***
Леон.
Чувство умиротворения. Леон понял, что это лишь совсем недавно, но уже так сильно успел к этому привыкнуть. Чувство покоя, чувство тихого счастья оказались до этого абсолютно неведомыми для мужчины. Когда ночью лежишь и просто видишь…видишь мерцание звезд, серебряный блеск луны, чувствуешь тепло любимого человека рядом и дышишь. По-настоящему дышишь. Когда вдыхаешь полной грудью. Такое ощущение, будто все переживания, все проблемы на несколько мгновений уходят на второй план. Ненадолго, но чувствуешь что-то помимо тяжести будничных дней, груза убивающей пустоты на своих плечах и огромной чёрной дыры вместо когда-то живущей души. Внутри все так спокойно и становится на доли секунды так все равно. Легкие, словно ветер, прикосновения щекочут кожу, запах близкого человека лечит израненную душу, что скребется изнутри. И становится легко. В миг понимаешь, что только в такие короткие, но столь ценные моменты живешь. Мужчина всегда просыпается раньше Клэр и не может не смаковать это время полного счастья под тихое сопение младшей Редфилд. — Доброе утро. Сонно и так невероятно сладко приговаривает Клэр, что Леон не может сдержать улыбки. Да и не было в этом смысла, пусть видит, что с ним делает. Тихо в ответ говорит, как красива девушка утром. Не может налюбоваться легким румянцем на щеках и искоркам в любимых голубых, как небо глазах. В первое время их отношений, Кеннеди чувствует такой сильный контраст с прошлым, что невольно все внутри сжимается от нереальности происходящего. Детские казалось страхи, что все хорошее лишь сон, сковывают мертвой хваткой и не дают расслабиться. Агент никогда не забудет то время полного опустошения. Время, когда мечты становятся чем-то слишком далеким, когда все вокруг будто бы цвет теряет, а потом он сам не замечает как становится таким же: бесцветным, пустым. Когда все воспоминание о «жизни» уже так далеки. Когда горькому разочарованию кажется нет предела. Леон лишь глухими, одинокими ночами скорбел по не прожитым моментам жизни, что неумолимо ускользает, словно песок через пальцы. Пролетает словно холодный зимний ветер. Но сейчас все было иначе. Сейчас для Кеннеди главная задача-стать причиной искренней улыбки на родном лице девушки. Мужчина кажется упустил момент, когда стал зависим от прикосновений Клэр. От ее заразного смеха, улыбки, взгляда. Леон так сильно боялся сделать все неправильно, что упустил слишком много времени, но все сомнения и страхи испарились, как только девушка ответила взаимностью. Глупо вышло, так много воды утекло с их первой встречи. Но они ведь стали старше, мудрее, а значит все было не зря. После 98-го Леон был уверен, что тот «новичок полицейский», умер именно там в забытом для всех городе. Он умер вместе с последним выстрелом в голову, когда-то живого человека. В ту ночь такие глупые, казалось бы, мысли о смерти уже не выглядели такими уж и глупыми. Наоборот, они манили, предлагая выход и избавление разом от всего вокруг. Раньше, гораздо раньше, до того, когда тщетность этих мыслей дошла, наконец, до Кеннеди, он часто думал о прошлом, о том, кем в итоге ему пришлось стать. То была плохая привычка, будто не правильное, убивающее пристрастие, но без него уже никак. В детстве Кеннеди часто думал о том, каким хорошим человеком вырастет. Он надеялся на это, хотел этого. Глаза наполнены потерей чего-то такого сильно важного. И чувствует, как внутри проваливается в бездну, что мрачнее самой темной ночи. Понимает, что на дне уже рыщут голодные тени вины, печали, безысходности, разрушения. Только попадись, и никогда не отпустят, запуская свои когти в самую глубь. И надежда на что-то хорошее ускользает, уходит, не попрощавшись. В один миг испаряется, оставляя после себя гнетущее чувство полного бессилия… Леон думал о том, как бы сложилась его жизнь, не будь той ночи, тех событий. Скорее всего, он был бы обычным полицейским, выписывал штрафы за стоянку, ловил тех мелких воришек и снимал с деревьев кошек. Быть