Запечатленный

Тео проводит в таком состоянии ещё несколько дней. Днём он едва ходит, боль в груди нарастает день ото дня, ему всё больше кажется, что это может быть связано с полнолунием: чем оно ближе, тем хуже себя чувствует химера. Волк внутри него беспокойно мечется, он тоже очень страдает от боли. Туман в его голове находится всё время, Тео с трудом может поддерживать разговор или думать о чём-либо. Он ходит бледный, голова кружится, под глазами большие синяки, щёки впалые и сильно очерчивают скулы. Ночью Рейкен не может совладать со своим волком. Он вырывается из-под контроля, и ближе к ночи Тео приходится перекидываться в волка. Из-за нестерпимой боли, усиливающейся ночью, химера слишком ослаблен, чтобы противостоять ему. Смена сущности помогает на некоторое время справиться с ней. Он носится по лесу, стараясь убежать от самого себя, распарывает живот, пытаясь достать жгучую боль изнутри, а затем обессиленный идёт за фиолетовой дымкой, которая неизменно ведёт его к своей паре. Тео, кажется, может отовсюду найти Лиама. Он чувствует их связь, он настроен на него, и с каждым днём парень видит, что его границы возможностей в отношении Лиама расширяются. Он может слышать и чувствовать Данбара там, где его сверхъестественные способности уже должны закончиться. Его волк нацелен только на Лиама, признавая в нём свою пару, и всё более отчаянно добиваясь его внимания. Тео проводит несколько ночей, слоняясь возле его дома, скуля как побитая, выкинутая на улицу собака. Он неизменно сворачивается калачиком под окном Лиама, и сторожит его всю ночь. Только слыша мерный стук сердца, волк находит небольшое успокоение. К рассвету волк изматывается и уступает контроль человеку. Тео из последних сил уползает от полюбившегося ему дома, залезал на заднее сидение своей машины и продолжает говорить со своим волком, стараясь успокоить и себя, и его. Упрашивает принять ситуацию, старается объяснить, что Лиам не его пара. Старается принять своего волка и его желания, но при этом объяснить, почему они не могут себе позволить быть с Лиамом. Его волк страдает, раздирает грудную клетку и скулит. Рейкен не может больше выдерживать и свои страдания, и страдания волка. Сверхъестественная сила в нём всё больше разрушает его самого. Всё это подталкивает его к отчаянному шагу. Так он оказывается перед дверью ветклиники, замерев на пару минут перед ней. Химера прислушивается к тому, что происходит внутри, есть ли там ещё кто-то, кроме Дитона. Удостоверившись, что он один, Тео тихо входит внутрь. — Добрый вечер. Чем могу вам помочь? — Дитон выходит из подсобки и останавливается, увидев Тео. Его лицо как обычно ничего не выражает, он молча наблюдает за химерой. — Здравствуйте. Я… — Тео не может сразу найти подходящих слов. — Я знаю, что вы мне не рады. Но мне нужен ваш совет. — Я не думаю, что это хорошая мысль. Тебе следует попросить о совете другого человека. — Его лицо или запах не выдают ни одного изменения, Дитон всё также спокойно и изучающе смотрит на него. Он не может не отметить, как плохо выглядит парень перед ним. — Я прошу вас только об одной услуге. Если после этого вы скажете мне больше никогда не появляться на вашем пороге, я так и сделаю. — Дитон заинтересованно наклоняет голову вбок. — Я прошу вас помочь мне. Мне кажется, что я болен и… не знаю, умираю, возможно… Но я не знаю, что со мной. Пожалуйста. Дитон молчит, осматривая его. — Оборотни и химеры не болеют. У тебя появилась ртуть? — Нет. Нет, дело совсем не в этом. — Тео морщится. Как же он, чёрт возьми, это объяснит?.. Он сам себе не может это объяснить. Дитон кивает и открывает ему дверь, приглашая войти в их небольшую операционную. Рейкен благодарно улыбается и проходит за ветеринаром. — Расскажи мне, что случилось и какие симптомы. Тео шагает в