Пьяная измена

Никто не должен осуждать Элизабет за то, что она собирается пропустить пару стаканчиков в какой-нибудь дешёвой харчевне. Чем хуже приготовлена выпивка, тем лучше для неё. Для тоскующей по мужу женщины, коротающей дни в одиночестве. Для женщины, что хочет забыть о всех своих чувствах любым временным способом. Элизабет ступала по гравию коричневой дороги какого-то морского порта, куда приплывают корабли для пополнения провизии. Ей не было знакомо это место, потому что на такие мелочи сейчас было плевать. Как, впрочем, и на всё вокруг. На проходящих мимо людей, чьи черты лица даже боковым зрением девушка не отмечала, на сменяющиеся при быстрой ходьбе здания и торговые лавочки, которые посещать намерена она не была. Только одно место манило сюда. То, где можно утопить эмоции в алкоголе. Да, это всего лишь первый десятилетний период отсутствия на земле избранника сердца. И прошло от него только три года. Но Элизабет поняла, что жить одной точно не по её бурному, жаждущему любых событий нраву. Она какое-то время воспитывалась в обществе вечных балов, интриг и гостей. Она бороздила моря, став участницей ярких путешествий. И теперь довольствоваться этой предоставленной скудностью?! Если судьба устала баловать Элизабет, то та пойдёт против. Благо, что она отыскала заброшенное судно у берегов такого же опустевшего острова, ещё после самой первой разлуки с Уиллом, и приводила находку в порядок неделями. Женщина иногда наведывалась на этом судне в различные места, запасаясь едой, книгами для того, чтобы скоротать время, новой одеждой, если изнашивалась прежняя. Статус Королевы пиратов позволял ей приобретать все эти привилегии бесплатно. Но трактиры Элизабет всегда обходила стороной, чтобы не поддаваться соблазну запоя, пусть и горе её было велико. Только сегодня принципам всё же пришлось отойти на второй план. Женщина долго терпела. Она натыкается на первую забегаловку, и, не раздумывая, заходит туда, сменяя тишину ночных улиц криками пьянчуг, к которым и она сама сможет скоро присоединиться. Она смотрит вперёд и видит, что за стойкой сидит знакомая фигура. Широкополая шляпа с пером, из-под которой торчит маленькая, хилая косичка. Да и эти вечно запачканные одежды... как могла она не узнать их хозяина? Гектора Барбоссу. Элизабет скоро оказалась за спиною бывшего приятеля, обогнув несколько пьянчуг, которые не обошлись без парочку присвистываний от взгляда на красивую посетительницу. Хотя был ли пират приятелем, вопрос занятный. Скорее, коллегой. Бывшей коллегой. — Барбосса? – окликнула женщина мужчину, что повернулся к ней, оскалив в хищной улыбке жёлтые зубы, как только выудил из памяти знакомые черты лица. — Миссис Тёрнер… – тягуче произнёс он, в приветствии взмахнув в её сторону наполненной посудиной, через мгновение отпив из неё жидкую внутренность. — Присаживайтесь, Ваше Величество, – прокашлявшись, добавил он, свободной ладонью указав на стул рядом с собой. — Отбросим в этот вечер все формальности, – ответила Элизабет, что махнула хозяину заведения рукой, дабы тот налил и ей. — Рому, пожалуйста, – озвучила она заказ, быстро получив его и отхлебнув. — Думал, вы не пьёте, – второй раз за встречу усмехнулся Гектор, последовав примеру женщины. — Глупые стереотипы, – сморщившись от горького привкуса рома, парировала та. — А что же привело сюда вас? — Разве пирату нужен повод, чтобы выпить? – хмыкнув, ответил мужчина, прикоснувшись сухими губами к краю деревянной кружки, отпив содержимое. — Я Королева пиратов, и пришла сюда с весомой причиной, – с равнодушным выражением лица произнесла та, всё же усаживаясь рядом. — Могу ли… — Вы наверняка никогда не придавали значения разлукам, – прервала Элизабет, употребив ещё одну порцию алкоголя, обжигающего горло. — Это действительно так, но разве лишён я здравомыслия и сочувствия? — Здравомыслия может и нет. А сочувствие… разве таким пиратам, как вы, оно не чуждо? — Какой же я, по-вашему, подвид морского разбойника? – с новым искривлением уголка губ, поинтересовался в сарказме Гектор. — Холодный... беспощадный... – начала перечислять женщина, устремив задумавшийся взгляд в потолок, загибая при счёте пальцы с длинным маникюром. — И ... равнодушный к чужим бедам, – добавила она в заключение, посмотрев на всё ещё ухмыляющегося собеседника. — Но ты не чужая мне, красавица. — Разве? – подняла бровь в вопросе Элизабет. — Я через столько ужасов и невзгод прошёл с вами и другими салагами вместе. После такого я в долгу за вашу смелость. За то, что вы не опускали руки и не включали сентиментальность, свойственную слабому полу. — Это похвала моему мужеству? – с толикой язвительности ответила та. — Так выпьем же за неё! – торжественно воскликнул Барбосса, чокнувшись кружками с улыбнувшейся Элизабет. — Пусть теперь она поможет если не в опасностях, то в печали, – добавил к тосту Гектор, опустошив ром до дна вместе с хохотнувшей собеседницей.

***

Грубая кожа ладони прикасается к задней части нежной шеи, заставляя женщину ближе прильнуть к сильной груди. Тонкие пальцы другой отбрасывают в сторону шляпу мужчины и пробираются на затылке в засаленные, тонкие волосы, сжимая их. Губы обоих сливаются в сладостном поцелуе, забирая все мысли о том, что пара пьяных голубков обжимаются в незнакомой комнате. Поцелуй полностью уничтожил оставшиеся крупицы трезвости и повалил новоиспечённых любовников на грязный матрас неизвестной кровати, что заскрипел под упавшими телами. Губы отрываются друг от друга, и мужчина, что сидел поверх стройных ног, начал избавлять себя от тканей рубашки и камзола, с икрящимся в глазах желанием наблюдая возбуждённость молодого лика. Партнёрша садится, порывистыми движениями рук устраняя с угловатых бёдер поношенные штаны и нижнее бельё, полетевшие на пол у ножек ходячей ходуном мебели. Мужчина вновь наклоняется над своим сокровищем, открывая пленительный вид на округлости упругой, тяжело дышащей груди. Руки скользят вниз и, через наполненные дышащей в комнате страстью секунды, практически невесомо поглаживают гладкую интимность. Пять мозолистых пальцев ласкают чувствительную зону, под которой ощущается частое биение сердца, пока другие пятеро собратьев в прелюдии танцевали неспешный вальс во влажном лоно. Протяжные стоны женщины сменились вскриком, как только внутрь забрался более коварный и бесцеремонный зверь. Но банкет звучного удовольствия продолжился, и к нему присоединилась периодическая взаимность. Элизабет впервые за многие дни было наплевать на то, где Уилл. Было наплевать на принципы, с которыми она жила и которые разрушила в эти несколько минут. Было наплевать на всё, лишь бы сие наслаждение продолжалось вечно, и не кончалось. Лишь бы она чувствовала себя нужной.