тира. Уходя, Логэйн готов был поклясться, что слышал, как конюх грубо плюнул ему вслед.       Анора писала, что её муж отбыл в Рэдклифф к банну Тэгану и должен был вернуться лишь к концу зимохода. О визите Логэйна он знал: в письме Анора ясно дала понять, что видится с отцом с его молчаливого согласия. Разумеется, она специально попросила Логэйна приехать именно в отсутствие короля Алистера, а поскольку самому Логэйну не было совершенно никакого дела, будет заносчивый щенок присутствовать при их встрече или нет, он пришёл к выводу, что к дочери лучше прислушаться в первую очередь ради её же собственного спокойствия. Совсем недавно Анора узнала, что спустя пять лет второго по счёту бесплодного брака наконец понесла, и весь двор, затаив дыхание, ожидал появления наследника. В общем, лишние тревоги ей были ни к чему.       День выдался снежный, но безветренный; с неба неторопливо падали крупные белые хлопья, отчего меховой плащ Логэйна и шкурку Адаллы мигом накрыло пушистым покровом. Усмехнувшись виду чихающей от снега собаки, Логэйн отряхнул её слегка, помял задумчиво снежный ком — он натужно скрипнул в кожаной перчатке — и начал подъём по широкой каменной лестнице, на вершине которой стояла стройная фигурка в небесно-голубой суконной накидке с меховой опушкой.       Каждый шаг давался Логэйну тяжелее предыдущего. Целых пять лет он не видел дочери — они даже и не простились толком. Анора была слишком занята тогда подготовкой к свадьбе, в которой у Логэйна принимать участие не нашлось никакого желания. Да и юный король едва ли был бы счастлив его видеть на торжестве. К тому же, Логэйну и так хватало забот: он отбывал в Орлей и собирался в дорогу. В общем, как-то было не до прощаний. И не до извинений, увы — всё случившееся они с Анорой, конечно, обсуждали в переписке, и это давалось Логэйну ещё худо-бедно легко, а вот так, с глазу на глаз…       Когда он добрался до последней ступеньки, то выдохнул утомлённо, будто тащил наверх неподъёмный груз. Анора с трудом растянула дрожащие губы в улыбку сквозь слёзы.       — Здравствуй, отец.       Сколько достоинства было в её слезах! У Логэйна дух захватило при виде этой худенькой женщины в чёрном бархатном платье. Вопреки печали, она стояла, расправив плечи, глядела на него спокойно, без тени дочернего заискивания, которое Логэйн не раз замечал за другими девушками при дворе. Он ответил ей тем же — всё-таки глаза ей достались отцовские.       — Здравствуй, Анора, — голос подвёл слегка, и Логэйн с хмурым видом прокашлялся в кулак. «Ну вот», — подумалось ему: «Должен был приехать Серый Страж, а приехал охрипший старик». Анора раскрыла объятия, и Логэйн обнял дочь впервые за очень многие годы.       — Я скучала, папа, — прошептала она. У Логэйна защемило сердце. Адалла очень вовремя подала голос — разрядила обстановку, потому что Анора тут же отпустила отца и наклонилась её погладить.       — Ох, и почему же это тебе раньше в голову не приходило завести мабари?       — Мне вас всех с головой хватало…       Анора громко, искренне рассмеялась; глаза её блестели — то ли от счастья, то ли от слёз, было не разобрать.       Логэйна проводили в комнату — Анора шла с ним всё это время, то и дело строго поглядывая на слуг, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке рядом с «тем самым» Логэйном Мак-Тиром. Боялись. Или презирали? Разбираться Логэйну не хотелось. Он лишь порадовался, что дочь учла его походные привычки и распорядилась выделить ему самые скромные покои из всех возможных. Он ведь и задерживаться надолго не планировал: максимум на пару дней, а потом опять в дорогу.       