комнату, подходя к операционному столу по центру и опираясь на него руками, закрывает глаза. Он берёт паузу, чтобы восстановить в голове последовательность событий. Дитон не торопит его, вместо это оценивающе разглядывает химеру, рассматривая его профессиональным взглядом врача, который ищет любые признаки болезни. Тео ёжится под таким пристальным вниманием. — Это появилось примерно месяц назад. Мы с Лиамом были в лесу, проверяли наводку Пэрриша на новую группу охотников. Мы выследили их, обнаружили небольшую базу. Нас заметили. Один из охотников выстрелил и попал в меня. Стрела была отравлена. По всем признакам это был обычный аконит, и я не придал этому большого значения. Мы немного поругались с Лиамом, была небольшая потасовка, я думаю, что из-за неё яд мог слишком быстро распространиться по всему организму. Я… — Тео прерывает свой механический отчёт и отворачивается от ветеринара. Дитон молчит, внимательно слушая его. — Оно ослабило меня. Я почувствовал, что быстро потерял силу, даже… в нашей небольшой борьбе. Я как будто не мог бороться, и… сдался… Когда я немного пришёл в себя, появилась сильная боль. Боль в груди, мой волк сходит с ума от неё, хотя у меня, как химеры, никогда не было такой сильной связи с ним. Он очень страдает, эта боль донимает нас обоих. Я не могу её выносить в человеческом теле. — Дитон открывает рот, желая задать вопрос, но затем передумывает. Тео продолжает: — Несколько дней она была очень сильной, как будто весь яд находился в моей груди. После этого она стала уменьшаться, и я подумал, что скоро исцелюсь полностью. Но недавно она снова очень усилилась. Мне кажется, что это как-то связано с полнолунием. Мой волк ведёт себя очень агрессивно, он всё больше неуправляем ночью. Со мной такого никогда не случалось, он всегда был послушен. Он выбрал кое-кого, к кому стремится, как… наверное, как к якорю. Я не могу… контролировать его и его желания. Я несколько ночей провёл в волчьей форме, бегая по лесу. К рассвету всё становится терпимее, я могу вернуться в человеческую форму. Днём есть слабость, головокружение. Я едва могу соображать. Это не похоже ни на одно отравление, о котором я знаю. Не понимаю, что они сделали со мной и с моим волком… Что могло повлиять на нас? Тео переводит дух. Он, безусловно, опустил самые смущающие детали этой истории, сосредотачиваясь на своём потенциальном отравлении. О его любовных страданиях нет необходимости распространяться. И он успевает пожалеть, что итак сказал слишком много лишнего, что не относится к его проблеме. — Куда тебя ранили? — Дитон надевает перчатки с профессиональным спокойствием. — Я осмотрю место. — В плечо, вот здесь. — Тео снимает одежду, показывая на место, где был ранен. Он видит, что на его плече не осталось и следа. Дитон тщательно осматривает место и трогает его пальцами, стараясь на ощупь найти что-то. Он также снова проходится взглядом по груди Тео, поднимаясь выше, всё также не находя ничего, что было бы подозрительным. В какой-то момент химера замечает, что взгляд Дитон зацепился за что-то на его шее. Мужчина касается пальцами в том месте, где Лиам кусал его. После укуса оборотня остались две точки, следы одной из сторон его клыков. Они единственные ещё не сошли. Прикосновения к ним неприятны, и Тео раздражённо рычит, не успев себя сдержать. Дитон убирает руки, наблюдая за его реакцией. Рейкен быстро берёт себя в руки, погасив глаза. — Откуда этот след? — Я говорил, что мы немного подрались с Лиамом. Он увлёкся и укусил меня. — Дитон удивлённо вскидывает брови вверх. — Было полнолуние, он плохо себя контролировал. Мужчина отводит взгляд, о чём-то сосредоточенно думая. Когда он наконец приходит к какому-то решению, его лицо разглаживается и он снова возвращает своё внимание к лицу Тео. — Есть ли ещё что-то, что