искры, лёд и взрывы

Его вдох задрожал, запнулся и замер. Каччан уставился в одну точку, грозно нахмурив брови, чтобы не расклеиться окончательно, и промолчал. Мидория разбудил его, но мозг проснулся ещё за секунду до, когда Бакуго осознал свой собственный крик во сне. Кошмар рассеялся и выветрился из памяти тут же, как только Бакуго увидел веснушки в лунном сиянии и услышал обеспокоенный лепет. Изуку положил ладонь ему на плечо и погладил горячую, солоноватую кожу; летние ночи жаркие. Они спят без футболок, под тонкими простынями, и всё равно потеют. — Принесу чаю, Каччан, подожди немного. Бакуго заметно расслабил плечи, как только Мидория скрылся в кухне и дал ему передышку, но грозный вид не убирал. Когда Изуку вернулся, он уже сидел на кровати, свесив ноги, и смотрел куда-то в сторону. Мидория протянул ему кружку (с изображением Всемогущего) зелёного холодного чая. Бакуго сделал два глотка и ткнулся лбом Мидории в живот, а затем повернул голову и прислонился виском. Мидория улыбнулся, погладив торчащие пушистые волосы. Они немного щекотали. — У меня кошмары редко, вообще-то. Ты не думай, я не какой-то слабак, — произнёс Бакуго, его голос звучал хрипловато и тихо. Уязвимо даже. — Я так и не думаю, Каччан, — ответил тихо Мидория. Его рука гладила затылок Кацуки, перебирала волосы, слегка влажные после беспокойного сна; медленные успокаивающие движения, которые обычно бы Бакуго разозлили ещё больше. Сейчас не злили. — У меня тоже бывают. У всех бывают, это нормально. Мозг избавляется от лишних эмоций и переживаний, учёные проводили исследования... — Да понял я, понял, боже, — Бакуго фыркнул, закрыв глаза. Прохладный чай послевкусием остался во рту, ладонь Изуку посылала как-то неведомым образом покой. Летняя ночь светилась луной за окном. Квакали где-то лягушки. — Не знал, что тут есть пруд, — пробормотал он, сонно зарываясь лицом в живот Мидории. — Он далековато. На самом деле, ночью всё слышно хорошо из-за тишины, — судя по голосу, Изуку улыбнулся. — Ты на всё объяснения находишь, что ли? — вздохнул Бакуго, усмехнувшись. — Я тебе слово, ты мне — трактат. — Тебя же это отвлекает, правда? Не хочу, чтобы ты переживал из-за кошмаров, а чтобы отвлёкся, мне это очень помогает, когда начинаю о чём-то отвлечённом думать... — снова начал Мидория и замолк, услышав хриплый тихий смех. — Каччан?.. — Давай спать уже. Всё норм, — он приобнял Изуку одной рукой, во второй держал кружку. — Давай, — Мидория погладил его по голове, зарывшись пальцами в волосы, и, наклонившись, поцеловал его в макушку. Бакуго грохнул кружкой по прикроватной тумбочке и обнял его второй рукой. Кошмар забылся; Кацуки своими руками касался тепла — живого, близкого. Изуку.