может, у него были бы дети и любящая жена и, кто знает, собака. Семья, та самая, которую показывают в идеальных фильмах. Но судьба распорядилась с ним иначе, абсолютно наплевав на последующие годы жизни мужчины. Правда была в том, что у мужчины все же была семья. Не та идеальная картинка, но все же была. Пусть немного (или много?) странная, израненная, но была. В действительности Леон всего за одну ночь обрел семью. Важных и невероятно сильных людей. Людей, смотря на которых хотелось выжить. Просто потому, что они давали ему ту толику надежды, за которую полицейский так отчаянно хватался. И тот сломленный парень держался только благодаря им. Он взял себя в руки, лишь бы самому стать свидетелем, как все они выживут. Леон никогда не забудет ту отвагу 10 летней девочки. Шерри забросили в самое пекло ада, но она так стойко держалась, что по сравнению с ней Леон чувствовал себя слабаком. Решительности в глазах Клэр и маленького, но яркого лучика надежды для них троих. Хоть им и пришлось расстаться, но для Леона все навсегда останется настоящим. В ту кровавую ночь многое изменилось. Слишком многое. В этот день он похоронил очень большую часть собственной личности. Закрыл на бесчисленное количество замков, ключи к которым забросил в самый темный, страшный угол собственного разума. Отрезая все пути к свободе. И кто же знал, что у Клэр Редфилд найдется отмычка для каждого хитроумного замка… Что до девушки… Что ж, Клэр Редфилд стала в одно мгновение самым ярким и светлым пятном в этом гниющем городе. Она появилась спонтанно, но появление ее было сродни благословению. В том месиве мертвых, обезображенных тел ее образ стал самым ярким и прекрасным пятном в воспоминаниях Леона. Трепет молодых сердец и неловкость-все это было так странно в куче уже окончательно мертвых тел и все еще ходячих мертвецов. Потому оба тогда притупили собственные чувства, предпочитая не усложнять и без того сложную ночь. Как прошла бы их встреча в другом месте, в другое время? Случилась бы она вообще? Клэр всегда была к нему слишком добра. Словно та самая родственная душа, что понимает без слов, лишь по взгляду определив, что на душе. Девушка многое отдавала, но никогда не просила ничего взамен. Ее улыбки были словно удары током, смешные, нелепые шутки заставляли смеяться и забывать обо всем на свете. Просто ощущение ее рядом было сродни чему-то очень близкому, родному. Будто бы ты ищешь что-то всю жизнь, сам не знаешь, что или кого, но в момент находишь и ощущаешь покой где-то в глубинах души. Но сомнения не давали Леону даже спокойно вздохнуть. Они накрывали с головой, перекрывая путь к воздуху… Сомнения-вечная штука. Постоянные спутники, не отступающие и не отстающие. Следуют также, как собственная тень. Преследуют. Выжидают и, наконец, нападают. Вгрызаются в глотку. А ты лежишь и захлебываешься в собственной крови, потому что сам позволил этому случиться. Мы порождаем сомнения, даем им расти. Помогаем им окрепнуть, а после даже не защищаемся, пока они раз за разом будут откусывать огромный кусок, оставляя рваную рану. У Леона много сомнений. Их настолько много, что для новых уже не хватает места, но агент любезно его находит. От них не уйдешь, не спрячешься. Но как же больно лежать по ночам и тонуть в этой собственной крови, пока они пируют над тобой. Как же это утомительно, будто других проблем нет. А потом наступает другой день, и вот их уже не 100, а 200. И так все больше и больше. Пока не уничтожат. Будут жить в тебе, питаться тобой, а потом убьют изнутри. Леон пытался бежать от собственных чувств. Сейчас он и не понимает зачем все это было. Пытался забыться в другой, поступая как самый настоящий мудак. Ада появилась вспышкой. Резкая, сложная. Она обманула, но зачем то подпускала ближе. Леон знал, что это путь в один конец. Но не сразу. В начале он было подумал, что наконец все встанет на места. Для них обоих была важна работа. Они оба не любили и не могли говорить о чувствах. Для них