***
Когда становится очень темно, девушки включают фонарики на своих телефонах и удобнее устраиваются на лавочке. Виолетта включает музыку на своём телефоне, которую Кира, честно говоря, особо не слушает. Она больше увлечена именно атмосферой. Тихим шелестом травы, шумом ветра. Медведева, что странно, ощущает спокойствие. А Малышенко рядом наоборот беспокойно елозит: — Меня напрягает, что так темно. Процентов на телефоне нет, связи нет, ничего нет. Ну это же пиздец! Я вот темноты боюсь, бродячих собак боюсь, аллергии боюсь, потеряться боюсь! Кира умиляется, потому что Виолетта, взмахивающая руками, растрёпанная и покрасневшая, выглядит милой. Они ещё не подруги, конечно, просто знакомые, которыми стали по странной случайности, но отметить чужую энергетику Медведева с удовольствием может. — Ну слушай, мы не одни. Точнее как, мы вдвоём. Малышенко на такое заявление только очаровательно приоткрывает рот, а после согласно кивает, стукая себя по карману штанов и доставая зажигалку с пачкой сигарет: — Это факт. Слушай, ты же не маньячка? Кира смеётся, ощущая необычную лёгкость в груди. Она жмёт плечами, будто бы издевательски протягивая: — Конечно не-ет… Но девушек на остановках вылавливаю и заговариваю до смерти. Напугала? Виолетта, выдыхающая едкий дым с ароматом вишни, улыбается, показывая поблёскивающие брекеты: — Да пиздец, щас обоссусь… Кстати, а в туалет реально хочется. Да и спать на лавке… Такое себе. Медведева совершенно согласно кивает и поднимается, осматриваясь. Прохладный ветер поднимает её волосы, что вырвались из маленького хвостика. Она облизывает губы: — Ну, сейчас точно никакой автобус здесь не поедет, уже час ночи. Значит, мы можем отойти отсюда и поискать более тёплое и удобное место. Виолетта тоже поднимается, тушит сигарету носком ботинка и рукой указывает в сторону: — Может, в мою машину, а? Кира вздыхает, думает буквально секунду и, что не особо удивительно, соглашается. Она потягивается, отвечая с улыбкой: — Ага. Веди.***
Машина у Виолетты не дешёвая, а также очень удобная. Они устраиваются на разных сиденьях — Вилка, что логично, впереди, а Кира сзади. Медведева, стянув пальто, накрывается им, наблюдая за тем, как Малышенко достаёт со второго сиденья какую-то длинную белую тряпку, на которой она то ли ошибочно, то ли нет, видит нечто блестящее. — О, а что это? Виолетта улыбается, удобнее устраиваясь на кресле и вытягивая ноги. Она отвечает со смешком: — Моё свадебное платье. А вот сейчас Медведева теряется. Её глаза округляются, а рот приоткрывается. Чего? Свадебное платье? Кажется, последнее Кира сказала вслух, ведь Малышенко отвечает: — Ага. Свадебное платье. Я невеста. Видя абсолютный шок в тёмных глазах, Виолетта смеётся, сжимая белую ткань в пальцах. Она успокаивается только через пару минут, красная и почти рыдающая от слёз. Спрашивает: — Чё, не похожа? Кира ошарашенно мотает головой: — Ты прости, но нихуя. Малышенко будто бы обиженно надувает губы: — Эх… А после продолжает с улыбкой: — Ну, я невеста. Но я же не жена. Типа… Я сбежала со свадьбы, во. Поняла, что мне не горит связывать свою жизнь с этим челом. Он ещё, знаешь, трахал мою подругу. Ну я и подумала, что пускай они оба идут нахуй. Вот и поехала… Здесь. Чтобы подумать, платье сжечь… А машина взяла и заглохла. Я пыталась завести её, но нихуя. Хотела вызвать ту хуйню, чтобы меня с машиной увезли, а здесь связи нет. Вышки вроде недалеко, глушат, что ли… Кира, которая внимательно слушала рассказ, выдыхает. Она дотягивается до чужой руки и коротко похлопывает по ней, пытаясь поддержать: — Ну… Зато разводиться не надо. Иначе было бы дохуя бумажной волокиты. А так ты узнала их истинные лица до важного дня. Малышенко улыбается и кивает. Она достаёт из бардачка два шоколадных батончика и один протягивает Кире: — Держи, подруга. А то с голода умереть не хочется. Да и не хочется, чтобы ты ласты склеила в моей тачке. Медведева смеётся, кивая и принимая шоколадку. Ест её, но, на деле, больше думает о Виолетте, что сидит рядом. Она не может сказать, что влюбилась, но