Отпускай

А-Юаня оставили на две недели из-за карантина в садике, а Вэнь Нин так надолго ребенка с чужой женщиной не оставит, даже если доверяет ей. Шла вторая неделя, как Вэй Ин засыпал у кровати, не слезая с кресла, и волшебным образом оказывался в ней по пробуждении под теплым одеялом и А-Юанем, прижавшимся в его руке. Конечно, долго думать, кто именно его переносит на кровать, не пришлось. Но возражать этому ему не хотелось, всё-таки шея скажет спасибо. Лань Чжань тихо ликует в своей комнате, так как благодаря режиму ребенка, он может поднять Вэй Ина в девять утра и потащить на лечебную физкультуру, во время которой получает поток ругательств и недовольства, пока А-Юань пинает по двору мяч или просто сидит рядом с ними, засыпая Лань-гэгэ самыми разными вопросами. На самом деле он не ожидал, что жить с ребенком так… Хорошо? Забота о ком-то, кто не твой пациент, делает тебя очень счастливым, как оказалось. Хоть Вэй Ин и не давал ему этим злоупотреблять, чтобы не вызывать лишнюю привязанность у ребенка, но Лань Чжань был рад и этому. По началу все, что мог чувствовать Лань Чжань в отношении Вэй Ина была вина. Пронзительная, с запахом застывшей желеобразной крови вина. Он чуть ли не задыхался из-за нее. Он старался оставлять их уровень общения только как доктор-пациент, или хотел верить, что старается. Сначала переход на ты, потом разные шутки Вэй Ина и вот Лань Чжань сразу же готовит ему ужин из мяса, которое даже не ест! Да что происходит?! Это все из-за чувства вины, успокаивал себя Лань Чжань, но чувство вины не могло заставить его так сильно заботиться о повседневной жизни, а не только о лечении. Это просто помутнение. Снова пытался успокоить себя Ванцзи, но это помутнение как-то затянулось на третью неделю. Он хотел разговоров с ним. Слышать его голос. Хотел, чтобы он также раскрылся, как в те два дня в городе. Было условие в договоре — ни за что не уезжать без него самого из дома. Лань Чжань пытался собрать пазл с тем, что слышал и этим условием, все всегда приводило его к попытке самоубийства. Почему-то он не верил, что Вэй Ин способен на такое. Почему-то считал, что он мог выдержать это. Но не ему ведь судить, он не может знать точно, он никогда не спрашивал и не собирается. Ему не хочется снова видеть этот взгляд пропитанный разочарованием и болью. Лань Чжань ведь видел Вэй Ина в первый раз на студенческой выставке, где четверокурсники выставляли свои работы, в поисках спонсоров или наставников. Сичэнь пригласил его туда просто насладиться искусством молодых талантов. Жаль, что Лань Чжань не смотрел на картины, он смотрел только на одного парня. С шикарной улыбкой. Жизнерадостной аурой. Желанием жить и любовью к жизни. Он открыто принимал все приглашения, будто стеснение забыли добавить в его личность, заменив это болтливостью. Тогда Вэй Ин не увидел его. Лань Чжань был такой же, как и десятки человек в этом зале. Второй раз случился уже на выставке самого Вэй Усяня, которого туда снова позвал брат, сказав, что это один из детей главы корпорации Цзян. Лань Чжань всегда любил искусство, но… Даже в комнате, что была наполнена искусством молодого мастера, от которого исходило тепло, любовь и нотки горечи, он все равно смотрел на него. На Вэй Ина. Его руками было создано искусство здесь, а значит и сам он был искусством. Композиция действительно поражала последовательностью и яркостью каждой из работ. Мысль художника была сразу ясна — любовь. Вот только это не страсть, не наше привычное понятие любви. Она столь платоническая, столь теплая и аккуратная, что тело покрывалось мурашками. Было несколько одиночных работ, от которых веяло одиночеством, они были словно дополнением к работе. Вопреки его теплой семье, любви к которой он и посвятил целую выставку, в его сердце всегда теплилось