было проще просто чувствовать тепло тела рядом. Но так ли это было в самом деле? Тут мужчина ответа не знал, а думать не хотел. Ему было приятно, что Ада была рядом, хоть и в такие редкие моменты. Он ждал их встреч, всякий раз надеясь, что проснувшись, увидит ее рядом. И всякий раз, просыпаясь, Леон лишь глубоко вздыхал, рукой дотрагиваясь до уже давно остывшей простыни. Так ли он был нужен Аде, как она ему? И было ли хоть что-то в их отношениях настоящим? Он не стал спрашивать у окончательно уходящей девушки. Внутри он чувствовал себя потерянным, словно снова стал мальчишкой, который узнал, что его родители больше не вернутся домой. Узнал, что его бросили в первый, но такой болезненный раз. Возможно, причиной всех сомнений было именно это. Леон боялся, что Клэр тоже его оставит. Но ведь она никогда не давала таких поводов, так? А потом, в какой-то момент бесконечный круговорот всех «возможно» и «если» что звучали набатом в голове, просто затихли. Теперь блеск в глазах девушки по утрам стал куда важнее всех мыслей. Плевать, что все может рухнуть в тартарары. Он слишком долго ждал. Они слишком долго ждали и слишком многое потеряли. За любовь в глазах Клэр ему хотелось весь мир положить к ее ногам. Леон ощущал любовь, которую не ощущал слишком давно, и чувство это опьяняющее, заставляло сердце танцевать в ритме, незнакомом даже самой Клэр. (А она любила поражать Леона своими бесконечными умениями в танцах). Ощущения таких теплых объятий дарили чувство защищенности куда сильнее, чем любой бронежилет. Леон стал свидетелем домашней и хозяйственной Клэр. Черт возьми, это было самым прекрасным, что ему доводилось видеть. Странно все это. Казалось они всегда так были рядом друг к другу, так много знали о друг друге, но лишь спустя много времени решили взять судьбу в свои руки. На их долю выпало много разных проблем, потерь, вины. Разве плохо, что им хотелось простого душевного и такого родного покоя?***
Клэр.
Клэр давно перестала любить выходные. Обычно в эти дни на девушку накатывали очень мрачные мысли о ее жизни, поэтому она всегда предпочитала занимать себя работой. Кто бы мог подумать, что Леон Кеннеди может изменить все и сразу. Девушка всегда знала, какой Леон на самом деле. Видела в его серо-голубых глазах того полицейского, что невероятно мило краснел от ее каламбуров и шуток. Она чувствовала его в моменты, когда ощущала заботу, теплые и такие уютные объятья. Леон всегда таким был, хоть и пытался этого не показывать, но разве можно скрыть то, что так очевидно. Клэр никогда не мечтала о прекрасном принце. Эти девчоночьи мысли были не в ее характере. Леон и не был принцем. У мужчины было и будет слишком много внутренних демонов. Та ночь, те события. Они навсегда останутся большим шрамом в жизни обоих. И этого уже никогда не изменить. Страх, окутывающий тогда, до сих пор хватал за ноги в темной ночи. Отголоски тех воспоминаний всегда будут отравой в их жизнях. В памяти вечно были мелькающие искаженные лица когда-то живых людей, а следом безжалостно размазанные мозги на стене от бесконечных выстрелов в голову. Отвратительный запах гниющей плоти и постоянная тревога… Клэр никогда не забудет то чувство абсолютной пустоты, когда узнала, что родителей не стало. Вместе с этим девушка навсегда оставит в памяти то, что Крис, ее старший брат, сделал для нее. Будучи подростком, переживающим потерю родителей, он оставался сильным, всегда дарил поддержку и заботу. Он делал это только ради Клэр, держался и шел вперед ради маленькой девочки, его единственного члена семьи. И Клэр всегда будет за это благодарна. Поэтому, когда она отправилась в Раккун, в голове не промелькнула даже капля сомнения. Теперь ее очередь быть сильной, ради него, держаться. А увидев Шерри Биркин, все внутри перевернулось, и мысль оставить девочку казалась сумасшествием. Шерри была так напугана, растеряна и одинока, что младшая Редфилд увидела в ней-себя. Но у девочки не было старшего брата, у нее не было