You are next.

Ночь. Суббота, Рюноске до конца был не уверен стоило ли идти, но достаточно настойчивый Накахара смог убедить его, что этот вечер нужно провести в хорошем баре. И повод был, ведь Акутагава сегодня переживал свой двадцатый день рождения. Юбилей — как высказался рыжеволосый. Под напором старшего он всё-таки сдался и пришлось посетить бар в честь собственного праздника. Ранее, Рюноске никогда не праздновал свои дни рождения, подобно обычным людям. Никаких вечеринок, шумных поздравлений и уж тем более огромной горы подарков от друзей и родственников. Но один подарок Акутагаву старшего всегда ожидал на столе в их с сестрой квартире. Гин всегда готовилась к этому дню заранее. Она пыталась угадать с подарком и не потратиться особо сильно, ведь Рюноске не одобрил бы чрезмерное расточительство из-за такого простого дня, как день рождения. По его мнению, раз этот день бывает каждый год, то не такой уж он и особенный. Но Гин раз из раза оставляла на столе подарок, аккуратно запакованный в подарочную бумагу и обмотанный подарочной лентой. Рюноске всегда приходил поздно ночью, если приходил. Часто совпадало так, что, либо младшая работала в это время и была вне дома либо она уже крепко спала. Немая благодарность и мягкий поцелуй в области виска, лба или макушки и в ответ полученная улыбка заставляли Акутагаву переставать хмуриться. От чего он даже немного улыбался. Но в этот раз Акутагаве старшему пришлось отписаться заранее о том, что домой он не явится, но вместо того, чтобы расстроиться, Гин даже обрадовалась, что этот день начал хоть что-то из себя представлять для брата. И, к счастью, Гин не знала, как проходило празднование. Акутагава, как и старший товарищ Накахара не очень хорошо ладили с алкоголем, а потому крепкие алкогольные напитки, распитые без всякой закуски били по голове и оставляли куда больше последствий, как казалось, даже если в голову бы прилетело молотком. Стоило забыться, как время промчалось и приближалось закрытие заведение. И когда оно вот-вот должно было закрыться, Накахара уже полусонный лежал на стойке. Казалось, что если стихнет ещё немного, он точно увидит десятый сон в царстве Морфея. Но этому было не суждено сбыться, ведь, как только часы пробили нужный час, бармен вежливо попросил Акутагаву, ещё находящегося в сознании, забрать своего друга и покинуть заведение. Что он и сделал. Оплатив счёт, он взял исполнителя под руку и уже через несколько минут, выйдя за дверь, услышал щелчок ключа в замочной скважине. Делать было нечего, пути назад не было. На улице было уже позднее время суток, свежий ночной воздух обдул лицо и стало даже свободнее дышать, в отличии от переполненного запахом спирта воздуха в баре. Акутагава начинал приходить в себя, как случилось худшее, что только могло произойти: неожиданная встреча. До скрипа зубами и сжатых кулаков неприятная. Именно такие эмоции вызывал появившийся на горизонте бывший член исполнительного комитета, нынче член вооруженного детективного агентства — Осаму Дазай. И стоило ему заметить мафиози, как на его лице растянулось улыбка, слегка жутковатая, вызывающая дрожь. Сказать можно было только одно: просто так он теперь не отстанет, а потому следующее некоторое время парням бы пришлось проводить в его компании. Несмотря на уснувшего исполнителя и вызывающего раздражение детектива, ещё не отходя от бара, Акутагава пытался поймать хоть что-то успокаивающее в окружении. Осаму, понял, что Акутагава явно не в настроении, на удивление всему и вся — замолчал. От чистого и не менее свежего воздуха голова стала немного трезвее, а потому Рюноске поумерил свой пыл в сторону подошедшего. Никто не знал, что мог вытворить Дазай, ведь его гнев и его характер Акутагава уже успел прочувствовать, когда был его учеником. Сильный удар по лицу или пинок, а после три выпущенные пули были вполне нормальной практикой доя этого садиста, да и другого от него ждать не приходилось. Самое странное, что, как только Акутагава начал отходить от алкоголя, Осаму будто растворился в воздухе, успев окинуть их осуждающим взглядом. Сначала Акутагаве показалось, что его бывший учитель был галлюцинацией, вызванной большим количеством алкоголя, но дальше развивать эту тему он не стал, а потому молча направился к скверу, ведь именно там, по памяти и проживал Накахара. Очень повезло, что младший был столь внимательным к мелочам и запомнил детали, вроде дома, подъезда, этажа и даже квартиры. Несмотря на приходящий в себя рассудок, Акутагаву продолжало шатать. Плюсом ко всему прибавился и Накахара, которого бережно переместили на спину. Рюноске не был самым атлетическим спортсменом