одиночество, которое выливалось на бумагу темными мазками. Лань Чжань забывал о Вэй Ине, думая, что ему просто показалось. Он просто засмотрелся на красивого юношу, который на своей же выставке выглядел так, будто сейчас пойдет воровать пиво. На нем не было костюма или вида приближенного к классическому. Все списывали на творческую личность. В один из вечеров Лань Чжань не удержался и ввел в поиск «Вэй Усянь художник». Всплыло пара интервью и две страницы в инстаграмме. На одном из них мелькали фото с последнего класса старшей школы. Личные фото, где он купается в озере, ставит рога пьяному Цзян Чэну. На одном из фото он был с недовольным лицом, стоя в длинном черном платье и каким-то парнем в ногах с рулеткой, внизу была подпись: «Я просто проспорил Хуайсану!!! А потом Цзян Чэну!!! Я не увлекаюсь этим Т_Т» Лань Чжань не удержался от того, чтобы улыбнуться. Фотография трехлетней давности с А-Лином на руках, где тот задувает свечи, фотография А-Юаня и Вэй Ина из большого парка аттракционов. На каждой фотографии он улыбается и, казалось, свет от улыбки проникал даже через фото. Только Лань Чжаню становилось до невыносимого грустно, ведь такой человек теперь не может дарить свет всем вокруг также, как раньше, теперь он прячет тьму за этой широкой улыбкой. — Алло, брат, можешь привести мне книги из нашей библиотеки? Обычный план теперь не подходил, нужны были более радикальные меры. Воздействие должно быть не только физическим, но и ментальным. Что-то внутри мешало ему встать на ноги, Лань Чжань должен узнать что именно. — А-Юань, не бегай! Все равно сначала ты будешь есть суп! — воскликнул Вэй Ин, выезжая из кухни. — Мы пойдем гулять, но сначала суп, и ты меня не переубедишь! — Поймай! Поймай! — кричал А-Юань, забегая в гостиную, что не пройти не проехать. — Запрещённый ход! — воскликнул Вэй Ин, остановившись в дверях гостиной. — Ванцзи… Это… — Лань Сичэнь стоял в дверях, пока за спиной брата происходил настоящий хаос и шум, которого в их доме никогда не было. — Заходи. — выдохнув, сказал Лань Чжань, отходя в сторону. — Здравствуйте, Доктор Лань номер два! — смеясь, воскликнул Вэй Ин, когда А-Юань снова выбежал уже на кухню. Похоже, он всё-таки убедил его сначала поесть. — Номер два? — недоуменно спросил Лань Сичэнь, не сразу осознав, что его брат здесь тоже за врача. Лань Чжань ничего не ответил, лишь пригласил брата на кухню, где, похоже, как раз был обед. Вэй Ин с высокий хвостом, выбившимися во все стороны прядями, с закатанными рукавами большого теплого сиреневого свитера, следил за тем, чтобы А-Юань ел, сам при этом уплетая жареный рис с мясом. На столе было много маринованных закусок, Лань Сичэнь сразу увидел еду своего брата в виде жареного тофу, чаши супа и чашки риса. Около порции Вэй Ина стояла банка энергетика и Лань Сичэнь удивился, как Ванцзи ее ещё не выкинул. — Проходите, вы едите такую же преснятину, как и Лань Чжань? — спросил Вэй Ин, подъезжая к плите. — А… Я… Лань Чжань?.. — все ещё в недоумении спрашивал Лань Сичэнь, стоя в дверях кухни. — Лань Чжань, твой брат не такой уверенный как ты. Вы будете обедать? — спросил Вэй Ин, сняв крышку с кастрюли. Лань Чжань вопросительно посмотрел на брата и тот неуверенно кивнул. Вэй Ин поставил еду рядом с едой Лань Чжаня, краем глаза посмотрел на пакет с книгами и большой чехол с каким-то инструментом за его спиной. Лань Чжань проводил брата до ванной. — Лань Чжань? Похоже, вы очень близки. — с улыбкой проговорил Лань Сичэнь, наблюдая за тем, как Лань Чжань быстро спрятал уши за волосами и еле сдержал смешок. Лань Чжань лишь резко потопал на кухню, его шаги были чуть тяжелее обычного, Лань Сичэнь только шире улыбнулся, направляясь за братом. — Лань-гэгэ, кто это? — спросил А-Юань. — Да, Лань-гэгэ, представь нас, а то имени ты так и не назвал. — с ухмылкой