никого… Клэр помнила те обещания, которые дала, когда была вынуждена оставить Леона и Шерри. Она должна найти Криса, не может просто его оставить. Грусть в глазах девочки не давала ей покоя ни на секунду. Однако, она не сдержала обещание. Они не нашли друг друга, не стали семьей. Шерри забрали у них, и это разбило что-то очень важное внутри девушки. Тогда в Клэр что-то безвозвратно сломалось. Теперь работа стала главной причиной идти вперед. Вся жизнь была во все возможных «почему?». За маской жизнерадостности и уверенности она пыталась скрыть свою потерю. В какой-то момент, просто привыкнув к этому. Клэр боялась, что ее старый образ внутри лишь отголоском прошлого станет. Что когда-то свободная часть девушки уйдет и больше не вернется. Страшно, что осколки в легких никогда не дадут отдышаться. Редфилд боялась, оглянувшись назад, увидеть лишь боль, тонущую в слезах и обросший тревогой образ. Что все возможные моменты счастья и покоя будут далеким «когда-то». Девушка всегда с трепетом вспоминает тот самый вечер, когда внутри все словно на место встало. « — Как насчет загородного дома? Он же тебе нравится… Голос Криса Редфилда был наполнен надеждой, с легкой грустью. Мужчина уже несколько дней пытался организовать день рождения сестры. Именно Крис, всегда чуткий и заботливый, понял, что с девушкой не все в порядке. «Слушай, Крис. Я ведь уже давно не ребенок и вполне могу обойтись без всего этого.» Эти слова младшая Редфилд говорила мужчине уже не один раз, но всякий раз после, чувствовала себя еще хуже. Клэр было плохо. Возможно, слишком плохо. Последние несколько месяцев давались очень тяжело. Она очень устала, и это сильно подкосило всегда жизнерадостную девушку. Силы младшей Редфилд были на минимуме, их даже не хватало на спасающую работу. Что уж тут говорить о празднике в честь дня рождения. Клэр не понимала, когда именно потеряла контроль над ситуацией. Теперь она всегда была рассеяна. Ее настроение менялось также быстро, как весенняя погода. Казалось, светит солнце и все хорошо, но в следующую секунду все небо было в темных грозовых тучах. И что хуже всего, Клэр просто не могла взять себя в руки. На языке уже застыло раздраженное: «Мне ничего не нужно.» Но, посмотрев на брата, девушка не смогла этого сказать. На нее вдруг обрушилась волна жуткой вины. Крис ведь ее брат. Он пытался сделать как лучше, помочь. Всячески терпел ее едкие слова и ничего не говорил. Крис и Джилл, вот кто были рядом. — Хорошо. Я думаю, будет здорово. Вопросов о Леоне удалось избежать, и она была безмерно благодарна за это. Клэр не хотелось врать, но и рассказывать правду не было желания. Они не общались уже два месяца. Сначала Клэр была полна обиды, разочарования и злости. Но все обдумав, поняла, почему мужчина так поступил. Та информация на чипе посеяла бы ужас среди людей, и неизвестно, как бы все закончилось. К тому же никто не отменял угрозы для нее и всех, кто ей дорог. Будь Редфилд на месте Леона, она бы поступила также. Молчание. Вот что разрывало девушку изнутри. Неужели она настолько не нужна ему. Почему за все это время он даже не позвонил. Даже чертовой смс-ки не отправил. Правда в том, что Клэр скучала. Сильнее, чем могла представить. Самой девушке хотелось позвонить лучшему другу, просто услышать родной голос, узнать, как дела, в порядке ли он. Возможно, Леону просто было все равно. (он в самом деле так легко ее отпустил?). Поэтому поднимать эту тему совсем не хотелось. — Ты уже решила, кого хочешь позвать? Как насчет Бертонов? — поинтересовалась Джилл. — Да, конечно. Моя подруга Ханна и ее парень тоже приедут. Клэр не могла сказать этого вслух, но внутри все разрывалось. Ей хотелось видеть Шерри. Очень хотелось. Редфилд так невероятно сильно скучала по ней. Шерри была лучиком света, девочкой, что стала семьей. Однако их плану о дружной семье не суждено было сбыться. Потом они просто потеряли связь. Клэр не пускали к девочке, а время шло, Шерри росла, и вместе с этим