явно заинтересовалась. Её всегда влекло к ярким и разговорчивым личностям. Они ложатся спать спустя время. Кира удобно обнимает рюкзак Вилки, а Малышенко за передним сиденьем укладывается на руль. Слишком неожиданно наступает утро. Оно наступает с первыми лучами солнца, с шумом поющих птиц, с шумом, кажется, проезжающих машин. Это заставляет Медведеву открыть глаза и кое-как сесть. Шея болит, спина тоже, но, в принципе, она чувствует себя неплохо. Осмотревшись, Кира видит сонную Виолетту, что сидит на переднем сиденье, вытянув ноги на другое, и курит, открыв окно. Прекрасно видно её заспанное лицо, мятую рубашку, расстёгнутую на пару пуговиц, длинные красивые пальцы, что сжимают сигарету даже как-то изящно. Медведевой нестерпимо захотелось покурить. Снова. Хотя бы из-за этой красоты и из-за того, что Вилка-то невеста, хоть и сбежавшая. «Никогда бы не подумала, что она гетеро», — думает Кира, поправив свою одежду и хрустнув шеей. Малышенко тут же переводит на неё взгляд и улыбается: — Хай. Пойдём на остановку? Я эвакуатор вызову потом. Медведева кивает и зевает, понимая, что ей придётся извиняться перед напарницей в кофейне за отсутствие и за то, что она не брала трубку. Связи так и нет, словно они находятся в какой-то аномальной зоне. Девушки идут до остановки, выкуривая сигареты из пачки Виолетты. Говорят о жизни, о прошлом. Малышенко признаётся, что училась на финансиста против своей воли, а Кира рассказывает о том, что так никуда и не поступила. Не имела мотивации и сил, в общем-то. Именно в этот момент Медведева понимает, что безумно ценно общаться с людьми, которые не осуждают твой выбор. Уже на остановке, где ничего не поменялось и людей не добавилось, Кира усаживается на скамейку, которая отзывается характерным скрипом, и потягивается. Медведева решается аккуратно спросить: — А ты гетеро? И слышит заливистый смех: — Нет, конечно. Я девушек люблю. Кира ощущает странное тепло и облизывает губы. Она по своей натуре довольно влюбчивая, поэтому вполне нормально, что интересуется необычной Виолеттой, хоть и понимая, что та в данное время точно не нуждается в отношениях. Она только со свадьбы сбежала, ну! — А… Ну... я тоже люблю девушек. Да. Малышенко смеётся, кивая сама себе. Её волосы выбиваются из хвостика, что она сделала, пока они шли, и Кира испытывает потребность поправить тёмные пряди, но сдерживает себя. Ей уже не семнадцать, но иногда в ней просыпается романтика. — Давай тогда номерами обменяемся? Пораньше, вдруг забудем. Вилка достаёт свой телефон и быстренько набирает номер Киры, но, конечно, позвонить не может. Отсутствие связи уже не так сильно напрягает, они же вместе сейчас, а не по одиночке. Медведева даже немного расстраивается, потому что впереди виднеется старый автобус, который, кажется, скоро развалится. Она издалека слышит его скрип и думает, что в конце концов им придётся ехать на колёсах, но всё оказывается проще. Средних лет водитель подбирает их и довольно аккуратно везёт в сторону нужного района. Кира в это время успевает задремать у окна, пока Малышенко рядом что-то сосредоточенно ищет в телефоне, потому что значок связи появился спустя пару минут поездки. Когда Медведева с облегчением видит знакомые улицы и магазины, то поднимается. Она бросает взгляд на заснувшую Виолетту, у которой мило приоткрыт рот, и вздыхает. Выходит из транспорта, уже представляя, какой скандал ей устроит сменщица. Кира видит, что Вилка проснулась и начала забавно осматриваться. «Она не может быть невестой. Бисексуальна, видимо, но не настолько же парней любит!» — отрицает, вспоминая множество колец на пальцах, татуировки и явную заинтересованность в зелёных глазах, оттенком напоминающих то ли кислое яблоко, то ли траву, на которую попадают солнечные лучи. Кира заходит в кофейню и тут же получает тряпкой в лицо. Она глубоко вздыхает и убирает её, смотря за стойку. А там стоит недовольная Алиса, которой пришлось работать в свой выходной. — Я тебя, Медведева, на фарш пущу. Ты предупредить не могла, что не выйдешь, а? Я почему должна лететь сюда? Я планировала много трахаться и пить вино, а не варить кофе! Кира смеётся, потому что знает, но никак оправдаться толком не может. Только натягивает коричневый фартук и бейджик, слыша едкое: — Воняешь пóтом и сигаретами. Фу. Медведева парирует: — Ты тоже. И они, две сотрудницы сети кофе́ин, приступают к работе. Обе, потому что сегодня поток людей слишком огромный, да и Алисе ехать через весь город домой не хочется. Конечно, начальник будет ругаться, но они знают, что он всё поймет и за сегодня заплатит обеим. Правда, Кире чуть меньше.***