ты не рассказал мне? — он смотрит на него тем самым взглядом, который, кажется, глядит в самую душу. — Что вы имеете в виду? Например? — Вы дрались в полнолуние и Лиам тебя укусил. Он пытался разорвать тебе шею? Тео сглатывает. — Нет, он просто укусил. Мы не собирались действительно вредить друг другу. Просто сбросить напряжение. — Что ты почувствовал после укуса? Ощущения отличались в сравнении с другими укусами? — Да, меня как будто немного парализовало. Это очень ошарашило волка, и он… — Тео едва может заставить себя выдавить: — Он подчинился. Дитон всё ещё выжидающе смотрит на него, словно зная, что это не всё. — Я обнажил ему шею. — Химера жмурится, переживая очередную волну унижения. — Что произошло после этого? Что твой волк сделал? — Это же не относится к отравлению, так ведь? — Тео, что произошло после того, как ты обнажил шею? Рейкен снова мнётся, чувствуя себя загнанным в угол. Он не хочет рассказывать об этом никому, это слишком уязвимые воспоминания. Он хотел бы унести их с собой в могилу, но ему нужна помощь. — Лиам ещё раз позвал меня, со своим рычанием и светящимися глазами, и я среагировал… Я ответил на этот вызов, и, когда посмотрел на него в ответ, мне стало… — Тео сжимает зубы, — я упал перед ним, снова обнажая шею и подставляя её ему. — Тео ударяет рукой по столу перед ним, злясь на себя. Эти воспоминания доставляют боль. Он всё ещё помнит то ощущение, когда его отвергли. — Больше ничего не было. Лиам, наверное, был озадачен, поэтому успокоился и отступил. Дитон кладёт руку на его обнажённое плечо, привлекая к себе внимание. — Когда он отступил, твой волк принял это как отказ? Химера чувствует себя загнанным в угол. Дитон читает его как открытую книгу. Тео кивает, внезапно понимая, что не может сейчас доверять своему голосу. На глазах появляется пелена, и он жмурится, пытаясь заставить себя сморгнуть её. — Тео, есть ли еще что-то о своём волке, что ты не рассказал? — Я не знаю, есть ли ещё что-то действительно важное… Мне просто всё время больно. Я так устал от этого. Каждый день. Я будто снова в аду, — Тео шепчет, не имея сил остановиться. — Твой волк ведёт тебя к Лиаму? Твоего волка ведёт к нему, когда ты в полной трансформации? Рейкен поднимает голову, всматриваясь в доктора. — Просто ответь мне. Он ведёт тебя к нему? — Тео кивает. — Когда Лиам находится рядом с тобой, тебе легче? Боль отходит? Тео снова отводит глаза, немного раздражаясь. Ветеринар лезет в запретную тему. — Я знаю, что он может быть моим якорем, поэтому мой волк ведёт меня к нему, когда страдает. — Нет, дело не в том, что тебе нужен якорь для контроля волка. Становится ли боль в груди меньше, когда ты с ним? — Тео вновь кивает. — Твоя связь с ним стала сильнее? — Ещё одно утвердительное движение головой. Дитон отходит от него. — Вы знаете, что это? Я долго искал, что это может быть, но ничего не нашёл… Мужчина молчит, обдумывая что-то. — Я не сталкивался с этим в своей жизни, но я могу предположить… Думаю, я знаю, что это. Подожди минутку. — Ветеринар уходит к стеллажу, снимая перчатки и вглядываясь в названия книг. Тео на пределе. Месяц его мучений и поисков не привёл ни к чему конкретному, но сейчас он так близок к разгадке. Ветеринар выуживает одну книгу, быстро пролистывая страницы в поисках нужной. Найдя её, он вчитывается в текст и снова замечает. — Не может быть… — бормочет он себе под нос. — Что там? Это что-то серьёзное? Я умираю? — Тео больше не может терпеливо ждать. — Что со мной? Дитон закрывает книгу и медленно поворачивается к нему. — Я думаю, ты запечатлён. — Что это, чёрт возьми, должно значить? — Тео повышает голос, раздражаясь от того, что ничего про это не знает. — Это очень редкое явление у оборотней. Твой волк выбирает другого, признавая его парой. — Мой волк… как