***
— Я покажу, — предложила Кафка и тут же, не давая обдумать всё, спросила: — Как ты относишься ко мне? Стелла замерла, напряжённо всматриваясь в её лицо. Не могла заметить подвох, даже увидеть смешинки в глазах. Лишь терпеливое ожидание и полная расслабленность. Кафка — здесь и сейчас, она руководит всем, что здесь происходит. Интересно, а знает ли она, как ответит Стелла? Но если да, то зачем ей спрашивать это? А если нет, то, в чём смысл вопроса? «Если не совру сейчас, то придётся врать потом» подумала Стелла. Но для начала нужно было определить, а что же является правдой. Кафка. Стелла ещё раз оглядела её с ног до головы, хотя прекрасно помнила каждую деталь её одежды, каждую черточку её лица, настолько сильно оно отпечаталось в памяти. Несмотря на опасность, исходящую от неё, Стелла буквально на подсознательном уровне чувствовала, что Кафка не навредит ей. Ни за что на свете. Помимо этого, Стелла чувствовала ещё и желание. Сильное желание увидеть её снова. Услышать расслабленный, спокойный голос. Посмотреть в бесстрашные, хитрые глаза. Будто Кафка что-то важное. Что-то родное. Уважение. Интерес. Привязанность. Но как ответить правильно? Как описать все чувства, объединив их в одно? Как выразить весь спектр эмоций, чтобы Кафка его почувствовала? — Ты мне нравишься, — искренне ответила Стелла. Это было просто и честно. Стелла решила, что даже если ей и придётся врать на следующий вопрос, то она не будет жалеть, что ответила так на этот. Пусть Кафка сама думает, правда это или нет. В конце концов, в этом же смысл игры, верно? — Интересно, — только и сказала Кафка, хмыкнув. — В любом случае, твои мысли загадка для меня, Стелла. Верно говорят, что простые слова иногда становятся самыми сложными. Стелла бы добавила, что всё ещё зависит от того, кто их произнёс. Ответ Кафки заставлял разгадывать загадку там, где её нет. Может, это и есть её главное оружие и ответ, почему её всё ещё не нашли? Прервавшись на короткую битву, которую Стелла пыталась избежать, она вновь вернулась к Кафке. — Видишь? — спросила она. — Всё предопределено. — Тогда в чём смысл существования? Эон Небытия прав? — может, Охотники поддерживают философию Небытия? Это бы многое объяснило. — Не совсем, — уклончиво ответила Кафка. — Ты права ровно наполовину. Впрочем, как и все остальные. И снова загадка. Кафка не давала прямых ответов, лишь какое-то расплывчатое очертание чего-то призрачного и нематериального. Словно в одной из белобожских сказок: «Пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Но знает ли Кафка, к чему всё идёт? — Ты можешь задать свой вопрос, — сказала Кафка. Стелла надолго замолчала. Про что она может спросить? И с какой вероятностью Кафка ответит правда? И ещё важнее, как понять, что она говорит правду? Стелла предпочла пока не думать о последних двух вопросах и сосредоточится на первом. Можно было спросить про себя. Кто такая Стелла? Откуда Стелларон? Почему Стелларон, который уничтожает планеты, может спокойно находится в её теле? Почему она помнит лишь Кафку? От количества возможных вопросов, мысленно обрушившихся на Стеллу, немного закружилась голова. Но можно было спросить лишь один. Внезапно, в голове у Стеллы стрельнула мысль — Блэйд. Кто он такой? Как Дань Хэн связан с ним? Что объединяет этих двоих с Цзин Юанем? Стелла покосилась на мирно спящего Блэйда. Тратить драгоценный вопрос на него? Как ей могла помочь эта информация? Утолить собственное любопытство? Но ведь даже нельзя понять, правда это, или нет! Стелла посмотрела на Кафку. Та терпеливо ждала, не сводя с неё внимательного взгляда. Интересно, откуда она? Как жила до того, как присоединилась к Охотникам? Почему она сделала это? Как связаны она и Стелла? Какой