проговорил Вэй Ин, складывая свои тарелки. — Лань Сичэнь, старший брат Ванцзи. — с улыбкой представился он, садясь за стол. — Я Вэй Усянь, приятно познакомиться. — с улыбкой проговорил Вэй Ин, пододвигая тарелку с супом поближе к А-Юаню. — Пока тарелка пустой не будет, пирожное не получишь. Я уже все съел, сейчас сам пойду и съем все пирожные! — испугал Вэй Ин А-Юаня, что тот действительно стал есть быстрее. — Лань-гэгэ, ты же купишь мне пирожные, если Сянь-гэгэ все съест?! — спросил жалобно А-Юань, который стал быстро есть суп. Зачем вообще есть. суп, когда есть вкусные пирожные?! — Конечно, А-Юань, столько, сколько захочешь. — сказал Лань Чжань, протягивая палочки брату. — Эй! Ты к кому обращаешься, маленький предатель! — воскликнул Вэй Ин то ли жалобно, то ли обиженно. — Лань-гэгэ два будет есть пирожные? — спросил А-Юань, спрыгивая со стула, собираясь подойти к холодильнику. — Я скажу Вэнь Нину больше никогда их ему не показывать! — воскликнул Вэй Ин, снова вылавливая ребенка. — У вас весело. — с улыбкой прошептал Лань Сичэнь, смотря на брата. Его брови поползли вверх в удивлении. Взгляд брата был таким… Нежным. Он сделал пометку в голове, что нужно поговорить об этом. — Лань Сичэнь, вы останетесь до вечера? Если да, вы пойдете с нами к озеру, А-Юань просто просил об этом два дня. — сказал Вэй Ин, убирая тарелки в раковину, смирившись с тем, что А-Юань больше не съест. — Иди бери свои пирожные, но обязательно поделись со всеми. — сказал Вэй Ин, включая воду. — Вэй Ин, оставь, я помою. — сказал Лань Чжань, вскакивая из-за стола. — Лань Чжань, у меня ноги не работают, а не руки, ешь. — предупредительно сказал Вэй Ин, еле дотягиваясь до губки и средства для мытья. Лань Чжань сел за стол, в этот момент, как подумал Сичэнь, он был похож на кролика с опущенными ушками. У него немного сложились брови в домик, а губы сомкнулись в досаде. Лань Сичэнь улыбнулся при виде этой картины. — Господин Вэй, я уеду сразу после обеда, у меня ещё ужин с дядей. — проговорил Лань Сичэнь. — А, тогда ладно. А-Юань, молоко на дверце, не ешь всухую. — нарекательно сказал Вэй Ин. Лань Сичэнь мягко сказать был удивлен такой семейной атмосферой в доме. Но ещё больше был удивлен состоянию брата, ему казалось, что тому здесь тяжело находиться, но смотря на все это, кажется, наоборот хорошо, что он оказался здесь. Вэй Ин казался человеком, который вовсе не собирался сдаваться, занимающийся каждый день, чтобы встать на ноги. Но что-то подсказывало Сичэню, что ключевое слово здесь казался. — Лань Ванцзи, похоже, тебе здесь очень весело. — с улыбкой проговорил Лань Хуань, заходя в комнату брата, осматриваясь. Его и так изумили стены в этом доме, разрисованные самыми разными пейзажами, от которых захватывает дух. В голове мелькнула мысль, сколько же времени на это потратили и какой труд был совершен в доме, который никто не увидит. Маленький мальчик на качелях чем-то был похож на Вэй Усяня. Сичэнь понял, что это родительский дом. — Брат. — предупредительно процедил Лань Чжань, складывая книги на полки. Рабочее место Ванцзи было не таким, каким обычно его привык видеть Сичэнь, было похоже, что он очень старался разобраться с чем-то, что даже не хватало сил на уборку этого места. Таким заинтересованным Сичэнь видел брата только в начале аспирантуры, когда тот только начинал работу над диссертацией. — Что? Очень теплая атмосфера дома, вы как маленькая семья. — с улыбкой сказал Сичэнь, наблюдая за тем, как уши брата наливаются краской, тот же чуть сильнее хлопнул стопкой листов на столе. — В больнице все хорошо? Как дядя? — спросил Лань Чжань, приглашая брата сесть на кровать. — Дядя в порядке, был не очень доволен твоим выбором работы, просил, чтобы ты всё-таки приехал завтра на семейный ужин. — сказал Сичэнь, качая головой. — Мне