Trust me

«...Что я получил? Выговор. Я даже удивился, что мне досталось так мало. Мамкин хахаль как обычно был пьян, что-то говорил мне вслед. Придрался к моим волосам, а конкретно к их "пидорасной", как он говорил, длине и к моему "ужасному" поведению. Сколько раз я уже услышал за сегодня, что от меня никакой пользы? Я уже и сам не помню. Знаю лишь то, что мне наплевать. Я понял, что никогда не услышу от этих людей ничего хорошего. Зато услышу это от Фрэнка... Я не думал рассказывать ему о бабушке. Я даже не хотел затрагивать эту тему тему больше ни с кем. Мне всë ещë больно от того, что мой, как я думал, самый близкий друг так втоптал меня в грязь и бросил через пару дней после еë смерти... Пусть прошëл уже год, я не могу отпустить их обоих. Я всë ещë скучаю по бабушке, мне всë ещë больно от того, как он обошëлся со мной... Но от разговора с Фрэнком мне стало легче. Намного легче... От него я не чувствую осуждения, не чувствую отвращения... И это пугает меня. Я чувствовал то же самое, когда общался с этим чëртовым "другом", поэтому и доверял ему всë, все свои чувства... Я боюсь обжечься снова. Боюсь обжечься по вине своей наивности... Времяпровождение с ним делает мне лучше. Благодаря нему я чувствую себя лучше, но я не могу подпустить его к себе так близко... И к тому же, я чувствую себя безумно виноватым, когда случайно затрагиваю свои проблемы, даже если я не рассказываю о них напрямую. Я чувствую себя таким виноватым, ведь у него своих проблем по горло, а тут ещë и я... Он хороший человек, он мог бы стать для меня хорошим другом, и я хочу давать ему отдачу, делать его жизнь лучше, помогать справляться с трудностями... Я просто боюсь вновь привязаться. Я боюсь быть брошенным снова.» Поставив точку в конце последнего предложения, Джерард отложил свой личный дневник в сторону. Чувств было так много, но словами их передать было невыносимо трудно, да и кисти рук замëрзли, не позволяя владеть чернилами ручки в полной мере. Почерк не слишком то и аккуратный из-за холода, который сковывал всë тело. В этом доме, кажется, никого не волновало, мëрзнет парень или нет. Матери повезло – в еë комнате стоит обогреватель, да и рядом с ней любовник, что греет еë каждую ночь теплом своей туши. Даже представлять мерзко, не то что видеть вживую, как они спят в обнимку – алкаш и истеричка. Поэтому Джи и перестал заглядывать к ним в комнату... Чтобы спрятать что-то, нужно положить эту вещь на видное место. Этим правилом и руководствовался брюнет – положил дневник к другим тетрадям на полку. На удивление, мать не копалась в его вещах, разве что специально устраивала, мягко говоря, беспорядок, а то и целый разгром в комнате, если была чересчур зла на сына. Истеричная у неë натура, настолько истеричная, что Джерард уже успел не то что привыкнуть, смириться. ... Всë-таки нужно было отвлечься. Отвлечься от мыслей, в которых появлялся Фрэнк. Голова была забита тревогой и душевными метаниями от одного мнения к другому, но главным вопросом, который мучал парня, являлся вопрос... «Кем мне является Фрэнк..?» Называть его своим приятелем было уже как-то неблагоразумно. Как-никак, низкорослый единственный человек, благодаря которому Уэю становилось лучше, благодаря которому он забывал о своих проблемах и мог развеяться. Но назвать его другом... было сложно. «Он хороший парень... Безусловно... Но если я называю кого-то другом... я имею ввиду, что могу доверять этому человеку все свои переживания и чувства. Я не могу довериться ему полностью... Я боюсь, что и он отвернëтся от меня в какой-то момент... Уж лучше он останется для меня хорошим знакомым, и я не буду рассказывать о своих трудностях, чем доверюсь и потеряю его...» ... Кажется, этот человек, что