у неё любимый цвет? Как она относится к Стелле? Что ей вообще нравится? О Кафке хотелось узнать так много. Стелла вдруг с сожалением подумала, что ей мало. Слишком мало двух вопросов. Даже если бы ей запретили спрашивать о себе, вопросов бы от этого не сильно убавилось. Слишком мало Кафки. Решено. — Кто ты? — спросила Стелла. Это весьма очевидный вопрос, но Стелла вдруг подумала, что ничуть не расстроится, если Кафка ответит что-то наподобие: «Кафка. Охотница за Стеллароном». Во-первых, так можно легко понять, что она ответит на следующий вопрос. А во-вторых, она так никогда не скажет. Стелле хотелось верить, нет, даже не так: она верила, что Кафка будет играть по правилам. — Кем я была? Я была Охотницей на демонов. Я выросла на планете, зараженной Стеллароном: Птеруги-V — «Новый Вавилон». Люди на ней не знают, что такое страх — там не существует самой концепции страха. Когда люди не чувствуют страха, ими владеют желания и удовольствия. Они превращаются в «демонов». Когда Элио нашел меня, я выполняла миссию… И условия, которые он мне предложил, меня заинтересовали. Стелла ожидала все, что угодно: трагичную историю о прошлом, погоню за властью, простое любопытство, что, кстати, вполне в духе Кафки. Ей всегда казалось, что Кафка делает что-то не ради чего-то конкретного, а просто так. Потому что ей хочется это делать. Настоящая же причина не разочаровала, скорее просто… Удивила. По Кафке тяжело было понять, какие эмоции она испытывает. И то, что она лишена страха — настоящее открытие. На первый взгляд, кажется, что ничего страшного, без страха даже проще. Можно, к примеру, перестать бояться за, порой, безрассудную Март или слегка импульсивного Дань Хэна. Но, если смотреть глубже, так ли это хорошо, как кажется на первый взгляд? Стелла мало чего боится, но она знает, что страх, глубинный страх — у нее всегда в душе. Ставшее обыденным не кажется чем-то невероятным, пока его не потеряешь. Что же чувствует Кафка? Что она чувствует, когда на нее направлен пистолет? Когда меч стоит прямо у горла? Когда она, сейчас, такая уязвимая?.. Что было бы, если бы Стелла не откликнулась на зов Кафки? У Стеллы сжалось сердце. Это и есть страх, которого нет у Кафки? А хотела ли бы она почувствовать его? Стелла задумалась, хотела ли бы она сама почувствовать, любовь, например — совсем не изведанное ею чувство. И, смотря на счастливых Вельта и Март 7 , пришла к выводу, что да, хотела бы. И Кафка, может быть, хочет. Но спрашивать об этом Стелла не будет. Она и так уже узнала о Кафке даже больше, чем планировала. Только вот… Правда ли это? За мыслями Стелла и забыла, что они все еще играют в игру. Но как же тогда можно это проверить? Кафка не скажет об этом. И легенда выглядит достаточно правдоподобно, чтобы в неë поверили. Кажется, у Стеллы есть идеи на этот счет. — Теперь моя очередь, — Кафка все это время не сводила с нее пристального взгляда. — Хотела бы ты увидеть меня снова? Стелла, кажется, уже где-то слышала такой тон. Так говорила Фу Сюань, когда она делала максимально непринужденный вид, будто ей неинтересно. Так говорила порой и Химеко, но еще более завуалированно — Химеко была очень загадочной женщиной. Стелла бы даже сказала, что еще загадочнее, чем Кафка. Но Кафка определенно жаждала услышать ответ на этот вопрос. Так как в прошлый раз она говорила правду, то в этот раз придется соврать, если, конечно, играть по правилам игры. Но будет ли играть по правилам Кафка? Если нет, то какой смысл так делать ей? А если да, то Стелла вообще запуталась. «Правила созданы, чтобы их нарушать» — любимая фраза Стеллы. И в Белобоге, и в Сяньчжоу она нарушила, наверняка, с десяток правил. Не серьезных, конечно, но все же. Эта встреча — капля