тридцать лет, я не должен спрашивать, где и как мне работать. — сказал как отрезал Ванцзи, садясь на рабочий стул. — Никто не спорит. — с улыбкой проговорил Сичэнь. — Вэй Усянь, это ведь тот художник, на выставку которого мы с тобой ходили? Ты тогда ещё впервые купил открытки с эскизами. — с такой же улыбкой продолжил он, складывая руки на коленях. — Все верно. — ответил Ванцзи. — Интересно. — прошептал Лань Сичэнь, внимательнее осматривая рисунки. Сичэнь уехал почти сразу после этого разговора, напоследок напомнив о просьбе дяди, чтобы тот приехал на ужин. Вэй Ин собрал А-Юаня, сам же только перевязал хвост на что-то более аккуратное, но пряди всё равно выпадали, заливая тонкую шею черными струями. Лань Чжань накинул на себя пальто, заставил Вэй Ина надеть куртку, застегнул куртку А-Юаня, и они вышли из дома. Как ни странно, именно сегодня на небе светило солнце, хотя до этого была неделя дождей. Почва все-еще была влажной, на улице пахло сыростью, но ветра не было, поэтому идти было очень даже комфортно. Вэй Ин знал эту местность, поэтому, после просьбы А-Юаня пойти куда-нибудь погулять за пределы двора, сразу выбрал овраг, который впадал в красивое озеро. Он, конечно, опасался, что А-Юань может туда свалиться, но всё-таки он не глупый, да и с ними будет ходячий Лань Чжань, поэтому опасения были выброшены из головы. — Я не был в этом месте около четырех лет до своей травмы. — вдруг начал Вэй Ин, когда они проезжали жилые домики. — Дядя Цзян рассказал, что у меня осталось наследство от родителей в виде этого дома и на мое шестнадцатилетие вручил мне ключи. С тех пор я приезжал сюда, чтобы исписать одну из стен. На каждую из них уходили одни каникулы. На втором курсе стало как-то не до этого, я вдруг начал карьеру художника, а не дизайнера, как должен был для строительной компании Цзян. Не сказать, что таким раскладом были все довольны, Но дядя Цзян отстоял факт того, что скорее всего я не стану офисным планктоном ха-ха! В двадцать четыре я должен был провести третью выставку, после двухгодичного перерыва, но… В общем, не получилось. А после нее должен был пойти в художественную академию учителем, но, опять же, увы и ах! — он театрально прикрыл лоб тыльной стороной. — Почему ты вернулся сюда? В городе есть спокойные места. — спросил Лань Чжань, методично ведя коляску, пока А-Юань бежал чуть впереди. — Здесь не просто спокойно. Здесь жили мои родители, здесь жил я до пяти лет. Это место пропитано теплом и любовью, я могу здесь существовать в более стабильном состоянии. — ответил Вэй Ин, улыбаясь от вида А-Юаня с горсткой пожелтевших листьев в руках. — Лань Чжань, почему ты ушел из хирургии? — снова спросил Вэй Ин, будто его действительно волновало это. Люди просто так не бросают дело, которому посвятили всего себя и не было похоже, что Лань Чжань вырвался из нелюбимого дела на свободу. Наоборот, казалось, что его место не здесь. — Я… — его дыхание, кажется, остановилось, а сердце пропустило удар. Он хочет рассказать. — Я провел операцию не так, как мог бы. По врачебным критериям это не было ошибкой, но я мог сделать эту операцию иначе и… Человек, которого я оперировал, мог бы чувствовать себя гораздо лучше. — ответил он честно, но все же завуалированно. — Если бы-да кабы, ты уже сделал это, Лань Чжань. Есть вещи, которые должны были случиться. В прошлое все равно не вернёшься, не стану ручаться за того человека, но, мне кажется, если он узнает об этом, он не станет злиться. — сказал Вэй Ин, будто знал гораздо больше, чем должен. От такого ответа у Лань Чжаня слегка подкосились ноги. Он знал? Или не знал? Это была проверка? Если узнал, почему не рассказал? У Лань Чжаня разрывалась голова, казалось, что он катит коляску просто механически, а тело дышит само, потому что так надо. Он выпал из реальности