бы… влюбился? — Тео неловко уточнять, а Дитон отрицательно качает головой. — Не совсем. Он не влюбляется, а принимает другого, как равного себе партнёра, выстраивая с ним особую связь. Он воспринимает другого волка, как часть себя. Образуемая связь в разы сильнее, чем связь между членами стаи. Даже сильнее связи между альфой и его первым бетой. Твой волк выбрал того, с кем готов разделить эту жизнь. Эта привязанность сильнее, чем любовь или брак. Он готов бороться и защищать свою пару ценой своей жизни. Пара теперь в приоритете над всем, даже над собственной жизнью. Твой волк будет стремиться заботиться о своей паре и быть с ней. С ним. И… если эта связь появилась, то разорвать её невозможно. — То есть его что-то переклинило, а я теперь страдаю?! — кричит Тео. Его категорически не устраивает то объяснение, которое он получил. — Он увидел понравившегося ему волка и решил провести свою жизнь с ним, не спросив меня?! — Нет. — Тео замирает. Дитон прокашливается и поворачивает голову к стене сбоку от него. — Связь образуется не на пустом месте. Ты не можешь запечатлеть в того, кого только увидел. Для этого уже должна быть сильная связь между тобой и другим человеком. Именно человеческая. Чтобы волк был запечатлён, человек уже должен быть сильно привязан к партнёру. Должно произойти что-то, что сделает вашу связь особенной. Если кто-то рисковал своей жизнью, чтобы спасти другого, например. — Вся стая МакКола рискует своими жизнями друг за друга… — растеряно произносит Тео. Нет, правда, почему это произошло с ним? — Тео… кроме выбора волка, это в первую очередь человеческий выбор. Связь пары образуется, если ты уже любишь человека, а твой волк принимает этот выбор и поддерживает. Тео чувствует, что краснеет, и отводит взгляд. Это совсем не то, что он собирался обсуждать с ветеринаром. — Лиам взял за тебя ответственность, возвращая из ада. Это уже достаточное основание, чтобы сформировать с ним сильную связь. Если ты сам рисковал собой ради него, то это только укрепило её. — Но я даже не настоящий волк? Во мне нет этого, я искусственный оборотень. Разве мой волк может быть запечатлён? — Тео всё ещё не собирается мириться с происходящим. Дитон задумывается. — Я предполагаю, что его спровоцировали. Лиам по неосторожности укусил тебя в месте, где волки оставляют метку пары. Не совсем правильное место и недостаточно глубоко, поэтому у тебя есть только две точки вместо четырех, метка не состоялась, но твой волк принял это как попытку заклеймить вас. Учитывая силу вашей уже существующей связи и… твоё отношение, он принял в Лиаме свою пару, запечатлев в него. Это достаточно редко даже для обращённых укусом оборотней. Но далеко не у всех может быть такая сильная связь, как у вас. Тео оседает на диван. У него в голове не укладывается… — Почему тогда это происходит со мной? Почему мне больно? — Он поднимает голову. — Я думаю, это из-за укуса. Как я уже сказал, когда Лиам укусил тебя, твой волк принял это как метку. Лиам сделал это неверно, остановив процесс на середине, но это уже спровоцировало твоего волка запечатлеть и он желал, чтобы его пара завершила процесс, поставив полную метку на шее. То, что Лиам не сделал этого и остановился, он принял как отказ. — И что, у него теперь разбито волчье сердце? — Это просто смешно. Тео просто не верится, что все его мучения объяснялись этой чушью. Дитон с сожалением смотрит на него. — Тео, волк привязан к своей паре. Разорвать процесс метки для запечатлённого волка — это пытка. Волк нашёл себе пару, которая, как он считает, отвергла его и отказалась от метки. Всё равно, что уйти из-под алтаря. Ты больше не можешь быть сам по себе. Тебе нужен Лиам физически, быть рядом с ним, иначе волк может… — он замолкает, стараясь подобрать правильные слова. — Я правда могу умереть от