в море. Либо у них будет слишком много похожих, либо они навсегда разойдутся в бескрайнем космосе, в чем, Стелла, конечно, очень сомневалась. Но сейчас, когда они были вдвоем, около обшарпанного здания на Сяньчжоу, когда могли спросить что угодно, ответить как угодно, делать что угодно. Кафка не осудит — такая же подсознательная, неосознанная мысль, как «Кафка не навредит». Сейчас правила были такими же невесомыми, как перышко. Хрупкая граница, пересекаемая по одному лишь желанию. Стоит лишь захотеть. »… Все зависит от твоей совести. " — вдруг вспомнились слова Кафки. Стелла могла соврать дважды. Могла дважды сказать правду. Могла вообще промолчать и отказаться играть. Могла уйти. Полная свобода выбора, и все равно, несмотря на все предложенные пути отступления — Стелла пошла к ней. Стелла помогла. Стелла начала играть. Стелла сказала уже один раз правду, а значит врать не получится. Все решается сейчас. Правда или ложь. Правила или свобода. Не та ли эта определённость судьбы, про которую говорила Кафка? Предвидел ли Элио такой расклад? Стелла, почему-то, хотела думать, что нет. — Нет, не хочу больше тебя видеть, — ложь далась труднее, чем правда. Тяжело говорить вещи, кардинально противоположные своим желаниям. Если бы Стелла могла, она бы осталась с Кафкой. Даже здесь, на Сяньчжоу. Без приключений, без экспресса. Без ответов на вопросы. Только она и Кафка. — Мне не понять, что у тебя в голове, — покачала головой Кафка. Интересно, это был комплимент? Стелле хотелось верить, что Кафка отличила, где ложь, а где правда, но она не держала ложных надежд. Все же, с каменным лицом 24/7 на экспрессе ходил не только Дань Хэн. — Остался лишь твой вопрос, — улыбка тронула губы Кафки. — Удиви меня. Это звучало как вызов. Но чего Кафка ожидала? Чего-то напрочь выбивающего из колеи? Или, наоборот, эта фраза подразумевала: «я знаю, ты попытаешься перевести тему, но меня удивит, если ты будешь стоять на своем». У Стеллы был один вопрос, который она бы хотела задать. Можно было бы спросить еще что-нибудь — про себя, опять про Кафку, про Блэйда… Да хоть про Элио. Да вот только что-то будет правдой, а что-то нет. Зачем же ей тогда не проверенная информация? С другой стороны, зачем ей вообще было задавать вопрос про Кафку, если можно было ограничиться собой. Спросить, к примеру, про Стелларон. Или про Охотников. Есть ли связь между Стеллой и Охотниками? Есть ли связь между Экспрессом или Охотниками? Зачем вообще было спрашивать про Кафку? Но Кафка важна. Стелла чувствовала, что Кафка — что-то невероятно важное для нее. А о важном полагается знать немножко больше, чем просто имя, верно? Стелла тяжело вздохнула. Удивить — значит спросить про любимое пальто. Про привычку Кафки разве что только глухой не знает. Или про любимый цвет. Или про Сяньчжоу. Как ей здесь? Как атмосфера? Да вот опять же, не все будет правдой, и не все Стелла сможет проверить, а то и понять. Стоит ли уходить в далекие дебри, пытаться удивить или, наоборот, выяснить что-то важное? У Стеллы непременно будет еще возможность. Но будет ли у нее возможность поговорить с Кафкой так, с глазу на глаз? Стелла не знала. Поэтому решилась. — Один плюс один равняется двум? — Стелла почувствовала, как у неë вспотели ладони. Можно ли волнение отнести к страху? Если да, то чего Стелла боится? Кафка моргнула. Стелле показалось, что на ее лицо проскочило нечто похожее на удивление. Но так это или нет, Кафка быстро вернула самообладание. — … Нет. Очень умно, Стелла. Но стоило ли жертвовать вопросом, чтобы узнать, правдивый ли был ответ на предыдущий? Трудно сказать. Стелла почувствовала внутри нечто похожее на гордость. Все-таки перехитрила! Все-таки узнала, что правильно! — Генерал