на пару минут, все ещё пытаясь привести мысли в порядок. — А-Юань! Нам следует засушить эти листья, правда? — с улыбкой спросил Вэй Ин, вырывая Лань Чжаня из дум. Он держал в руке веерок из красивых красных листьев клена, другой рукой мягко гладил А-Юаня по волосам. — Лань Чжань, я положил в сумку книгу, можешь сложить их? — продолжил он, вручая веерок Лань Чжаню. Листья были аккуратно сложены меж страниц, они подъехали к оврагу, вид с которого открывался необыкновенный. Яркое солнце покрывало лица тёплыми лучами, большое дерево, с которого падали листья, на котором висели качели. Лань Чжань узнал эти качели. Именно такие были нарисованы в его комнате, сколько же им лет? Лань Чжань остановил коляску на безопасном расстоянии, А-Юань резвился по округе, поднимая ворох листьев, купаясь в золотистых лучах солнца, цепляясь за шаткие качели. Этот день был слишком пропитан теплом, чтобы думать о чем-то плохом. Почему-то Ванцзи резко захотелось обнять Вэй Ина за плечи и вдохнуть запах волос, что развевались по ветру. От этой мысли все тело покрылось мурашками, почему он думал об этом? Взгляд был прикован к красивым кистям, тонким, с выступающей косточки, к рукам с длинными пальцами и острыми ногтями, руки художника, на пальцах были мозоли из-за трения кисти. Их захотелось поцеловать. Ванцзи повертел головой, о чем он только думает! — А-Юань, не бегай так быстро! Я все-таки качусь, а не бегу! — кричал Вэй Ин, ведя коляску за громко смеющимся А-Юанем. А-Юань упал в кучу листьев, которые сам и собрал, весело махая руками. Ему нравилась осень, ему нравилось проводить осень с Сянь-гэгэ и Лань-гэгэ. Лань Чжань смотрел на А-Юаня, полного радости, и чувствовал, как груз прошлого разговора отпускал его. Этот ребенок действительно творит чудеса. Громкий лай собаки заставил Лань Чжаня посмотреть вокруг, она стремительно бежала в сторону А-Юаня, Вэй Ин замер и побледнел как лист бумаги, но даже в таком оцепенении он поехал прямо на собаку, Лань Чжань видел панику в его глаза, то, с какой силой он сжимает колеса, слышал пронзительный крик, но не успел податься вперёд, как собака убежала, а Вэй Ин в помутнении рассудка отводил коляску назад, все ещё испуганно смотря куда-то вперёд. Вслед убегающему псу. — Вэй Ин! — Лань Чжань побежал прямо к концу оврага, как коляска подъехала почти к самому обрыву. — Стой на месте! Остановись! — он никогда прежде не кричал, но не успел он подлететь вперёд, как коляска исчезла из виду вместе с человеком, который был в ней. Громкий крик заставил А-Юаня почти подбежать к обрыву, но предупредительное «Стой на месте и жди» от Лань Чжаня, заставило того встать, как вкопанного на середине пути. Лань Чжань, дав приказ ребенку, прыгнул вслед за коляской и Вэй Ином. Тот неминуемо утонет! Нет! Не утонет! «Я вытащу его… Я вытащу его…» — витало в его голове, когда он хватался за трепыхающегося в воде Вэй Ина, но силы рук не хватает ему, чтобы действительно оставаться на плаву, он впервые прилагает все усилия, что ноги заработали! Его ребенок ждёт! Один! Лань Чжань, прилагая большие усилия, всё-таки ледяная вода и человек, не способный плыть, отягощали ситуацию, но он видел берег только в шести метрах от их местоположения, поэтому постарался плыть как можно быстрее, при этом держа Вэй Ина на плаву. Словно в дымке, он уже тащил Вэй Ина из воды, проверяя дыхание, пульс. Холод в этот момент никак его не навещал, хотя казалось, осенний день и он весь пропитан ледяной водой. Поняв, что Вэй Ин в каком-никаком порядке, он поднял его на руки и побежал в сторону оврага снова, но увидел, что А-Юань уже стоит внизу и ждёт их с сумкой в руках. — А-Юань, нам надо быстро домой, иначе мы все заболеем. — чуть ли не на бегу, сказал Лань Чжань, понимая, что нужно следить за темпом ребенка. А-Юань же, впрочем, быстро