раньше был так близок Джерарду, сломал его с концами, посеяв глубоко внутри него семечко страха быть отвергнутым. И оно проросло. Пустило корни, цепляясь за его разум, не давая сделать и шагу вперëд. Оно отравляет душу, этот яд течëт в венах вместо крови, проникает глубоко в сердце, наполняя его до краëв неуверенностью, подозрительностью и тревогой. ... Проснулся парень чуть раньше будильника. Рядом с ним лежал открытый комикс, которым он зачитывался глубокой ночью, чтобы отогнать от себя лишние мысли, но и он не помогал ему избавиться от них окончательно. Ведь этот комикс, как-никак, подарил ему Фрэнк. Сделав глубокий вдох и найдя в себе силы встать с кровати, Джерард спрятал чтиво в ящик тумбочки. Именно спрятал за грудой исписанных за прошлый учебный год тетрадей. Его охватывал страх от одной лишь мысли, что мать посчитает подарок безделушкой и тотчас отправит в мусорное ведро. Делал ли это Джи, потому что так долго мечтал об этом комиксе или потому что это был подарок от низкорослого? ... Так или иначе, в школу пришлось пойти. Надев своë чëрное пальто, которое по мотивам его сладкой лжи только-только постиранно, и ботинки, парень вышел на улицу. «Сегодня без скандалов. Удивительно. Даже погода ничего...» И правда – на небе ни единой тучки, и всë ещë сияет солнце, пусть уже не греет так, как грело пару недель назад. И ветер стих. Уэй давно заметил, что как только его настигает даже малейшее душевное спокойствие, погода меняется в лучшую сторону. Это заставило его немного улыбнуться и, сделав глоток свежего воздуха, сделать шаг вперëд. ... Идя по мокрому асфальту, парень ловко перешагивал через лужи, встречавшиеся ему на пути. Предвкушая новый, совершенно не загруженный контрольными и самостоятельными работами день, брюнет мягко улыбался, а улыбка его выражала лишь умиротворение и несломимое ничем спокойствие, что было совершенно не свойственно ему поздней осенью. В памяти это сырое, дождливое и порой грязное время года отпечаталось перманентной тоской, печалью и абсурдностью бытия, но не в этом году. Джерард был поражëн этим фактом. Был поражëн не меньше от осознания, что он чувствует себя так хорошо этой осенью, в самый разгар привычной хандры у подавляющего большинства населения, будто только ему в этом мире светит солнце. И он прекрасно понимал, что этим солнцем был Фрэнк. — Джи! - за спиной послышался узнаваемый из тысячи голос. Это был низкорослый, он, запыхавшись, догнал своего приятеля, на встречу с которым чуть бы не молился всю ночь. — Доброе утро, чувак! Господи, как я рад тебя видеть, я боялся, что ты слëг на больничный! Вчера ж так холодно было! — И тебе доброе утро. - уголки губ приветливо поднялись вверх, озаряя бледный лик. — Я же говорил, что не заболею! Как видишь, всë в порядке. — Вижу, ты сегодня в хорошем настроении. Что-то случилось? Или не случилось? - Айеро как бы подчеркнул частицу "не", намекая на возможный и такой бытовой конфликт с родителями. — Не знаю, ничего не случилось, просто... Почти всю ночь читал комикс, даже выспался почему-то, да и дышится как-то... легче после нашего вчерашнего разговора. — Я очень рад, что всë так! Тебя редко увидишь с улыбкой без причины, ха-ха! - закусив серебрянное колечко в губе, низкорослый улыбнулся что есть сил. — Кстати, ты в курсе, что сегодня у нас снова совместный урок? — Да ты что, серьëзно? Опять иностранный? — Да! Сядешь со мной как в прошлый раз? - каре-зелëные глаза вмиг заблестели, словно щенячьи, так и вынуждая дать положительный ответ. — О, да, конечно. - мысль о том, что парни будут сидеть вместе, грела душу Уэя, ведь просиживать пятую точку на последней парте в полном отсутствии соседа не приносило никакого удовольствия, вызывало лишь чувство одиночества