смилостивился над вами, а вы все равно остались на Сяньчжоу, — из угла вышел Яньцин и направил на них оружие. Увидев Стеллу, Яньцин остановился и пораженно воскликнул: — Ты?! Да, это явно не то, что он ожидал увидеть — Первопроходец, сражавшийся плечом к плечу с генералом, безмятежно стоит в компании самых разыскиваемых преступников галактики. Впрочем, Безымянные всегда были себе на уме. — Она находится под Шепотом Духа, — Кафка выступила вперед, словно закрывая Стеллу. — Эта способность позволяет мне подчинить кого угодно. Сразись с ним, и можешь быть свободна. Последние слова были адресованы Стелле. Чувствуя благодарность внутри, она кивнула и достала бейсбольную биту. — Ведьма! — крикнул Яньцин и кинулся в атаку. Битва была тяжелой. Стелла старалась сделать все возможное, чтобы мечи Яньциня не задели Кафку. Мальчик был проворен и силен. Стелле не хватало скорости, чтобы за ним угнаться, но все это она без труда компенсировала опытом, полученным в Виртуальной Вселенной и бесконечными стычках с монстрами. И все же, несмотря на это, Яньцин оставался сильным и опасным противником. «Ему еще немножко, и даже с генералом не сможет сравниться, " — вдруг промелькнула мысль у Стеллы. Когда Яньцин был на грани поражения, он вдруг замер и бросил оружие. Стелла обернулась. Кафка с расслабленным лицом стояла сзади, держа его Шепотом Духа. — Или домой, — велела она ему, и Яньцин, заторможенно кивнул, направился домой. Стелла впервые видела, как работают нити, и ей стало любопытно. Насколько долго Кафка может удерживать их действие? Много ли сил потребовалось для того, чтобы сделать такой простой приказ? Возможно ли прервать действие? Но на эти вопросы Стелла не скоро получит ответ. — Стелла, если бы не ты, нас бы уже затащили в дом Кандалов. Конечно, нас бы без труда вытащили Сэм и Серебрянный Волк, но Блэйдик был бы тяжело ранен, а отношения с Сяньчжоу — безнадежно испорчены. Кафка говорила с благодарностью в голосе. Стелла не могла точно сказать, искренне ли это, но подобные слова от Кафки заставили улыбнуться. Через некоторое время Кафка вывела Блэйда. — Спасибо, Стелла, — сказала она. И с уверенностью добавила: — Мы скоро встретимся. Стелла кивнула на прощание. Было сложно снова отпустить Кафку. С ней уходили ответы на долго терзавшие ее вопросы, с ней уходила правда. Но Стелла не жалела о том, что задала именно эти вопросы. Это было не совсем то, что она планировала узнать, но такой ответ ее устроил. И важно, скорее, даже не то, что Кафка сказала правду о прошлом, и даже не то, что Стелла ее совсем немножечко, но все-таки увидела. Важно было то, что они снова встретились. Пускай и ненадолго, но они провели это время вдвоем. И, Стелла не знает, как Кафка, но она истинно насладилась временем, проведенным в ее компании. — Каждый охотник за Стелларонами заключает сделку с Элио, — вдруг сказал Блэйд. — Мне неведома природа этих сделок, но я знаю, что мы с Кафкой согласились следовать приказам Элио. Она должна быть в поиске чего-то необычного. Все, что она делает, имеет большую цену. Должно быть, она очень постаралась, чтобы ты выжил до сих пор. Блэйд ушел, оставив Стеллу в раздумьях.***
— Что ты сказал ей, Блэйдик? — спросила Кафка, когда они ушли из Комиссии по предсказаниям. — Правду, — просто ответил он. Кафка рассмеялась. — Какой же ты немногословный, Блэйдик. — Ты правда ждешь встречи с ней, — вдруг сказал Блэйд. — И она действительно значит что-то важное для тебя. — Мне интересно, — задумчиво произнесла Кафка, смотря вдаль. — Сможет ли она сделать что-то необычное? Блэйд неопределенно хмыкнул, ускоряясь. Кафка же, наоборот, замедлила шаг и взглянула наверх, мечтательно произнеся: — Я тоже хочу увидеть тебя снова, Стелла.