они и вовсе стали видеться слишком редко. Клэр не смогла сдержать обещание, и им пришлось разлучиться. Теперь она даже не знала в порядке ли девушка. Еще одно имя глухим звуком внутри не давало покоя. Как бы Редфилд не отнекивалась, как бы не злилась на себя, но она скучала по Леону. Поэтому и его ей тоже хотелось бы видеть, пусть их и разделяли месяцы молчания. Весь день прошел в подготовке. Они смеялись, болтали, просто хорошо проводили время. Когда в дверь постучали Бертоны, Клэр была очень рада их всех видеть. Снова крепкие объятия, поздравления. Но когда раздался еще один звонок в дверь, Клэр озадаченно посмотрела на Криса, но брат просто пожал плечами и слегка улыбнувшись, попросил открыть дверь именно Клэр. Поняв, что что-то явно тут не так, девушка в странном состоянии предвкушения и легкого волнения подошла к двери, а открыв, не смогла сдвинуться с места. Перед ней стоял Леон. На лице застыла растерянность и смущение. Но потом Редфилд услышала тихий вздох откуда-то сбоку и перевела взгляд на источник звука, не в силах сдержать удивления вперемешку с недоверием в собственном голосе. — Шерри…? Девушка, стоящая рядом с Леоном, держала в руках большую коробку с тортом и с восхищением смотрела на Клэр. Когда именинница сделала короткий шаг навстречу, Биркин тут же передала торт Леону и сжала в возможно чересчур крепких объятиях Клэр. В этот момент Редфилд все-таки не смогла сдержать всхлипа. Она чувствовала руки Шерри, то, как девушка сжимала ее в своих руках, совсем как тогда, после Раккуна и внутри все разрывалось. Но сейчас перед ней была вовсе не та маленькая девочка. И чувство утерянного времени отравляло все внутри. — С Днем Рождения, Клэр… — Боже, как же ты повзрослела… — У тебя с Леоном одни фразы на двоих? Тихий смешок Шерри заставил Клэр улыбнуться и аккуратно выпустив из рук Биркин, она наконец вспомнила о другом человеке, стоящем в дверном проеме. Взгляд Леона теперь был теплым, такое выражение глаз Клэр видела всего несколько раз, но успела его полюбить. Глаза мужчины были словно прикованы к Клэр. — Мы решили, точнее Леон решил, что твой любимый торт-то, что нужно. Счастливая улыбка Шерри заставляла видеть Клэр вовсе не взрослую девушку, а того маленького беззащитного ребенка, чья жизнь была в руках девушки. — Мне были нужны только вы. Они болтали, или точнее, болтала Биркин. Клэр не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Она все любовалась взрослой Шерри и не могла перестать восхищаться ею. Но вместе с этим чувство грусти от того, что она не участвовала во взрослении дорогого человека, не давало ей покоя. — Клэр? Ты в порядке? — Прости, что мы так и не смогли стать семьей. Я ведь тебе обещала. Шерри грустно улыбнулась. Взяв в руку ладонь Клэр, она тихо сказала: — Мы всегда были семьей. Всегда будем. Знаешь, когда Леон позвонил, я была так рада, а еще так волновалась. Но не я одна. Волнение Леона ощущалось за километр. Что это между вами двумя? Наконец открыли глаза?» Леон был рядом. Всегда был. Да, он делал больно своими поступками, но никто не идеален, ведь так? В любом случае она может во многом ошибаться, но смотря в глаза мужчины, ощущая его рядом, и просто быть на сто процентов уверенной в искренности его чувств, было важнее. Леон был тем, кто знал о ее масках, о попытках жить дальше. С ним она могла быть собой и знала, что он понимает. Всегда поймет, сколько бы километров их не разделяло. В какой-то очень важный момент Клэр поняла, что полюбила выходные. Крепкие объятья по утрам, свежий кофе и гору блинчиков, которые они будут есть на протяжении всего дня и просто лениво валяться на диване, смотря кучу фильмов (или изредка поглядывать на никому не интересный сюжет?). Такой родной теплый взгляд дорого человека, запах его кожи рядом и чувство защищенности. Спустя кучу ошибок, потерь и боли им наконец удалось дойти до друг друга, увидеть друг друга. Почувствовать. Ведь ничего преступного в их тихом счастье просто не могло быть.