Солнечная улыбка убийцы

Наутро перед прощанием Тэхён долго целует Хоби, обнимает его и обещает, что скоро они снова увидятся. Но до следующего официального скоро ещё больше месяца, и в машину к брату он садится грустным. — Ты сегодня не работаешь? — интересуется парень, когда стены колонии исчезают за поворотом. — Взял пару выходных в счёт переработок, — отвечает Сокджин, уверенно и ровно ведя машину по трассе. На его пальце блестит заметное помолвочное кольцо. — Как ты? Заедем куда-нибудь позавтракать? — Давай, — соглашается Тэхён. — Со мной всё нормально, не волнуйся… Он смотрит прямо перед собой ещё несколько километров, но когда переводит взгляд на брата, то не может сдержать улыбку. — Какое красивое! Юнги подарил? — Вместе выбирали, — улыбается Сокджин в ответ. — Мы решили пожениться. Правда, пока не определились с датой. — Пожениться? Когда вы решили? — изумляется младший. — О, я так рад за вас! Поздравляю, Сокджин, он замечательный. — Вчера, — смеётся тот. — Я проснулся утром, посмотрел на Юнги и решил, что больше не могу с ним жить в гражданском браке. Хочу, чтобы всё было официально. Даже с родителями познакомлю, будь что будет. Я взрослый мужчина, в конце концов. А однополые браки у нас уже несколько лет как разрешили. Но думаю, что какого-то пышного торжества мы устраивать не будем. — Гражданский брак — это брак без церковного освящения, — усмехается Тэхён, от Юнги набрался любви к точным формулировкам, не иначе. — Так что он у вас и будет. Я очень за вас рад. И я всегда вас поддержу в вашем решении. Он думает, что толку-то от его поддержки, но не может этого не сказать. Он тоже выбирает Сокджина. Даже перед родителями он выберет брата. — Нет, в церковь мы точно не пойдём, это для верующих, — говорит тот. Когда-то он пытался удариться в религию, но быстро опомнился и, к счастью, забыл об этом совсем. Сложно совмещать науку и религию, это две параллельные вселенные. — Спасибо, Тэхён, мне всегда нужна твоя поддержка, — он улыбается, поглядывая на брата. — А как вы провели вчерашний день? Расскажешь? — Хорошо, — Тэхён улыбается. — Хоби очень нервничал после аудио, которое я ему скинул. Это и понятно… Но мы с ним поговорили, а вечером уже и все вместе. Сейчас ему лучше. Пообнимались, посмотрели «Венецианского купца», у Хоби прекрасный английский. Уже в кафе, в котором они останавливаются позавтракать, он спрашивает: — Сокджин, а как… понять, что человек возбуждён? Старший глотает кофе, только чудом не выплюнув его обратно в стаканчик. — Конкретизируй свой вопрос, пожалуйста. Что за человек? Мужчина, наверное? Навряд ли, конечно, Тэхён бы стал спрашивать про женщину, после ночи в колонии с Хосоком, но с этим Тэхёном нельзя быть абсолютно уверенным ни в чём. — Мужчина, — смиренно соглашается Тэхён. Хотел точных формулировок — получи. — Вот мы целовались, обнимались… как понять? — Ну, первый и самый очевидный признак — это эрекция, — тоном важного профессора объясняет Сокджин. — Если её не видно или нельзя почувствовать, можно ориентироваться на дыхание, пульс, зрачки… — А… когда она должна наступить? — Тэхён хмурит брови. — Мы целовались, но… ничего такого не было. А пульс я не считал. — Ну это индивидуально, — Сокджин пожимает плечами. — У тебя же, например, её не было? Или была? — Не было, но… Мне так горячо было внутри, что-то тянущее и острое… — младший пытается сформулировать как можно чётче. — И мы так долго целовались. Сколько вы целуетесь, прежде чем она случается? — Иногда нисколько, — усмехается Сокджин. — Я не буду тебя пугать подробностями, но иногда стоит просто посмотреть. Или подумать. Или