этого? — формулирует Тео проще, без особых выражений. — Нельзя знать наверняка. Это могут быть годы боли и страданий, пока ты можешь это выносить. Между полнолуниями будет легче, но ближе к ним потребность будет усиливаться. Для запечатлённого волка полнолуние — особое время, когда доминирующим инстинктом для него будет не убийство, а желание… быть с парой. — Быть с парой? — Тео не уверен, что понял правильно. — Если быть точнее, инстинкт размножения. Твой волк физически будет нуждаться в партнёре. — Класс, — язвительно подытоживает Рейкен, откидываясь на спинку дивана. Ему только этого не хватало. Но теперь становится понятно, какого чёрта он уже которую ночь бежит к дому Лиама. — Что мне делать? Я могу как-то избавиться от этого? — Боюсь, что нет. — То есть мне остаётся только ежедневно страдать и ждать, пока это сведёт меня в могилу? — Тео старается не допускать в свой голос те отчаянные нотки, которые уже есть в его голове. — Тебе будет легче, если ты будешь получать небольшой физический контакт регулярно. Прикосновений или объятий будет достаточно, чтобы минимизировать боль. Тео со стоном закрывает лицо руками. Как он в это вляпался? — Я думаю, тебе стоит поговорить с Лиамом. Несмотря на выбор твоего волка и выбор Лиама, даже дружеских отношений может быть достаточно. Твоему волку нужен физический контакт пары. Без него он одинок. Тео снова вздыхает. Он всю свою жизнь был одинок. Он хотел себе стаю, чтобы, мать вашу, перестать быть одиноким. Всё, чего он хотел от жизни, — не быть одному. Не быть одиноким. Но сейчас, когда он смирился с этим, когда принял свою участь и просто хотел наладить свою жизнь… Почему именно сейчас с ним произошло такое? Рейкен безумно злится на себя и на своего волка, злится на пульсирующую боль в груди, на то, что теперь он понимает, как сильно ему нужен Лиам. Злится на чёртовы клыки Данбара, которые спровоцировали это в нём. Он так хочет его отпустить. Так хочет быть в тени, защищая его издалека. Он не хочет быть к нему так привязан, буквально вложив свой поводок в руку беты. Тео только создаёт проблемы для волчонка, и эгоистично хочет получить себе его больше. Почему он не мог укусить его в другое место? Знал ли он, что делает? Хотел ли специально пробросить с ним такое? Тео внезапно понимает. Мог ли бета его укусить специально, чтобы привязать к себе? Он же тогда буквально будет под контролем щенячьего альфы. — Если… если Лиам укусит меня, то он навсегда привяжет меня к себе? — Это очень распространённое заблуждение. Все думают, что когда волк кусает свою пару, то он привязывает к себе партнёра. — А разве это не так? — Тео заинтересованно отвлекается от своих страданий. Дитон качает головой. — Когда ты даришь укус, ты обещаешь на всю жизнь остаться со своей парой. Твой партнёр будет носить метку, что ему принадлежит другой волк и часть его силы. — Чем это тогда отличается от запечатления? — Во время укуса ты передаёшь часть своих сил партнёру, оставляя себя достаточно уязвимым. Это опасно, если укус дарят тому, в ком не уверены. Если твой партнёр не ставит тебе метку в ответ, то часть твоей сверхъестественной силы остаётся с ним, что делает тебя менее защищённым. Главное отличие в том, что метку могут ставить все оборотни, в то время как запечатление — редкий дар, который даётся избранным. Тео окончательно запутался. Зачем вообще тогда нужно это сомнительное мероприятие? — Зачем вообще тогда кого-то кусать? — Если вы ставите метку друг другу, то ваши силы усиливаются в несколько раз, напитывая друг друга энергией каждого из вас. Это делает обоих сильнее. Ваша парная связь укрепляется, вы сможете ментально стать единым целым. Для волка оставить метку равноценно браку. С той лишь разницей, что метку забрать ты не сможешь. Твоё обещание быть с парой останется