Дело было под вечер, так что вскоре стемнело. За ужином Анора велела слугам их не тревожить, и Логэйну от этого разом полегчало. Он, разумеется, догадывался, что по возвращении в Ферелден ему придётся постоянно терпеть рядом людей, которые его ненавидят и тоже терпят с трудом, но поговорить с дочерью всё же хотелось наедине.       — Я велела подать ужин раньше: подумала, что ты захочешь поскорей отдохнуть с дороги, — мягко сказала Анора, садясь за стол напротив Логэйна. — Жаль, что ты ненадолго. Неужто теперь и Стражам без тебя никак?       Вдруг, осознав, что сказала, она замялась и уставилась в тарелку с тушёной брюквой. Логэйн первым делом взял со стола кусок сыра и скормил его довольной Адалле.       — Да уж… Ирония судьбы, а? — добродушно ответил он, давая Аноре понять, что ничуть не в обиде.       — Как ты там, папа? — не выдержала Анора. Лицо её резко переменилось; губы плотно сжались, взгляд потемнел. Она то нервно перемешивала ложкой ячменную кашу, то мяла в дрожащих руках ткань собственного платья. Логэйн постарался принять как можно более беззаботный вид. Ни к чему было её тревожить — да и не находилось внятных поводов для тревог.       — Сидя в крепости посреди пустыни, как-то не особо замечаешь, что ты в Орлее, — усмехнулся он, принимаясь за еду. У Аноры, похоже, отлегло от сердца, и она тоже позволила себе поужинать.       — В общем, сносно.       — И остальные Стражи ни разу…       — Да им практически всё равно. Главное — делать свою работу, а всё остальное не так уж и важно. За это их можно уважать.       После орлесианской кухни, в которой, на вкус Логэйна, страсти к чрезмерному украшательству было больше, чем, собственно, еды, тушёная брюква показалась ему пищей Создателя. У Стражей, конечно, не было времени и средств на изыски, но его даже от простецкого масляного супа уже воротило. Анора умиротворённо наблюдала некоторое время за тем, как он ел, а затем глубоко вздохнула, видимо, в попытке успокоить нервы, и поинтересовалась:       — Как ты добрался?       — Застрял в Вал Руайо. Мы неделю не могли отплыть из-за сильных морозов.       — Да, зимоход нынче лютует, — Анора поморщилась и отставила тарелку. Логэйн взглянул на неё с сожалением и дотянулся взять её за руку.       — Полно уже обо мне, Анора. Как ты сама?       — Всё в порядке, папа, — она отрицательно покачала головой. — Это пройдёт. Зато теперь ни одна придворная собака не будет шептаться у меня за спиной о том, что я якобы «была до свадьбы порчена» или «бесплодна».       — Ты только скажи, и ни одна придворная собака к тебе даже подойти не посмеет, — нахмурился Логэйн, и Анора крепко сжала его руку.       — Всё бы тебе, папа, повоевать. Не стоит. Я не…       Внезапно оба услышали громкий голос за дверью, и Анора мигом стала белее снега. Логэйн обернулся, и в ту же секунду дверь распахнулась.       — Создатель, да отчего у всех такие лица, будто вас тухлыми маринованными яйцами накормили!? Что вообще происхо… Ага.       Лицо короля Алистера перекосилось так, словно упомянутое сомнительное блюдо скормили ему самому. Анора подскочила на ноги, тяжело и шумно дыша. Логэйн тоже нехотя поднялся и несколько секунд просто смотрел королю в глаза с мрачным любопытством. Алистер отвечал ему холодом и злобой, будто принёс с собою шлейфом мехового плаща вечерний мороз.       — Ваше Величество, — неприкрыто насмешливым тоном произнёс Логэйн и нарочито медленно поклонился. Анора отвернулась, прижимая руку ко рту, чтобы не заплакать в голос. Адалла оскалилась и угрожающе зарычала.       Алистер вернулся во дворец на неделю раньше, и все трое поняли, что вечер безнадёжно испорчен.