Когда Медведева лежит на своей кровати, в полной темноте и в тепле, одетая лишь в спортивное бельё и очень уставшая после работы и после приключений в безлюдном районе, она думает, что, наверное, ей всё приснилось. Теперь та Виолетта кажется лишь сном, помутнением, словно этого и не было. И Кира так бы и думала дальше, потому что, серьёзно, кто помешает? Но внезапно она слышит звук уведомления. Взяв телефон, что лежит у неё на груди после получаса использования тик тока, она видит знакомые цифры и явно слишком наивное: «надеюсь, позвонит». Видит сообщение, которое заставляет улыбнуться. привет! это вилка, если что. ты как? на работе сильно ругались?; ( Печатает ответ, почему-то чувствуя приятное волнение. Привет! Да, я тебя записала же. Я в порядке, только очень устала. А на работе все понимающие, так что ок. А ты как, невеста? Первую пару минут ожидания Кира начинает бояться, что задела что-то слишком личное, чем не делятся на первый день знакомства, хотя Виолетта же сама рассказала про свадьбу и про то, что сбежала, разве нет? Когда Медведева уже думает, что Малышенко обиделась, укладывается на постель удобнее и закрывает глаза, она слышит, что пришло сообщение, и с небольшой опаской смотрит в экран телефона. да я в порядке) ты прости, что отвечаю не быстро, я в ванне лежу, откисаю после ночи. сначала дрыхла, теперь вот моюсь. слушай… может встретимся как-нибудь? Кира улыбается и, облизнув губы, пишет, ощущая, что щёки горят. да, давай! сладких снов!***
После недели постоянных переписок и двух созвонов они обговаривают встречу, пока Медведева варит кофе. Малышенко обещает зайти после, а Кира обещает сделать самый вкусный кофе. И только потом понимает, что, если ей хочется чего-то большего, чем иметь просто дружбу с Виолеттой, нужно хотя бы выглядеть нормально! Осмотрев свой «стильный» образ, немного заляпанный фартук и потёртые джинсы, девушка цокает: — Прям щас можно в ЗАГС! И слышит насмешливое: — Ну, Кирюх, я только сбежала со свадьбы. Это не моё. Повернувшись в сторону двери, она с удивлением видит Малышенко. У той собранные в хвост волосы, толстовка, широкие штаны и красивая улыбка. Медведева чувствует какой-то иррациональный стыд за свой внешний вид, потому что пятна на её рабочей одежде выглядят слишком… не очень. Кира облизывает губы и, чувствуя, как уши горят, спрашивает: — Какой кофе будешь? И слышит насмешливое: — Раф с солёной карамелью. Пожалуйста. Малышенко садится за круглый столик недалеко от барной стойки. Она внимательно наблюдает за действиями Медведевой, которая проливает молоко и некрасиво матерится. Кира чувствует себя девочкой-подростком, потому что Виолетта ей уже нравится. Не прям любовь до гроба, но… Она ставит стаканчик с кофе и кладёт на крышку маленькую порционную жвачку. Спрашивает, когда Вилка подходит: — Картой или наличными? А та отвечает игриво: — Картой. Жвачка, чтобы потом было приятнее целоваться? Медведева со стыдом ощущает, как краснеют щёки. Она кашляет: — Э, ну… Мы даём её каждому посетителю… Виолетта звонко смеётся и оплачивает напиток, подмигивая: — Да я знаю, Кирюх. Я шучу. Опа, вкусно! У тебя умелые руки. Кира слышала это много раз в других ситуациях, но сейчас, в душной кофейне, это кажется вдвойне приятным и… неловким. Она могла бы показать Малышенко, что её руки умелые не только в варке кофе… — Вил, слушай… Если хочешь, можешь подождать меня. У меня смена закончится через пару минут, я закрою кофейню и… Ну… Виолетта находит это очаровательным. Поведение