Признание

Я, блять, грëбаный попаданец. Попаданец в, чëрт его возьми, мир аниме «Хантер x хантер». В тело, мать его Кикио, Иллуми Золдика. Я совершенно не ебу, откуда я это знаю, куда делся сам хозяин тела и нахрен мне его воспоминания. Моë лицо, по ощущениям, выражает высшую степень удивления. Перед глазами торчит чья-то пакостливая улыбка в обрамлении рыжих лохм и явно чего-то ждëт. Единственная моя теория, если учитывать ощущение не своей конечности в штанах — сознание прежнего владельца тела было перегружено этим хмырëм, и Иллуми самоуничтожился в результате конфликта с реальностью. Бред конечно, но хоть смешно. Мне. Мысль о том, что я продукт перезагрузки его сознания, плод раздвоения личности, воспоминание о прошлой жизни или сожитель, как Наника у Аллуки, звучит не более правдоподобно, но куда менее позитивно, на мой неискушëнный вкус. — Судя по тому, что во мне до сих пор нет ни одной иголки, а челюсть на месте, как и жизнь, я рискнул не зря. Ты не против принять мои чувства. Я прав, Иллу-кун? Кхм, кажись, надо что-то сделать. Блин, почему мимика такая тугая? Он что, выражение лица менял два раза в год? Как шины?! А этот-то куда шире лыбу давит? У него лицо не порвëтся? Так, какого творят мои руки? Почему я сейчас трогаю его щëки? У кого бы спросить? Судя по распахнутым в недоумении жëлтым зенькам, явно не у него. А кто ещë в комнате есть? Я повернул голову в одну сторону — спинка дивана. Хм, а нашу тушку кажется завалили. В другую — какая-то комната, телевизор и никого. Позади раздался щелчок, и, шум, незамеченный мной до этого, прекратился. Я запрокинул голову назад, рассматривая перевëрнутое пространство кухни, которое отделилось от гостиной барной стойкой. Источник звука был найден. — Чайник вскипел, — как-то само вырвалось замечание. Да что с эмоциями этого тела? У него проблемы с выработкой гормонов что-ли? Нас тут то ли убивают, то ли насилуют, то ли совместить пытаются, а у нас, блять, чайник вскипел! Мне, да уже мне, в ключицу уткнулся холодный нос, а шею защекотали чужие волосы. Плечи этого непонятного типа тряслись, он явно истерично подхихикивал, но хоть руку из моих брюк убрал. Кстати удобная у меня одежда. Мягкие домашние прямые штаны и вязаная свободная кофта. И всë такое кофейно-белое. Мне определëнно в этом удобно. — Боже, Иллуми, неужели этот, безусловно занимательный факт, оказался интереснее моего признания в любви к тебе и насильственной попытки получить взаимность? Мне обидно. В конце концов, ты единственный из всех, кто спокойно переваривает все мои закидоны. Начиная с нестабильности настроения и ауры заканчивая попытками убить предмет своего интереса. Ты даже мою охоту смог пережить и не обратить на этот инцидент особого внимания. Ты понимаешь мои одержимости, не считаешь предательством мою ложь и жонглирование фактами вперемешку с истиной и правдой. Ты не пытаешься удержать меня, не потакаешь мне в убыток собственным интересам, но всë равно общаешься, помогаешь или просишь помощи, не сбегаешь, но и не бежишь за мной. Я вздохнул и посмотрел на этого рыжика, у которого явный недотрах вместе с отсутствием дел на горизонте. Почему не пошëл к шлюхам, не понятно. Ну, да ладно. Он поднял голову, нависнул надо мной сильнее, поставив локти по бокам от моей головы. И, кажись, зараза, волосы зажал, теперь не дëрнуться, без потерь. Вот нахрена Иллуми их распущенными носит, опасно же. Вот встану и в косу уберу, так и знайте. Тело наконец стало более менее ощущаться, как и его возможности. Образы того, как можно вырубить или убить это рыжее чудо…вище сами собой всплывали в фоновом режиме. Так, стоп, Иллуми знал, как он сражается и… Это что, карты, розовая жвачка? Это, Хисока?! Я вздохнул. Так, будем считать, что так туплю я из-за шока. Да, верно. Только, из-за чьего шока-то? Своего от попадания или Иллуми от происходящего? Я обречëнно уставился в янтарь хищных глаз перед собой. Хотя, если соотносить память тела и ощущения, то выглядит это как покерфейс с чуть больше обычного прикрытыми веками. — А чего ты хочешь от меня? К гостю положено проявлять гостеприимство. Чайник вскипел. Мне должно заварить чай. Однако, сейчас, ты положил меня на диван и нависаешь сверху, затрудняя заваривание чая и накрытие стола. Я думал, что ты не заметил этого или увлëкшись, забыл. Я решил напомнить. Вдруг мне не придëтся с боем выкручиваться из-под тебя и ты сам сдвинешься дав мне возможность без лишних телодвижений заварить чай? Атмосфера неуловимо изменилась и теперь надо мной нависал уже опасный хищник, лисий дух, если угодно, не упускающий ни своего, ни чужого, коли понравится. Его губы опять разъехались в улыбке, он наклонился к моему уху. — Я хочу, чтобы ты стал моей парой. Живи со мной. — А что мне с того? Подожди, так тебе жить негде? — выдал «догадку» с озарëнным пониманием лицом я. Кажется он цыкнул. Да, не, точно цыкнул. — Иллуми, не притворяйся идиотом, тебе не идëт. Разве тебе не хочется обладать мной? Помниться ты проявлял подобный интерес. — Мороу, ты мне не интересен. Тобой невозможно управлять, тебя нельзя контролировать. Только собираешься использовать рычаг давления, как