«В словах и жестах сквозят движения души».
©️ Элизабет Гаскелл «Руфь»
— Ты обещала, что приедешь через час, — голос Саши в трубке звучал грубо, нетерпеливо и нервно. Он, хоть и злился, но беспокоился за сестру. — Где тебя носит?! Младшей Воропаевой часто приходилось сталкиваться с гиперопекой со стороны брата и сестры, а до автокатастрофы этим грешили и родители. Такова судьба младших детей. Всё внимание и забота доставались ей, но капризной она не выросла, нет, но справиться с тем, что не всё так просто достаётся в жизни, было тяжело. Особенно это казалось Андрея, который вроде был с ней, а вроде бы и нет. И сейчас по пути в квартиру Саши, Кира размышляла над тем, к чему пришли эти когда-то буквально дышащие любовью отношения. Она уже несколько дней игнорировала Жданова. Было больно? Да. Хотелось набрать номер любимого и броситься в другой район Москвы? Безусловно. Но Кристина глушила её порывы: алкоголем, разговорами и всевозможными развлечениями. Кира даже сходила на йогу. Из них троих Воропаева-старшая была лучшим психологом, хоть и методы у неё не всегда отличались адекватностью. Впрочем, это касалось всей семьи Воропаевых. Безумные и их характеры, доведённые до крайности. Отец всегда говорил, что если бы они не были такими странными, то не смогли бы выжить в нормальном мире. Удавили бы. Правда, он шутил, но маленькая Кира восприняла его слова всерьёз. Из троих детей Воропаевых главным провалом в воспитании была Кристина. Она была старшей, но безответственной и ветряной. Первенец, которому разрешали всё, что сами не смогли получить в своём детстве, но Кристина была замечательной сестрой. Она давала дельные советы. Кира всерьёз думала бросить Андрея, особенно после его признания о влюблённости. Сестра поддержала и даже обещала лично избить Жданова. — Так ты мне ответишь или нет? — Саша, как обычно, сдерживал себя, чтобы случайно не плюнуть ядом в сторону младшей сестры. — Я не хочу оставаться наедине с Кристиной. Она уже тянет свои клешни в сторону пиццы. Кира рассмеялась, представив в голове картину. Воображение работало на ура! — Что ты смеёшься? Тебе же меньше достанется. Моя оборона скоро падёт. — Уймись, Саша. Я уже на парковке. Отключаюсь, — сказала Кира и отбросила телефон на пассажирское сидение, где лежал пакет с закусками и бутылкой красного вина. Александр был язвой, как всегда. Если бы он вдруг стал добрым и нежным, то смело можно было трогать его лоб на наличие температуры. Он больше всех походил на родителей, взяв от них не только внешнее сходство, но и отвратительные черты характера: прямолинейность матери и грубость отца. Иногда Кира винила себя, что он вырос таким. Саше было два года, когда в его жизнь ворвалась младшая сестра и полностью завладела вниманием родителей. Мальчик рос отстранённым, много читал и ни с кем не дружил. С Кристиной их почти ничего не связывало в детстве: слишком большая разница в возрасте, чтобы проводить время вместе, а Кира была тогда слишком глупа, чтобы понять брата. Воропаев и сейчас ни с кем тесно не общался, кроме сестёр. Блондинке не пришлось долго ждать у двери: Александр сразу открыл дверь и забрал пакет из её рук. — Кристина успела съесть пол пиццы, — сказал он и направился на кухню. Стандартная холостяцкая квартира. Кира не удивилась бы, что в холодильнике у брата повесилась не только мышь, но кот, который её ловил. Всё-таки Саша был одиноким и вряд ли стремился связать себя узами брака. Довольная Кристина восседала за барной стойкой и изящно хлестала вино прямо из бутылки, даже не удосужившись налить напиток в бокал, стоявший рядом. Все уроки этикета, так старательно проводимые матерью, пошли насмарку. Путешествия плохо влияли на старшую Воропаеву, в ущерб воспитанию. — Что ты кривишься? — Кристина заметила, как изменилось лицо у сестры. — Тут все свои: не нужно быть культурными и вести высокопарные беседы. — Но можно же хотя бы не из горла, Крис! — Тётька, не порть настроение, мы не на приёме, чтобы выпендриваться. Да и поздно: нашу репутацию ничто не спасёт — Сашка её испоганил. Упомянутый мужчина, до этого спокойно разбиравший пакет, дёрнулся и злобно посмотрев в сторону старшей. — Если вы пришли сюда, чтобы пререкаться друг с другом и трепать мне нервы, то милости прошу свалить! — процедил он и вернулся к распаковке колбасной нарезки. — Какие мы нежные! Мы тебя спасаем от одиночества, — Кира с нежностью похлопала брата по плечу и налила себе бокал вина. — Глядишь, и плесенью скоро обрастёшь! — Может быть, у меня были планы на вечер! — У тебя?! Не смеши! Разве что секс с пустышкой. Ради нас можешь и потерпеть. Кристина окинула Воропаева осторожным взглядом, а затем заявила, повернувшись к Кире: — Да нет, сестрёнка. Разве ты не видишь, что от братца веет влюблённостью? Младшая Воропаева заливисто рассмеялась (ну где её брат, а где влюблённость?), забыв, что в руках у неё был бокал вина. Красный напиток выскочил из стекла, оставив внушительное пятно на белой блузке. Кира выругалась себе под нос и направилась в спальню Саши, пробормотав, что возьмёт у него что-то из одежды. Рубашек у Воропаева было много, но вот футболки почти отсутствовали. Пришлось открыть