и особой силой, как физической, так и моральной он не отличался. Тяжесть чужого тела давила плюсом к некоторой дезориентации в пространство из-за оставшегося алкоголя в голове. Медленными шагами, петляя из стороны в сторону, парень таки дошёл до нужного подъезда. Нащупав в чужом кармане ключ от этого самого подъезда, открывает дверь и входит внутрь. Придерживаясь за перила лестницы одной рукой, еле как поднимается на пятый этаж и размещается около нужной двери, параллельно с этим выискивая ключ. Как назло, у Накахары очень много ключей на одном «кольце», а потому найти определённый становится нелёгким испытанием. Но спустя несколько попыток вставить ключ за ключом, последний оказывает нужным; проворачивает его в замочной скважине, в которую, к слову, также попал не с первого раза и проходит уже в коридор, закрывая за собой дверь. Разувается без помощи рук и спускает Накахару со спины, очень стараясь не уронить или того хуже, не убить тем самым исполнителя в его собственной квартире, к тому же таким нелепым способом. Стянув с старшего плащ, услышав в ответ лишь тихое мычание, уже слегка очнувшегося парня, под руку он доводит до кровати. Сил совершенно не было, а потому, задумавшись, как доберётся до своей квартирки сам, чувствует на своём плече крепкую тяжелую руку исполнителя и еле внятное разрешение остаться. В этом разрешение звучит даже нотка заботы, но попытка опровергнуть предложение, в ответ ему даётся лишь вновь уснувший «собеседник». Черт. Спорить он не стал. Вполне мудрое решение остаться в гостях до утра, а потому падает с краю на свободное место, любезно оставленное новым наставником для его сна. Стоило только начать засыпать, как неожиданно из-под кровати послышался стук, не удививший Акутагаву вообще ни разу. «Надо же было так напиться, аж до слуховых галлюцинаций» — пронеслось в голове темноволосого. Списав стук на плод пьяного воображения, Акутагава перевернулся на другой бок, лицом к рыжеволосому и вновь закрыл глаза. К удивление Акутагавы, Накахара совсем не испытывал дискомфорта, проспав убитым трупом, всю ночь с коллегой по работе. К тому же, ещё и проснулся часов ранее, успев переодеться и прибраться. Сам же Рюноске проснулся через час, от приятной горчинки кофе, витавшей в воздухе. И это был приятный бонус. И действительно, это было единственное, нечто приятное за это утро, ведь всем остальным были негативные последствия крепкого алкоголя. А именно: головная боль, непомерная тошнота и головокружение, с которым он, шатаясь, таки добрался до кухни, где его ожидал исполнитель. — Уже проснулся, Акутагава? — прозвучало довольно тихо. И Акутагава был готов поблагодарить его за выбранную громкость. Стоило этой фразе оказаться громче и головная боль напомнила бы, что она всё ещё присутствует, только в пару раз сильнее. — Кофе будешь? Я поставил вариться. Коротко и мягко кивнув, выразил свой положительный ответ и придерживая голову, разместился за столом. Такая странная и не менее прелестная картина: два опасных мафиози, один из которых на верхушке мафии, а другой разыскиваемый в Йокогаме преступник-террорист, планируют пить кофе за какой-нибудь милой беседой. И милой не потому, что Акутагава бы не стал грубить старшему исходя его статуса и страха получить по лицу, а потому, что искренне уважал его за то, каким человеком он являлся. Несмотря на то, что Накахара был не бедным и не последним человеком в мафии, он не был обыкновенным садистом, мажором, разбрасывающимся деньгами направо и налево или просто высокомерным придурком. Он остался человеком, а именно — «достойным» человеком, коим Акутагава бы никогда не стал. А милый диалог и вправду состоялся, ведь старший поставил перед тем стакан обычной воды и таблетку от головной боли, расспрашивая о его самочувствии, а после напомнил позвонить сестре и сообщить, что жив и находится у него, а не где-нибудь полумертвый под мостом, обколотый препаратами, опасными для физического и психологического здоровья. Проглотив таблетку, парень запивает ее предоставленной ранее водой и опускает голову на руки, сложенные на столе. Накахара же улыбался, но слегка виновато. Кто же знал, что мало того, что Акутагава напивается также быстро, так ещё и вдобавок отходит очень тяжело. Он улыбался, но мягко, не думая стебаться над ситуацией или, подавно, смеяться. Но после Акутагава поднял голову и встал с места, молча направляясь обратно в комнату, чем поставил в недоумение старшего. Опустившись на четвереньки, парень заглянул под дверь, но там ничего не было, лишь клочок, будто какой-то шерсти. — Накахара-сан, так у вас есть собака? — вопросительно глянув вошедшего следом, он