Киры, что выглядит очень серьёзной и грубой, а на деле является, видимо, нежной и ранимой. Это трогает до глубины души. Поэтому она говорит с мягкой улыбкой, наблюдая за чужой реакций: — Хорошо, я подожду тебя. На улице пока постою, покурю. И выходит на улицу. Действительно закуривает, потому что немного волнуется из-за того, что они сейчас вновь останутся наедине. И честно, Вилка со своим бывшим близка не была. Совершенно. Даже с Кирой, с которой они знакомы неделю и один день, они ближе. Они говорят обо всём и ни о чём, Медведева постоянно всем интересуется. Виолетта прикрывает глаза, выдыхая едкий дым. Ощущает приятный прохладный ветерок, зная, что постепенно приходит потепление, причём не только на улицу, но и в душу. Когда Кира выходит из кофейни, одетая в привычную для себя толстовку, то не видит Малышенко. Достаёт телефон и пишет немного даже наивное: «ты где?», а после видит её. Вилка поправляет букет белых лилий, завёрнутый в пастельно-зелёную дорогую бумагу. Она улыбается и протягивает цветы Медведевой: — Держи. Я просто подумала, что они тебе подойдут. Кира с растерянностью прижимает к себе увесистый букет и смущённо шутит: — Под цвет волос? Малышенко качает головой: — Нет. Это… Знак того, что я тобой очарована. А Медведевой букеты никогда не дарили. Бывшие считали её «парнем» в отношениях, отчего Кира вообще толком подарки не получала. И именно сейчас она понимает, что неправильно выбирала людей для отношений. Видя улыбчивую Виолетту, которая потратила на неё свои деньги, она облизывает губы. — Вил… И почти сразу чувствует нежные губы на своих. Вокруг никого, темно, кофейня работает допоздна. И Кира потом обязательно попросит не целовать её на улице, хоть это и безумно романтично, но сейчас… Сейчас она тонет в нежности и в чистоте. В чувствах, что начали вырастать.***
Время летит быстро. Отношения Киры и Виолетты становятся ближе и ближе, через несколько дней после первого поцелуя Медведева переезжает в квартиру Малышенко, где очень просторно и красиво. Переезжает туда, забрав даже свой самый любимый и живучий кактус, который Вилка заботливо ставит на подоконник к другим своим цветам. Кира, отвыкшая от тепла и от романтики, размякает, словно хлеб в молоке. Ей настолько комфортно и хорошо жить с Виолеттой, с которой они совсем недавно вступили в отношения, что всё происходящее кажется сном. Поцелуи по утрам, долгие объятия, нежные ласки. В этих отношениях Медведева является не просто партнёром, нет, она является любимой девушкой, которой могут приготовить завтрак, которой дарят цветы и которую очень нежно любят. — Малыш, у тебя завтра смена? Вилка улыбается, огладив плечи Киры через белую футболку. Та улыбается в ответ и кивает: — Да. А что такое? Малышенко жмёт плечами и целует Медведеву в щёку. Гладит её обнажённое бедро, потому что та только вышла из душа, и шепчет: — Хочу пригласить тебя в ресторан после работы. Пойдешь? Выцеловывает доверчиво подставленную шею, проходится языком по ярким пятнам на коже, а Кира сглатывает и отвечает, прикрывая глаза: — Конечно. Я не могу тебе отказать. Вилка, конечно, это знает. Она улыбается довольно и легонько толкает Киру на кровать. Медведева послушно падает на неё спиной и сглатывает, видя, как горят глаза Малышенко. Та стягивает с себя футболку Киры, оставаясь вообще без одежды, и ловко усаживается на чужие бёдра, стягивая одежду уже с возлюбленной. Видя красивое тело, которое уже успела неплохо так изучить, Виолетта облизывает пересохшие от возбуждения губы и начинает покрывать поцелуями нежную кожу. Кира сжимает в пальцах простыни, податливая и позволяющая брать инициативу, прогибается в спине, когда умелый язык обводит то один твёрдый сосок, то второй. Это кажется таким безумием. Такой сладкой, горячей, накрывающей с головой волной, от которой в голове нет ни единой мысли. Малышенко мягко сжимает податливые бёдра и разводит их, оставляя лёгкие укусы в самом низу плоского живота. Она видит, как Кира смотрит на неё, и подмигивает, языком скользя вниз, прямо по лобку и дальше, к половым