шкаф с вешалками и достать первую попавшуюся рубашку. Лиловый цвет Кире не нравился, поэтому блондинка решила порыться в вещах брата ещё. Взгляд неосознанно наткнулся на небольшой пакет из престижного ювелирного магазина. Любопытство вязло вверх, поэтому Кира без зазрения совести решила посмотреть, что было внутри. А в пакете её ждала книга «Руфь» Элизабет Гаскелл и бархатная синяя коробка с необычной брошью. Кролик, почти детское украшение, если бы не изящность и изысканность. Брошь на вид изготовлена из серебра и была украшена яркой синей эмалью, которая придавала ей особую привлекательность. Такое украшение сложно спутать с чем-либо. В пакете также лежала записка: «Лучшему Кролику от Удава». Неожиданно бархатную коробку выхватили из рук. Кира повернулась в сторону брата и вопросительно приподняла брови, ожидая объяснения. — Тебе об этом знать необязательно, — сказал он и захлопнул коробочку с украшением прямо перед носом сестры.***
Катя не смогла спрятать улыбку. Она держала самый милый подарок в руках. Никто, кроме родителей и Коли, не дарил ей украшений. Маленький причудливый кролик смотрел на неё по-доброму и нежно и чем-то напоминал её саму. — Спасибо, — прошептала девушка и смущённо посмотрела на Воропаева. — Не стоило. Саша готовил для неё персональный ужин. На своей территории. Пушкарёва не думала, что Александр пригласит её к себе. Отпроситься к нему был не сложно, особенно когда на твоей стороне Зорькин, умело совравший о том, что Катя останется у него с ночёвкой. Правда, Коля хотел что-то взамен за помощь, несмотря на то что подруги был День рождения. Намекал Зорькин на помощь с Клочковой, Катерина заверила его, что попытается что-нибудь узнать про неё на работе. — Не за что, — Воропаев поставил перед ней тарелку свежеприготовленного удона и бокал вина. — У тебя, всё-таки праздник, но мне кажется, что подарка недостаточно. Слишком банально. — Меня всё устраивает! Неловкая пауза. Они посмотрели в глаза друг друга. В шоколадных глазах Катя увидела смущение и неопределенность, а ещё — желание. Он положил свою ладонь на её. Его прикосновение было нежным и заботливым, словно он хотел передать ей всю свою любовь и поддержку. Пушкарёва почувствовала, как сердце замерло на мгновение. Навязчивая мысль поселилась в голове: если сейчас она уйдёт, то пожалеет. Душа шептала, что давно пора перейти на новый этап. Но страшно. Страшно до жути, ведь шоколадом можно не только наслаждаться, но и утонуть. Навсегда. — Где у тебя здесь спальня? — Что? — глаза Александра расширились, когда девушка обошла стол и подняла его вверх. — Что ты задумала? — А разве не очевидно? — сказала Катя и потянула его за руку в сторону коридора. — Показывай! Пушкарёвой было стыдно. Щеки горели, а где-то внутри полыхал огонь и нетерпение. Страх сжимал сердце, примерно так же Воропаев держал её руку, не давая возможности сбежать. Было поздно. Она сама начала. Катя боялась лишь одного: он может поступить как Денис. Сомнения тут же вылетели из головы, стоило мужским губам прикоснуться к её. Он обнял крепко, словно боясь потерять, и все страхи оказались ничем перед их притяжением. Александр стремительно переместился на шею, едва касаясь кожи, но этого было достаточно, чтобы Катя полностью потеряла контроль над собой. Каждое движение его рук творило что-то невероятное с её внутренностями. Одежда полетела на пол, когда они переместились в сторону кровати. Поцелуи стали горячее, а руки уже блуждали по оголённой коже, где-то на задворках сознания Катя чувствовала остатки смущения, но мысль быстро улетучилась. Саша захватил ртом сосок и делал с ним что-то совершенно невероятное. Воздуха однозначно не хватало, а иначе как объяснить то, что кислород заменил ей именно он, Цербер, его прикосновения творили с ней то, о чём Катерина могла только в книгах читать. — Ты всё ещё можешь сбежать? — прохрипел он и отстранился. Катя встретилась с пожаром в его глазах и мотнула головой. Следующий поцелуй был грубее и одновременно желаннее. Его пальцы скользили по её гладкой коже, растворяясь в ней, словно воздушные штрихи на холсте художника. Они разыгрывали сладостную симфонию страсти и желания, проникая глубоко в её сущность. Саша, словно действительно чувствовал её, ведь знал, как довести её до края безумия и вернуть обратно, чтобы продолжить эту магическую игру. Они были слишком сильно связаны, чтобы остановиться сейчас. Катя не почувствовала ни боли, ни разочарования, когда он вошёл в неё. Движения становилось более неистовыми и безудержными, вызывая у неё непередаваемые ощущения. Она ощутила, как внутри неё что-то разрывается, и огромная волна наслаждения захлестывает её тело. — Я, кажется, тебя люблю, — прошептала она и прижалась к мужской груди, когда усталость накатила, не давая возможности больше получать удовольствие. — Кажется или любишь? — ехидно промурлыкал Саша и прижал девушку ближе. — Вот вечно ты умеешь испортить момент. Я тут в чувствах перед тобой распинаюсь, а ты! — Не дуйся, я тоже тебя люблю. — Звучит неубедительно, — Катя приподнялась и прищурилась. — Не верю. — Ну тогда я вытопчу на снегу слова перед твоим домом — так сойдёт? Продолжение следует…