почувствовать запах. Итак, давай лучше подытожим про тебя: тебе было горячо, было приятно, было как будто щекотно, но не так, как бывает при щекотке, когда ты хочешь смеяться и отбиваться? Он очень любил щекотать брата, когда тот был ребёнком. — Да, — кивает Тэхён. — И так… томительно, знаешь? Как будто ждёшь чего-то ещё… — Вполне похоже на возбуждение, без эрекции оно тоже случается, ну, когда с ней есть проблемы, да и без особенных проблем тоже… Всё бывает, Тэхён, наш организм — очень сложный механизм. Вообще всё начинается в голове, — старший указывает на свой висок пальцем. — Всегда. А если с Хосоком в колонии происходило насилие, у него тоже могут быть проблемы с эрекцией, — и спокойно себе допивает кофе, ему, как доктору, вообще не сложно говорить о таких вещах даже в кафе с младшим братом, пусть он и не на этом специализируется. — То есть, всё нормально? — уточняет Тэхён. — Дело не в том, что я… его не привлекаю? — Почему ты думаешь, что ты его не привлекаешь, если вы так долго целуетесь? — Сокджин смотрит на него ласково. — Конечно, это не совсем нормально. Но во всём можно разобраться. Поговорить. Попробовать сходить к врачу… Тебя беспокоит то, что ты не почувствовал его возбуждения? — Я бы, наверное, напрягся, если бы его почувствовал, — Тэхён сейчас действительно говорит предельно откровенно. — Но мы очень горячо целовались. И вообще целовали друг друга, не только в губы. Мы принимали вместе душ. И нам обоим всё нравилось. Но… ничего похожего на эрекцию не было. Конечно, после того, с чем он столкнулся в тюрьме… — Ну, вот видишь, вам обоим этого хотелось, вам обоим это нравилось, разве это плохо? — Сокджин ему улыбается. — Продолжайте, пока всё хорошо. Если я не ошибаюсь в своих суждениях, то вы будете друг для друга отличной терапией в этом смысле. Вы друг другу очень нравитесь. Вас друг к другу тянет. Вы друг друга понимаете. Это само по себе терапия, Тэхён. Но если ты так волнуешься, ты можешь поговорить об этом с ним. Лучше, конечно, лично, осторожно, я-то вообще человек со стороны… А такие вещи правильнее всего обсуждать вдвоём, внутри пары. И только потом уже идти к врачам. Тэхён сосредоточенно кивает и спрашивает: — Подождёшь меня в машине, когда мы поедем в следующий раз? Не думаю, что мы сможем обсуждать такие вещи под твоим строгим взглядом… А такие свидания — это прекрасно, но даже с учётом того, что я мало трачу из тех денег, что ты мне даёшь, лучше их оставить на экстренный случай. — Ты стал таким взрослым, — внезапно вздыхает Сокджин, но, кажется, в этом есть доля шутки. — Конечно, я не буду вам мешать, если ты хочешь поговорить с ним об этом. И… Слушай, а Чимин встречается с его соседом? — Да, с Намджуном. Он очень хороший парень, Хоби ему доверяет, — для самого Тэхёна это лучшая рекомендация. — Его мама — профессор в университете, а бывшая жена и дочка в Америке. Хоби шил для неё кролика. И я передал для неё нашу книгу. — У них же приличная разница в возрасте? — без всякого подтекста спрашивает Сокджин, а сам думает, надо же, не показалось! Может, он внимательностью к деталям от Юнги заразился? Футболки у них одинаковые. — Чимину нравится, — пожимает плечами Тэхён. — Да, Намджун старше. — Ну вы даёте, конечно, — ласково смеётся Сокджин. — Поехали уже домой, Юнги, наверное, давно вернулся с дежурства, проснётся голодный… — Обед на всех приготовит, — мечтательно подхватывает младший. — Поехали. Сокджин обнимает его за плечи и наигранно строго ворчит: — Так, я не понял, тебе давно еда, приготовленная Юнги, стала нравиться больше, чем моя?! — Ну что ты, — Тэхён смеётся. — Мне очень