на всю жизнь. Они молчат, каждый думая о своём. Дитон напаивает его успокаивающим чаем, выражая глазами сожаление о мучениях Тео. Химера, поблагодарив, покидает его в более печальном настроении, чем был. Рейкен надеялся получить ответы на свои вопросы, имел надежды на исцеление, думая, что это последствия отравления. Он даже был готов принять ответ, что от такого отравления может погибнуть, если они не вылечат его. Понимание, что вся его жизнь теперь окончательно сошлась на Лиаме и его благодушии, уязвляет. Он одиночка. Он не привык быть так привязанным к кому-то, так нуждаться в ком-то, чтобы жить. Дитон напоследок делится мыслями, что если волку будет достаточно физического контакта, а их связь укрепится, то он сможет спокойнее переносить время без Лиама. Но сейчас, когда связь уязвима и ещё только устанавливается, когда волк ещё не привык к выбранному партнёру, Данбар ему нужен очень сильно и едва ли не каждодневно. Чёртов Лиам со своими клыками, которые он не мог держать в своём рту. И чёртов его собственный волк, который после этого решил запечатлеть в бету. Тео в сердцах пинает колесо автомобиля, досадуя на всю ситуацию. Первая злость уже ушла, уступая место апатии. Что ему делать? Теперь он привязан к Данбару. Он не может уехать, он не может найти себе партнёра, он не может просто спокойно жить без Лиама. Это очень уязвляет его. Как долго волчонок будет играть в благородство? Что будет, когда ему надоест? Или он, например, одумается, что не хорошо дружить с такими, как Тео? Что если он выкинет его из своей жизни, уехав в колледж и попросив не преследовать его? Рейкен садится на холодную землю, не заботясь о том, что испачкает одежду. Он складывает руки на колени и утыкается в них лицом. Он больше не принадлежит себе. Его волк выбрал того, с кем они разделят жизнь. Да, он уже любил Лиама до того, как это всё произошло. Он рисковал собой ради него. Но это не то же, что и положение, в котором он оказался. Из всех ситуаций, в которых он был, эта одна из худших. То, насколько он чувствует себя связанным по рукам и ногам, ничего не решающим, заставляет погружаться с головой в отчаянье. Этому нет выхода и нет решения. Это уже случилось с ним. Как ему жить с этим?

***

Несмотря на то, что теперь он видит полную картину своего состояния и лучше понимает, почему его всей душой тянет к Лиаму, его рациональная сторона просит держать дистанцию. Ему не хочется унижаться и просить Данбара об объятиях или касаниях, но теперь, когда он точно знает, что они могут помочь избавиться от боли, ему сложнее противостоять себе и своим эгоистичным желаниям. Спустя несколько дней у него практически получается отдалиться от беты, чем он хочет гордиться (практически падать в обморок от слабости, но гордиться), пока он не видит расстроенного Лиама в кафетерии. Мейсон и Кори, сидящие рядом с ним, выглядят так, будто им неловко, Мейсон что-то говорит ему, видимо, стараясь успокоить. Весь вид печального Данбара кричит о том, что у него что-то случилось. Уголки его губ опущены, глаза не горят, а сам он выглядит как грустный щенок. Химера смотрит на него, жадно поглощая глазами образ, и не понимает, как можно быть таким красивым, даже будучи расстроенным. Рейкен подходит к столику, первым делом принюхиваясь — Данбар не ранен, только расстроен. Уже меньше поводов для беспокойства. — Что с тобой? — Тео садится напротив, разглядывая волчонка. Лиам отмахивается от вопроса, продолжая ковыряться в своей тарелке. — Серьёзно, что случилось? — Рейкен не хочет отступать. Он переживает за него, чёрт возьми. — Ничего важного, забей. Тео подавляет рык. Он распинается перед ним, а тот только отмахивается! — Что с ним? — поворачивается парень к Мейсону. Хьюитт скашивает глаза на друга, проверяя реакцию. — Небольшая ссора с