***

      Ужин проходил в гробовом молчании. Анора, бледная и злая, вся вытянулась по струнке и постоянно метала гневные взгляды в сторону мужа. Логэйн поначалу надумал было, что она Алистера боится, но его быстро осенило: ни о каком страхе и речи быть не могло, наоборот, будь её воля, это она сама бы прямо на месте прибила дражайшего супруга. Вероятно, у них был уговор, но Алистер его, похоже, нарушил. Может, случайно — а может, любопытство пересилило ненависть к заклятому врагу. Мысли его прочесть Логэйн, к сожалению, не мог — а так хотелось! Хоть позлорадствовал бы от души напоследок. Всё равно ведь быстро стало ясно, что задержаться ему тут не позволят, коли уж Его Величество заявился раньше положенного срока.       Логэйн и сам целый год просидел на троне почти-королём. А двух королей в одном замке быть не может.       Сам Алистер выглядел паршивее некуда. Логэйна изумляло, что он не ушёл, а зачем-то сел во главе стола и дождался перепуганных слуг, которые, не понимая толком, как быть, подали ужин и ему тоже. Кусок Его Величеству в горло, впрочем, не лез, и в итоге он то буравил потемневшим, почти что больным взором Логэйна, то с опаской смотрел на Анору — хотелось бы Логэйну верить, что переживал муженёк за её здоровье, а не за собственную шкуру!       Анора многозначительно прочистила горло и вновь уткнулась взглядом в стол.       Мак-Тира же ситуация эта отчего-то изрядно развлекала. Великолепный ведь, в самом деле, разыгрывался балаган! У него аж аппетит проснулся на радостях, так что он с удовольствием поел тушёной брюквы с ячменной кашей и принялся наблюдать за королевской четой, которая ковырялась в тарелках с покойницкими лицами.       Первой голос подала Адалла: до вторжения Его королевского Величества в семейную идиллию она блаженно чавкала сыром на всю залу, но при виде Алистера то и дело порывалась зарычать. Вот и теперь снова не утерпела, почти залаяла.       — Адалла, нельзя! — скомандовал Логэйн, и собака нехотя послушалась. Алистер с трудом заставил себя не кривиться слишком заметно. Анора снова зыркнула в его сторону так грозно, что он сглотнул.       — Я так понимаю, нам с Адаллой лучше убраться восвояси, дабы не портить Его Величеству аппетит. А то того и гляди, несварение получит от одного нашего вида, — Логэйн не выдержал и съязвил первым. Анора дико вытаращилась на него и прошипела сквозь зубы:       — Папа...       — Да уж, как-то не ужинается, когда от кого-то за столом за версту кровью несёт, — тихо проговорил Алистер, не отрывая от Логэйна пристального взгляда. — Запашок-то с гнильцой.       — Нет, это просто невозможно! — гневно воскликнула Анора. Глухо стукнула деревянная ложка, брошенная в тарелку.       — А мне показалось, что уж Стражи-то всяко привычны к запаху крови, — Логэйн с садистским удовольствием подчеркнул ровно ту общность между ним и Алистером, которая бесила короля более всего. Пусть поистерит да поноет. У Тейринов это всегда хорошо получалось — и если раньше Логэйн делал всё, чтобы прервать этот дурно поставленный спектакль, то теперь ему надоело.       Алистер оглушительно стукнул кулаком по столу, и Анора вздрогнула всем телом. Логэйн, однако, оставался совершенно спокоен, даже усмехался себе под нос, наблюдая за неприкрытой злобой оппонента.       — Жаль, Стража-Командора тут нет, конечно, — протянул король, делая вид, будто и не злился вовсе ещё секунду назад. — Может, пересмотрел бы приоритеты... Надо же, как это мне в голову не пришло его пригласить! Тогда, может, силы сторон были бы равны... Кхм, впрочем, не важно.       — Надо же, Его Величество учится стратегически мыслить! — Логэйн с удовольствием снова плюнулся ядом.       — Да уж куда нам до предателей, убийц королей и работорговцев, в самом деле...       Анора с обречённым вздохом устало провела рукой по лицу.       — Ну-ну, Ваше Величество, вы не бросайтесь обвинениями вот так сразу, выслушайте подсудимого, — куражился напропалую Логэйн. — А то, может, ещё и палача позовёте?       — С превеликим удовольствием бы позвал, если бы доспеха Стража на тебе не было, — Алистер резко сменил тон с беззаботно-язвительного на тяжёлый и мрачный. Анора сдавленно ахнула и резко поднялась из-за стола. Адалла вновь залаяла, брызжа слюной, заклацала зубами и рванулась к королевской ноге.       — Сидеть! — грозно рявкнул Логэйн, и его командному голосу мигом повиновались и собака, и Анора.       — Командовать будешь в другом месте, — прошелестел Алистер, у которого от гнева аж кровь от лица отошла.       — Прекратите оба. Сейчас же, — выдавила из себя Анора, задыхаясь от возмущения.       — Даже теперь пиетет перед Стражами играет с вами злую шутку, а, Ваше Величество, — недобро ухмыльнулся Логэйн. — Вытерпеть пару часов унижения вместо того, чтобы укоротить язык обидчику. Хорош король!       