губам. Ловит дрогнувшие бёдра и шепчет: — Ты так пахнешь… Сладко. Заставляет смутиться и тут же развязно прогнуться в спине, языком скользит между влажных половых губ и касается клитора. Живот Медведевой дрожит от её совсем тихих стонов, пока Виолетта делает всё, чтобы Кира не молчала. Она любит слышать подтверждение правильности своих действий. — Вил… Пальцы. Пожалуйста. Малышенко уже узнала, что та любит чувствовать в себе пальцы, хоть и стесняется просить. Она также узнала, что лучше всего вводить сначала два, а после три, двигаться медленно и резко, тогда Кира особенно сильно сжимается и умоляет. Поэтому Вилка повторяет пройденный уже путь и медленно проникает в горячее мокрое тело, которое с радостью её принимает. Она обхватывает губами клитор и слышит более громкий стон. Обводит пульсирующие стенки изнутри и выходит. Дразняще медленно гладит половые губы, и спустя минуту Кира не выдерживает: — Блять, Виолетта, пожалуйста… Хватит уже. И Малышенко, посмеиваясь, резко толкается внутрь, вырывая вскрик. Она постепенно ускоряет толчки, языком лаская открытую шею, и шепчет: — Умница, малыш. Хорошая. И Кира, которая раньше никогда ни с кем таким не занималась, которую никогда не называли такими милыми и одновременно откровенными прозвищами, истекает смазкой сильнее. Она открывает рот и тут же получает страстный поцелуй. Третий палец проникает внутрь без труда. Виолетта заботливо гладит дрожащее бедро Киры и смотрит в чужие потемневшие глаза, видя в них звёзды. Медведева шепчет после стона: — Грубее. И позволяет перевернуть себя на живот, потому что Малышенко доверять можно и потому что ей можно всё. Длинные пальцы вновь толкаются внутрь с мокрым звуком, татуированная ладонь отвешивает шлепок по представленным ягодицам, а зубы прикусывают загривок: — Молодец, Кирюш. Молодец. Такая мокрая для меня. Кира позволяет брать себя так. Позволяет брать себя нежно и грубо, иногда с трепетом, а иногда с лёгкой болью. Виолетте позволяет всё, потому что уже влюбилась. И потому что видит в чужих глазах такие же сумасшедшие чувства. Толчки внутри становятся грубее. Медведева покрывается потом и почти ничего не видит из-за растрепавшихся волос, пока Малышенко оставляет на её бёдрах и на тазе красные следы от ладони. Киры хватает ещё на пару минут. Под конец она уже скулит, громко и несдержанно, ведь Виолетта может добиться этого, полностью открыть её для себя. Это возбуждает их обеих. Со вскриком и с дрожью Медведева лицом утыкается в подушку. Длинные пальцы осторожно выходят из неё, смазку с них слизывает Вилка, а после оставляет поцелуи на ягодицах: — Я не перестаралась? Кира отвечает хрипло: — Нет. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Малышенко улыбается и ложится рядом, обнимая потное тело.***
Кира просыпается от неясного чувства тревоги. Она сонно осматривается, садясь на кровати. На ней футболка Виолетты, которую та сама на неё надела. И сначала Медведева хочет лечь спать, как вдруг слышит громкое: — Я, блять, плачу за эту квартиру! Я делала ремонт, я, блять, всё здесь делала. Ещё раз сюда придёшь — я вызову копов, ясно тебе? Голос Вилки, грубый и холодный. Кира никогда не слышала его таким, поэтому она тут же напрягается. Натягивает тапочки и аккуратно подходит к двери. Видит незнакомого мужчину. Молодого и довольно симпатичного, но от него пахнет алкоголем и сигаретами. Увидев её, он насмешливо спрашивает: — Ты сюда шлюх своих водишь, Виолетта? Я на четыре месяца в Испанию улетел, а ты уже всё, да? Кинула меня? Кира ничего не понимает, но, видя виноватый взгляд Малышенко, сглатывает. Та говорит чуть хрипло: — Ты сам бросил меня. Улетел с моей лучшей подругой за границу, это нормально, Дань? Всё в порядке? Даниил закатывает глаза: — Ты же знаешь, что это ничего не значит. Я предлагал тебе полететь, ты отказала. И следом звучит насмешливое: — Поэтому ты пригласил Алину, серьёзно? Тот жмёт плечами: — У неё симпатичная мордашка и красивое тело. Но Вил, ты лучше. Поэтому давай просто забудем наши ошибки и будем жить вместе? Ты же моя жена… На