родителями, — подбирая слова, сообщает он. — Это не ссора! Они просто слишком давят на меня. — Он порывисто бросает вилку на стол и скрещивает руки на груди. — Мы только недавно пытались спасти жизни других людей, едва не погибли, а они уже хотят, чтобы их сын был лучшим в рейтинге. Несправедливо. — Он поджимает губы, откидываясь на спинку стула и нахмуриваясь. Тео переглядывается с Мейсоном и Кори. Видимо, Лиам злится уже довольно долго, и они успели исчерпать запас поддерживающих слов. — Ты рассказал им? О себе и всём сверхъестественном дерьме, с котором боролся? — Химера наклоняется к нему, пытаясь поймать взгляд. Лиам раздражается ещё больше. — Нет, но они всё равно могли бы не давить на меня так. Весь его вид выражает упрямое сопротивление. Тео вздыхает. Ему хочется успокоить его, но он не хочет делать этого при посторонних. Он также знает, что в этом состоянии Лиам не готов говорить. Он готов упираться до последнего и отстаивать свою точку зрения. Химера решает отступить. Свой обед они продолжают в молчании. За пару минут до звонка всё в такой же тишине поднимаются со своих мест и направляются в аудиторию, у них последний совместный урок. Рейкен не идёт с ними, сказав, что немного задержится. Как только вся компания скрывается из виду, он закрывает лицо руками. Вид расстроенного Лиама заставляет его желать пойти к нему домой и самому объясниться с его родителями. Сердце сжимается от понимания, что его паре плохо. Тео выдыхает и направляется к автомату со сладостями. Он правда собирается это сделать? Постояв ещё немного, он всё же покупает небольшую шоколадку, чья стоимость не позволяет сильно выйти за дневной бюджет, весьма урезанный из-за отсутствия нескольких ночных смен, от которых пришлось отказаться в пользу бега по лесу в волчьей форме. Крепко сжимая её в руке, он заходит в класс и оглядывается. Судьба на его стороне — Мейсон рядом к Кори, Лиам сидит один. Он неспешной походкой направляется к своему месту, затормозив рядом с бетой. Он кладёт шоколад прямо перед ним на парту. Лиам переводит вопросительный взгляд со сладости на самого Рейкена. — Говорят, поднимает настроение. — Тео прокашливается, стараясь избавиться от охватившего его внезапного смущения, и идёт дальше, к своему месту. Только услышав спустя минуту шелест разворачивающейся обёртки от шоколада, химера позволяет себе немного расслабиться: волк рад заботе о паре, которой это сейчас нужно. Уже сидя в машине, пока он довозит бету до дома, Тео решает вернуться к вопросу: — Возможно, тебе тоже не стоит давить на родителей? — Данбар резко поворачивается к нему, делая глубокий вдох, чтобы высказать ему своё несогласие. — Ты ждёшь от них такой же поддержки и отношения, как если бы они знали обо всех трудностях, с которыми ты столкнулся. Но они же не знают. — Его злость уходит так же быстро, как и появляется. Он снова поникает. — Я не хочу их в это втягивать. — Тебе и не нужно, если ты не готов. Но не ожидай от них большего, чем они могут дать. Они делают лучшее в той ситуации, в которой оказались. Они беспокоятся за тебя. Их сын пропадает где-то, с какой-то неизвестной компанией, иногда не появляется дома несколько дней, прикрываемый нелепыми отмазками своего друга, — Тео затыкает хотевшего возмутиться волчонка одним только взглядом, — систематически прогуливает школу, а его успеваемость упала. Они волнуются, но выражают это так, как могут. Данбар молчит, смотря на свои руки, сжимая и разжимая пальцы. — Я знаю. Просто мне всё равно всегда обидно после наших ссор. Его запах меняется, и Тео кажется, что он немного пришёл в себя. Лиам всё ещё пахнет расстройством, но уже не так подавляюще. Этим же вечером Тео снова обнаруживает себя в комнате Лиама, чьим щенячьим глазам (он явно учился этому у своего альфы) химера не может отказать.