и отчуждëнности от всего мира, не то что от всех учеников в классе. ... День тянулся бесконечно долго. Муторные лекции учителей не могли и каплю заинтересовать брюнета. Он сидел и глядел в окно, прибывая в томном ожидании последнего урока. В томном ожидании единственного урока, на котором ему уж точно не будет скучно. И, когда наконец раздался долгожданный звонок, парни встретились в коридоре. Оба с улыбками на лицах принялись искать нужный кабинет и, когда наконец нашли, сели за предпоследнюю парту. Последняя была занята двумя парнями, которых Джи в лицо не знал. — ...Так... Ну, контрольную работу вам давать ещë рано. Всë-таки, хах, сегодня у вас не все всборе, много отсутствующих... - записав что-то в журнал, молодая преподавательница открыла свой учебник и, даже не вставая с места, начала новую тему, которую Фрэнк и Джерард не усвоят должным образом, ведь заняты друг другом. — Джи. - шепнул короткостриженный, трогая друга за плечо. — Давай нарисуем комикс. — Комикс? А про что? - длинноволосый растерянно вскинул брови. — Про нас! Давай что-нибудь смешное нарисуем... Вот вообще что угодно! Давай, давай нарисуем комикс! - дëргая парня за рукав чëрной рубашки, Айеро игриво щурился и ухмылялся. — Ну ладно, давай что-нибудь нарисуем. - достав свой потрëпанный блокнот, предназначенный исключительно для творчества, Уэй открыл его на пустой странице, где парни и принялись выводить кривые линии, рисуя себя как персонажей какой-то мультяшной вселенной. ... Постоянный, будто никогда не исчерпаемый смех приятеля было приятно слышать до странных покалываний в животе, да и на лице Джерарда сама собой появлялась улыбка... У черновласого была одна особенность... Раньше мать часто заглядывала в его комнату ночью, чтобы проверить, спит ли он, и парень развил свой слух до такой степени, что мог услышать даже шаги на цыпочках. И прямо сейчас одним ухом он уловил пару неприятных, язвительных голосов, которые срывались на тихие смешки. Уэй не подавал вида, он продолжал рисовать, но диалог с приятелем поддерживать уже не мог, поэтому в какой-то момент он упустил нить разговора, вместо этого пытаясь вслушаться в речь парней, что сидели на задней парте, которую они с Фрэнком изначально планировали занять... — ...Вот понимаешь, есть люди, которые ну тупо ебалом не вышли. Вот Фрэнк как раз из этих. — Да тут верно подмечено, что он "из этих". - даже не видя лицо человека, Джерард понимал, как ядовито он давил лыбу. — Блять, вот ты скажи мне, если ты на него посмотришь, ты подумаешь, что он нормальный пацан? Нет конечно, он вылитый пидор! — Да он сто процентов пидорас! Ты видел, у него уши проколоты, да и не только! — А ещё у него на бошке полная жесть. — Ну ты что, он же пытается выделиться, чтобы найти себе какого-нибудь ëбыря. — Или чтобы его отпиздили где-нибудь за углом. — В точку. ... Слышать это в свою сторону до ужаса больно и неловко, но что может быть хуже, чем услышать это в сторону... человека, который тебе очень нравится? Нравится как личность, с которым тебе интересно, который освещает твой день и придаëт ему яркие краски? Нет ничего хуже, чем услышать насмешки над ним и понять, что ты не можешь сделать абсолютно ничего. Джи застыл как статуя, не смея пошевелиться. Его глаза напряжëнно разглядывают получившиеся рисунки, пытаясь отвлечь своего обладателя от этих язвительных и до глубины души неприятных высказываний. Парень так завис, что даже не заметил, как преподавательница вышла из класса, как кабинет заполнился оглушающим шумом и гулом учеников. Пусть эти слова были сказаны не в его сторону, пусть это даже его не коснулось, пусть эти парни ни слова не проронили про самого брюнета, но он всë равно чувствовал... что ему не всë равно. Что