выгнул некое подобие бровей. Ему действительно было интересно, да и наличие собаки было куда лучше, чем осознать, что напился, подобно свинье, до звуковых галлюцинаций. Попытаться хоть как-то оправдать свои галлюцинации было просто необходимо, но Накахара отмахнулся от чужого вопроса, моргая. — Никогда не было. У меня попросту нет времени для ухода за домашним животным, Акутагава. А что? — рыжеволосый смотрел на парня, совсем не понимая, откуда такие выводы. Пообещал себе ещё, что пить до конца жизни не будет, он убедился, что действительно нажрался, как свинья и теперь выглядит глупо в глазах своего наставника. Было очень неловко, поэтому он поднялся и склонив голову извинился за свои нелепые, действительно, непонятно откуда взявшиеся выводы о том, что у исполнителя есть домашнее животное, а уж тем более собака. Ещё бы, Акутагава должен был сразу понять, что у такого занятого человека точно никого подобного нет. Проводя столько времени на работе, он бы точно не обрек животное на одиночество. Не таким человеком он был. Хотелось хлопнуть себя по лицу, но младший сдержался, ведь головная боль ещё не стихла, а пора бы уже. — Я слышал стук под кроватью.. — всё-таки выдал он и продолжил неловким молчанием. — Но это скорее всего плод пьяного воображения. — но в ответ он заметил, как глаза Накахары чуть округлились и перелились некоторой надеждой. Рыжеволосый накрыл его руку ладонями с двух сторон, тем самым шокировал младшего своими действиями. Акутагава несколько раз моргнул и свёл брови к переносице. — Значит ты тоже это слышишь. Я так рад.. — с облегчением выдал Накахара, — последние пару месяцев я тоже, периодически, слышу стук из-под кровати, поэтому, это не твоё больное воображение, к сожалению. На самом деле, изначально я подумал, что схожу с ума, но теперь я уверен, что это не так. — слова Накахары прозвучали жутко. Но следом залетела в уши просьба остаться на ещё одну ночь. Просьба была странная, но любопытство взяло верх. Казалось бы, в мире, где существуют сверхъестественные способности, такие ужасы, как стук или скрип под кроватью вообще не должны привлекать внимания. Только как раз таки они и привлекли внимание двух мафиози. — В худшем случае, мы оба двинулись кукухой. — добавил рыжеволосый, сопроводив свои слова тихим смехом. В час ночи парни свалились устало на кровать. К сожалению, каких-то дополнительных интерьеров мебели, предполагающих собой ещё одну кровать не обнаружилось, а потому спать им пришлось вновь на одной. Ну ничего, второй раз уже не так неловко. Ничего подозрительного не было, потому старший предложил уже ложиться спать и, так бы они и поступали, как из-под кровати послышался скрежет и шуршание. Судя по чужой реакции, он не один это слышал, а это значит, что, либо они и вправду оба сошли с ума, либо происходит что-то реально жуткое. Взял телефон, что специально оставил под подушкой, Акутагава провел по экрану и разблокировав его, быстро ткнул на кнопку фонарика, вытянул руку и, малость неуверенно, посветил под кровать. Картина была не только жуткой, но и комичной. Два мафиози боятся того, что может оказаться под кроватью, напрочь забыв про наличие у себя достаточно сильных способностей. «Мать твою!» — вскрикнул Акутагава и вскочил с кровати. Накахара, не став расспрашивать и разглядывать находившееся там нечто, прыгнул на метр от кровати, ближе к двери, ведущей к выходы и когда они оба вышли, захлопнул дверь за ними. Включил свет. Накахара отчетливо разглядев, как вздымается грудная клетка младшего и как расширились его зрачки, а после был шокирован, когда тот ещё и закрыл лицо руками. Акутагаве испытывал чувство страха, но больше не от того, «что» там было, а от неизведанного. То, что предстало его взору под светом фонарика, «это» он видел впервые и не мог объяснить логически его существование и нахождение под кроватью исполнителя. — ЭТО..— Акутагава продолжил лишь после одного резкого выдоха. Он пытался собраться с мыслями и описать «это»: оно было похоже на женщину, но вряд ли ей являлось; её длинное, частично вывернутое тело, длинные, будто переломанные конечности, длинные пальцы и не менее длинные пальцы; её лицо было непонятным, было отчетливо видно только желтые, кошачьи глаза, которые светились даже в темноте, но было и отличие от кошачьих, ведь они переливались кровью. Это картина была жуткой. Настолько жуткой, что по телу исполнителя прошлась дрожь. Акутагава не забыл вспомнить и про белоснежные клыки, ни разу не напоминающие человеческие, ведь их было в десятки раз больше, настолько много, что Акутагава не был уверен, что разглядел все и даже если бы взялся считать по