этот моменте сердце Киры пропускает удар. Она чувствует, как глаза наполняются слезами, но не позволяет себе плакать. Только резко уходит в спальню, где натягивает первые попавшиеся шорты и начинает судорожно собирать свои вещи. Виолетта почти приходит и пытается обнять, но Медведева не позволяет. Она говорит сухо: — Не трогай меня. Малышенко упрямо качает головой: — Малыш, ты в шоке, я понимаю, но нам нужно поговорить. Я должна объяснить… Кира срывается. Она буквально кричит, откинув чужую руку от своего плеча: — Что? Что ты можешь мне объяснить? Что ты замужем, что вы, блять, даже не развелись? Что ещё? Виолетта краснеет и молчит, потому что от чужой грубости теряется, ведь с ней Медведева такой никогда не была. Она облизывает губы: — Кирюш, я не знала, как сказать. Ты же сразу мне понравилась, ещё с остановки. Ты же знаешь, что я ехала сжигать это ебучее свадебное платье… Я же правда развожусь. Соврала, что со свадьбы сбежала, потому что я подала заявление, только он его никак не подписывает. Он не даёт мне развод. Кира качает головой совершенно оскорблённо: — Поэтому ты решила просто не рассказывать? Типа похуй, да? Да я себя говном чувствую, любовницей! Виолетта берёт её за дрожащие руки: — Это не так. Ты не любовница, ты моя любимая девушка. Кира, пожалуйста, выслушай… Но сейчас Медведева не может. Внутри всё горит от злости и обиды: — Нет. Я не буду тебя слушать, не обязана. Пока ты не разведёшься, я на тебя даже смотреть не буду. И, подхватив наспех собранные вещи, уходит, оставляя после себя пустоту и тишину.***
— Мне кажется, ты погорячилась. Куняшова говорит это, вытирая стол после очередной рабочей смены. Сегодня они были в кофейне вдвоём, людей слишком много, и Кира одна не смогла бы всех быстро обслужить. Медведева фыркает: — Ага. Алиса закатывает глаза и бьёт её мокрой тряпкой: — Не будь ребенком. Вам надо поговорить. Ты её любишь, она тебя любит. В чём проблема вообще? Кира объясняет, сжимая кулаки: — В том, что она, блять, замужем. Куняшова жмёт плечами: — Ты сказала, что они разводятся. Пару секунд Медведева молчит, гипнотизируя взглядом столик, за которым тогда стояла Виолетта, а затем произносит: — Не знаю, правда ли это. Отворачивается от зала, стягивает свой фартук. Собирается уйти в подсобку за мусором, как слышит до боли знакомое: — Можешь проверить, Кирюш.***
Они сидят в машине Вилки в полной тишине. Кира смотрит в окно, а Малышенко смотрит на неё. Спустя несколько минут Виолетта произносит: — Я скучала. Медведева прикрывает глаза, думая, что тоже безумно скучала, но не произносит это. Боится быть открытой вновь. А Малышенко продолжает: — Мы развелись. Окончательно. Он забрал квартиру себе, я оставила себе машину… Вот паспорт, вот свидетельство о расторжении брака. Протягивает бумажки, на которые Кира смотрит тяжёлым взглядом. Медведева спрашивает хрипло: — Ты правда скучала? И получает нежный поцелуй, который постепенно становится страстным. В этот раз она берёт инициативу и прижимает Малышенко к окну, одновременно с этим скользя пальцами под её джинсы и бельё: — И я скучала. И толкается пальцами в податливую сейчас Виолетту, вырывая нетерпеливый стон. Лёжа на кровати у Киры в квартире, Вилка спрашивает, обводя пальцем сосок Медведевой: — Если бы я не пришла, ты бы позвонила мне? Та облизывает губы и кивает: — Я хотела напиться и позвонить. Так бы я была смелой. Малышенко нежно целует яркий засос: — Прости. Надо было сказать… Кира вздыхает и мягко гладит Виолетту по голой спине: — Забыли. Это в прошлом уже. Просто не скрывай больше ничего такого. Вилка кивает и уже было засыпает в тёплых объятиях, как вдруг резко подрывается и подлетает к своей сумке. Медведева оценивает по достоинству красивые ягодицы и следы от ногтей на чужой спине, а после смеётся, когда та возвращается с кактусом в руках: — Ты серьёзно? Виолетта с улыбкой кивает: — Конечно. Я не могла его оставить… Как и не могла оставить тебя. И вновь нежные поцелуи и сладкие стоны, потому что они друг по другу безумно скучали. А больше скучать не придется.