Алистер подскочил с места так стремительно, что стул его завалился назад и с оглушительным эхом грохотнул о каменный пол. Он рванулся к Логэйну; тот поднялся, чтобы не позволять мальчишке смотреть на него сверху вниз. Анора тоже снова подскочила с криком:       — Хватит! Перестаньте немедленно!       Однако Алистер её не послушал. Стойко выдержав тяжёлый, недобрый взгляд Логэйна, он процедил презрительно, будто сплюнул:       — Я-то ладно, а вот будь отец здесь... он бы первым велел срубить тебе голову.       И тут Логэйн, прежде спокойный и уверенный в себе, рассвирипел не на шутку.       — Да как смеешь ты, щенок, решать за него!? Мы с Мэриком вместе прошли ради свободы Ферелдена огни и воды, а ты только и делал в годы Мора, что послушно плёлся за Командором, куда прикажут, никчёмный сопляк!       Адалла, никем наконец не сдерживаемая, зашлась хриплым лаем, будто поддерживая хозяина.       — У твоего отца хотя бы хватило сил собрать волю в кулак и сражаться за трон, а ты прятался за спиной командира и только ныл о том, какое великое несчастье выпало на твою долю! Думаешь, можешь сравнивать себя с ним, только потому что ты его сын?       — Думаю, что предательства твоего он бы не потерпел, — тихо, но уверенно произнёс Алистер, и в достоинстве, с которым он выслушивал поток грязи, полившийся ему прямо в лицо, Логэйн к собственному ужасу узнал Мэрика. Алистер оказался в самом деле удивительно на него похож.       — Думаешь, достоинства отцовские переходят по наследству? — уже спокойнее поинтересовался он. — Так вот, ты ошибаешься. В этой жизни всё зарабатывается потом и кровью, и я-то как раз отлично это знаю. И отец твой знал, о, поверь мне, крови у него на руках поменьше, чем на моих, но всё равно предостаточно.       — Я не могу измерить, сколько крови на руках моего отца, но кое-что знаю точно, — Алистер сделал ещё шаг вперёд, и Логэйну понадобилось колоссальное усилие воли, чтобы не отступить. — Ни на его, ни на моих руках нет крови целой семьи, невинных рабов или бывшего короля.       — Ты не знал своего отца, — отчеканил Логэйн, понимая, правда, что битва наверняка проиграна. — И не тебе судить, что бы думал или сделал Мэрик!       — Убийце его сына тоже об этом судить негоже.       Логэйн шумно дышал, так что аж ноздри раздувались от возмущения. Алистер же глядел на него удивительно спокойно — такого же остекленелого спокойствия был полон взгляд Мэрика, когда он с Логэйном не соглашался, то есть, почти всегда.       — Да будет тебе известно, что Кайлан как последняя крыса...       Перепалка бы точно продолжилась, если бы их не прервал и не заставил обернуться, дрожа всем телом, душераздирающий, пронзительный крик, на который сбежалась вся прислуга. Оба спорщика ошалело проморгали, уставившись на источник звука; Адалла заскулила и прижала к голове короткие уши.       Кричала Анора, но явно не от боли или от страха. Логэйн тут же сообразил, что сделала она это специально — в детстве она постоянно так привлекала к себе внимание, если взрослые не прислушивались к её требованиям и не исполняли подолгу её желаний.       «Не стоило, наверное, всё же упоминать Кайлана...», — укорил Логэйн сам себя.       Когда все взгляды оказались прикованы исключительно к ней, Анора резко замолчала. А затем вновь выпрямилась по струнке, деловито оправила чёрное бархатное платье, тихонько кашлянула в кулак и с надрывным благодушием произнесла, сложив руки на животе:       — Итак, теперь, когда все успокоились, можно разойтись спать. Вечер нынче выдался утомительный, а отец и вовсе только с дороги. Доброй ночи.       Неестественно улыбаясь, она вышла из залы. Слуги тут же засуетились и принялись убирать со стола.       Логэйн и Алистер ещё какое-то время с абсолютно одинаковыми сложными лицами глядели вслед удалявшемуся стуку каблуков, пока король не вышел следом за королевой. Адалла всё ещё тихонько подвывала, прижимаясь к ногам Логэйна.       — Идём-ка и мы с тобой, девочка, — Логэйн отдышался немного и поманил собаку следом за собою в комнату, где им предстояло ночевать. Сердце его колотилось нещадно; всю ночь он не мог заснуть и постоянно прокручивал в утомлённом мозгу свои же собственные слова, о которых жалел уже много лет — и никак не мог признаться в этом ни себе, ни другим.       «Мора не будет, Мэрик».       Откуда же, в самом деле, ему было знать?       «Отец бы первым велел срубить тебе голову».       А может, не так уж этот щенок и неправ?       На следующее утро, вопреки назревавшему бурану и обещанию пробыть в Денериме неделю, данному Аноре ещё в переписке, Логэйн Мак-Тир отбыл обратно в Орлей.