нравится, как вы оба готовите. Главное, что это делаю не я. — Вот ведь хитрец! — восхищается Сокджин и целует его прямо в висок, прижимая к себе. — Ладно, убедил. Обед готовит Юнги, но ужин Тэхён берет на себя. Во-первых, старшие уезжают на встречу с адвокатом, во-вторых, ему нравится готовить для Чимина. Другу он рассказывает о прошедшем свидании в чуть больших подробностях. — Кто бы мне сказал ещё полгода назад, что я буду переживать, что кого-то не возбуждаю, — ворчит Тэхён. — Да уж, я помню, как ты мне заявил, что у тебя не будет отношений, — ласково дразнит его Чимин. — А я тебе тогда сказал, что всему своё время. Ну, или что-то такое, в любом случае, я знал, что всё может измениться. Он с аппетитом уплетает ужин и с интересом слушает друга, но ему тоже есть, что сказать на его волнения. — Конечно, это нормально, ты же в него влюблён! Я вот однажды был влюблён в… своего лечащего врача. В Америке. Ему было уже почти шестьдесят… Знаешь, как я переживал? Ужас просто! — Чимин! — Тэхён фыркает. — Господи, откуда у тебя силы нашлись об этом переживать, когда ты лечился?! Ты же не пытался его соблазнить? Он так легко об этом спрашивает, что сам удивляется. — Ну, когда лечился, надо же было на что-то отвлечься, — дёргает плечами друг. — И пока был в больнице, конечно, не пытался, ты себе как это представляешь? Доктор, мне плохо, потрогайте меня? — и хихикает. — Не-ет, я же знал, что это бесполезно, просто вздыхал со стороны. Потом, когда уже выписался, приходил его навещать, пока восстанавливался. Пару раз сходили кофе попить, он вообще был женат, у него даже внучка была, — он смеётся, вспоминая. — А потом, ну… Да. Соблазнил. Кое-как. — Слушай, — Тэхён покусывает губу, но Чимин в этом деле лучший советчик. — А если Хоби говорит, что хочет поцеловать везде… Это прям вообще везде? — Ну, скорее всего, да, — отвечает тот. — Вообще везде. Приятнее всего, конечно, начинать с нижней половины тела, — и снова смеётся. — Для меня, например. — А как там целовать? — интересуется друг. — Ну, или посоветуй, что почитать… — Ой, лучше не читай, потому что люди иногда такое пишут! — Чимин машет на него ладошкой. — Если ты спрашиваешь про член, то там вообще можно по-разному целовать. Дай сюда огурец, я покажу. — Нечего осквернять огурцы, Сокджин из них салат делает, — бурчит Тэхён. Но огурец достаёт и тщательно моет, прежде чем передать Чимину. — Я его потом съем, не переживай, — смеётся тот, устраиваясь поудобнее, чтобы Тэхёну было видно, обхватив тот огурец пальцами, как тот же член, и смыкает ресницы. Хорошо, что никого из старших дома нет, потому что они бы обалдели от этого зрелища. Даже неизвестно, на что смотреть более неприлично: на губы Чимина, язык или огурец, который он держит очень интересным способом у своего рта, натуральным образом его лаская, показательно, конечно. И, наверное, у него всё очень неплохо с фантазией, потому что он вообще не стесняется того, что демонстрирует, но думает вовсе не об огурце, едва ли не увлекаясь им слишком серьёзно, когда заглатывает в горло, но тут же выпускает. С хрустом откусывает самый кончик и с невинной улыбкой его жует. — Ну как, понятно? — То есть, в конце надо откусить? — заливисто хохочет Тэхён. — Понятно, что повторить это нереально, и я больше в жизни не смогу есть огурцы! Он пытается отсмеяться и уточняет: — Но даже если мы ограничимся только началом твоего урока, ему будет приятно? — Я не помню ни одного мужчины, которому это было бы неприятно, — заявляет Чимин. — Один просто стеснялся, но это уже совсем другое дело. …Наутро Тэхён поспешно отказывается от огуречного салата.