ты тут же изменяешься и он уже бесполезен. Эффект минимален, если вообще есть, а ты только и делаешь что дразнишься в надежде получить нужного внимания чуть больше, чем уже есть. Зачем ты мне? Что ты можешь мне дать такого, от чего я не смогу отказаться? — Я не боюсь тебя, проклятая кукла из старого особняка, — тело само вздрогнуло от детского прозвища. — Я не оставлю тебя, — «одного» и «в живых» звучало одинаково верно. — Я предлагаю шанс стать моим добровольно и добровольно владеть мной. Шанс наблюдать любое изменение во мне. Владея информации об этом тебе ведь станет легче, чем не зная ничего и быть неспособным исключить меня из ряда переменных. А я ведь сам не исчезну, Иллуми. Почему этот монолог смахивает на мой о чае? Он мне отношения предлагает или что? Хотя, наверное, насильственное угощение гостей чаем выглядит точно также… Вообще, вспоминая этого персонажа, проще дать, чем объяснить почему нет. Блин, зараза… Я ещë чуть позалипал в глаза психа. Точно ведь, с психами же спорить нельзя: — Хорошо. — Серьезно? — блин, он так удивился, будто ожидал чего-то другого. — Нет, я пошутил, — само вырвалось, честно, только глухо зарычавшему надо мной рыжику это не докажешь. Так, кажется, пора валить, несмотря на волосы. Я дëрнулся в сторону чайника и даже сумел перевернуться на живот для рывка, но эта редиска просто грохнулся на меня всем весом. Моя рука подскользнулась на диванной подушке (выкину нахрен предательницу) и я оказался распластан на диване под Хисокой Мороу, который, паскуда радостно хихикал мне над ухом. Ну и перепады настроения у него однако. — Ну, Иллу-кун, я и обидеться могу, соглашайся по-хорошему и без шуток. Если честно, то у тебя отвратное чувство юмора… Ай, бля! Зачем кусаться то?! Теперь плечо неприятно будет зудеть.Он там ещë и слюни пустил, что-ли? Фу! Я круглыми по ощущению глазами покосился на плечо, по нему на офигенскую кофту текла кровь. Сейчас и диван замарает… Бля. Не, кофту и так тяжело будет застирать, а уж целый диван! Тело рефлекторно приняло упор лëжа в попытки спасти мебель от химчистки, а слова снова вылетели минуя фильтры мозга: — Хорошо, я согласен, Мороу. А теперь слезь, иначе придется диван в химчистку нести. — Весь? – По частям. Слезай, тебе говорят. — Ох, хорошо-хорошо, когда мне ещë тебя потискать удастся? — вот же рыжее довольное чудовище… Я поднялся с дивана в одно движение и осмотрелся. Так, что мне там сделать надо? — Чай, коса, кофта, кровь… — я теперь все свои мысли буду озвучивать? Или только смысловую их часть? — Сладенький, у тебя какие-то странные приоритеты… Меня аж передëрнуло. — Не называй меня так, — в его исполнении, жуть как мерзко звучит. — Хо, а как? Котëночек? Куколка? Солнышко? Золотце? Лапушка? Принцесса? Зайчик? Хотя, с твоим взглядом… М-да… — Зови меня хозяин, не ошибëшься, — выдал я проходя мимо рыжего столба на кухню. Ëжик, за что твои цитаты так не во время всплывают в моей дурной голове? Ели увернулся от попытки меня схватить и зажать уже у стены. Спасибо, мне хватило на сегодня поругания собственной чести. К слову о чести и еë защите. Может отправить его просить разрешение на ухаживания у своей семьи? Они же вроде крутые убийцы? Надо подумать, должно прокатить. — Хозяин, — сук дубовый, я чуть кипятком себе на руку не плеснул. Почему даже это звучит так, словно он прямо тут кончить собрался? Я залил воду в заварник, отставил медный чайник и повернул в сторону клоуна голову. Тот облокотился о барную стойку и улыбался на манер карнавальной маски лисы. — Хозяин, когда первая брачная ночь? — он глупенький? Я моргнул, раздумывая над этим вопросом. — В первую ночь после заключения брака. Я думал, ты знаешь, или у тебя есть сомнения по этому поводу? Хисока тяжко вздохнул… — А я думал, что ты специально не замечал шуток, флирта и подкатов… Иллуми, я хочу переспать с тобой. Сейчас. Так вот о чëм он. Только… — А я нет. Я хочу заплести косу, застирать кофту и обработать укус. А, кстати, давно хотел спросить. Ты бешенством не болеешь? — Я похож на собаку? — Скорее на лису, но ты не ответил на вопрос. — Нет, я полностью здоров. — В следующий раз принеси справку о состоянии здоровья. — Боги, Иллуми… Давай я помогу? С косой или укусом там? — Отнеси чай и застирай кофту, — и дёрнул же черт меня начать стягивать кофту при нëм? Теперь меня прижали к ледяной стене спиной, зафиксировали чем-то руки и кофту, которую я не успел стянуть с головы. Ай, блин, ну, почему он так больно кусается? Я непроизвольно от холода и боли втянул живот, хотя, скорее напряг пресс и попытался отстраниться, но меня, блять, опять укусили за бок чуть пониже талии, оцарапали поясницу (ну и маникюр, любая тварь позавидует), а теперь ещë и крайне болезненно начали выворачивать сосок. Тело само изгибалось, в попытке уменьшить неприятные ощущения. А рыжая тварь только щекотала тëплым дыханием пупок. Я только сейчас понял, что у теперь моего тела достаточно низкая температура… И, знаете, обогреватель напротив был вполне ничего так идеей. Ещë бы не кусался… С тем, как я тут извиваюсь, чувствую себя ужом на сковородке. — Хозяин, — блять, у меня, кажется, встал…