побежал вперёд, запомнив дорогу. Просто прямо, запоминать было не сложно. На бегу холод прошибал, теперь Лань Чжань ощущал это каждой клеточкой тела, почти зубы стучали, а вот у Вэй Ина дрожали, он держался за шею Лань Чжаня не говоря ни слова, слишком много шока и стресса он испытал за жалкие пять минут, взгляд все ещё был какой-то пустой, пугливый, будто он до сих пор видит псину перед собой. — А-Юань, беги в комнату Вэй Ина, мы скоро придем. — сказал Лань Чжань, сразу скидывая обувь, направляясь в ванную. Он содрал вещи с Вэй Ина, который дрожал весь от и до, что-то подсказывало, что дрожал он не только от холода. Лань Чжань сбросил с себя только промокший вверх и включил воду, почти кипяток, сразу направляя поток на Вэй Ина. — Вэй Ин, эй, Вэй Ин, ты меня слышишь? — спрашивал Лань Чжань, дёргая Вэй Ина за плечо. Тот ничего не отвечал, только смотрел прямо, судорожно вдыхая и выдыхая. Взгляд Лань Чжаня упал на ноги, он увидел согнутые пальцы ног, будто тот старался поднять колени и спрятаться, его прошибло то ли радостью, то ли шоком. Хорошо, что есть результаты, плохо, что в такой ситуации. Лань Чжань налил шампунь на волосы Вэй Ина и быстро вспенил, смыв его, что потоки пены опоясывали все тело и лицо, но Вэй Ин так и не закрывал глаза. Лань Чжань не понимал, что с ним происходит и как его выводить из состояния шока, но это второстепенно, в первую очередь надо согреть его и смыть озерную воду. Отключив воду, он схватил полотенце, протирая тело, ноги, волосы, Вэй Ин даже не пикнул. Лань Чжань надел сначала белье, штаны, свитер, что лежали на стиральной машины. Быстро вынес того в гостиную, положив на диване, А-Юань может не понять, что же с его Сянь-гэгэ. Повторив тоже самое с собой за жалкие пять минут, он снова вышел, на этот раз подлетая к Вэй Ину. — Итак, Вэй Ин, ты меня слышишь? — спросил Лань Чжань, тревожно смотря прямо в глаза Вэй Ина, который наконец-то переместил на него взгляд. Пара мгновений и из его глаз ринули слезы, сам он вскочил и закрыл лицо руками, а его пальцы снова были прижаты к ступне. — Собака… Лань Чжань, собака… — шептал Вэй Ин, закрывая уши руками. — Вэй Ин, Вэй Ин, посмотри на меня. — он поднял лицо Вэй Ина, поднимая его взгляд, полный слез, на себя. — Дыши, мы дома, дома. Никаких собак нет, здесь тепло, все в порядке. Давай, все правильно, вдох… выдох. — шептал он, поглаживая скулу Вэй Ина, глядя теплым взглядом, от которого греется сердце. — Лань Чжань, это так страшно, ехать прямо на нее, прямо ей в пасть… — шептал он, сжимая его руки, из его глаза все ещё катились слезы. Лань Чжань обвил руками талию Вэй Ина, опуская его голову на плечо. Он потом будет думать и сожалеть об этом порыве, сейчас ему показалось это самым правильным решением из всех. Вэй Ин прижался к плечу, сильно сжимая свитер Ванцзи. Первостепенный шок отошёл и Вэй Ин понял, что творит, отпрянул от Лань Чжаня на максимальное расстояние, на лице которого читалась то ли грусть, то ли непонимание, Вэй Ин склонялся ко второму варианту. Тело все ещё обжигало от прикосновений, которые были совершены не во время купания, по инициативе Лань Чжаня! — П-прости… Я в порядке, спасибо. — прошептал Вэй Ин, Лань Чжань тоже отошёл от странного состояния и вернулся к ногам Вэй Ина. — Вэй Ин, напряги ноги. — строго сказал он, что Вэй Ин даже не стал возражать и попытался напрячь часть тела, которая уже давно не реагировала. Каков же был шок увидеть, как он может двигать пальцами ног. — Лань Чжань! Лань Чжань! Они двигаются, о боже! Боже мой! — Вэй Ин кричал во все горло, дергая Ванцзи за руку, в его глаза пробился блеск, который, казалось, был захоронен под обломками их легкового автомобиля. В груди что-то затрепетало, на губах была такая радостная улыбка, кажется, что он сейчас заплачет вновь, только от счастья.