запомнившейся картине лица, то все равно бы ошибся при подсчете. Акутагава запомнил каждую деталь её тела и лица и от мыслей, что эта хрень каждую ночь находилась в комнате, где спал наставник выводила из себя. Нет, он не ревновал — это идиотизм; он испытывал чувство тревоги, ведь наставник каждую ночь находился в опасности, будучи беззащитным во сне, но думал, что сходит с ума. Он ненавидел эту тварь, но мысли и рассудок, то смешивались с паникой, то избавлялись от неё и так по кругу. Накахара всё это время пытался уловить то, какие эмоции испытывает младший и даже был немного рад, что не успел увидеть того же, что и он. — Может просто вернёмся и прикончим эту тварь? — вдруг выдал Накахара, но тут же замолчал, когда младший глянул на него с серьёзным, отвергающим предложение взглядом. А было это потому, что в момент нахождения в комнате, Акутагава не чувствовал «тяжесть Расёмона» в своём плаще. Это означало только одно — та тварь не дала бы им использовать способности. А это значит, что сейчас она куда сильнее и опаснее их двоих вместе взятых. Но усталость брала своё, а потом облокотившись на стену рядом с дверь, с двух сторон от нее, парни сначала просто сидя с закрытыми глазами, после совсем проваливаясь в царство Морфея. Уже утром они очнулись ото сна и поняли, что ничего не шумит и не скоблится за дверью. Стоило зайти и проверить, но вдруг эта ублюдина стоит за дверью и ждёт, когда они войдут. — Открываем? — увереннее прозвучало со стороны старшего и Акутагава кивнул. Дверь они открыли, но за ней никого не было под кроватью тоже. Отодвинув последнюю, парни не нашли ничего подозрительного и ещё раз переглянулись, чтобы убедиться, что они оба помнят ночную ситуацию. — Ты точно видел эту тварь? — переспросил Накахара, смотря тому в глаза. Если это глупый розыгрыш, но самое время признаться в этом. Потому что это уже переходит все границы и становится не смешным. — Не держите меня за идиота, Накахара-сан, я бы точно не стал вас разыгрывать. — некоторая обида промелькнула в его холодном голове. — Тогда останься на ещё одну ночь, у меня есть план, как избавиться от твари. — высказался тот. И в этот же день парни направились воплощать план: сначала купили на барахолке кровать, которая развалится от любого лишнего веса, не считая человека, а также этот самый вес в виде тяжелой 25 килограммовой гантели. Вернувшись домой, парни поменяли кровати и, дождавшись ночи, Акутагава улегся на кровать и стал ждать. Как назло, тварь задерживалась, а потому заставила ждать себя аж до трёх ночи, но именно в три часа ночи проявила себя новым скрипом, параллельно с котором Накахара закинул гантель на кровать рядом с младшим и та обвалилась прямо на «это», находящееся под ней. Тварь завопила, издавая непонятные звуки, похожие на кашель старухи, плач ребенка и будто волчий вой, что в сочетании давало очень стремный звук, от которого мафиози передернуло. К счастью, эта тварь оказалась не частью их больного воображения, но, к сожалению, она также была реальной. Тварь исчезла сразу после того, как её придавили, но оставила за собой лужу крови. Гнилой крови, от которой несло канализацией и разлагающимся трупным запахом. Но тварь действительно не появлялась в течении долгого времени, потому Накахара, поблагодарив младшего через несколько дней спокойной жизни, вновь лёг спать. На утро, когда Акутагава хотел позвонить наставнику и спросить всё ли в порядке, ему никто не ответил. Позвонив боссу на рабочий номер, Мори ответил ему встречным вопросом, ведь ему тоже было интересно, почему тот не вышел на работу и почему не отписался о сегодняшнем прогуле. Акутагава был шокирован и сразу принялся думать о худшем. За полчаса он наведался в квартиру того, но помимо разбросанных вещей в спальне он ничего не нашёл. И ещё одно: телефон Накахары, где прямо на обоях рабочего стола стоял скриншот из заметок, где было лишь одно сообщение: «Она вернулась ко мне». Следом раздался звонок, но уже на телефон Акутагавы. На том конце провода была Гин, слов которой он не мог разобрать из-за заиканий и плача. Долго уговаривать и намекать не пришлось, сорвавшись с места, Акутагава прибыл домой, как только смог и его взору предстала картина: Гин, плачущая, стоящая на коленях и прикрывающая лицо руками, а рядом тело. Тело исполнителя, чьё брюхо будто взорвалось изнутри. Его ребра были сломаны, органы, а точнее их остатки были превращены в кашу. И сам он был будто раздавлен. Акутагава сразу всё понял. Но в первую очередь он понял две вещи: тварь отомстила и то, что следующий на очереди он и она придёт за ним, как только он уснёт, вне зависимости от того, где это произойдёт