ему не безразлично то, что говорят за спиной у его школьного друга. Но, чëрт возьми, изнутри его разъедало чувство собственной беспомощности. Осознание того, что он не может ничего сделать из-за своей робости, даже повернуться к ним и отплатить той же монетой, выдав какое-нибудь обидное оскорбление, сводило его с ума. Джи молчит. Лишь сердце громко и бешено стучит, не давая покоя. «... Ты не слышишь? Ты не слышишь того, что они говорят про тебя? Или ты всего лишь делаешь вид, что не слышишь?... Стоит ли мне сказать тебе об этом?.. Почему ты продолжаешь улыбаться и что-то говорить, как будто ничего не слышишь..? Ты правда не слышишь их..?» Мысли становились громче, голова от них шла кругом. Растерянность оккупировала разум парня, притупляя все мозговые процессы. Он не понимал, что происходит, что он здесь делает, почему эти парни говорят такие вещи. Но самый главный вопрос, который его волновал... «Ты правда не слышишь их или притворяешься, что не слышишь..?» — ...Ахах, да, у него цвет волос как у самого настоящего пидора и самая ублюдская причëска во всей школе. — Вот бы его под машинку хуякнуть... — Есть идея получше. ... Краем глаза черновласый заметил, как чужая рука тянется к волосам его приятеля. ... Не прошло и секунды, как Фрэнк резко изменился в лице. Брови нахмурились, а глаза распахнулись в неком безумии. Он подскочил с места, чем заставил Уэя вздрогнуть от неожиданности, и схватил одного из парней за волосы, оттягивая в сторону, как бы заставляя встать из-за парты. — Ты думаешь, я, блять, не слышу, как ты про меня что-то пиздишь?! Уëбок! - схватив обидчика за воротник, Айеро прописал ему чëткий удар кулаком, после которого из носа парня хлестнула алая кровь. — Следи за собой, мудила! — Пошëл в жопу, урод! - кряхтел раненный, пытаясь заломать короткостриженному руку. Эта драка приковала к себе взгляды всех учеников в классе. Некоторые просили парней прекратить, некоторые растерянно охали, а некоторые персоны даже подбадривали обидчика, который, как Джерард понял, являлся одноклассником низкорослого. «... Боже... Что я должен сделать..?» Среди эмоционально реагирующих на это проишествие Уэй был белой вороной – он застыл на месте, как статуя, не в силах пошевелиться. Распахнутые от страха глаза в ужасе наблюдали за происходящим, а внутренний голос кричал о том, что нужно что-то предпринять, пока Фрэнка не покалечили ещë больше. Или пока он не переборщил с силой. — Хватит!.. Прекратите!.. - несмотря на ком, который будто кошка царапал горло, крикнул длинноволосый, подбежав к двум дерущимся ребятам. Он оттолкнул незнакомого парня, оставив Фрэнка позади себя, будто защищая его своим телом, за что тут же получил удар по лицу. — Пошëл нахер отсюда, ублюдок! — Ты какого чëрта его трогаешь?! Тебе он что сделал?! - срываясь на крик, возмутился Айеро, аккуратно оттолкнув друга в сторону и продолжав драку уже в целях отомстить за нанесëнный брюнету ущерб. Слабые капилляры не выдержали удара и тут же лопнули. Струйка алой крови медленно, но верно стекла к бледным губам, пачкая и их, по случайности попадая в рот. Несмотря на своë потрясëнное состояние, Уэй продолжал попытки разнять парней, пока другие смотрели и бездействовали. — Какого чëрта здесь происходит?! - неожиданно для всех в класс зашла разгневанная преподавательница. Еë щëки горели от злости, правый глаз слегка дëргался, а зубы она стиснула, лишь бы не рявкнуть чего-нибудь матерного. — Вы, трое... Сейчас же идëте со мной. К директору. - еë холодный голос заставил Джерарда встрепенуться от пробежавших по спине мурашек и напрячься от предвкушения последствий... «... Я тоже должен пойти..? К директору..? И он вызовет родителей..?» ... Когда-то Джи уже чувствовал подобное...